Дамоклов Меч

Посылка пришла в понедельник, поздно вечером. Курьер бросил тяжелую коробку у его двери, и Теруки расписался за неё. Она была под набивку заполнена самыми новыми и лучшими вещами, которые Теруки только удалось найти на своих привычных охотничьих угодьях. Прекрасная одежда, которую он бы никогда не осмелился надеть на улицу. Теруки практически набросился на коробку, как только ушел курьер, но заколебался, едва откопал из коробки с инструментами под своей кроватью канцелярский нож. Не думая больше, он сфотографировал коробку и отправил Кагеяме снимок вместе с сообщением: Новые шмотки привезли! Хочешь завтра посмотреть? Тридцать минут спустя пришел простой ответ Да, и Теруки почувствовал, как его внутренности сворачиваются от счастья. Он не посчитал это чем-то странным. Разве он не мог порадоваться, что ему с кем-то еще можно было поделиться предвкушением распаковки новой одежды? Что он мог на самом деле показать это все другому человеку, не боясь опозориться? Он не стал думать о том, как от этого предвкушения ему было трудно заснуть. Его взгляд продолжал останавливаться на коробке, лежащей рядом с его телевизором. Дело было просто в одежде. Этому он и радовался. Он не мог дождаться, когда наконец до нее доберется. Поэтому его живот не успокаивался, полный неясного трепета. Теруки не тратил времени, представляя, каким будет лицо Кагеямы при виде всех потрясающих вещей, которых он накупил, и как ему хотелось на это взглянуть. У него были дела поважнее. Он отказывался об этом думать, зная, что иначе всю ночь не сможет заснуть. Теруки не собирался говорить о коробке в школе своим друзьям. Она оставалась в его голове и только. Долгое время взамен беседы, в которой ему стоило принимать участие, он мысленно возвращался к коробке. Он мог об этом упомянуть, теоретически. Там было несколько вещей, которые он мог носить, может, по выходным, когда он проводил со своими друзьями время, сочетая их с чем-то более занудным. Но он ничего не сказал. Теруки продолжал то и дело вытаскивать из кармана телефон, будто собирался кому-то написать, но в конечном счете ему не с кем было об этом поговорить. Даже если бы он написал Кагеяме, ожидание от него ответа заняло бы слишком много времени. Так что он посчитал нужным вытерпеть до конца дня. Он встретился с Кагеямой в то же время, что и всегда, и, как только он его увидел, радостное предвкушение вернулось. Теруки показалось, он вот-вот закричит, едва он поднял руку и помахал тому. Уравновешенная реакция Кагеямы особо не помогла ему успокоиться. Его радость, похоже, была заразна, ибо Кагеяма тоже заулыбался. Это лишь возбудило Теруки еще больше. — О, некоторые вещи там просто отвратительны, — похвастался Теруки. — Даже у тебя язык не повернется назвать их симпатичными! Улыбка Кагеямы, хоть и была совсем небольшой, но проникла и в его взгляд, отчего тот наполнился приятной нежной теплотой. Ему, может, было трудно показывать счастье другими способами, но по глазам все было видно. Этого было достаточно для Теруки. Он понимал, как тяжело было заставить его достичь подобных эмоций. — Тут есть одна куртка, тебе даже лучше не знать, за сколько я ее достал, это должно быть незаконно, но она сделана из голографической ткани, и выглядела просто ужасно. Я действительно надеюсь, что она мне пойдет, но если нет, я не знаю, что сделаю… Хотя, вообще, можно ее подогнать. Она ведь такая хорошенькая. В любом случае, я ее себе оставлю. — Можно посмотреть? — сказал Кагеяма. — О, еще как посмотришь! Я целый месяц не буду ее с себя снимать! Звук оказался тихим, будто кто-то пытался прикрыть свой кашель. Теруки краем глаза взглянул на Кагеяму, уставился на него, пока тот смеялся, чего почти не было слышно. Он чувствовал себя так, словно только что заслужил золотую медаль. Теруки с самодовольной улыбкой откинулся назад, наслаждаясь приглушенными звуками смеха Кагеямы. Хах. Он это сделал! Он заставил его засмеяться. Он не сомневался, что немногие люди могли бы таким похвастаться. Кагеяма до сих пор каждый раз выбивался из сил, пытаясь добраться до его квартиры, но теперь ему хотя бы не нужно было останавливаться на каждом этаже, и это был прогресс. Теруки, ну, можно сказать, в какой-то мере гордился. — Я оставил ее здесь, — сказал Теруки, махнув рукой в сторону коробки, когда они прошли через кухню в его гостиную. Он подсел рядом с ней и вытащил ящик с инструментами, в то время как Кагеяма присел с другой стороны. Он взял канцелярский нож получше себе и другой, худшего качества, предложил Кагеяме. — Вот, помоги открыть, — сказал он. Он не смотрел на Кагеяму, когда это сделал. Он ожидал, что тот просто возьмет нож, как нормальный человек, и не станет приплетать свои странности в это дело. Однако, едва он понял, что нож до сих пор не исчез из его руки, ему пришлось обернуться. Кагеяма смотрел в другую сторону, все его тело исказилось, словно на стене поблизости происходило что-то очень интересное. Теруки посмотрел туда, куда, казалось, был направлен его взгляд, и не нашел ничего необычного. Коробка была прямо здесь! Теруки нахмурился и помахал ножом в его сторону. Он ведь не понял, что Теруки пытался отдать ему нож похуже, не так ли? Если в этом дело, то тот мог отдать ему свой. После того, как Теруки справится со своей половиной. — Кагеяма? — сказал он и махнул ножом в его сторону. Никакого ответа. Он даже не дернулся. Улыбка куда-то пропала, и на ее месте осталась плоская напряженная линия. Руки Кагеямы было крепко сжаты в кулаки. Серьезно? Ему вдруг разонравилась одежда Теруки? Горечь наполнила рот Теруки. Ну да. Он наверняка увидел размер этой коробки и решил, что у Теруки уже хватало одежды на всю жизнь. Ему не нужно было столько, никому не нужно было. Теруки прикусил губу, стараясь не выказывать разочарования. — Ладно! — сказал он и выдвинул лезвие на несколько сантиметров вперед. Кагеяма дернулся. Теруки вонзил дерьмовый нож в коробку и провел ровную линию по замотанной скотчем середине. Кагеяма был далеко не из тех людей, от кого Теруки ожидал осуждения по этой части, и это оказалось гораздо обиднее, чем ему хотелось бы признать. Но какая разница. Для него же это ничего не значило! Совсем ничего. Не то чтобы. Просто… было неожиданно. Да. Он ведь не думал, что кто-то вроде Кагеямы будет осуждать его за что-то, что так для него важно. По другую сторону коробки Кагеяма, слегка колеблясь, встал на ноги и ушел куда-то. Теруки услышал, как открылась и закрылась дверь в ванную, но не поднял головы, чтобы проверить. Пусть делает, что хочет! Теруки вытащил прекрасную куртку, серебряную с голографическими цветами, которые изумительно переливались под солнечным светом. Он сразу ее надел, восхищаясь ей через отражение в зеркале. Она идеально подходила. Он ни за что не сможет надеть ее на улицу. Ему казалось, что хотя бы Кагеяма мог бы ее оценить. Теперь эта мысль встала комом в горле. К черту! Какая разница! Ему все равно. Он снял куртку и вытащил пару ярко-желтых джинсов. Довольно простые, но хороший бренд. Несколько других изделий вылетело из коробки, но прежнего предвкушения не осталось. Кагеяма уже довольно долго пропадал. Теруки беспокойно лизнул губы. Он отклонился назад, чтобы взглянуть через кухню на дверь в ванную. Как долго он собирался там торчать? Он что, обиделся? Это было просто смешно. Из них двоих у Теруки была более достойная причина обижаться, и он не расстроился, ибо ему совершенно наплевать. Теруки вел себя наилучшим образом; тот же просто издевался над ним. Ему незачем было вести себя так оскорбленно. Теруки потопал ногой. — Кагеяма? — позвал он. — Чего ты там? В ответ он не услышал ничего. Ладно! Пусть дуется. Теруки все равно! Зачем сходить с ума по такому поводу? Он начал собирать одежду и класть ее в свой шкаф. Может, там действительно не хватало места. Там было полно одежды, которую он не хотел надевать на люди, прекрасных, хороших вещей, которыми ему было суждено наслаждаться в одиночестве своей квартиры. Какая досада. Может, Кагеяма был прав. Теруки тяжело вздохнул. Пускай. Он мог показать себя с лучшей стороны. — Кагеяма? — сказал он, уже чуть мягче. Он подошел к двери в ванную комнату. — Ты еще там? Никакого ответа. Теперь Теруки начал сомневаться в себе. Кагеяма ведь не ушел из дома, так? Нет, он был довольно-таки уверен, что услышал, как открылась эта дверь, а не входная. И его обувь у входа не пропала. Значит, нет, он еще находился тут. Теруки прислонил ухо к двери. Да, он слышал, что Кагеяма сидел там. Причем громко дыша? Что он там вообще делал? — Я захожу, — объявил он перед тем, как открыть дверь. В комнате было совершенно темно, когда он зашел внутрь, а Кагеяма сидел на полу у туалета, схватив обеими руками колени и широко раскрыв глаза. Он задыхался. — Какого черта? — сказал Теруки. Кагеяма дернулся и отодвинулся, только сильнее сгорбившись. Теруки потянулся за выключателем, но заколебался. Потный, весь дрожащий, плюс гипервентиляция. У Кагеямы была паническая атака. Но почему? — Да ладно, Кагеяма, — сказал Теруки. — Не надо. Успокойся. Стон, который Кагеяма выдал, был придушен и жалок, но резко затих, как только тот захлопнул себе рот и всхлипнул. У Теруки тоже начали дрожать руки. — По… погоди секунду, — сказал он и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Некоторое время он лишь стоял там, как вкопанный. Затем бросился к своему телефону, быстро набрав в поиске «как помочь человеку у которого паническая атака». Господи. Он понятия не имел, что происходит, но у Кагеямы был нервный срыв из-за какой-то одежды, и ему срочно нужно было каким-то образом это исправить. Ладно. Ладно, хорошо. У него получится. Конечно, получится, он же Ханазава Теруки, что у него могло не получиться? Он снова постучал в дверь, в этот раз осторожнее. — Хей, — сказал он, открыв дверь чуть медленнее, чем раньше. — Я зайду внутрь? Кагеяма не двинулся со своего места и, видимо, ни капли не успокоился, и у Теруки появилось ощущение, словно его легкие сжались в одну узкую трубочку. Что это, черт возьми, было? Он тихонько подошел поближе, затем, немного подумав, сел рядом. — Эй, гм… — начал он. — Я не… Я не совсем понимаю, что случилось, но просто говорю — я не злюсь на тебя или что-то в этом роде. И, как бы, ты не в опасности. Кагеяма ничего не сказал, лишь продолжил вздрагивать и неровно дышать. Теруки бросил мимолетный взгляд на свой телефон. — Мы здесь одни, тебе никто не навредит. Правда! — воскликнул он, воодушевившись, как только мог. — С тобой ничего не случится, пока я здесь, я обещаю. Против меня никто не посмеет пойти. Кагеяма так сильно схватил колени, что его костяшки побелели, как мел. Теруки решил взять ближайшую к нему руку, но передумал. — И, как бы, это пройдет, — сказал он уже тише. — Я понимаю. Хреново. Но это только на время. Я просто хочу, чтоб ты знал, я… я не осуждаю тебя. Мы можем тут остаться, и, как бы, подышать вместе. Ничего такого. Это все пройдет, стоит только подождать, так? Его дыхание слегка утихло, и Теруки постукал пальцами по своей ноге. У него самого давно не было панических атак. Тогда он был гораздо младше. Слабее. Наверное, он был бы не против, если бы рядом с ним тогда кто-то был. Однако, опять же, источником его паники были мысли об одинокой смерти. Он сжал зубы и с дрожью вдохнул. — Хочешь, я позвоню твоему брату? Кагеяма быстро помотал головой. Он не смотрел на Теруки, ничего не говорил, но крутил головой так сильно, что, казалось, она скоро открутится. — Ладно, — сказал Теруки. — Понятно. Значит, мы остаемся здесь вдвоем. Ну и хорошо. Твоя компания мне все равно больше нравится. Так надо мной не будет кое-кто издеваться, верно? Не скоро, но через какое-то время Кагеяма стал дышать спокойнее. — Однако я пока не собираюсь отступать. Я еще подружусь с твоим братом, — продолжил Теруки, пытаясь говорить спокойно и естественно. — Я серьезно, с моей харизмой это гарантировано. Я подружился с тобой, разве нет? И я бы сказал, что это было гораздо труднее, чем разнежить кого-то вроде Младшего Братика. Кагеяма вдруг упал, и Теруки вспрыгнул. На секунду он заволновался, что тот мог потерять сознание. Он осторожно протянул руку — та повисла над его плечом. — Тебе, — начал он, но заколебался. — До тебя можно дотронуться? Только плечо, вот здесь? — Он легонько подтолкнул его. Кагеяма кивнул. Теруки положил руку на его плечо и оставил на месте. Он почувствовал, как Кагеяма легонько дрожал, и сжал его покрепче. — Все хорошо, — сказал он. — Здесь ты в безопасности. Здесь тебе ничего не грозит, понятно? Ничего. Я тут, и не позволю никому до тебя добраться, хорошо? Просто дыши, и все пройдет. Все ведь всегда проходит, так? Кагеяма на это ответил еле слышным бурчанием, едва различимой парой слов. Он начал качаться в сторону, и на какое-то время Теруки показалось, что он упадет, но вместо этого тот прислонился к нему. Теруки отпустил его плечо и медленно провел рукой по его спине, затем крепко за него ухватился. Что с ним произошло? Он не имел ни малейшего понятия. В данный момент, пока они мирно сидели на полу в его ванной, это не имело особого значения, предположил он. Мало что теперь имело особое значение. Он провел несколько небольших кругов по спине Кагеямы. Сколько прошло времени, пока они так сидели, он не знал. Может, хотя бы полтора часа; по крайней мере, ему так казалось. Потихоньку Кагеяма стал ровно дышать, и последние остатки напряжения покинули его тело, но все равно они продолжили сидеть. У Теруки в голове были одни вопросы. Столько вопросов, но никаких идей, как бы хоть один из них озвучить. Он даже не знал, стоило ли ему вообще их задавать, или притвориться, будто ничего не случилось, и забыть обо всем и простить. Но что-то все же произошло. Что-то огромное, и он понятия не имел, что это было. Он не хотел, чтобы это случилось снова. Он лизнул губы и взглянул на Кагеяму углом глаза. Его глаза опухли, и выглядел он, мягко говоря, не очень. Теруки осторожно прочистил горло, и Кагеяма еще сильнее к нему прижался. — Тебе, — начал он слегка неуверенно. — Тебе не хочется… чаю? Ты… Ты был бы не против? Господи. Это было ужасно. Он мог и получше выразиться. Теруки снова прочистил горло. — Думаю, какой-нибудь горячий напиток нам не помешает. Или холодный, может? Я не… Я не знаю. Гм. Что бы ты хотел? — Мм, — Кагеяма прикрыл глаза. — Молоко. Молоко? — Это… По-моему, у меня его нет, — наконец сказал он. — Ммх, — Кагеяма спрятал лицо в сложенные руки и, запинаясь, вздохнул. — Я могу его купить в следующий раз, когда ты придешь. Кагеяма ничего не сказал. Теруки подвинулся. — От чая же ты сейчас не откажешься? Еще один звук. Его невозможно было понять. Теруки снова облизнул губы, затем стал выбираться из хватки Кагеямы, медленно, но уверенно. — Я заварю чай. Один момент. Я оставлю дверь открытой, хорошо? Чтобы ты меня видел? Он не услышал ответа, но так или иначе поднялся с места и пошел. Он пытался медленно и аккуратно двигаться, четко осознавая каждое действие, чтобы никого не застать врасплох. Он вошел в кухню и налил воды в чайник. Он наблюдал, как вода потихоньку нагревалась, как пузырьки поднимались к поверхности. Когда чайник начал свистеть, он услышал позади движения, шум одежды и мягкий топот по паркету. Он не обернулся, только продолжил наблюдать за пузырьками. — Прости. Голос Кагеямы прозвучал тихо и хрипло. Как сиплый шепот. Теруки поразмышлял, какой тон ему лучше использовать. Непринужденный? Притвориться, будто ничего такого не случилось? Или бережный и дружелюбный, чтобы напомнить, что здесь ему не грозит опасность? Он не знал. Он не знал, что сказать и что сделать. Он прочистил горло, вдруг почувствовав, что в нем что-то застряло. — Что… — начал он, сомневаясь, стоило ли вообще что-то говорить. — Что… произошло? Кагеяма позади него замер. Теруки лучше чувствовал его присутствие, чем видел. Он хотел повернуться, но в то же время беспокоился, что если он это сделает, Кагеяма в ту же секунду убежит обратно в ванную. Так что вместо этого он снял чайник с плиты и потянулся за чашками, в которые можно было налить воды. Кагеяма долгое время ничего не говорил. Теруки пытался делать вид, будто не затаил дыхание. — К-, — начал Кагеяма, затем снова замолчал на неопределенное время. У Теруки кружилась голова. Он уставился на две чашки с дымящимся кипятком. — Канцелярский нож, — наконец сказал Кагеяма. Канцелярский нож? Канцелярский нож. Что это значит? Теруки не знал, мог ли он ожидать ответа. Он медленно обернулся, держа в обеих руках чашки. Канцелярский нож. Они не могли пойти обратно в гостиную. Ножи остались там. Теруки не знал, как их спрятать, не привлекая к ним внимание. Он предложил чашку Кагеяме, и тот взял ее, особо в нее не вглядываясь. Теруки вытащил чайные пакетики и сел на пол. Кагеяма еще пару секунд на него глядел, пока не уселся рядом, точно так же прислонившись спиной к шкафчику, и вместе с ним стал ожидать, когда приготовится чай. У Теруки было столько вопросов, на которые он хотел иметь ответы. Но он понимал, что желать все узнать было эгоистично. Кагеяма не хотел говорить и особенно не хотел говорить об этом. Так что Теруки стал делать то, что умел делать лучше всего. Он стал говорить о себе. Он говорил о контрольной, по которой получил сто баллов, говорил о тренировке по футболу и говорил об одном необычном сувенире, который из Китая ему привезли родители, улыбающейся статуе Будды с миской в руках. Все то, что он уже однажды упоминал, что было привычно и знакомо, все по заведенному порядку. Кагеяма все остававшееся время не издавал ни звука, лишь сидел на месте, молча попивая свой чай, и каждый раз, когда он ничего не говорил, Теруки чувствовал, как некая дыра под его сердцем слегка увеличивалась. Должно же было быть что-то, что он мог сказать, чтобы все исправилось. Должно было. Не было разговора, которого Теруки не мог бы обернуть в свою пользу. Не может быть, чтобы Теруки на этом все оставил. — Жди здесь, — сказал он, поставив чашку на место. — Я хочу тебе кое-что показать. Кагеяма взглянул на него усталыми глазами, выглядя так, будто ничего уже перед собой не видел. Теруки выбежал из кухни в гостиную. Он нырнул в коробку и вытащил оттуда голографическую куртку. Тут же ее надев, он набрал воздуха. Он приготовился, затем промаршировал обратно в коридор. Тусклый свет на кухне был неидеален, но Теруки добился успеха, один раз покружившись при входе в кухню. — Прошу внимания, — заявил он. — Наилучшая куртка, изобретенная человечеством. Вот. Вот оно. Теруки увидел, как глаза Кагеямы округлились, и тот неуверенно протянул к ней руку. Теруки почувствовал необычайное облегчение, когда он дал ему потрогать свой рукав и Кагеяма с восхищенным лицом провел пальцами по гладкой, гибкой ткани куртки. — Ужасная, правда? — сказал он, и собственный голос показался ему жалким. Кагеяма открыл было рот, но в качестве ответа выдал лишь один невнятный звук, после чего тут же его захлопнул и потупил взгляд. Ни в коем случае. — Вот именно! — сказал он, подняв руку, чтобы куртка заблестела под маленьким проблеском света над их головами. — Нет слов, да? Лучше, чем любая обычная скучная куртка, вот это точно! Отлично. Теруки знал, что делал. Он побеждал. Взгляд Кагеямы смягчился, и его плечи опустились. — Думаю, — начал он и несколько раз сглотнул, пока Теруки старался не подавать виду, что с трудом пытался услышать каждое слово. — Мне нравится. — Ну конечно же нравится! — громко заявил он. — У тебя, как и у меня, настоящее чувство стиля. Ты и я, Кагеяма, мы впереди времени в этом понимании. Вот так, — сказал он, еще раз покружившись на месте, — выглядит настоящая мода! Улыбки не было, не совсем. Теруки заметил это лишь краем глаза. Улыбки не было, но что-то близкое к тому появилось на его лице. Мягкость в глазах Кагеямы, некая теплота проникла в его черты. Теруки казалось, он снова мог вздохнуть. — Знаешь что? — сказал он. — Это идеально. Давай я устрою тебе настоящий показ мод. Понятия не имею, почему я раньше до этого не додумался, это же наилучший способ обсудить все вещи. Посиди здесь, Кагеяма, я покажу, что купил. Ты ведь хочешь? Кагеяма сжал чашку чая в своих руках, до сих пор выглядя немного потрепанно, но в разы лучше, чем минуту назад. Он открыл рот, но ничего не произнес. Взамен он единожды кивнул. — Хорошо. Отлично! Держись крепко, Кагеяма, и приготовься к шоу! Они перерыли всю его новую одежду, примеряя одну или две вещи за раз, причем о каждой Теруки был готов говорить часами. И за все это время Теруки удалось помочь Кагеяме снова расслабиться. Они не вернулись к тому, что было прежде, до канцелярского ножа. Не было ни смеха, ни улыбок, лишь покой. Покой был лучше слез. Теруки воспользовался своей харизмой на все сто, продолжая спектакль, как только мог. К его концу, однако, он почувствовал себя ужасно утомленным. В конце ему не хотелось, чтобы Кагеяма так просто ушел. Не в таком состоянии, в котором он сейчас был. Таким усталым и нервным. — Хочешь, я позвоню твоему брату, чтоб он встретил тебя на полпути? — спросил он, наблюдая за Кагеямой, пока тот натягивал обувь. Кагеяма поднял голову, дабы на него взглянуть. Какое-то время он колебался, затем кивнул. — Отлично! Прекрасное решение, — сказал он, вытаскивая телефон из кармана. Когда-то он выудил из него контакт Младшего Братика, на случай, если произойдет что-то неладное. Он пару секунд нервно кусал губы, прежде чем написать: Что-то случилось с Кагеямой. У него был плохой день. Он уже идет домой. Встретишь его по дороге? Ответ пришел почти мгновенно. Теруки сам стал натягивать свои кроссовки. — Что ты делаешь? — прохрипел Кагеяма. — Хочу убедиться, что ты спокойно дойдешь до дома. Что еще я намерен делать? — сказал он, в ответ на вопрошающий взгляд Кагеямы пожав плечи, будто в этом не было ничего особенного. Спустя минуту колебаний он надел на себя новую голографическую куртку. Все равно это ненадолго. К тому времени, как они вышли на улицу, солнце уже начало садиться. Небо было окрашено в яркие красные и оранжевые оттенки, будто оно горело заживо. Теруки шагал довольно близко к Кагеяме, стараясь не слишком очевидно следить за ним. Они встретились с Младшим Братиком поблизости дома Кагеямы. Его тревогу было заметно еще с противоположной стороны улицы. Он не переставая заламывал руки. Братец выглядел так, словно впопыхах выбежал из дома, кое-как накинув на себя куртку и забыв завязать шнурки на одной ноге. Когда они друг друга заметили, он сразу сократил между ними расстояние и положил руки на плечи Кагеямы. — Я в порядке, — пробормотал Кагеяма, — я в порядке. Братец открыл было рот, но Теруки тут же заговорил. — Конечно, в порядке! — громко заявил он. — Но тебе станет лучше дома, с чашкой молока. Так ведь? Кагеяма долго на него смотрел, его выражение постепенно смягчилось. Он кивнул. — Хорошо, — сказал Рицу. — Тогда пойдем. Он опустил руку с плеча Кагеямы на его спину, нежно подталкивая его вперед. Хотя он повернулся взглянуть на Теруки в последний момент, прежде чем они пошли. Теруки было сложно понять его мысли по одному выражению лица. Таким образом нельзя было забыть, что у него с Кагеямой в жилах текла одна кровь. — Спасибо, что позвонил, — сказал тот почти неслышно. — Без проблем, бра— Он уже отвернулся, дабы проводить брата до дома. Без обид. Главное, чтобы Кагеяма добрался домой в целости и сохранности. Он повернулся обратно и пошел к себе домой. Его собственные мысли начали глодать его изнутри. Самые разные эмоции и чувства по поводу того, что случилось, не унимались у него в голове. Понятно было, что Теруки не замечал чего-то большого. Об этом он еще давно догадывался. Шрамы, о которых не разрешалось говорить, избегание Кагеямой прикосновений, все его поведение. То, как Рицу себя вел. А теперь это. Теруки ничего не понимал. Хотел, но не мог понять. Он зашагал быстрее, зарыв руки в карманы. — Эй, чел. Классная куртка! Абсолютно незнакомый человек махал ему с другой стороны улицы, и Теруки сразу понял, что комплимент был адресован ему — иначе и быть не могло. Только спустя несколько секунд он догадался, что тот хвалил его куртку. Теруки возгордился, выпятив грудь. — Ага, знаю! — крикнул он и побежал обратно домой. В квартире было пусто, когда он закрыл за собой дверь. Темно. Он потянулся за выключателем, который помог осветить кухню блеклым желтым светом. Все вокруг казалось немножко нереальным. Какой день. Какой странный, непонятный день. Он побрел через кухню в гостиную, где там и сям оставил одежду — на кровати, на спинках стульев и на вершине коробки, в которой их привезли. Теруки подошел и присел рядом с коробкой, взяв в руки один из ножей. Тот, что хуже. Светло-голубой, с пластиковой ручкой. Хлипкий. Это был просто канцелярский нож. Он уставился на него, особо не видя. Перевернул в ладонях. В чем было дело? Теруки поднялся, цокнул языком и поморщился. Он подошел к коробке, выглядывающей из-под кровати, и кинул ножик туда, затем толкнул коробку полностью под кровать, чтобы его можно было больше ни разу не видеть, забыть навсегда. Кому нужен был этот канцелярский нож? С этого момента можно было использовать и ножницы.