Алый лотос средь пионов

      На свадьбу любимой воспитанницы супругов Цзян, разумеется, подготовили наилучшие наряды, обрядив их шёлком и блеском. Вэй Юн непривычно такое внимание — она ищет укрытия, спокойствия и долгожданного собственного уюта. Её волосы закалывают, убирая в высокую прическу, и она кажется на несколько лет старше с румянами. Вэй Юн красилась пару раз, пока шицзе, поймав наконец виновницу бесстыдного похищения своих средств, не заверила её, что лицо у неё самое лучшее, и никакие румяна с подводками не нужны вовсе.       Вэй Юн совершенно не нравятся красные одежды. Они неприятно сдавливают корсет, стискивают движения. Ей остаётся молча уверять себя в том, что это ненадолго — до ночи, верно?       Цзян Чэн выдергивает сестру из комнаты в самый разгар примерки, и девушка ему за это чрезвычайно благодарна. Слуги понимающе кивают — ведь отныне видеться они будут редко. А всё знают, как крепка была связь наследника Цзян с неродной, но все-таки сестрой.       — Боишься? — начинает издалека, как и всегда было. Вэй Юн хмыкает: волнуется. За неё, что всегда находила путь к спасению из передряг.       — Вы боитесь за меня больше, чем я за то, что выхожу замуж за человека, которого в лицо не видела, — она дарит ему мягкую улыбку, — пойми, А-Чэн, ничего со мной страшного по умолчанию быть не может. Разве что экипаж перевернется по дороге.       — Я всё ещё не понимаю, почему ты согласилась, — прищуривая фиолетовые, как у матери, глаза, признался Ваньинь, слегка смутившись. По-детски ласковым «А-Чэн» его не называли порядком лет десять, — был же выбор. Ты, прости за такое, даже не из знатного рода, дочь слуги и бродячей заклинательницы, официально даже не приемная дочь моим родителям — у тебя есть полная гарантия свободы выбора. Хотя, зная тебя, мне легко поверить, что ты дала согласие из чистого любопытства, чем всë обернется.       Вэй Юн пробыла в глубоких раздумьях всю ночь. Никогда ещё будущее не казалось ей таким близким. Орден Цзян приютил её, дал кров и пищу, обучил, превратив в одну из самых гениальных заклинательниц своего времени. И она не могла ничем отплатить — лишь доверить жизнь таинственному Цзинь Цзысюаню, чтобы сгладить политические отношения.       — Разумеется, мне просто интересно, — чуть помедлив, ответила Вэй Юн, — к тому же, неужели ты хотел, чтобы невестой стала шицзе? Помню, как тебе для полного образа мадам Юй Цзыдяня на пальце не хватало, когда их помолвку огласили, и какая улыбка цвела на лице, когда разорвали.       — А-Юн, ты же тоже моя сестра, — вздохнув, Цзян Чэн коснулся её руки, переплетая пальцы, — и мне неприятно думать, что кольцо на твои руки оденет человек, которого ты в жизни не видела.       — Что за сантименты! В любом случае, даже если я хоть каплю сожалею, поздно менять что-либо: гости приглашены, я в свадебном наряде, — хитро улыбнулась она, — ты прав, я — ничто, дочь слуги и бродячей заклинательницы, но не в этом ли прелесть? Если меня начнет что-то не устраивать, я всегда смогу уйти. Развестись было бы куда сложнее, если бы я происходила из богатого рода и имела за спиной кучу недовольных родственничков.       — Кто только перед свадьбой сразу начинает думать о разводе? — знакомый голос гремит совсем рядом. Именно гремит — не переливается нежными нотами, как происходит у Яньли и Цзян Фэнмяня. Юй Цзыюань надзирательно смотрит сверху-вниз.       Вэй Юн неловко улыбается и отступает в сторону, случайно задевая плечо Цзян Чэна. Она мимолетно смотрит в глаза Пурпурной Паучихе и примирительно машет руками.       Юй Цзыюань не в гневе, не в смешанных чувствах, как обычно. За долгие годы Вэй Юн научилась распознавать её настроение с полуслова.       — Ладно, не так уж критично. Я думала, как буду стоять на могиле умершего мужа, но Фэн... Глава Цзян стоически выносит мой скверный характер по сей день, — смягчается она. Правда ненадолго властный взгляд заменяется мимолетной теплотой, — Вэй Юн, долго заставишь других ждать? Слуги повсюду тебя ищут.       — Да, да, мадам Юй, уже бегу, — ухмыльнулась она, — Цзян Чэн, не скучай тут без меня!       — Здесь станет так тихо без твоего вечного крика, — наследник Цзян сложил руки на груди, деланно-равнодушным взглядом провожая шицзе.       Он соврал.

***

      Напутствующе-восхищенные слова сливаются воедино, растворяются в темпе звучащей музыки и в конце-концов затихают. У неё начинает болеть голова ещё до церемонии, и единственными чёткими словами остаются те, что заботливо проговаривает Цзян Яньли.       — Просто не волнуйся, А-Юн, мы всегда с тобой, — её въевшаяся привычка обо всех заботиться начинает слегка напрягать, — если что-то случится, мы...       — Я знаю, шицзе! У меня лучший орден и лучшая семья, но, пожалуйста, давай думать, что мне не понадобится прибегать к помощи? — не выдерживая, Вэй Юн разворачивается к ней лицом. Во взгляде пляшут все те же искорки, и А-Ли облегченно вздыхает.       Происходящее ощущалось сквозь какой-то туман. Её, главную виновницу торжества, подводили к такому же разряженному в красных тонах жениху, и она даже не успела рассмотреть его лицо — наверняка очень красивое. Вэй Юн неловко совершала поклоны в такт ему, словно они знали друг друга всю жизнь. Кто же он такой, Цзинь Цзысюань? Кроме того, что наследник ордена Лань Лин Цзинь и тот, кого Цзян Чэн так ненавидит с ранних лет.