Дамоклов Меч

Теперь как начались летние каникулы, они встречались почти каждый день. Не то чтобы Теруки было на что жаловаться. Если они не ходили в кафешку или на прогулку, то обычно убивали время либо в квартире Теруки, либо дома у Кагеямы и его младшего брата, смотрели там телевизор, играли в видеоигры или просто общались. Неделя Теруки не могла быть полноценной, если они с Кагеямой не встречались хотя бы пару раз. Он понимал, что что-то изменилось. Они становились ближе. Но Теруки не смел и предположить, что это могло подразумевать. Все в порядке. Они были в порядке. В то же время, пока он встречался с Кагеямой так часто, как только мог, он придумывал все более тонкие оправдания, чтобы не разговаривать с Акеми, Рейко, Коичи и Мицуру. Казалось, они отлично справлялись и без него. Теруки необязательно было освещать им их мрачное существование. Однако все же он возобновил общение с Макото из Кружка Иностранной Литературы и парочкой других проектов. Некоторые из них тоже оказались совершенно невыносимы. Но с большинством даже было приятно общаться, на самом деле. Кто бы мог подумать? У них было значение даже помимо их положения на социальной лестнице. Теруки узнавал все больше нового этим летом. Однако у него была проблема. Дело в том, что, хотя он говорил, что был в порядке, его обстоятельства говорили совсем иначе. Потому что, хоть Теруки и проводил большую часть своего времени с Кагеямой, ему начинало казаться, что, может, этого было… недостаточно. Да, он обожал проводить время с Кагеямой. Он замечательно себя чувствовал при каждой их встрече, не в этом была проблема. Даже его брат перестал казаться такой занозой в заднице, когда они узнали друг друга получше. Рицу еще мог быть слегка жестким и острым на язык, но он значительно успокоился с того времени, как Теруки впервые их навестил. Родители братьев тоже были душками, хотя Теруки едва ли видел их чаще двух раз, тогда, когда прощался. Он вправду наслаждался компанией Кагеямы. Дело заключалось лишь в том, что в последнее время он обнаружил, что иногда надеялся, что мог бы, наверное… просто… взять его за руку. Положить голову ему на плечо. Что-нибудь. Только. Стать чуть поближе. Да какого черта? Он мечтал о том, чтобы взять лицо Кагеямы в свои руки и засосать его на диване его же родителей. Но он был бы рад начать и с самого малого. То, что его волновало, было реакцией Кагеямы на все это. Даже теперь он так стеснялся прикосновений. Не так, как раньше. Вовсе нет. Но факта было не изменить. И последнее, чего Теруки хотелось, так это напугать его, совершив что-то бездумное. После всего, что между ними было, он не думал, что смог бы спокойно принять отказ. Не от Кагеямы. Так что легче было любить втайне. Боже. Теруки никогда бы не подумал, что смог бы пасть до чего-то такого, как безответная любовь. Но он не знал, как еще назвать это чувство. Оно казалось поэтичным. Трагичным. Больше, чем жизнь. В ночь пятницы, после работы, они сидели вместе в квартире Теруки. Кагеяма снова собирался переночевать у него дома. У них раньше было несколько ночевок вместе, и дома у Теруки, и дома у Кагеямы. Ничего особенного, Теруки предпочитал говорить себе. Просто два пацана развлекаются по-пацански. Примеряют одежду друг друга и смотрят вместе любовные комедии. Ха! Не ему судить! Он наслаждался собой. Но это была особенная пятница. Теруки принял решение. Он попытается быть смелее. Они сели смотреть фильм. В этот раз боевик. Один из новинок. Теруки было все равно. Он не уделял ему столько внимания, сколько стоило бы. Они смастерили небольшое гнездышко из подушек и пледов на его кровати, прямо перед телевизором. Они сидели так близко друг к другу, что Теруки чувствовал тепло Кагеямы на своем плече, когда отклонялся назад, на подушки. Взгляд Кагеямы был прикован к монитору телевизора, и он жевал какую-то конфету с таким видом, словно был в совершенно ином мире. Теруки, наверное, не помешало бы самому включиться в сюжет. Если бы Кагеяма его спросил, что сейчас происходило на экране, он бы понятия не имел, что сказать. Они сидели так близко. Теруки облизнул губы. Он не хотел все испортить. Он придумал множество планов, как продвинуть их отношения на следующий уровень, но к этому моменту отказался от каждого. Но если он не попытается, то не попытается никто. Он снова облизнул губы, уставившись на экран, думая о чем-то совершенно другом. У Кагеямы была подушка между ног и пакет с конфетами на подушке. Было бы так легко просто дотянуться и… ну, понятно. Взяться за руки. Или что-то вроде того. Он с усилием сглотнул. Время быть смелее. Теруки подвинулся, сократив небольшое расстояние между ними. Он прислонил колено к ляжке Кагеямы. Прикосновение было мягким, осторожным, еле ощущалось. Всего-то его нога чуть дрожала. Кагеяма повернулся, взглянув на чужую ногу, касающейся его. Какое-то время он глядел на нее, затем повернулся обратно. Ладно. Теруки был готов принять это как сигнал, что такое допускалось. Он снова сглотнул и все же еще придвинулся. Он почувствовал себя отчаянным идиотом, протянув руку и положив ее себе на колено, так близко, что малейшее движение дало бы ему коснуться Кагеямы. — Хочешь конфет? — спросил Кагеяма, предложив ему пакет. Нет, он не хотел конфет. Его рука была так близко. Ладно. Ладно. Теруки делал это бесчисленное количество раз. С самыми разными девушками. Большинство случаев оканчивались удачно. Некоторые — не очень. Не все отношения имели шанс на успех, и порой это нужно было просто принять. Но… Если вот это не сработает, Теруки не знал, что будет делать дальше. Его горло казалось сухим, как пустыня. — Ханазава? — Ты бы, — начал он, затем почувствовал, как его голос дрогнул. Он так сильно хотел нацепить маску. Любая маска была бы хороша. Может быть, игривая. Его привычные флиртующие тона и обворожительные улыбки заставляли его бывших партнеров с удовольствием хихикать. Но он был уверен, что, приняв такой тон, он бы тут же потерял Кагеяму. Однако, работая таким образом, слова не выливались так, как обычно. Он не знал, что ему нужно было сказать, куда стоило положить руку, чтобы это все закончилось новым этапом в их отношениях. Ничто не принимало ту форму, которая ему была нужна. Кагеяма повернулся, чтобы лучше его видеть, с некоторым беспокойством в глазах. — Ты в порядке? — спросил он. — Тебе… не нравится фильм? — А? А, нет, нет. Фильм классный. Просто я… Просто я уже его видел. — Хочешь посмотреть другой? Теруки покачал головой. — Нет, все в порядке, — сказал он. — Я просто… Думал. О всяком. Все хорошо. Кагеяма посмотрел на него еще какое-то время. Затем повернулся обратно к телевизору. Теруки облизнул губы. Он решил быть смелее, так ведь? — Знаешь что? — сказал он. — Вообще-то. Я… гм. Я думал, может, ты не против, если я сяду поближе? Кагеяма смотрел на телевизор без особо заметной реакции. — Типа. То есть, я знаю, что мы и так близко, но, как бы. Хех. Ты был бы не против, если б я?.. Если б я, например, положил голову тебе на плечо? Или вроде того. Слушай, нет, неважно, это тупо. Господи. Ему стоило просто заткнуть свой рот. Он все собирался испортить и оказаться один со своими никчемными, никчемными друзьями. Кагеяма стукнул свою ногу о его. — Я не против, — сказал он. Теруки показалось, что он подавился воздухом. — Серьезно? — пискнул он. Кагеяма кивнул. Теруки никогда не тратил впустую представлявшуюся ему возможность. Он обернул свою руку за спину Кагеямы, другую вокруг его живота, пока не создалось ощущение, что они будто бы обнимались. Черт. Да они ведь обнимались. Пусть даже теперь Кагеяма совсем застыл. Он практически перестал двигаться, а Теруки еще даже не положил голову ему на плечо. Это не было так приятно, как он на то надеялся. В его животе не было никаких бабочек. Он не чувствовал себя так, будто они вот-вот поцелуются. Это было просто неудобно. — Знаешь, — медленно сказал Теруки. — Если тебе не хочется этого делать, можешь мне сказать. Я пойму. Когда Кагеяма хмыкнул, он почувствовал это всем телом. — Я… — начал он. — Я не… уверен. Это. Мне кажется, я хочу, чтобы мне это нравилось. Теруки начал отклоняться. Кагеяма положил на его руку ладонь, остановив его. — Дай мне секунду, — сказал он. Теперь это объятие причиняло им обоим неудобство, и Теруки пожалел, что вообще спрашивал. Теперь уже никто не смотрел фильм. Кагеяма нервозно потирал свои пальцы друг о друга. Это подкинуло Теруки идею. — Погоди, — сказал он. — Я отойду ненадолго. Кагеяма снова хмыкнул и отпустил его. Теруки подошел к своему шкафу и открыл двери. Он быстро окинул его взглядом и мигом обернулся за плечо. Кагеяма все еще смотрел. Он широко улыбнулся в его сторону и достал его любимый свитер. Тот самый пушистый, бирюзовый, который по ощущениям был словно облако. Он накинул его на себя, прежде чем повернуться обратно к Кагеяме. Теруки плюхнулся обратно к нему, продолжая держаться за улыбку железной хваткой. — Тебе бы было комфортнее обниматься, — он раскинул руки, — вот с этим? Улыбка, появившаяся на лице Кагеямы, пусть и была маленькой, но прорвалась через оборону Теруки, как солнечный луч, и поразила в самое сердце. Кагеяма медленно, осторожно облокотился о него и провел рукой по пушистому свитеру. Технически это значило, что он также проводил рукой по Теруки, но какая разница, верно? Кагеяма прикрыл глаза и потерся щекой о его плечо. — Этот свитер мой любимый, — сказал он. — Ага, — сказал Теруки, задыхаясь. — Мой тоже. Отлично. Теруки еще был на коне. Ему предстояла практика, но он не забыл свои истоки. После этого было чуть легче. Дай Теруки палец, он возьмет всю руку с плечом и все остальное. С того момента они только так и смотрели вместе кино. Крепко обнимаясь, прислонившись друг к другу. Когда становилось слишком жарко, Теруки скорее откидывал прочь одеяло, чем давал им разъединиться. Первый раз, когда они сделали это дома у Кагеямы, Младший Брат забавно на них посмотрел, но Теруки видел в его взгляде скрытое одобрение. Этому он был благодарен. Должно было быть легко продвинуться куда-нибудь с данной точки. Взять его за руку. Повернуть его голову. Просто… Первый поцелуй не должен был быть идеален. Но. Время должно было быть идеальным. Однако Теруки хотелось взять его за руку. Если бы Кагеяма позволил. Это казалось таким огромным шагом вперед. Кагеяма стеснялся своих рук. Он до сих пор сомневался насчет своих шрамов, и Теруки не хотел обижать его бездумными действиями. Но… Но подержаться бы за руки! Ему просто нужно было попробовать. Никакое дело не делается с помощью сидения на одном месте и глупой возни. Очередная ночь кино, очередной смелый шаг Ханазавы Теруки. Они сидели, обнимаясь вместе. Кагеяма держал руки на коленях, совсем близко. Теруки не собирался никак заморачиваться. Он даже не собирался ничего говорить. Он протянул руку и положил ее на ладонь Кагеямы. Ничего более. Дотянуться до нее даже ничего не стоило. Он оставил ее там и стал ждать. Для Кагеямы было достаточно пространства, чтобы он убрал руку, если захотел. Теруки в этом убедился. Он не стал трогать его шрамы, даже не упомянул ничего. Просто. Оставил ее на месте и стал ждать, дабы увидеть, что случится. Очень долгое время ничего не происходило. Кагеяма не подал никакой реакции, чтобы показать, что что-то было не так. Прошло целых десять минут фильма, пока Кагеяма вообще не подвинул свою руку. Когда он повернул свою ладонь под ладонью Теруки, тот был уверен, что он его отпустит. Взамен он протянул руку, чтобы потрогать его пальцы. Внимание Теруки пропало начисто. Экран телевизора превратился в красочное пятно, а его голова улетела куда-то в облака. Кагеяма играл с его пальцами. Сгибал их, легонько переворачивал и протягивал собственные под ладонь Теруки. Тот мало что мог делать, кроме как смотреть с восхищением. Очень осторожно Теруки провел большим пальцем по одному из более заметных шрамов на тыльной стороне ладони Кагеямы. По ней протекали три параллельных линии, небольшие бугры на его коже. Увидев, что Кагеяма не возражает, он пробежался пальцами по его костяшкам. Вот как, значит. Вот так знаменитого дамского угодника Ханазаву Теруки и приручили, решил он. Как с теми несчастными уличными котами, Кагеяма не стал торопиться, и теперь он был свободен творить с ним, что душе угодно. Теруки не был уверен, знал ли Кагеяма, какой властью он обладал бы над Теруки, если бы знал, как ею воспользоваться. Ибо он бы точно залаял, как собака, если бы это дало ему еще несколько минут такого блаженства. Просто отдыхать на одном диване, пока голова Кагеямы лежит на его плече и он играет с его пальцами.

*

Даже летом спортивный клуб Кагеямы продолжал собираться раз в неделю, чтобы потренироваться на территории школы. Теруки лениво поднял руку, когда приметил Кагеяму, приближающегося из-за школьного здания. После душа с его волос капала вода, и он продвигался той же изможденной походкой, которая всегда была у него после утомительной тренировки. Он выглядел находящимся на грани обморока, и Теруки не мог перестать улыбаться, потому что, даже настолько устав, Кагеяма был так счастлив его видеть. А улыбка Кагеямы для него была самым прекрасным зрелищем в мире. Улыбка была маленькой. Больших никогда не бывало. Но она была искренней. И зная, сколько пришлось проделать работы, чтобы она теперь ему являлась, делало ее настолько милее. — Успешная тренировка? — спросил Теруки, как только тот оказался достаточно близко. Кагеяма подошел к нему, как у него слегка зашатались ноги, и затем он кивнул. Может, он и устал, но зато выглядел таким довольным. Теруки вообразил, каково было бы поцеловать его прямо сейчас. Наклониться и здесь и сейчас легонько чмокнуть его в уголок рта. Словно это была самая обыденная вещь в мире. Он думал, каково было бы взять его за руку и держать ее, пока они шли до дома. Его улыбка чуть поникла. — Тогда давай пойдем? — сказал он и указал большим пальцем позади себя. Они шли медленнее, когда Кагеяма занимался в клубе. Но не то чтобы они куда-то торопились. — Мне кажется или ты сегодня еще больше устал, чем обычно? — спросил Теруки. Кагеяма хмыкнул и кивнул. — Я… сегодня побил рекорд, — сказал он тихо. — Я пробежал пару кругов, не падая в обморок. Это было невероятно. Теруки улыбался до ушей. — Поздравляю! — сказал он. — Я знал, что у тебя получится. Черт, это потрясающе. Улыбка Кагеямы смягчилась. — Спасибо, Ханазава, — сказал он. — Мне не верится, что ты до сих пор занимаешься, — сказал он. — Даже летом! Говоря правду, мне вообще казалось, что ты прекратишь через неделю максимум, когда впервые об этом услышал. Кагеяма хмыкнул и мигом взглянул на него. — Но, опять же, — продолжил Теруки, размахивая руками, — я ошибался насчет стольких вещей, когда впервые тебя встретил. Если бы мы составили список, он бы получился просто ужасно длинным. Так что, давай не будем, — он посмотрел обратно на Кагеяму и встретился с ним взглядом. — Ты невероятен, ты ведь знаешь? В яблочко. Нежно-розовый румянец окрасил его щеки, и Кагеяма опустил взгляд. Сердце Теруки в его груди кувыркалось, и ему казалось, что он вот-вот взорвется. — Спасибо, — повторил Кагеяма чуть более невнятно. — Пожалуйста! Еще какое-то время они провели в тишине. На улице было приятно, отчасти облачно, но все равно хорошо. Лето все играло пышным цветом, пусть скоро и должны были начаться уроки. Это лето было не одним из тех, с которыми Теруки хотел побыстрее покончить. — Знаешь, — медленно сказал он, — я не помню, чтобы спрашивал, почему ты так сильно хочешь мускулы. Я имею в виду, это хорошая амбиция. Но мне все равно интересно. Почему? Они уже совсем близко подходили к его квартире. Было более чем известно, что сейчас они планировали лишь заварить чай и посидеть без дела. После рутинных тренировок Кагеямы они только этим и занимались. Кагеяма долгое время молчал. Теруки мимолетно взглянул на него, но не заставлял говорить. Они взобрались по лестнице, и, едва оказавшись внутри, изможденный Кагеяма плюхнулся на кровать. Теруки сам себе усмехнулся и пошел ставить чайник. К тому времени, как он вновь присел рядом с Кагеямой и подал ему его чашку, он уже забыл, что о чем-либо спрашивал. Кагеяма же помнил. — Просто, — начал тот постепенно, затем будто бы передумал. — У меня были некоторые проблемы. В средней школе. И мне казалось… у меня не было никакого контроля над своей жизнью. Теруки лишь спустя мгновение догадался, что это было ответом на его прежний вопрос. Он кивнул, подталкивая его говорить дальше. — Я хотел стать сильнее, — сказал Кагеяма. — Я хотел стать достаточно сильным, чтобы… люди не издевались надо мной. Больше. — Поэтому ты решил поднимать гантели? — спросил Теруки, превратив это в шутку. — Вау, Кагеяма. Ты не похож на человека, который бы буквально решил биться со своими проблемами. — Дело не в этом, — сказал Кагеяма, чуть нахмурившись. — Извини, — сказал он. — Не хотел обидеть. — Нет, все в порядке. — Кагеяма покачал головой. Он прислонился спиной к стене и уставился в потолок. — Рейген говорит, что важно прямо говорить людям, когда не хочешь, чтобы они были рядом, — сказал он. — И только применять силу, когда они совсем тебя не слушают. Но нужно… Нужно говорить очень строго, когда не хочешь, чтобы они тебе мешали. — Хмм? — сказал Теруки. — Что? И просто сказать: «уйди от меня подальше»? Его тон звучал насмешливо. Он не хотел, но иначе не получалось. Все не было так просто, как Кагеяме хотелось бы. Одних мускулов было недостаточно. Кто-то другой всегда будет выше, и в этом печальном факте заключалась жизнь. Он не создавал правила. Он лишь чаще видел их наяву. Но Кагеяма всерьез воспринимал свои слова. Кивнув, он продолжил. — Да, — сказал он. — Мне кажется… Скорее как… — Он на секунду задумался с аккуратно сосредоточенным выражением лица. Затем он заговорил с крайне серьезным видом: — Уйди от меня. Теруки усмехнулся и бросил голову ему на плечо. — Если бы все было так просто, — сказал он, играя со шнурками его толстовки. — Скажи это, и над тобой просто посмеются. Недоброжелателей нужно отталкивать с самого начала, если хочешь, чтобы они воспринимали тебя всерьез. Дать им знать, что с тобой шутки плохи. Если работаешь над мускулами, стоит и применять их по назначению. Кагеяма хмыкнул. — Не думаю, что мне это нравится, — сказал он. — Мусаши сказал, что мускулы не для побоев. Теруки пожал плечами. — Все нормально, — сказал он. — Никто не будет тебя трогать, пока я с тобой. Они не посмеют. Все знают, что пойти против меня равно самоубийству. Кагеяма наклонил голову, глядя на Теруки. — Но ведь никто не знает, что ты у меня есть, — сказал он. Теруки открыл рот, затем закрыл. Наверное, это правда. Он прикусил губу. Он вообразил, как бы сложились обстоятельства в ином случае. Если бы все знали. Пусть и особенно нечего было узнавать. Но… Если бы… Если бы было. Если бы они все-таки встречались. Что бы подумали тогда остальные? Мысль о том, чтобы это обнаружили его друзья, заставила его содрогнуться. Они бы еще долго над этим смеялись. Любой, кто встречался с неудачником, по сути сам им являлся. Так просто работала социальная иерархия. Однако, опять же, что значило их мнение? Изменилось бы что-нибудь, если бы он все рассказал? Да. Да, несомненно. Его репутация пошла бы прахом. Он бы больше никогда не смог сидеть с ними в столовой. За его спиной велись бы разговоры. Его бы больше не подпускали к решению вопросов на самой верхушке. Его бы исключили из групповой беседы и оставили гнить. Теруки глубоко вдохнул. Может… все было бы не так плохо. Так или иначе, здесь никого не было. Когда они находились здесь, у него дома, когда они были дома у Кагеям или когда они гуляли друг с другом вместе на улице, не было никого вокруг, чтобы их осуждать. Да, на них, скорее всего, будут странно смотреть, если они снаружи будут держаться за руки. Но даже без его положения у Теруки хватило бы своей харизмы на них обоих. Он ведь был так хорош. Они бы могли что-то сделать. В общем, если бы было это что-то. — Думаю, Мусаши прав, — продолжил Кагеяма. — Я не… Я не хочу никого обижать. Я никогда не хотел. Но. Рейген сказал, что это неудивительно. Что я хочу мускулов. Ведь это… Контроль над моим телом. И дает мне уверенности. И друзей. Я хочу… — Он затих и набрал грудью воздуха. — Я хочу набраться уверенности. Уверенности, хм? Теруки нетрудно было в это поверить. — Ты очень сильный человек, Ханазава, — сказал Кагеяма. Он на миг заколебался, затем начал заново: — Нет, не физически. Но. У тебя есть… — Его лицо слегка сморщилось, пока он, очевидно, пытался что-то вспомнить. — Сила духа. Ты… Ты знаешь, чего хочешь… и ты за этим идешь. Теруки припоминал, как он говорил нечто подобное, когда они впервые друг с другом знакомились. — Ну не знаю, — сказал он. — То есть, у тебя самого ведь должна быть неплохая такая сила. Особенно учитывая, как ты вообще меня вначале выносил. Вот это сила духа, если меня спросишь. Кагеяма нежно улыбнулся. — Было довольно забавно. Теруки задумался о том, чего хотел в жизни. Как это заполучить. Он немного повернул голову и краем глаза взглянул на Кагеяму. Он знал, чего хотел. Просто не знал, мог ли он заполучить это именно так, как хотел. Было время, когда Кагеяма чуть от него не бежал. Тогда он сделал все, что мог, и Кагеяма чуть не перестал с ним видеться. Ему хотелось рискнуть, но он не мог так просто. Ибо он был настолько счастливее здесь, чем бы был, если бы Кагеяма покинул его. Чем бы ни можно было назвать то, что между ними происходило, он бы смог и дальше так жить. Необязательно было что-то менять. Верно? — Ага. Ты точно сильнее, чем я, — сказал он. К тому же, не было никакой спешки. Никто из них никуда не спешил. Теперь они были свободны идти так, как предпочитал Кагеяма. Теруки лишь был рад развлечься, пока у него была такая возможность. Кагеяма рядом двинулся. Теруки поднял голову с его плеча и стал наблюдать, как он встал с места и оставил кружку на его столе. — Я кое о чем думал, — начал Кагеяма. Он облизнул губы и окинул взглядом квартиру Теруки, пока снова к нему не повернулся. — Мне было интересно… можно ли тебя кое о чем спросить. Теруки тут же оживился. Он выпрямил спину и попытался сделать непринужденный вид. — Конечно, то есть, — сказал он. — Для тебя. Что угодно. Кагеяма долгое время колебался, но в этом не было ничего нового. Он присел обратно, рядом с Теруки, и спрятал руки за коленями. — Я уже очень долго об этом думал, — приступил он, смотря скорее на стену позади Теруки, чем на него. — Но. Эм. Я не хотел спрашивать, потому что. Потому что я боялся. Гм. Боялся? Чего он вообще мог бояться? Теруки беспокойно пожал плечами. — Ну, я же говорил, — сказал он. — Можешь спрашивать что угодно. Ты помнишь, что я дам тебе знать, если что-то пойдет не так. Так что. Даю слово. Ты не ранишь мои чувства. Хотя с этим можно было поспорить. Теруки не сомневался, что у Кагеямы имелись сотни способов ранить его чувства лишь с помощью пары простых слов. Но ему необязательно было это знать — особенно сейчас. Кагеяма еще немного замялся, затем протянул руку и взял за руку Теруки. Теруки почувствовал, как кровь приливает к его щекам. Неужели? Может, он понял Кагеяму совсем не так? Неужто он теперь собирался быть смелее? Теруки вдруг забыл свой голос. Кагеяма поиграл с его пальцами, не поднимая глаз с ладони, за которую сейчас держался. — Я знаю, — потихоньку начал он. — Что ты… не уйдешь просто так. Но все равно. И. Рейген всегда говорит, что важно сообщать о своих чувствах, когда что-то тебя волнует. Но эти вещи меня, — он стал искать в голове слово, бесцельно водя в воздухе свободной рукой. — Волнуют. Ладно. Ладно, Теруки, может, слишком сильно вчитывался во все это, но опять же, может, он вчитывался как раз сколько нужно. Он облизнул губы и немножко подвинулся. — Что ж, — сказал он. — Я хочу, чтобы тебе было наиболее комфортно, когда ты со мной. Ведь… ты знаешь… ты мне очень дорог. Было ли это слишком? Теруки уже и не знал. Казалось, что да, но с Кагеямой любое действие казалось чем-то за гранью. Тот все продолжал давить на его пальцы, сгибая и разгибая его мизинец. — Мне просто казалось, что странно, что ты решил со мной заговорить, — сказал он. — И я знаю, ты говорил, что, эм. Твои друзья думали, что я выгляжу одиноко. Но твои друзья не такие добрые. Так что я все думал. Наверное, не стоило. Но я все равно хотел у тебя спросить. Он сегодня совсем разговорился. Теруки это потихоньку начинало беспокоить. Непохоже, что Кагеяма скоро признается ему в любви. — Я просто хотел спросить, — сказал он, — почему ты захотел со мной дружить. Теруки открыл рот, затем закрыл. — Что? — сказал он. Плечи Кагеямы тут же окоченели. Он отодвинулся, пытаясь спрятать между ними голову. — Нет — я имею в виду, — сказал он, схватившись за ладонь Кагеямы прежде, чем он мог отпустить его руку. — Я не очень понимаю, что ты спрашиваешь. — Я, — начал Кагеяма в поиске подходящих слов. — Почему ты со мной дружишь? То есть, почему ты захотел со мной дружить? Теруки не знал, что сказать. В общем, очевидно, что началось все это из-за пари. Он решительно верил, что Кагеяма бы его понял, если бы он объяснил, как с тех пор изменился и стал лучшим человеком. Но в то же время ему не хотелось. Ему не нужно было. Будет больно, он знал. Так что легче было раскопать небольшую яму в самой глубине своего ума, закопать в ней этот факт и оставить его там на вечность. Так всем было бы лучше. — Я имею в виду, — продолжил Кагеяма, когда Теруки не удалось произнести ничего вовремя, — ты не всегда говоришь мне правду. Я знаю. Не понимаю, почему, но не говоришь. Теруки открыл было рот, чтобы оправдаться, но Кагеяма уже заговорил, поникнув и прикрыв глаза: — И мне порой так тяжело понять, шутишь ты или нет, — он на мгновение задержал дыхание, и Теруки показалось, что ему самому нечем дышать. — Просто. Иногда я волнуюсь, что для тебя это все. Лишь. Лишь шутка. — Шутка? — спросил Теруки, почувствовав обиду от одной идеи. — Нет! Кагеяма! Он сел прямо и повернул руки так, чтобы теперь держать руки Кагеямы в своих. — Нет, — сказал он мягче, наклонив голову, чтобы посмотреть Кагеяме в глаза. — Это совершенно точно не шутка. Никогда ею не было и не будет. Кагеяма взглянул на него, и Теруки мог понять, что он этому не верил. Ладно. Это. Довольно обидно. Ему пришлось отвести взгляд. Его прежние поступки собирались его наказать, не так ли? Так как он с самого начала не принимал его всерьез, Кагеяма его раскусил. Он видел Теруки в его худшие моменты. Нужно было объясниться. — То есть, — начал Теруки, не очень представляя, как он закончит предложение. — Это было — ну, мои друзья начали это как шутку. Это правда. Им казалось, это было бы забавно. Но, знаешь, какая разница, что они там думают. Кагеяма смотрел на него из-под своей прически, так что Теруки продолжил. — Больше это ничего не значит, — сказал он. — Потому что я знал, как только увидел тебя, что ты тот человек, которого я хочу узнать получше. — Правда? — Да! — сказал Теруки. — Тебе не стоит о таком волноваться. Неважно, что я тогда думал. Важно, что я думаю сейчас. И сейчас я ни с кем не хочу общаться больше, чем с тобой. Ты… ты мне очень важен. Взгляд в глазах Кагеямы смягчился, и он чуть-чуть улыбнулся. — Ты очень добрый человек, Ханазава, — сказал он. — Разумеется! Добрее меня не может быть. Улыбка Кагеямы сообщила ему, что он не верил ни одному его слову. Теруки улыбнулся еще шире. — Ну, давай скажем, что это работа в процессе. Кагеяма кивнул. — Здесь я не против, — он слегка оробел, затем вновь взглянул на Теруки. — Но что насчет твоих друзей? — Друзей? — сказал Теруки и отклонился назад, небрежно махнув рукой. — Каких друзей? Эти люди больше не играют роли в моей жизни. Впрочем, это было не совсем правдой. Он все еще планировал с ними общаться, но лишь ради сохранения своего статуса. Однако Кагеяме необязательно было об этом думать. Все это было так запутанно… Так что ему лучше не знать. — Мне понадобилось какое-то время, чтобы это понять, но они в общем-то ужасные и неприятные люди. И кому-то вроде меня не стоит тратить времени рядом с такой негативной энергией. У Кагеямы была некая тревога в лице. — Ты уверен, что ты будешь в порядке? — спросил он. — Кто, я? Разумеется! — Почему нет? — Но они твои друзья. — Я могу подружиться с кучей людей, если захочу! — сказал он. И это было правдой. — Я лучше всех работаю с людьми. Ты слишком много думаешь, Кагеяма. У этих людей больше нет власти над моей жизнью. Я найду новых друзей. Он сглотнул, затем легонько толкнул Кагеяму. — Таких как ты. Кагеяма довольно улыбнулся. И этого Теруки было достаточно. Он не осознал этого, пока Кагеяма не ушел, но их беседы действительно изменились с течением времени. Он до сих пор помнил, как заставить Кагеяму заговорить было словно пытаться выжать воду из камня. А теперь они могли говорить о чем… О чем угодно. Они зашли так далеко. От этой мысли Теруки невольно улыбнулся. Кое-что еще в этом было замешано, однако. Горькая нота к его счастью. Он так или иначе обманул Кагеяму. Насчет своих друзей. Впрочем, это можно назвать скорее невинной ложью. Нет, он не мог полностью их избегать, если хотел, чтобы все осталось как прежде. Но и дружбой он не мог это назвать. Скорее как… Необходимое социальное взаимодействие. Так что. Совсем ложью это не являлось. И это не было совсем ложью, когда он сказал, что это никогда не было шуткой. Ведь не было! Пари в самом начале было зачинено в качестве шутки, но именно шуткой не являлось, так сказать. Однако, опять же, с какой-то стороны являлось. В самом начале лгать Кагеяме было невозможно. У него был способ видеть сквозь его вздор, словно Теруки был сделан из стекла. Теперь же Теруки знал лучше. Он знал, какие кнопки нажимать, какой голос использовать. Это было как-то… Он не знал, что об этом думать. Так ему легче жилось. Вот что можно сказать. Теруки был способен манипулировать людьми с самого малого возраста. Ему давало чувство безопасности то, что не было ни одного разговора, которого он не мог обернуть в свою сторону. С Кагеямой было иначе. Беседуя с ним, он ощущал совершенно иное чувство безопасности. Тот видел все самое худшее, и все равно решил остаться его другом. Даже если Теруки мог ему лгать, он не знал, хотел ли он. Впрочем, некоторые вещи стоило держать в тайне. Некоторые вещи лучше было зарыть глубоко и подальше. И если небольшая ложь во спасение поможет ему и дальше это скрывать, то это Теруки и собирался делать. В конце концов, обман не мог повредить Кагеяме, если тот о нем не подозревал.