Дамоклов Меч

Нервы Теруки были натянуты, как струны, когда он приехал в офис. Стоял прелестный субботний вечер, и Теруки казалось, что его желтая водолазка скоро пропотеет насквозь. Сидя на одном из диванчиков, чувствуя, что его позвоночник заменили на железную балку, он мертвой хваткой держался за пластиковый мешок, который принес с собой — мало того, что его потихоньку одолевала головная боль из-за напряжения в шее, которое усугублял недостаток сна еще с прошлой ночи. Серизава за секретарским столиком продолжал бросать в его сторону обеспокоенные взгляды, и Теруки был бы благодарен, если бы тот соизволил прекратить. Не один раз тот пытался начать неловкий разговор о погоде, и каждый из них Теруки задушил односложным ответом. Все в порядке. Теруки лишь пришел чуть раньше, чем нужно, и все. Он планировал прибыть за десять минут до положенного времени и просидеть, излучая всем своим видом уверенность; вместо этого он побил рекорд по затраченному на переодевание времени и остался сидеть на кровати, топая ногами и скрипя зубами, ожидая, когда настанет грядущий миг. Так что его план был соответственно урегулирован. Он решил, что выйдет на пару минут раньше и обойдет пару кругов вокруг здания, прежде чем войдет в офис. Таким образом он мог избавиться от некоторого стресса, еще раздирающего его изнутри. Но затем Теруки вышел, и, так как прошлой ночью шел сильный дождь, почти везде на улице остались лужи. Боязнь проезжающей мимо машины, которая бы обрызгала его грязью, или возможности споткнуться на ровном месте и расцарапать асфальтом коленки, или что он случайно забудет, как работает время и опоздает, обрела над ним верх. Так что в конце концов он пошел прямо ко входу в офис, прямо к лифту и в приемную. И теперь он находился здесь, выкручивая пальцами лямки несчастного пластикового пакета, а до назначенной встречи оставалось еще полчаса. Теруки был слышен чей-то разговор, исходящий из комнаты за приемной. Нынешний клиент кричал достаточно громко, чтобы его было слышно и за толстыми стенами, но не настолько, чтобы Теруки мог различить, что говорилось. Это потихоньку сводило его с ума. Ему всего лишь хотелось, чтобы все поскорее оставили его в покое и дали собраться с мыслями. Но он уже сходил в уборную дважды, и ему не хотелось, чтобы лицо Серизавы помрачнело еще сильнее. Он подвинулся, и поношенный мятно-зеленый пластик заскрипел вместе с ним. Пакет в его руках искривлялся от вечного растягивания, искажаясь до невозможности вернуть изначальную форму. Если он скоро не прекратит, то лямки порвутся от напряжения. Его хватка стала только крепче. За пятнадцать минут до назначенной встречи дверь в комнату распахнулась с резким ударом в стену. Рыжий мальчик, с виду его ровесник, вырвался наружу и остановился, увидев Теруки. В его глазах мелькнул озорной огонек, и он взглянул на Теруки с ухмылкой. — А, ты следующий? Я тебя тут раньше не видел, — сказал он. — Не верь ничему, что говорит этот шарлатан. Он в лучшем случае опустошит твои карманы. Рейген беззаботно засмеялся, появившись в дверном проеме после мальчика. — Ах, да. Очень забавно, Шо. Давай, иди. Ты же не хочешь беспокоить маму! Рыжий паренек снова взглянул на Рейгена, затем выбежал из офиса, по пути крикнув: «До следующей, Рейген! Серизава!», пока не захлопнул за собой дверь. — Ты рановато, — сказал Рейген. Теруки замялся. Он попытался оставить лямки пакета в покое, но безуспешно. — У меня… еще оставалось время, — сказал он, не поднимая взгляда с пола. — Все в порядке, — сказал Рейген. — Эй. Кацуя? Ты предлагал ему чай? Серизава за секретарским столиком резко поднялся, так сильно ударившись коленями о стол, что расшатал его во всю мощь. — Сейчас буду, — ответил он. — Сделай на четверых, хорошо? Рейген повернулся обратно к Теруки. Тот заерзал в неудобстве от одного его безобидного взгляда и попытался притвориться, что его не заметил. — Ты выглядишь получше. Да, что ж, в этот раз он постарался одеться по-человечески. Водолазка с клетчатыми брюками выглядела сногсшибательно, что было ему хорошо известно. Он даже причесался вместо того, чтобы повторять образ местного криптида в ближайшем супермаркете, с синяками под глазами и немытой головой. Он также спал больше в последнее время, что, возможно, сыграло роль в его приличном виде. Да, про вчерашнюю ночь, когда он не мог перестать ворочаться и пинать одеяло, этого нельзя было сказать, но по крайней мере неделя до этого возместила его пропущенный отдых. Он возобновил свой прежний уход за кожей и волосами и засиял вновь. Просто тревога мешала ему вспомнить прежние пути. Он чувствовал себя как чудище. Голубые очки с линзами в форме звезд не давали ему это скрыть. У Рейгена хотя бы хватало совести притвориться, что в этом не было ничего страшного. Рейген вытянул шею, дабы посмотреть на Серизаву, заваривающего чай в маленькой кухне, отделенной от основного пространства ширмой. — Кацуя? — позвал он. — Да? — Завари с ромашкой, ты не против? Думаю, нам бы не помешало успокоительное. — Конечно. Неловкая тишина заполнила пространство, а часы продолжали тикать. Серизава принес все четыре чашки, и Теруки наконец нашел что-то другое, за что можно было подержаться. Он оставил пакет между ног и бледными пальцами сжал чашку. На ней был нарисован смайлик, который, казалось Теруки, смотрел на него с издевкой. До встречи оставалось еще пять минут, когда открылась входная дверь. Когда у входа появился Кагеяма Рицу, у Теруки упало сердце, и он почувствовал на языке вкус кислоты. Однако тот лишь бросил на него ледяной взгляд, пока не открыл дверь, чтобы дать пройти своему брату. Шигео не смотрел на Теруки. По правде говоря, он не смотрел ни на кого, взамен довольствуясь местом где-то поблизости своей обуви, куда решил направить взгляд. — Ах! Да это же Рицу! — сказал Рейген, весь сияя и улыбаясь. — Когда мы в последний раз виделись? Проходите. Рицу устремил на него недовольные глаза. — Для протокола, — сказал он. — Я не думаю, что это хорошая идея. Рука Шигео тут же выскочила и схватила его за плечо. — Но, — уступил Рицу, звуча так, словно он заставлял себя звучать вежливее, — если брат этого хочет, я не буду мешать. Теруки заметил довольный тон Рейгена, когда тот кивнул. — Это хорошо, — сказал он. Он повернулся к Шигео. — Моб. Ты бы хотел, чтобы твой брат присутствовал на консультации? Теруки прикусил язык, чтобы не начать спор. Ему не нужны были зрители. Он и не хотел, чтобы Рейген был там! Он лишь хотел поговорить с Шигео, чтобы все снова встало на свои места. Прямо сейчас Теруки не нужно было осуждение со стороны других людей. Но. Если таким образом Шигео будет комфортнее рядом с ним… Если только таким путем можно было услышать от него хоть пару слов, то Теруки был не прочь пригласить сюда всю семью. Да кого угодно! Если это означало, что у Теруки еще был шанс. Шигео на долгое время задумался. Затем, медленно, он покачал головой. Он снова пожал Рицу плечо, пока не прошел мимо. Лицо Рицу помрачнело, и он скрестил на груди руки, но ничего не сказал. — Я буду здесь, если понадоблюсь, — сказал он, направляясь к диванчикам. Серизава, на минуту пропавший, чтобы налить еще чаю, предложил ему чашку, и Рицу натянуто улыбнулся в его сторону, прежде чем снова повернуться к брату. — Только позови. Я приду. Шигео молча кивнул. — Хорошо, — сказал Рейген, потирая руки и открывая дверь в офис. — Тогда давайте начнем? Едва дверь была открыта, как Шигео исчез за ее пределами. Теруки шел чуть помедленнее. Он бросил за плечо один последний взгляд, увидеть, где Рицу с Серизавой сидели, и Рицу ответил ему таким холодным выражением лица, что он почувствовал это всем своим телом. Теруки встретил его взгляд своим собственным, уверенно, отказываясь прерывать контакт первым. Рицу сморщился и крепко сжал ладонями чашку. Он отвернулся, стиснув зубы. Теруки и не представлял, что разрушить доверие Рицу тоже будет больно. Заслужить его тоже было непросто. По крайней мере, он больше не выглядел так, словно готовился хладнокровно его убить. Рейген закрыл за ним дверь и направился в глубь офиса. Теруки вздохнул и осмотрелся вокруг. Внутри было не так уж много пространства. Перед окном находился небольшой стол с компьютером и парой горшков с растениями. У стены тоже была пара диванчиков, но в самой середине комнаты стоял широкий, деревянный стол, окруженный шестью стульями. Шигео давно занял стул у самого дальнего края. Он сидел, согнувшись, держа в руках крошечный камень. Теруки неожиданно осознал, что это тот камень, который он дал Шигео после раскрывшей ему глаза поездки на пляж. Эмоция, незнакомая ему, встала в горле, преграждая путь дыханию. Теруки несколько раз сглотнул. Раз Шигео держал тот камень в руках, значило ли это?.. Значило ли это что-нибудь? Могло ли? У него заныло в груди, и он схватился свободной рукой за ткань неоново-зеленой футболки прямо перед сердцем. — Почему бы нам не присесть? С некоторым усердием Теруки оторвал взгляд от Шигео к Рейгену, который отодвинул себе стул с другого края стола. Когда как Шигео выбрал место в самом углу, Рейген сел прямо посередине. Он принес с собой поднос с горячими чашками чая и поставил на середину стола, чтобы все могли дотянуться. Шигео не обратил на него внимания, взамен уделяя его одному камню. Теруки сделал шаг вперед. Он не знал, где ему стоило присесть. Рядом с Шигео был свободный стул. Но он, очевидно, выбрал самое далекое место. Он сидел так далеко, как только мог. Мысль о том, чтобы сесть рядом, казалась предательством. Шигео, может, и не очень хорошо умел пояснять, чего он хотел и не хотел, но его действия говорили и без слов. Теруки выдвинул себе стул из-за другого угла и присел. Пустое место между ними казалось глубокой пропастью, через которую никто из них не мог легко перепрыгнуть. Теруки бросил пакет на пол между ног, после секундного колебания взял чай с подноса и начал его попивать, только чтобы занять себя чем-нибудь. — Спасибо, что присоединился к нам сегодня, Ханазава, — сказал Рейген. Он ободряюще улыбнулся в его сторону, но это не помогло успокоить нервы Теруки. — Раз Ханазава здесь впервые, я снова расскажу правила. — Рейген распростер руки, указывая на пространство вокруг. — Эта комната существует для общения. И это значит, что обе стороны говорят, и обе слушают друг друга. Хорошо? — Он намеренно взглянул на каждого из них. — Мы здесь, чтобы поделиться своими искренними чувствами. И важная часть этого — слушать, что другой человек хочет сказать. Так что, чтобы было проще, когда один говорит, другой выслушивает до конца. И только тогда тот может начать говорить сам. Если мы не можем следовать этому правилу, придется отменить эту встречу. Всем понятно? Звучало как-то жестоко. Теруки скрестил руки и ссутулился. Краем глаза он увидел, что Шигео кивнул. — Ханазава? — подтолкнул Рейген. — Да, — сказал он. — Ясно. — Не такое уж и сложное было правило, в любом случае. — Отлично. Тогда ты начнешь, расскажешь нам, что произошло? От неожиданной просьбы он выпрямил спину. Теперь и Рейген, и Шигео его слушали. Шигео, может, на него и не смотрел, но сам факт его внимания являлся тяжелым грузом на его плечах. Он прочистил горло и открыл рот. Ничего не вышло. Он тут же захлопнулся. Когда Теруки бросил взгляд на Шигео, который сидел рядом, тот сидел, сгорбившись, переворачивая камушек между большим и указательным пальцами. Теруки сделал резкий вдох. — Эм, — сказал он. — Откуда мне стоит… начать? — С любого места, как тебе кажется, что лучше, — сказал Рейген, махнув рукой в его сторону. — Что ж, — сказал Теруки, пытаясь тянуть время. Что ему сказать? Что могло все исправить? — Я… я думал, что все шло отлично. Ведь. Ну. В общем, мы все знаем, как это началось. Я встретил Ши- Кагеяму примерно полгода назад. — Его голос дрогнул, но он потихоньку набирался уверенности. — И я думал, что у нас все прекрасно. Мы встретились в парке, и мы уже целовались, как эти две никчемные твари ворвались и все испортили. Именно. Он ни в чем не был виноват, виноваты были Акеми с Коичи. И… и Шигео тоже. — Они говорили полную чушь, и Кагеяма им поверил, хотя последние несколько месяцев я не показывал ничего, кроме личного развития. И это было очень обидно, потому что я показывал только свои лучшие стороны, и он все равно не захотел слушать. Поблизости, Шигео ничего не сказал в ответ. Слова застряли в горле, и он заикнулся. — То — то есть, — сказал он, вдруг чувствуя панику, охватывающую грудь. Он делал все неправильно. Маска. Ему нужна была маска лучше! — Мне казалось… мне казалось, я довольно-таки ясно показал, что изменился! Почти полностью! И, и, и я говорил, что больше не общаюсь с этими людьми! Говорил, сто лет назад! Я говорил, что Акеми из себя представляет, и ты все равно поверил ей, а не мне! О нет. Ему нужно было заткнуться. Ему нужно было сдержаться. Но обвинения продолжали высыпаться изо рта. Ему казалось, он уже хорошо себя зарекомендовал. Снова и снова. И все равно Шигео поверил кому-то вроде Акеми вместо него. Он как будто искал причину ему не доверять. Шигео ничего не отвечал, лишь пялился в стол. Теруки снова открыл было рот, но Рейген его прервал. — Итак, Ханазава, — сказал он. — Бросаться обвинениями не стоит. Я понимаю, что тебе больно, но давай постараемся оставаться конструктивными, хорошо? Теруки стиснул челюсти. Он должен был быть лучше этого. Он не должен был терять самообладания. Но чем дольше Шигео отказывался на него смотреть, тем глубже, казалось, становилась пропасть между ними. И ему не хотелось ничего больше, чем заполнить эту пустоту своими словами. Он выпустил глубокий вздох, который вышел, содрогаясь. Он скрестил на груди руки, но не сумел этим остановить бьющую ее дрожь. Пытаясь скрыть это от чужих глаз, Теруки сгорбился, спрятав голову между плеч. Он показывал оборонительную реакцию, что было явным признаком слабости. Впрочем, это было лучше альтернативы. И, все равно, Шигео ничем не отвечал. — Я… — сказал Теруки. — Наверное, я просто… — Он не знал, что должен был говорить. Так что вместо этого взял чашку и проглотил чаю. Рейген повернулся к Шигео. — Моб, — мягко обратился он. — Как ты себя чувствуешь по этому поводу? Что ты думаешь насчет слов Ханазавы? О нет. О Господи. Он слишком резко выразился. Теруки скривил рот. Ему стоило знать. Он должен был лучше знать. Шигео подвинул руку, так, что теперь сжал в кулаке камень. Его внимание, похоже, полностью уделялось камешку, нежели им обоим. Было ясно, что ситуация доставляла ему дискомфорт, и к тому времени он уже полностью ушел в себя. Возможно, он даже и не слушал. Нет. Теруки лучше знал. Он слушал точно. Его плечи были напряжены, и он принял то, что сказал Ханазава, близко к сердцу. Не стоило Теруки говорить так резко. Он знал, что ему тоже было нелегко. — Все в порядке, — сказал Рейген. — Не торопись. У нас полно времени. Полно времени в границах одного часа, который они забронировали. — Прости, — вырвалось у Теруки. — Я — Мне стоило — Просто, мне казалось, что раз все шло так гладко, нам можно было не говорить о пари в принципе — Едва прозвучало заветное слово, как плечи Шигео сгорбились еще пуще, и он принял такой вид, словно хотел в конечном счете исчезнуть под столом. — Насчет пари, — сказал Рейген, на секунду отвлекшись от Шигео. — Ты не был бы против рассказать нам о нем побольше? Думаю, нам всем не помешало бы послушать. Может, тогда что-то прояснится. — Я, — сказал Теруки. — Это было… это было тупо. Это больше не важно. Рейген обратил на него очень серьезный взгляд. Теруки с некоторым усилием сглотнул, наблюдая, как тот снова поворачивается к Шигео. — Как ты думаешь, Моб? — взамен спросил он. — Ты согласен с Теруки, что оно больше не важно? Почему это прозвучало настолько хуже, когда Рейген задал вопрос? Он вообще не так выразился. Его интонация была другой, заставляя предложение звучать грубее и хуже, чем должно быть. Когда Шигео ничего не сказал, Теруки вспыхнул. — Ну, очевидно! — сказал он. — Это произошло, как бы, год назад, и — — Ханазава, — сказал Рейген резким тоном. — Прошу, дай Мобу ответить самостоятельно. Теруки захлопнул рот и повернулся, чтобы уставиться на Шигео. Тот прижал камешек к груди, костяшки побелели. — Я думаю, — начал он, голосом тихим и без выражения, — что я. Не согласен. С Ханазавой. — Почему? — Оно не. Кажется. — Его пальцы, сжимавшие камень, дрогнули. — Бессмысленным. — Если оно не было бессмысленно, какие чувства ты испытываешь, зная о нем? Шигео долгое время глядел на поверхность стола. — Плохие. Рейген кивнул. — Молодец, что выражаешь эти эмоции словами. В ином случае бывает сложно выпустить их наружу. Ты бы хотел поговорить с Ханазавой о том, о чем говорил здесь со мной в последний раз? Шигео хмыкнул. Его брови сдвинулись, показываясь из-за челки. Он скривил губы и переместился на стуле, но ничего не сказал. Теруки больше не мог этого выдержать. Это занимало слишком много времени, и сердце душило его, забиваясь под самое горло. — Ладно! — выкрикнул он, заставив Шигео с Рейгеном чуть подпрыгнуть. — Да! Все началось с пари. Но только началось! Все равно это была идея Акеми! Она — Мы разговаривали, и она это предложила. И она выбрала Шигео. Но я понял, как бы, сразу же, что все было гораздо крупнее тупого пари, и поэтому оно больше не имеет значения! Я им сказал! Я сказал Акеми и Коичи и вообще всем, что больше не буду в их шайке. Их там даже не должно было быть! Не помогало. Чем дольше он говорил, тем больше Шигео сковывался, и Теруки не понимал, почему ничего не работало! — Ханазава, — сказал Рейген голосом добрым, но строгим. — Шигео выслушал тебя, когда была твоя очередь говорить. Ты не окажешь ему ту же услугу? — Я –, — начал спорить он, затем подавил свои слова. Рейген был прав. Конечно, он был прав. — Да, — сказал он тихо. — Я просто… хотел объяснить. Но да. Разумеется. Извините. Он хотел, чтобы Шигео хотя бы взглянул на него. Чтобы он поднял взгляд с этого тупого камня. Ему казалось, он вот-вот сломается. — Не торопись, Моб, — сказал Рейген. — Ты не обязан говорить, если не хочешь. Прийти сюда уже было смелым шагом. Мы можем оставить все на другой день. Что? Нет! Они не могли этого сделать! Теруки метнул взгляд с Рейгена на Шигео, и его отчаяние, должно быть, проявило себя не хуже сигнального огня, ибо Рейген умиротворяюще поднял руки. Шигео не спешил нарушать тишины. Теруки пытался успокоиться, но так, как ему бы хотелось, не получалось. — Я думаю, — начал Шигео, расслабив пальцы, чтобы снова поиграться с камнем, — что тоже хочу поговорить. Рейген кивнул. — Конечно, — сказал он. — Я, — сказал он и продолжил поворачивать камушек вокруг своей оси. Тот крутился и крутился, крепко сжатый между большим и указательным пальцами Шигео. — Гм. Как бы. — Он резко выдохнул через нос. — Ну. Я знал, что Теруки не говорил мне правду. Но я. Думал. Что все будет в порядке. Что он не будет, как. Гм. — Нам необязательно говорить об Асагири, если не хочешь, — сказал Рейген. Шигео покачал головой из стороны в сторону. — Я просто. Не думал. Что Ханазава сделает что-то подобное. Он не самый добрый человек, но он добр ко мне. Я не понимал, почему. Но если это все было для пари — — Только в начале! — выкрикнул Теруки. — Я уже о нем и не думал! — Ханазава, — сказал Рейген, в этот раз жестче. Наконец, Шигео поднял глаза, и впервые за день они остановились на Теруки. Он мигом взглянул на Теруки из-под челки, и замкнутое выражение его лица стало словно пощечиной. Теруки вдохнул, крепко стиснув зубы. Это был его шанс. — Шигео, — сказал он. — Ты мне нравишься. Очень. И. Мне нравится, каким я становлюсь, когда я с тобой. И. Я. Я хочу, чтобы тебе тоже было комфортно. Так что. Прошу. Прости меня. Я все исправлю. Его выражение не изменилось. — Я не знаю, — постепенно сказал Шигео. — Ты так хорошо ладишь с людьми. Ты можешь поладить с кем угодно. Даже с Рицу. — Да, но мне на них плевать, мне важен ты! Шигео покачал головой, его взгляд был пустым. — Я не знаю, могу ли верить тебе хоть в чем-то. — Конечно, можешь! — настоял Теруки. — Когда я вообще тебе врал? Шигео отстранился, повернувшись в другую сторону. — То есть — то есть, не считая того раза. — Но ты врешь, — сказал Шигео, глядя себе в ноги и хмурясь. Его пальцы снова обхватили камень, коротко стриженые ногти вонзились в кожу. — Все время. О мелочах. Ты был. — Он пару раз моргнул. — Ты сам так сказал. Это маска. Ты носишь маску, чтобы нравиться людям. Ты как та матрешка. — Я же говорил, что никем с тобой не притворяюсь! — Но. Все-таки, это была ложь. Ведь так? — Нет! — Ну. Может, немножко. Он был честен, но лишь чуть-чуть. — Я не — — Ханазава, — предупредил Рейген. — Ты должен дать Шигео договорить. Выслушай его и соберись с мыслями. Иначе мне придется попросить тебя уйти. Он не мог уйти. Теруки не будет. Он прикусил язык. Они осуждали его. Оба. Шигео увидел его насквозь и увидел, что он прогнил изнутри, и он не мог ничего с этим сделать. Ему нужна была маска! Он стал лучшим человеком, им нужно было это увидеть! Его пальцы согнулись, схватившись за перед футболки. Они осуждали его. — Рицу говорил, что мне нужно быть осторожнее, — сказал Шигео скорее себе, чем кому-либо из них. — Но Рейген… Рейген сказал, что мне стоит посудить самому. — Он замолк на миг. — Затем Ханазава сказал, что не подружился со мной ради шутки. — Затем, очень тихо, он пробормотал: — Наверное, это тоже было ложью. — Ты ошибаешься! — Ханазава. — Неправда! — выкрикнул он, соскочив со стула. Его глаза щипали. — Почему вы меня не слушаете? Это неправда! Я — Я больше не такой! Его слова не связывались. Шигео глядел на колени не видящим ничего перед собой взглядом, будто больше не слушал, и смотреть на это было труднее всего. Он упал обратно на стул, не дыша, словно кто-то уколол иголкой его легкие и те сдулись, как воздушный шар. Рейген вздохнул. — Разрешите прервать? Никто из них не ответил, так что он продолжил. — Ханазава, — сказал он. — Я понимаю, что тебе больно. У вас обоих нет опыта с подобными отношениями, и они бывают запутанны. Моб говорил мне, что вы оба стали очень близки друг к другу, и что ему нравится разговаривать с тобой, потому что ему нравится тебя слушать. Но он также сообщил мне, что ты готов его выслушать, когда большинство людей не обращают на него внимания. — Рейген положил руки на стол, сложив их замком перед собой. — И сейчас нам нужно практиковать именно это. Общаться и слушать других не всем дается легко, особенно если кажется, будто тебя подвергают критике. Однако, если вы хотите идти дальше, это важно. — Несколько секунд он молчал. — Но, — сказал он, — вы оба сейчас друг друга не слушаете. И это довольно проблематично. Теруки бросил мимолетный взгляд на Шигео. Он внимательно смотрел на Рейгена. Рейген отодвинул стул назад и поднялся, направившись к окну. Сложив руки за спину, он вздохнул. — Я говорил это раньше, и скажу снова. Дабы построить здоровые отношения, нам нужно общаться. Чтобы нас услышали. Иногда мы можем сказать что-то не всерьез, порой нас воспринимают не так. Самое важное, о чем многие забывают, так это слушать. — Он повернулся к ним. — Сейчас вы оба не в состоянии выслушать, что пытается сказать другой. Так что, наверное, будет лучше, если мы на сегодня закончим. Шигео поблизости резко повернул голову, раскрыв рот. — Но –, — начал Теруки. Рейген поднял руку. — Я понимаю, что вам плохо, — сказал он. — И даже если причина этому — одно недопонимание, боль все так же реальна. Наше прошлое влияет на опыт, переживаемый в настоящем, это важно понять. — Рейген снова вернулся к столу и присел. Взяв чашку с давно остывшим чаем, он поднес ее к губам. — Например, ты, Ханазава. Почему эта ситуация кажется тебе такой угрожающей? — Угрожающей? — повторил он. — Я не — Но это было именно так. Он заткнул пасть и уставился в стол. — Извините, — сказал он поникшим голосом. — Просто. Я… я не… мне кажется, что меня осуждают. И я… я чувствую себя… ужасно. Мне кажется, что люди постоянно меня осуждают, и мне нужно притворяться кем-то другим, каким я должен быть. Если я перестану, они меня бросят, и я… останусь совсем один. Рейген хмыкнул. — Почему тебе так кажется? — Даже не знаю, — невесело усмехнулся Теруки. — Может, дело в том, что родители меня оставили. Он собирался пошутить, но прозвучало это гораздо правдивей, чем ему бы хотелось. — Что насчет тебя, Моб? — сказал Рейген. — Ты совершенно замкнулся в себе. Тебе все-таки здесь неудобно? Шигео рядом с Теруки подвинулся. Он держал камень в раскрытой ладони, и затем провел большим пальцем по теперь практически невидимым красным линиям, крепко сжав губы. — Хочешь остановиться на сегодня? — мягким голосом спросил Рейген. Какое-то время была тишина. У Теруки остановилось дыхание. Он знал. Знал, что если они не найдут решение сейчас, то он не сможет этого повторить. Он не мог. Приходить сюда снова, пытаться пережить этот стресс, он не мог этого сделать. Шигео долгое время думал, затем, медленно, покачал головой. — Хочешь, чтобы мы продолжили? — уточнил Рейген. Он кивнул. Рейген улыбнулся, затем повернулся к Теруки. — Тогда давайте немного поменяем тактику, — сказал он. — Возможно, тебе будет легче, если ты задашь вопрос, Ханазава. Теруки взглянул с Рейгена на Шигео. — Я? — Да. Ты бы хотел спросить у Моба что-нибудь? Что угодно. Что он хотел спросить? Теруки открыл рот, чтобы ответить, но постепенно его закрыл. Задача была не из легких. Если ему задать всего один вопрос, то какой? Было столько вариантов. Нравился ли он Шигео теперь? Должно быть, иначе зачем он согласился на все это? Он до сих пор держался за камень, значит, ему было не все равно. Почему он не дал Теруки объясниться? Почему он не отвечал на его сообщения? Почему он ушел из жизни Теруки, будто тот ничего для него не значил? Ему хоть не было наплевать? Хоть когда-нибудь? Но все это были глупые, пустые вещи. То, что он на самом деле хотел спросить, было почему? — Я знаю… что я был нечестен, — проговорил он. — И я знаю, что, когда мы впервые встретились, был только хуже. Но. Чем больше я узнал про тебя, Шигео, и чем больше я стал тебе доверять, тем больше я стал раскрываться и… и быть собой, в твоем окружении. И… и в то же время, ты стал мне дорог. Этого не было у меня в планах, я не… не был таким человеком. Но это правда. Я никогда не хотел ранить тебя. Пожалуйста, поверь мне. — Он сжал пальцы в кулаки и положил их на колени, глубоко вдохнув. — Я никогда не упомянул пари, потому что, да, мне казалось, что оно уже не имело значения, но еще я… не хотел, чтобы ты узнал. — Он крепко зажмурил глаза. — Я… я не хотел, чтобы ты плохо обо мне думал. Я хотел быть хорошим человеком в твоих глазах. И. И я хотел быть лучше. Мне казалось, что я уже был. Он сделал очередной вдох, но тот застрял в его груди, и Теруки пробила дрожь. — Но. Я думал — я правда думал, что смог доказать тебе, что был лучше этого. Он поднял глаза, встретившись со взглядом Шигео. Тот слегка подпрыгнул от неожиданности. Шигео, должно быть, увидел, как блеснули его непролитые слезы. У Теруки не оставалось сил, чтобы их сдержать. — Ты как будто… ждал причины не доверять мне. — Он задержал дыхание. — Я знаю, что виноват, и что должен был поговорить об этом с тобой. Но. Но почему? Почему ты не можешь мне доверять? Шигео встретился с ним взглядом, хотя было очевидно, что ему это давалось с трудом. И поэтому, лишь на миг, Теруки показалось, что они могли все исправить. Однако затем Шигео отвернулся и замкнулся вновь, углубившись в себя и закрывшись от мира. Пустая оболочка была всем, что осталось. Теруки опустил плечи, прежде чем мог услышать ответ. — Я не могу, — сказал Шигео, будто это хоть что-нибудь объясняло. Лицо Теруки скривилось, и ему пришлось спрятать его в ладонях, чтобы не видели остальные. Вот и все. Финальный вердикт. Он резко вдохнул. И зачем ему было идти так далеко? У них бы никогда не вышло. Он знал, что они оба были совершенно разными людьми, и что они никогда не поладят. Но когда как поначалу он считал, что именно Шигео не мог быть частью его круга до такой степени, что никогда не смог бы стать ему парой, теперь он знал лучше. Все было совершенно наоборот. Именно Теруки не имел права пытаться достичь кого-то вроде Шигео. Он не был хорошим человеком. Никогда не был, и… И ему придется постараться сильнее, чтобы им стать. Без Шигео. Шигео не заслуживал неполноценной личности, которой он сейчас являлся. Никто не заслуживал. Даже Теруки. Он не мог всецело полагаться на одного человека, чтобы построить его характер. Ему нужно было быть лучше для себя в первую очередь. Только затем он мог начать быть лучше для остальных. Он уже предпринял первые шаги. Теруки подавил слезы. Ему стоило бы собраться с силами. Поплакать можно было и дома, вдали от любопытствующих глаз. Сейчас ему нужно было быть лучше. — Это, — сказал он, вытирая глаза рукавом футболки. — Все в порядке. Я понимаю. Если. Ты этого хочешь. Тогда все ясно. Шигео смотрел на него. Он это чувствовал. Но в данный момент он не мог взглянуть ему в лицо. Если быть с собой совершенно честным, он предполагал, что так все и закончится. Поэтому он подготовился. Теруки вытащил из-под стула пластиковый пакет и положил его на стол. По другую сторону стола Рейген наклонил голову. Теруки заметил, как тот собрался что-то сказать и затем передумал. — Я… хочу, чтобы ты взял это, — сказал Теруки, голосом глухим и спертым из-за попыток сдержать в нем дрожь. — Он… не знаю. Я не могу представить, как буду носить это без тебя. Так что. Это был свитер. Тот самый, бирюзовый. Который был так приятен на ощупь. Какое-то время Шигео ничего не говорил, и Теруки не хватало смелости, чтобы поднять голову. Какие бы эмоции тот ни показывал, Теруки знал, что не выдержит. Едва увидев их, он сломается. Поэтому вместо этого он придвинул мешок ближе к нему. Послышалось шуршание. Теруки повернул голову, только чтобы увидеть, что Шигео делает с пакетом, но тот, едва дотронувшись до ткани, резко вытащил пальцы, будто их обожгло. — Нет, — сказал он. — Я не могу его взять. Теруки будто снова слышал отказ. Он не дал слезам пролиться. — Да ладно, — сказал он, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Я не— я больше его не хочу. И. Тебе он нравился. Он мягкий, так? Вот. — Он остановился, чтобы успокоить дыхание. — На тебе он все равно лучше смотрится. Шигео открыл было рот, но передумал. — Он твой, — сказал Теруки, подвинув мешок еще ближе. — Я… я вряд ли смогу уже на него смотреть. Слишком много воспоминаний, знаешь? Если не хочешь, можешь отдать его другу. Мне… мне все равно. Правда. Господи, он чувствовал что угодно, кроме этого «все равно». В горле становилось тесно, и он был уверен, что, если они не закончат вскоре разговор, то ему скоро придется рыдать на полу. Чего… что он бы предпочел делать дома. Он приложил руку к шее. Поскорее бы это закончилось. Но Шигео уставился на него. И, пока Шигео на него смотрел, он не мог пошевелиться. Он знал, что, пока он являлся предметом его внимания, Теруки собирался оставаться здесь, внимая ему. Даже в своем жалком состоянии он будет сидеть здесь, пока Шигео не скажет, что они закончили. И, как только они закончат, это уж точно будет конец всему. Теруки пора было удалить его номер из своего телефона и… и удалить все фотографии, которые у него были. Скорее всего, кучу вещей из шкафа тоже придется выбросить. Ему не хотелось открывать его и видеть перед собой все те моменты, которые они провели с Шигео, перебирая одежду. Боже. Голографическую куртку ему тоже нужно будет выкинуть, да? Хуже и быть не могло. Он с трудом прочистил горло и зажмурился. — Тебе плохо, — сказал Шигео, будто сделал открытие века. Отчаянный всхлип вырвался изо рта Теруки прежде, чем он мог прикрыть это смехом. Он отвернулся и прижал руку к шее, дабы больше ненароком не икнуть. — Нет, все нормально, — сказал он с актерским мастерством человека, который уже плакал. — Врешь. Следующий всхлип был в разы хуже. После этого он прикрыл глаза, будто так мог лучше скрыть свои чувства. — Да не вру я, — прошептал он. Какое-то время в комнате была тишина. Тогда Теруки услышал скрип стула с того места, где сидел Шигео. Секунду спустя Теруки услышал затвор двери, и он горько, неистово зарыдал. Значит, все. Они закончили. И какой это был захватывающий полет! Как падающие звезды, они прогорели в небе всеми цветами радуги. Но, как обычно и бывает, едва достигнув земли, они оставили после себя лишь бесформенный кусок металла и камня. Метеориты не взлетали вновь. Он чуть не выпрыгнул из собственной кожи, когда стул рядом с ним подвинулся. Он поднял голову, увидев, что Шигео присел рядом со свитером в руках. Теруки в замешательстве осмотрел помещение, обнаружив, что лишь Рейгена не было в комнате. Шигео погладил свитер спокойными, ровными движениями. — Ты не очень хорошо умеешь лгать, — сказал он. Теруки раскрыл рот, но отчего-то не мог найти голоса. Шигео сунул руку в карман и достал оттуда упаковку салфеток. Молча, он предложил ее Теруки, и тот взял одну, отвернувшись, чтобы высморкаться. Он все равно прозвучал странно, когда заговорил. — Так нечестно, знаешь, — пробормотал он. Шигео несколько секунд молчал. — Нет, — сказал он. — Я имею в виду… иногда ты очень хорошо прячешь, что на самом деле чувствуешь. И мне приходится сомневаться во многом, что ты говоришь. Но порой… порой тебя совсем нетрудно понять. Теруки усмехнулся, и в этот раз прозвучал гораздо более естественно. Он снова высморкался, затем вытер глаза сухим уголком салфетки. — Да какое там, — грубым голосом сказал он, — я скрывал свои истинные чувства от друзей уже годы! Впрочем, может, и не совсем так. Скорее всего, ему не удавалось прятать их так хорошо, как он думал. Они просто превратились в иные эмоции, которым было гораздо легче найти объяснение. Его вечно загоняли в угол, и это его злило. Намного проще было злиться, чем давать себе отчет в том, почему он вечно чувствовал, что проигрывал, когда общался с ними. Его друзья начали замечать, когда он выходил из себя. Потому что только так он мог скрыть ненависть, которую испытывал к себе. Они видели, когда он вел себя раздраженно и безразлично, и смеялись над ним за это. И он делал то же самое с ними. Когда кто-либо из них испытывал что-то, кроме скапливавшейся внутри злобы? Шигео играл с рукавом свитера, переворачивая его между пальцами и проводя по нему руками. Теруки хотелось, чтобы тот играл с его пальцами взамен. — Как ты себя сейчас чувствуешь? Первым инстинктом было солгать. Скрыть позорище, показывавшееся на его лице. Он был уверен, что, подобрав нужную маску, он сможет остановить слезы и вернуть себе более приличное обличие. Он также знал, что, едва это сделает, то потеряет Шигео наверняка. Он ненавидел это. Невероятно. Эту слабость. Боязнь насмешки. Теруки стиснул зубы и крепко зажмурил глаза. И затем рука опустилась на его ладонь. Он поднял взгляд. Выражение на лице Шигео не менялось. Оно до сих пор было замкнутым и пустым. Ему все это тоже доставляло мало удовольствия. — Теруки, — сказал он. — Пожалуйста. Короткий, приглушенный всхлип вырвался из него, и он взглянул вниз, на руку, которая дотронулась до него. — Я чувствую себя так дерьмово, — выдавил он. — И я так по тебе скучаю. — Но ведь этого было недостаточно, так? — Я не понимал, насколько ненавидел свою жизнь, и насколько мне было стыдно быть собой, пока я не встретил тебя. Я был готов лгать себе и плыть по течению, если это значило, что я смогу оставаться на вершине пищевой цепочки. Но. — Он прикрыл глаза и шмыгнул носом. — С тобой мне стало ясно, что большинство людей даже не забивают себе этим голову. И как хорошо на самом деле жить, не задумываясь то и дело, что могут подумать о тебе другие. Он положил свободную руку на руку Шигео. Тот не убрал ее. Она была словно якорь, прибитый ко дну во время шторма. — Мне очень жаль по поводу всего, что случилось. Правда. — Он набрал воздуха, готовясь к тому, что собирался сказать. — Но я пойму, если ты больше не сможешь мне доверять. Я… я не удивлюсь. Я не был… я был довольно ужасным человеком, когда впервые с тобой познакомился. И я собираюсь быть лучше. Но. Я был бы не против, если б ты был со мной, чтобы поддержать меня, если… если это вообще возможно. Шигео тихонько хмыкнул. Рука на ладони Теруки чуть согнулась, повернувшись, чтобы его пальцы соединились с чужими. — Мне тоже жаль, — сказал он. — Я… я знаю, что ты пытаешься. Правда. И я очень горжусь тобой. Теруки подавился очередным всхлипом, пытаясь его заглотить, чтобы Шигео продолжал. — Я… продолжаю сравнивать людей кое с кем, кто ранил меня в прошлом, — сказал он. — И это нечестно по отношению к тебе. Просто ты. Иногда так сильно напоминаешь мне ее. Теруки не находил, что сказать. Он до сих пор не был в курсе стольких вещей. Он крепко сжал руку Шигео. Раз это был последний раз, он выжмет из него все, что получится. Шигео наклонил голову и посмотрел на него, изучая взглядом. Теруки взглянул в ответ, пытаясь выглядеть так открыто, как только мог. Шигео хмыкнул и прикрыл глаза. — Я тоже по тебе скучал, — сказал он. Теруки раскрыл руки и схватил его в объятия. Шигео замер, одеревенев всем телом, и Теруки, начав было отдаляться, отпустил его. Однако он не успел далеко уйти, пока Шигео не опустил голову на его плечо. Его руки медленно обвили его, собрав в пальцы ткань его футболки. Шигео выпустил длинный вздох, пока не обмяк совершенно в руках Теруки. Тот вскрикнул от неожиданности и схватил его покрепче. Последнее, чего Теруки сейчас хотелось, так это уронить его. Он держал кое-что очень дорогое себе. Шигео подвинулся, повернув голову. Он выглядел уставшим до кончиков пальцев, и Теруки сложно было его за это винить. Если бы он не держал сейчас в руках Шигео, то сам бы упал со своего стула. — Господи, — пробубнил Теруки. — Как же я хочу тебя сейчас поцеловать. Шигео закрыл глаза и хмыкнул. — Думаю, я не против. Некоторое время спустя за ними тихо открылась дверь в комнату. Теруки послышалось, как Рейген сказал: «О! Похоже, они еще заняты. Давайте не будем им мешать.» У него не хватало энергии, чтобы повернуться в обратную сторону. Сейчас он хотел смотреть лишь на Шигео. Слегка подвинувшись, тот опустил голову на его плечо. — Мне нравится твоя футболка, — пробормотал он. Теруки не знал, плакать ему было или смеяться, но знал точно, что не планировал отпускать Шигео в ближайшее время.

*

— Как насчет вот этой? — спросил Теруки, взяв в руки плюшевого кота и показав его Шиге. Это была забавная штука, с неровно пришитыми лапами, так, что лапы на левой стороне были дальше друг от друга, чем на правой, и задняя лапа слева была чуть короче, чем другие три. И, кроме этого, глаза у игрушки были выкачены на полвосьмого, что придавало ей весьма ошарашенный вид. Шигео округлил глаза и протянул руки к Теруки. Он провел пальцами по гладкой шерсти с завороженным выражением лица. — Она идеальна, — тихо сказал он. — …но… — Он взглянул на другую игрушку, которую уже держал в руке. На ней была неровная шерсть и накрененная улыбка. Одно из ее ушек пришили не с той стороны. Они торчали в магазине игрушек уже полчаса, и Шигео, должно быть, прочесал весь магазин в поисках подходящего кандидата на плюшевого соседа по комнате. Так как сегодня была их годовщина, Теруки считал своей обязанностью наконец исполнить обещание купить Шигео плюшевого кота. Они все-таки не могли завести настоящего, пока не начали жить вместе… так что пусть пока будет плюшевый. Комнате Шигео все еще не помешало бы прибавить красок, и Теруки собирался с этим помочь, нужна была остальным его помощь или нет. Плюшевая игрушка будет первым шагом. Он уже рассматривал варианты насчет красочных занавесок, чтобы оживить местечко. Наибольшим препятствием пока была мать Шигео, которая, очевидно, не могла понять предпочтений своего сына в интерьере. Что ж. Не все могли быть идеальны. Теруки наклонил голову, в то время как Шигео рассматривал обе игрушки. Вряд ли кто-либо собирался покупать их в ближайшее время. Улыбка потянула уголки его рта, и он широко ухмыльнулся, беспечно разведя руками. — Знаешь, — сказал он. — Один из плюсов в том, что у тебя богатый парень, так это что он может купить тебе двух плюшевых котов. Шигео уставился на него какое-то время. Затем, едва он понял, в чем дело, его лицо образовалось в самую теплую улыбку на свете, и, черт, Теруки готов был купить всех до единого плюшевых кошек в этом магазине, чтобы эта улыбка никогда не пропадала. Когда они покинули маленький магазинчик, Шигео взял игрушки в обе руки, и Теруки осознал свою ошибку, когда для него больше не осталось свободных рук. Впрочем, будучи гением тактики и мастером социальных ситуаций, он не стал долго думать и выхватил одну из игрушек Шигео, освободив одну из его рук для себя. — Хмм, — сказал Шигео, легонько сжав пальцы Теруки. — Думаю, я оставлю одну у тебя дома. — О? — сказал Теруки. — Уже решил, какую? Шигео открыл рот, словно ответ уже был на кончике его языка, затем проглотил слова и нахмурился, серьезно обдумывая вопрос. Это было уж чересчур мило. Теруки улыбался до ушей, и вряд ли бы смог прекратить, даже если бы захотел. Он сжал руку Шигео, и тот сделал то же самое в ответ. Они проходили мимо очередного кафе, когда знакомый голос привлек его внимание. Пока Шигео раздумывал, какого же плюшевого кота оставить у себя дома, Теруки повернулся в сторону открытых дверей. Насчет чего-то громко спорила группа из четырех человек, и Теруки понадобилась секунда, чтобы осознать, что это была его группа. Его старые друзья. Ну, это были Акеми, Рейко с Мицуру и еще какой-то четвертый парень в форме из другой школы, которого Теруки мог только смутно припомнить. Пока они с Шигео проходили мимо, Мицуру поднял голову и заметил их обоих. — Теруки, — сказал он. Девочки перестали грызть друг другу глотки и повернулись к ним. У них был такой же удивленный вид, как он чувствовал себя. Изумленное выражение лица Акеми приняло самодовольный вид, как только она узнала человека, которого сопровождал Теруки, и она открыла рот, чтобы что-то сказать. Прежде, чем ей удалось это сделать, Рейко положила ладонь на ее плечо и сказала: «Не обращай внимания. Оно того не стоит», что в итоге обратило гнев Акеми на нее. И, таким образом, Теруки с Шигео прошли мимо. Они до сих пор слышали их резкие голоса, становившиеся все громче и громче по мере усугубления ссоры, однако которые с каждым новым шагом становились все тише. Он в последний раз посмотрел через плечо, чтобы увидеть Акеми, которая теперь тыкала пальцем в грудь Рейко со злобной миной на лице. Это был он год назад. Как странно было это осознать. Это был он, и он даже не понимал, как это заставляло его выглядеть со стороны. Акеми была ужасной. Она была жестока и намеренно задевала людей за самые больные места. Когда-то Теруки ненавидел ее за это. Однако не мог сказать, что в чем-либо отличался. Он еще затруднялся сказать, что она ему нравилась. И ему будет все равно, если им никогда больше не придется встретиться. Но он мог ее понять. Они все пробуждали друг в друге худшие качества. Он надеялся, что у Акеми как-нибудь появится шанс вырасти. Вряд ли жизнь была ей мила в данный момент. Теруки не сомневался в этом ни на секунду. Они были слишком похожи. Она живилась тем, какой жалкой была в глубине души, так же как Теруки. Она плевалась ядом, лишь бы не подавиться им сама. Легче кидаться на остальных, чем понять, что проблема в тебе одной. Когда-то Теруки чувствовал себя точно так же. Он искренне надеялся на лучшее для остальных. Что однажды они поймут, какая печальная у них жизнь, и попытаются начать путь к самосовершенствованию. Но в таком случае он не собирался им помогать. Он не мог. Он еще не доверял себе настолько, чтобы вернуться в эту среду. Он снова взглянул на Шигео. У того было задумчивое выражение лица, свидетельствующее, что он наверняка еще думал об игрушках. Теруки заулыбался и наклонился, чтобы поцеловать его в висок. — Хмм? — сказал Шигео, подняв голову. — Хм? А, просто подумал, как я счастлив, что тебя встретил. Шигео улыбнулся — широко, весело, и Теруки знал, что это никогда ему не надоест.