Алый лотос средь пионов

      Вода касалась её колен, свежий ветер доносил приятные запахи моря, надрывный крик чаек, кружащихся в поисках рыбы, болтовни адептов за спиной. Ей пришлось слегка задернуть юбку, чтобы та не намочилась, чтобы не пришлось сушить подолгу.       Впереди садилось закатное солнце, освещая своими лучами будто бы в последний раз её лицо.       Вэй Юн резко развернулась, окатывая подкравшихся к ней младших адептов самодельной водой, и малыши быстро отбежали на несколько шагов дальше, весело смеясь. Вэй-цзэ любили, Вэй-цзэ уважали. У неё было всё, что ей надо. Она была... Счастлива.. От Пристани Лотоса она забирала с собой столько, сколько могла.       Девушка взглянула в зеркально-чистую водную гладь, чтобы снова увидеть своё лицо — обаятельное, с мягкими чертами, но всë ещё излишне улыбчивое. Настолько, чтобы улыбку принимали за лицемерие, как обычно и происходит в ордене Цзинь.       Серые рукава оказались почти полностью влажными — распугивать адептов было не лучшей идеей. Вэй Юн не унывала, бросив прощальный взгляд на заходящее солнце и развернувшись назад.        Это её последняя ночь в Юн Мэн Цзян на правах адепта, приëмной дочери Юй Цзыюань и Цзян Фэнмяня. Завтра станет она уже молодой госпожой Цзинь, начнёт носить яркие жёлтые одежды, жить в самом богатом ордене и тосковать по ставшему родным дому.       — А-Юн, — шицзе ласково касается волос, заплетая в прическу; Вэй Юн от её прикосновений готова забыться сладостным сном, — ни о чем не переживай. Всё хорошо будет. Если случится что-то — мы с А-Чэном всегда поможем. Ты только не скрывай.        Косвенно она чувствовала вину перед Яньли: изначально невестой молодого господина Цзинь, Цзинь Цзысюаня, должна была стать она — нежная и хрупкая, но непоколебимая, как цветок лотоса на ветру. Однако, приметив, что дети ничего друг к другу не чувствуют, мадам Юй и мадам Цзинь приняли решение разорвать помолвку — ненужная семья не нужна будет ни им, ни детям. Вэй Юн иногда сама не понимала, почему выбрали её — Пурпурная Паучиха первое время просто не выносила свою приёмную дочь. В какой-то момент отношения между ними сгладились, и вот уже первая ученица ордена Цзян за любым советом бежала к Юй Цзыюань и пила чай в обществе А-Ли и их матери.        Выбора, может, и не оставили — мадам Цзинь слишком любила Цзян Яньли, чтобы обрекать её на брак с нелюбимым человеком, а потому и глаз её пал на кандидатуру Вэй Юн. С Цзысюанем они виделись считанные два раза и так не смогли нормально всё обсудить. Личность жениха для девушки оставалась загадкой.       — Вовсе я не волнуюсь, шицзе! Ты только расскажи, как у тебя дела с Первым Нефритом ордена Лань — Вы же вели переписку, — бледное личико Яньли слегка покраснело, а Вэй Юн улыбнулась ещё сильнее, подскакивая со стула и заключая сестру в объятия.       — О себе бы позаботилась, милая. Кто бы мог подумать, что завтра в это же время я тебя не увижу? — Цзян Яньли сжала её руки и натянуто улыбнулась, — я зажгу за тебя палочку благовоний.       — Не надо, шицзе, не надо! Ну что со мной может произойти? — измеряла шагами комнату её собеседница, вглядываясь в каждую деталь, чтобы запомнить.       Перспектива стать женой Цзинь Цзысюаня воспринималась отстраненно и равнодушно до сегодняшнего дня. Вэй Юн плохо строила планы на будущее — а завтра она будет наряжена в традиционно-свадебные наряды. Её манила неизвестность больше, чем снедал страх.       — Спокойной ночи, шицзе. Ведь завтра мы... Уже не увидимся.