***
На рассвете порт Сан-Себастьяна напоминал волшебную картинку. Золотистая утренняя дымка словно приглушала запах рыбы и крики пьянчуг, загулявших в корчме до утра, а пришвартованные подгнившие баркасы казались спящими благородными парусниками, которым снятся дальние края. Облезлая красная дверь мастерской игрушек «Конь-огонь» выходила прямо на пристань, и каждый раз на рассвете покрывалась блестящими капельками росы, что оставляла после себя ночная прохлада. Соленый ветер и южное солнце не пощадили ее, и, по-хорошему, краску давно стоило бы обновить. Вот только нынешнего хозяина совсем не беспокоил ни неопрятный вид двери, ни приколоченное к ней давно выцветшее уведомление о закрытии этой самой мастерской ввиду давно просроченной аренды. Детлафф, сгорбившись, сидел за небольшим столиком у пыльного окошка и, проклиная все на свете, пытался вставить в паз недавно выструганную мачту. Рассвет уже сменил догоревшую свечу, глаза жгло из-за плохого освещения, а непривычные к тонкой работе пальцы начинало потихоньку сводить. Тонкая мачта снова выскользнула из пальцев, и он прорычал очередное проклятие. Черт его дернул взяться за эти треклятые игрушки! Стояли себе, собирали пыль, пусть и дальше бы стояли. Впрочем, Регис счел это занятие неплохой идеей, так что он все же решил попытаться. Уж точно это было не хуже, чем метаться по комнате и пытаться разговорить мертвый портрет Рены, словно желая, что тот ответит ему, подмигнет, улыбнется. Но портрет лишь молча смотрел на его страдания, ничем не помогая их облегчить. От Ренаведд мысли плавно перетекли к госпоже Леру, и словно бы принесли успокоение, уняли дрожь в руках. Он снова взялся за небольшой деревянный молоточек и заново зачищенную мачту. Франсуаза Леру. Он сразу запомнил ее имя и с удовольствием время от времени повторял его, смакуя мурлыканье звуков «ф» и «р». Вспоминая ее искрящиеся глаза, он сосредоточенно прикусил губу, в который раз пытаясь прикрепить мачту на ее законное место. Из дворца он вернулся в превосходном расположении духа, так что собирался навестить фрейлину и сегодня. Тем более, новых записок с именами ему не приносили уже неделю, а других дел у него все равно не было. Вот разве что еще встретиться с приветливым господином де ла Круа в «Лисе-Хитролисе», или прогуляться по городу. Может быть, даже поискать подарок для госпожи Леру, да такой, чтобы вызвать на ее лице замешательство и интерес, а не ледяной ужас. А как только часы пробьют полночь, он с удовольствием позволит себе немного посмотреть, как она спит, и, может быть, сможет побыть в ее комнате немного дольше, чем в прошлый раз. Мачта, наконец, встала на свое место, и, легонько пристукнув молоточком, Детлафф вогнал ее поглубже, чтобы даже и не думала выпасть. А затем он замер, ужаснувшись своим мыслям. Как он мог праздно заводить знакомства, шататься по городу и выбирать фрейлинам подарки, пока его Рена в опасности? Что с ним такое, в самом деле? Он же не развлекаться прибыл в Туссент, у него есть цель! Но этот проклятый край вина и любви так и манил следовать за своими желаниями, позабыв о всех тревогах и волнениях... И о чувстве долга. Осторожно опустив почти готовый кораблик на стол, он с силой потер лицо, оглядел стол, выискивая на нем то, за что можно было зацепиться взглядом, а когда ничего подходящего не обнаружил, то понял, что от стыда хочется провалиться под землю. Его любовь, его женщина — Рена — сейчас, должно быть, страдает, ждет его помощи, а он, вместо того чтобы сделать все, чтобы приблизить миг ее спасения, вздумал развлекаться! Снова уронив лицо в ладони, он попытался сосредоточиться на том, что единственное, чем он может сейчас помочь Рене — это четко и вовремя исполнять указания, что поступали ему с записками, и ждать, когда ему вернут ее в целости и сохранности. Он может сколько угодно предаваться самоуничижению, но делу это не поможет. Негромкий стук в дверь привел его в себя. — Я точно видел здесь человека! — шептал по ту сторону двери детский голос. — Да что ты там видел? Закрыта мастерская, и уже давно! Ты погляди на бумажку. — И что мне эта бумажка? Говорю же, я видел как в эту дверь заходил человек. К тому же, я своими глазами видел, как этот недотепа чистильщик, притаскивает сюда сапоги два раза в неделю. — А если это не мастер? — послышался третий голос, более тонкий, чем два предыдущих. Наверное, говорила девочка. — А кто тут еще может жить? Это же мастерская игрушек? Мастерская игрушек. Кроме мастера тут некому поселиться. Может, он вообще подпольно работает, чтобы этот гнус Понс его опять не выселил! — Ладно, давай еще постучим. И если не откроют, тогда уйдем, — предложила девочка. Снова раздался стук, теперь уже настойчивее. Детлафф немного помедлил, не зная, стоит ли открывать, но в конце концов решился. Он едва-едва приоткрыл дверь, оставив небольшую щелку, чтобы остаться в тени. Пожалуй, ему все же было любопытно. Дети тут же умолки и уставились на два поблескивающих в темноте дома глáза. Самой смелой оказалась девочка. Она сделала шаг вперед и подняла над головой лысую одноглазую куклу с мягким тельцем, прикрытым неловко сшитым платьицем. — Раньше тут чинили игрушки, — бойко начала она, хмуря светлые брови. — Вы чините игрушки? — Чиню, — коротко ответил Детлафф, постаравшись смягчить тон, чтобы не распугать ребятню. — Почините мою куклу, а еще солдатика. У него рука отпала, и мы не можем ее приделать обратно. Моя Жюли — настоящая принцесса, а солдат Рауля — рыцарь и ее возлюбленный. Нам надоело играть одноруким рыцарем и одноглазой принцессой! — Никогда не встречал однорукого рыцаря или одноглазую принцессу, — неожиданно для себя заметил Детлафф. — Вот именно! — воскликнула девочка, радуясь, что ее поняли. — Помогите нам, господин! А мы вам заплатим. У нас есть кроны и один флорен. А еще мы никому не расскажем, что вы здесь работаете. Честное слово! — Откуда у вас деньги? — Мы помогаем на винодельне, которую держат родители Рауля, — честно сказала девчушка. — А флорен мы нашли на улице, когда гуляли. Не знали, как поделить, и решили отдать в уплату. — Вот, господин! Возьмите! Мы их честно заработали, не сомневайтесь! — мальчишка залез в карман ладно сидящих штанов и вынул оттуда несколько монет, которые по виду отличались разве что профилем на одной из сторон. Детлафф окончательно растерялся и еще глубже ушел в тень, удивляясь своей внезапной отзывчивости. Но показаться детям он все еще не был готов. — Положите на порог и уходите. Завтра утром найдете свои игрушки здесь же на крыльце. Ясно? — Яснее ясного, господин! — затараторил второй мальчишка и стал аккуратно раскладывать свои сокровища на верхней ступеньке. — Я же говорил! Говорил, что он возьмется! — победоносно зашептал он. Тихо закрыв за собой дверь, он прислонился к ней руками и прислушался. Дети все еще возились у крыльца, перешептывались, смеялись, и почему-то совсем не торопились уходить. Странно, что их принесло сюда в такую рань. Наверное, решили сбéгать тайком от родителей, чтобы те не отругали их за напрасно потраченные деньги. От этой мысли, вампир немного повеселел, размышляя, что человеческие дети почему-то гораздо более осторожны и разумны, чем многие взрослые. Как бы то ни было, но, по крайней мере, смог занять себя до вечера и даже немного заработать. День обещал пролететь незаметно: сначала в корчму с господином де ла Круа, потом прогулка по городу, а там и полночь скоро наступит, и он полетит во дворец на встречу, которую ждал особенно сильно.***
Франсуаза Леру весь день была вялой, сонной и оттого необычно молчаливой. Женевьева удачно скрыла пудрой ее синяки под глазами, красиво причесала, но с тошнотой от съеденного среди ночи печенья ничего сделать не могла. В этот раз покровительницей турнира княгиня выбрала Вивиенну де Табрис, а Франсуазе снова досталась организация игр. Большой день близился, а значит, улизнуть и незаметно прикорнуть в тени не выйдет. Не получится даже выкроить минутку посидеть в тишине. Ей предстояло переделать уйму дел: встретиться с виноделами и господином Бенуа, чтобы утвердить карту вин, проинспектировать садовников, убедиться, что лошадь — будущий единорог — не отравилась и не поранилась, пересчитать садовую мебель, убедиться, что свечей, которые поплывут по ночному озеру, хватает с избытком, и, наконец, устроить рыцарям-актерам настоящий экзамен на знание сценария. А вечером — самое страшное! — княгиня потребует отчета, и придется отвечать на ее каверзные вопросы. Эту часть девушка особенно не любила, хотя ей обычно удавалось выкрутиться, когда ее светлость спрашивала о том, чего не было в списках, или ссылалась на устные соглашения, о которых Франсуаза и слыхом не слыхивала. Она устало вздохнула, сжав пальцами виски. С каждым годом ей все проще давалась эта роль, но уставала от нее фрейлина ничуть не меньше. Она бы с радостью занялась чем-нибудь другим, хотя бы ради разнообразия. — У вас очень измученный вид, госпожа Леру, — донесся сзади тихий голос Вивиенны де Табрис. — Плохо спалось, — вымученно улыбнулась Франсуаза. От яркого солнца и суеты ее мутило. — Могу посоветовать вам особый чай. Он всегда помогает мне, — как бы между прочим предложила Вивиенна. — Думаю, бокал вина перед сном справится не хуже, — взгляд Франсуазы прошелся по подстриженным кустам самшита, замечая неуместно выпирающие зеленые листья. — Господа, я прошу вас быть внимательнее! Кусты должны быть идеально круглыми, как в прошлом году, — прикрикнула она на садовников, которые непозволительно расслабились, заметив, что фрейлина отвлеклась на разговор. — Не заставляйте меня грозить вам эшафотом! — Вы грозите прислуге эшафотом? — ахнула Вивиенна де Табрис, широко распахнув глаза. — Но это же просто… чудовищно, — последнее слово она произнесла тихим, хриплым шепотом. — Поверьте, эшафот — ничто в сравнении с гневом княгини, — отмахнулась девушка. — Давайте прогуляемся к пруду. Хочу проверить, убрали ли опавшие листья с травы и хватает ли свечей для ночных корабликов. — Вы вся в делах, госпожа Леру, — улыбнулась Вивиенна, присоединяясь к Франсуазе. Закрытое, изумрудного цвета платье Вивиенны красиво струилось, а золотые нити, которыми был расшит подол, поблескивали на солнце. Она и правда выглядела как самая настоящая нимфа. — Уже завтра вечером состоится игра, и у меня совсем нет времени. Все должно быть безупречно, как и в прошлом году, и в позапрошлом, а... — пожаловалась Франсуаза, и прервалась, чтобы сурово взглянуть на спешащего мальчишку, который волок за собой лопату, некрасиво сминая ухоженный газон. — …а господин де Пейрак-Пейран до сих пор не прибыл в Туссент, — закончила за нее Вивиенна. — Во всяком случае, у него есть еще целый день, чтобы успеть к играм, — Франсуаза успокаивала саму себя, но получалось не очень-то убедительно. — Он же не хочет навлечь на себя гнев княгини! Ведь ее светлость отвела ему одну из ведущих ролей. К тому же, я так и не придумала эти подсказки для поисков зайца, а господин де Пейрак-Пейран мог забыть срифмовать свои строки, — она вздохнула, не забывая, впрочем, придирчиво осматривать только что заново остриженные кусты. И если эти недотепы-садовники не управятся как подобает, она точно отправит одного из них на эшафот. Или того хуже, пожалуется на них княгине! — Думаю, что господин де Пейрак-Пейран успел за время своего путешествия придумать что-нибудь подходящее. Он весьма ответственный человек, — видя тревоги Франсуазы, Вивиенна де Табрис попыталась ее успокоить, вот только та лишь устало покачала головой. — За всеми нужен глаз да глаз. Даже за рыцарями ее светлости. Только отвернешься, а они уже забыли о всех договоренностях. Вивиенна негромко рассмеялась, элегантно прикрыв пальчиками рот. — Как редко я слышу ваш смех, — улыбнулась Франсуаза, останавливаясь на берегу пруда и глядя на то, как слуги, смешно свесившись из лодки, приводят водные лилии в порядок. Один держит другого за пояс штанов, второй, хохоча, барахтается в прохладной воде... Подумав, что у кого-то слишком легкая работа, раз хватает времени на смешки да шуточки, девушка раздраженно прищелкнула языком. — Вот пожалуйста. Вы только посмотрите на них! Веселятся, вместо того чтобы приводить в порядок пруд! О чем я и говорила, — она удрученно взмахнула рукой, блеснув золотым браслетом. Вивиенна и это нашла весьма забавным, позволив себе еще раз тихо рассмеяться. — Вам когда-нибудь говорили, что в гневе вы выглядите невероятно… мило? — улыбаясь, спросила она. — Обычно мне таких вещей не говорят, милая Вивиенна. Потому что никогда не знают, грожу ли я эшафтом всерьез, — вымученно улыбнулась в ответ Франсуаза. — Мне все же кажется, что вы слишком требовательны. Ваши подопечные прекрасно справляются со своей работой, — Вивиенна указала рукой куда-то вправо. — Вон те кусты выглядят просто великолепно. Они такие... Круглые. — Пока что только те кусты и выглядят великолепно, — вздохнула Франсуаза. — Ох… если что-то пойдет не так, княгиня меня не пощадит, — снова приложив пальцы к вискам, она на мгновение зажмурилась. — Ужасно злит, когда моя судьба прямо зависит от расторопности челяди. Голова уже просто раскалывалась. Подумать только, едва отступила тошнота, так ей смену тут же пришла мигрень! А еще эта дегустация! Господин Бенуа наверняка изведет ее придирками. Просто нужно пережить этот день, а потом можно будет рухнуть в кровать и уснуть таким крепким сном, таким каким она никогда еще в своей жизни не спала. Вивиенна протянула руку к плечу пятой фрейлины, но замерла, так и не решаясь коснуться ее. Может, девушке просто нужен был сочувствующий слушатель? Ну что же, с этим она, кажется, и так прекрасно справилась.***
Иногда Детлаффа даже забавляла роль человека, и сейчас он с удовольствием бродил в толпе, останавливаясь у прилавков, чтобы поближе рассмотреть диковинки, глазеть на картины уличных художников, слушать обрывки пустых сплетен и ощущать запах свежей выпечки, оливок, вина и сыра. Эти простые человеческие мелочи делали его одинокую жизнь немного ярче. К городским прогулкам его приохотил Регис в попытках разбавить аскетичный и отстраненный образ жизни, который ван дер Эретайн вел до встречи с ним. Детлафф не спорил. Сначала, как только старый вампир смог передвигаться без посторонней помощи, он показал, как может быть увлекательно бродить по улицам не в поисках сомнительной лавки, чтобы сбыть украденный канделябр за толику его настоящей цены, а попросту бродить, дышать воздухом, беседовать с другом или просто размышлять. Раньше Детлафф не пробовал так делать. Ведь что может быть интересного на Рыночной площади? Вонь подгулявших на солнце продуктов? Ароматы табака, пота и нескончаемые крики торговцев-зазывал? А когда Регис услышал его возражения, то объяснил, что чтобы получать от города удовольствие, то стоит обзавестись приятной компанией. Кажется, именно в тот день они познакомились с какими-то дворянами — Детлафф не запомнил их титулов, — и до утра резались с ними в гвинт. Ему вечер понравился, и даже показалось, что он понял, в чем суть. А сегодня он впервые за все время в Туссенте сам отправился на встречу с тем, с кем смог познакомиться без посторонней помощи. Он волновался, будто собрался на свидание с дамой, а не в трактир пить вино и играть в карты. А еще не хотелось показаться невежливым. Наверное, следовало угостить своего нового знакомого в благодарность за то, что тот с таким пылом встал на его сторону в той бессмысленной сваре у рынка Сан-Себастьян? Детлафф не был уверен, как будет правильно, но решил действовать по обстоятельствам. — Господин ван дер Эретайн! — воскликнул Луи де ла Круа, широко разведя руки, будто приготовился заключить Детлаффа в объятия. Детлафф даже замер от неожиданности. С таким воодушевлением его, кажется, никогда еще не приветствовали. Пытаясь скрыть накатившую неловкость, он одернул сюртук, но шаг все же ускорил. — Приветствую вас! — не унимался мужчина, протягивая к вампиру руки. — Вы здоровы? Выглядите бледновато, — без паузы продолжил граф, крепко пожимая одной рукой подставленную ладонь, а второй дружески похлопывая Детлаффа по предплечью. — Здравствуйте, граф, — с трудом выдавил он из себя. — Я был немного занят, но все в порядке. Может быть, зайдем внутрь? — Конечно, нас уже все заждались. Надеюсь, вы играете в гвинт? Вампир лишь неопределенно кивнул и попытался прикинуть сколько же денег у него было при себе, чтобы сразу же не влезть в долги. Он уже знал, что дворяне не играют в карты на интерес. Внутри «Лиса-Хитролиса» было полутемно, пахло едой, вином, табачным дымом. Публика была очень пестрая, от пьяниц до титулованных господ, которых друг от друга в неверном свете отличало разве что содержимое кувшина на столе. Де ла Круа, не отпуская руки Детлаффа ни на минуту, вел его в сторону большого прямоугольного стола, за которым уже собрались немногочисленные желающие пропустить по стаканчику и разыграть партию-другую в разгар буднего дня. — Прошу любить и жаловать, господин ван дер Эретайн, — де ла Круа несильно похлопал вампира по плечу, заставляя окончательно растеряться, и даже будто бы еще немного побледнеть. — Он весьма скромен, но я думаю, что наша компания это быстро исправит. Трое мужчин за столом дружно закивали. Кто-то из них даже не поленился встать и протянуть руку для рукопожатия, а Детлафф уже прикидывал сколько же ему потребуется выпить вина, чтобы не вызвать лишних вопросов. Кажется, в таких ситуациях Регис советовал улыбаться и говорить всякие бессмыслицы. Например хвалить обстановку, обсуждать погоду, интересоваться делами. Хотя вампир так до конца и не разобрался, кому вообще может быть интересна погода, или чьи-то дела, и уж тем более его мнение об обстановке. После первого стакана разговор потек сам собой. Раздали карты, начали игру. Появились темы для шуток и обсуждения. Де ла Круа не преминул упомянуть вчерашний случай у чистильщика. Он так забавно похвалялся своим поступком, что Детлаффу даже показалось, будто он сделал это больше для самого себя, чем для него. Он слегка улыбнулся. Все-таки люди такие… люди. Вампира хлопали по плечу, окликали по имени, отвешивали странные, но совершенно безобидные шутки, а он улыбался одними губами и наслаждался таким непривычным для себя времяпрепровождением, все же стараясь помалкивать, чтобы не ляпнуть что-то невпопад. Иногда обводил взглядом зал, убеждался что никто не бросает на него странных взглядов, и все больше расслаблялся, чувствуя себя на удивление комфортно. Так было до тех пор, пока не обнаружил рядом со своим кубком записку. Он не заметил, откуда она взялась, и вообще не сразу заметил ее, увлекшись игрой, и лишь когда потянулся за выпивкой, обнаружил маленький желтоватый квадратик прямо у своей левой руки. Он осторожно накрыл ее ладонью, не решаясь перевернуть и взглянуть на новое имя. Но в конце концов, все же отложил карты, сказав что пропустит круг, а затем, ссутулившись, отвернулся от стола, и, прикрывая злосчастный листок рукой, перевернул его. «Граф Луи де ла Круа. Кошель с монетами во рту.»* — было выведено каллиграфически безупречным почерком. Детлафф снова перевернул листок, и уложив его на то же место чистой стороной вверх, накрыл сверху рукой. Единственный Луи де ла Круа, которого он знал, и который, кажется, был рыцарем, сидел справа от него и отвешивал соленые шуточки про одну из фрейлин княгини. Все смеялись, галдели и пили, совсем позабыв о гвинте. В самом деле, карты могли и подождать, когда подоспели свежие сплетни. Вот только сплетни Детлаффа не интересовали, как и незнакомая фрейлина, как бишь ее… Жоржетта? Жюльена? Жозефина? Он снова запутался. Люди не представляли для него ценности, он готов был убить любого ради свободы его возлюбленной. Но вот так просто убить Луи де ла Круа, который был так добр к нему? Который просто так защитил его от наглеца у лотка мальчишки-чистильщика близ рынка Сан-Себастьян? Который пригласил его в корчму только потому, что заметил в его глазах грусть и решил что Детлаффу стаканчик вина и партия в гвинт в хорошей компании помогут позабыть свои печали? Вампир раньше не встречал таких людей, и не хотел, чтобы в этом мире их стало на одного меньше. Может, в записке говорится о совершенно другом де ла Круа? Он не знал, сколько просидел так, занятый своими нерадостными мыслями, лишь заметил, что галдеж за столом утих. Осторожно спрятав в карман злосчастный клочок бумаги, он оперся головой на руку и вернулся к своему недопитому вину. В гвинт уже играть не хотелось, разве что сделать глоток, чтобы отвлечься. Он знал, что не может не выполнить указаний из лаконичной записки, и посмотреть в глаза снова похлопывающему его по плечу графу де ла Круа он тоже не мог. — Господин ван дер Эретайн, я собираюсь съездить на мельницу, взглянуть на мое последнее приобретение. Составите ли вы мне компанию? Хочу показать вам свое дело, — неожиданно поинтересовался граф, приобнимая вампира за плечи. — Если это будет удобно, — буркнул тот, прикладываясь к кружке. Оглядевшись, он заметил, что за столом они остались одни. Странно... Куда же делись все остальные? Неужели прошло столько времени? — Даже не сомневайтесь! Признаться, я не собирался отправляться туда сегодня, но поскольку вы здесь, то я не могу упустить момент и немного, простите, не похвастаться. Если, конечно, у вас нет дел поважнее, чем слушать бахвальство старика. — Нет, я с удовольствием, — ответил Детлафф, слишком громко опустив кружку на деревянный стол. Такую возможность упустить было нельзя. Плохо, конечно, что их видели вместе, но ведь они могли после таверны каждый пойти своей дорогой. Стараясь не давать своим сомнениям воли, Детлафф бросил на залитый вином стол несколько монет, поднялся на ноги и на всякий случай осмотрелся. На них никто не обращал внимания. Он неторопливо вышел из-за стола и пошел к выходу, уговаривая себя, что как бы ему ни нравился господин де ла Круа, он должен сделать то, что должен. Вот только от добродушного голоса за левым плечом и постоянных похлопываний по спине, становилось только хуже. Решили отправиться на экипаже. Детлафф уперся локтем в дверцу кареты и задумчиво смотрел в наполовину скрытое шторкой окошко. Де ла Круа не умолкал ни на секунду, увлеченно рассказывая то о своей семье, то о делах, то о том, как лучше молоть зерно, чтобы мука получилась наивысшего качества. Кажется он даже процитировал рецепт пирожных, которым поделилась с ним его матушка. Детлафф совсем запутался, пекарь ли граф, или купец, или вовсе купил мельницу просто так. Слишком много слов и так мало сути. Но — удивительное дело — болтовня его совсем не раздражала, а действовала скорее умиротворяющее. Дорога до мельницы заняла чуть больше двух часов. Кучер не гнал лошадей, а пассажиры не настаивали — места тут были живописные, и поездка выходила легкой и приятной. На место прибыли, когда солнце уже скрылось за горизонтом, а на небе проступили первые звезды. — Вы представляете, мой дорогой друг, — болтал граф, бодро вышагивая по берегу небольшого речного залива. — Я никогда бы не подумал, что стану торговать зерном и мукой. Просто я увидел, что эту мельницу продают совсем недорого, и подумал: «чем черт не шутит!». Так все и завертелось. Ох, знаете, все вот эти словечки «предприниматель», «делец», они так и режут мой слух. Я простой мельник, ни больше и не меньше. — Вы ко всему еще и граф. Немного странно, что человек вашего положения называет себя «простым мельником», — заметил Детлафф, сцепив руки за спиной и неторопливо следуя за своим собеседником. — Я вас умоляю, — небрежно отмахнулся тот, добродушно рассмеявшись. — Граф я только по рождению. На деле же, я весьма простой и непритязательный человек. Просто так вышло, что я умею делать деньги из всего, к чему приложу руку. — Вы сами себе противоречите, — возразил вампир, поймав себя на мысли, что этот спор его забавляет. — Трудно поверить успешному человеку, когда он называет себя «простым и непритязательным». Это взаимоисключающие понятия. Предприниматель ценит деньги и умеет их преумножать, такой человек не может довольствоваться малым. Граф де ла Круа внезапно остановился и громко рассмеялся, уперев руки в бока. — Вы очень интересный человек, господин ван дер Эретайн. Неужели вы не знаете, что такое ложная скромность для создания хорошего впечатления? — Неужели вы не верите в свою исключительность, господин де ла Круа? Вы — граф, успешный предприниматель и вместе с тем порядочный человек. Зачем вам ложная скромность? Мне кажется, у вас достаточно прекрасных качеств, чтобы без ложной скромности произвести хорошее впечатление, — удивленно вскинул брови Детлафф. — Знаете, господин ван дер Эретайн, порой мне кажется, что вы только недавно стали жить среди людей. Ваша чистота и наивность так очаровательны, и так… необычны! Учитывая, что на ваших висках уже проклюнулась седина, — добродушно хохотнул граф, повернувшись к вампиру и взяв того под локоть. — Вы очень хороший и благородный человек. Я вижу это по вашим глазам. Просто будьте осторожны. Жизнь бывает очень строга к тем, кто сумел сохранить в себе такую чистоту души. Детлафф только приоткрыл рот, но не нашелся что ответить. Пришлось только молча кивнуть. —Давайте я вам все же покажу мельницу. Кстати, из во-о-он того окна открывается изумительный вид, — он ткнул указательным пальцем куда-то вверх, а Детлафф лишь еще раз кивнул. Всю дорогу на верхний этаж по скрипучей лестнице вампир молчал. Он был в смятении. Он не мог взять в толк, с какой стати граф решил, что он хороший и благородный… человек. Человек? К нему никогда так не обращались, обычно ограничиваясь «господин», «милсдарь», или по имени. И вдруг он подумал о себе как о человеке, которым не был и которым никогда себя не ощущал. Странное ощущение. Остановившись посреди просторной комнаты, что занимала собою весь этаж и была завалена мешками с мукой, бочками, ведрами и еще невесть чем, что вероятно помогало как-то в производстве муки, Детлафф остановился. Больше тянуть было нельзя. За его спиной суетился де ла Круа, неустанно рассказывая что-то о судьбе и своей матушке, а из окна доносился тихий плеск воды. Похоже, поднимался ветер. Он снова не знал, как быть, ведь должен был убить того, кто защитил, позаботился, принял его в свой круг. Пожертвовать жизнью друга ради свободы возлюбленной — ему был невыносим этот выбор. Поднеся руку поближе к лицу, он слегка сжал и разжал пальцы, глядя, как алая дымка окутала его ладонь. Ногти сильно удлинились, изогнулись, словно кинжалы. Теперь достаточно лишь одного взмаха. Но нужно было что-то сказать. Что-то, что поможет хоть как-то выразить то, что ему действительно очень жаль. — Прости меня, — вырвалось само собой, но, кажется, это было то, что нужно. — За что, друг мой? — непонимающе воскликнул граф, подойдя слишком близко и положив руку на крепкое плечо вампира. Ответа он так и не услышал. Единственный удар пришелся в живот, когти легко пронзили его насквозь, словно это было не человеческое тело, а спелая ягода, которая, лопнув, истекла соком. Кровь графа окропила руку, затекла в рукав, пропитала камзол и рубаху. Поймав безвольно обмякшее тело графа де ла Круа, Детлафф уложил его на пол, и, не сдержав рыка, пронзил тело еще раз, затем еще и еще. Руки дрожали, но остановиться он не мог, а рык сменился звериным воем. Он вкладывал в удары все отчаяние от того, что его загнали в угол, всю ярость от равнодушия мира, в котором он должен убивать своих, всю боль от того, что потерял друга, так и не вернув свою любовь, он бездумно терзал мертвое тело, разрывая его на части. Опомнился лишь, когда вспомнил о кошеле с монетами. Вампир понимал символизм этого акта, но этот символизм был ему омерзителен. Он непослушными пальцами вытащил из кармана свой кошель с остатками монет, небрежно впихнул в открытый окровавленный рот и без лишних церемоний сбросил останки графа в речной залив под окном. Стало еще хуже. Ярость не утихла, а рядом не было никого, даже мертвого графа, и ему больше некого было ненавидеть, кроме себя самого. Первый удар об пол раздробил суставы, разорвал связки. Второй заставил треснуть кости. От третьего лопнула кожа, обнажив светлые обломки костей. Детлафф рычал и выл, как раненый зверь, находя извращенное наслаждение в наказании, которое учинил себе за то, что сломался, изменил своей природе. Четвертый удар раздробил запястье, и изувеченная рука безвольно повисла. Отсечь кисть оказалось проще простого, вот только кровь хлынула так, словно он не отсек ее одним точным ударом бритвенно-острых когтей, а отгрыз, словно животное. Пришлось немного подождать, пока кровь не перестанет течь. А когда дрожь в теле прошла, мысли немного прояснились, а кровь перестала хлестать из свежей раны, Детлафф прижал все еще пульсирующую культю к груди здоровой рукой и обратился алой дымкой, не желая находиться в этом месте ни секундой дольше. Во дворец он решил не лететь. К тому же, он ведь так и не нашел подарок для госпожи Леру. *для меня осталось загадкой, как Детлафф понимал каким образом должен убить очередного человека с записки. Поэтому, я решил, чтобы избежать этих неясностей — отображать не только имя, но и способ смерти. Сугубо для логичности происходящего и для того, чтобы залатать небольшую дырочку в сюжете.