Живой портрет

      Франсуаза едва смогла открыть глаза. Лихорадка не прекращалась уже которые сутки. Есть не хотелось, пить тоже, но Женевьева поила ее через силу. Время от времени заходил ведьмак и приносил какие-то настойки, которые заботливая прислуга подливала в питье своей госпоже. От них Франсуаза быстро засыпала и совершенно не видела снов — только необъятную, всепоглощающую темноту, и краем сознания слышала крики. Кажется, это кричала Констанция. А может, и Жози. Сейчас уже и не разобрать. Ей казалось, что она стоит посреди той самой беседки, апплодирует ведьмаку и вместе со всеми умиляется объятиям воссоединившихся сестер… А потом она всегда просыпалась и чувствовала липнущую к телу мокрую рубаху, ледяные промокшие простыни и невероятную слабость и боль во всем теле.       Каждую мышцу сводили странные судороги, заставляя Франсуазу стонать и метаться по кровати из последних сил. Тогда на помощь приходила Женевьева с очередным ведьмачьим снадобьем, и боль отступала. А ее место занимала знакомая темнота, которая за столько дней стала уже родной. Франсуаза даже полюбила ее. Когда темнота окутывала все вокруг, то уходила боль, таяли тревоги, и становилось так легко и хорошо, как не было уже давно. Так шли часы, а может быть, дни или недели. Госпожа Леру уже давно потеряла счет времени. Реальность лишь изредка проступала сквозь мучительное марево, и каждое маленькое событие не давало девушке утонуть в боли навсегда.       Например, сегодня к ней заходила Вивиенна. Хотя, возможно, это была и не она. Но Франсуаза отчетливо ощутила, как чьи-то руки прикоснулись к ее лбу и провели по влажной от пота шее. Затем притупленный слух фрейлины уловил опечаленный вздох и сдавленный шепот:       — … никого не пускай к ней, поняла? Иначе…       — … слушаюсь, госпожа… да… господин ведьмак говорил, что…       — … никаких лекарей, пусть ей занимается исключительно ведьмак, поняла?       — … да, госпожа…       Окончание диалога Франсуаза не слышала, потому что снова провалилась во тьму. Но забытье продлилось недолго, или ей так только показалось? Скоро она отчетливо услышала голос, который выдернул ее из уютной тьмы и заставил приоткрыть отяжелевшие веки. Тонкие пальцы фрейлины вцепились во влажную простыню и едва смогли сжать ее. Ей отчаянно захотелось встать, но никаких сил на это не было.       — Как вы, госпожа Леру? — снова раздался этот навязчивый голос над ухом.       — Давайте же, госпожа, открывайте глаза, — донесся до ее слуха еще один голос, который был ей определенно знаком.       — Геральт! — шикнул первый. — Дай ей время. Она две недели почти не приходила в сознание. Ее тело еще не восстановилось окончательно…       — Регис, после всех тех декоктов что мы влили в нее, она должна была побежать еще неделю назад, — хмыкнул ведьмак, и девушка ощутила, как скрипнули деревянные ножки об пол и качнулся матрас.       Видимо, кто-то присел на край ее кровати.       — Я — лекарь, а не божество. Видимо ты об этом забыл, — хмуро заметил первый голос.       — Какие вы… — пролепетала прилипающим к небу языком Франсуаза, а затем попыталась сглотнуть слюну, но во рту было сухо. Нужно было выпить воды, но просить ее она пока не спешила. Она ведь только пришла в себя. А вдруг ей снова что-то подмешают, и она окунется в свое забытье? — Какие вы шумные.       — Госпожа Леру! — воскликнул тот, кого назвали Регисом и бросился к ней, тут же ощупав тыльной стороной пальцев ее лоб, щеки и шею. — Лихорадка отступила. Как вы себя чувствуете? Болей нет?       — Плохо, — с трудом ответила та, — но болей нет. Что… произошло? — она обвела взглядом комнату. — Что случилось? Где мое трюмо? — уже на порядок решительнее спросила она, заметив что в ее покоях произошла некоторая перестановка.       — Ах, вы об этом, — заметив ее взгляд заговорил вампир. — Стоит сказать, что… Это весьма непростая история, госпожа, — он взглянул на Геральта, в надежде что тот вступит в диалог и расскажет все вместо него.       Впервые в жизни он не знал, с чего ему начать. Ведьмак негодующе взглянул на друга, затем обреченно покачал головой, потерев пальцами переносицу.       — Приветствую, госпожа Леру, — стараясь выглядеть непринужденным, начал Геральт.       Фрейлина перевела на него взгляд и длинно моргнула, явно таким образом отвечая на его приветствие.       — Что же… — он провел ладонями по ногам, сжав пальцами свои колени. — Начну, пожалуй, с основного. Княгиня умерла. Ее убила собственная сестра во время церемонии.       — Я… я помню это, — прошептала Франсуаза, прикрыв глаза. — Это последнее, что я помню.       — Ну, уже легче, — облегченно выдохнул ведьмак.       — Что происходит в Туссенте? Кто возглавил королевство? — хрипя, поинтересовалась девушка, а Регис тут же протянул ей глиняную чашку с водой.       А когда заметил хмурый недоверчивый взгляд, то удивленно вскинул брови. Но потом он понял, чего опасалась фрейлина, и, сдержанно улыбнувшись качнул головой, мол кроме воды в чашке ничего нет. Та не сразу ему поверила, но завозилась в постели, давая понять, что хотела бы сменить позу, в которой она провела последние несколько недель. Регис осторожно приподнял подушки, поудобнее устроив их под спиной фрейлины, и только потом протянул ей чашку с водой.       — Смута и траур, — ответил Геральт. — Нильфгаард еще не принял решение о наместнике, а желающих, как вы понимаете, много. Дворяне спешно перерисовывают генеалогические древа в надежде обскакать остальных по количеству родственников княжеского рода… Впрочем, как и всегда бывает в политике.       — Мои родители?       — По приказу де ла Тура мы не сообщали им о вашем состоянии. Он лично отвез им письмо якобы от вас. Не знаю, о чем там шла речь, в этом письме, но больше капитан на эту тему не тревожился.       — Вот оно, значит как… — усмехнулась фрейлина. — Ох, Дамьен всегда был таким… предусмотрительным. Ну, может оно и к лучшему. Мне бы очень не хотелось их тревожить. Знаете, матушка очень мнительная женщина. Но где сам капитан?       — Капитан де ла Тур заходил к вам сегодня утром, — вставил свое слово Регис. — И вечером снова собирался навестить вас. Наверняка он обрадуется, что вы, наконец, пришли в себя. И, возможно, принесет вести от ваших родных. Мне показалось, что он тревожился о вас едва ли не больше всех.       — А Вивиенна? — приложившись сухими губами к чашке, продолжала сыпать вопросами фрейлина.       — О, госпожа де Табрис отложила свою поездку. Решила дождаться вашего выздоровления. Она единственная из фрейлин, не считая вас, что осталась во дворце. Остальные приняли решение отлучиться от двора, — снова ответил вместо ведьмака Регис, но тот был только благодарен ему.       — А… — следующий вопрос Франсуаза задать не успела, увидев, как на грудь упала темно-русая прядь.       Чашка с остатками воды тут же выпала из рук девушки, звонко ударившись об пол. Брызги взметнулись в воздух, а сама фрейлина испуганно вскрикнула. Она схватилась руками за свои волосы и, не веря своим глазам, принялась рассматривать русые пряди.       — Нет… нет… нет… — шептала она, остервенело хватаясь за локоны и постепенно переходя на хриплый крик. — Нет… мои прекрасные черные волосы! Что с ними случилось?! Нет!       Геральт с Регисом переглянулись, а затем вампир первый потянул руку к фрейлине, пытаясь успокоить, но та лишь отмахнулась от него. Ее руки взметнулись вверх к лицу и принялись судорожно его ощупывать. Испуг в глазах Франсуазы с каждой секундой рос, а дрожащие пальцы неустанно скользили по изгибу носа, впалым щекам, гладкому лбу и густым бровям.       — Дайте мне зеркало! Дайте зеркало! Это не мое лицо! Не мое! — в панике кричала Франсуаза, касаясь пальцами своих губ. Те, пусть сухие и потрескавшиеся, ощущались полными и налитыми.       — Прошу, — со вздохом Регис протянул фрейлине небольшое круглое зеркальце без обрамления, которое носил в своей сумке, даже сам не зная, зачем.       Та быстро схватила его дрожащими пальцами и без промедления поднесла поближе, всматриваясь в отражение. Оттуда на нее смотрела совсем незнакомая девушка. От изящных черт не осталось и следа. Повертев головой из стороны в сторону, Франсуаза внимательно всматривалась в свое новое отражение и не верила своим глазам. Вместо черных как смоль прядей она увидела темно-русые и совсем невыразительные. Вместо тонкого и аккуратного носика появился ровный, с округлым кончиком. На месте соблазнительно изогнутых губ оказались другие: пухлые, неизящные, словно у какой-то деревенщины. Острый подбородок стал округлым. Прищур глаз стал более выражен, и из-за опущенного уголка взгляд казался каким-то неуместно печальным. Изящно изогнутые темные брови стали толстыми, ровными и совершенно неэлегантными. Единственное, что осталось от прежней Франсуазы — это голубые глаза с привычным блеском. Фрейлина тут же закусила некрасиво выпяченную нижнюю губу и всхлипнула.       — По моему скромному мнению, — внезапно заговорил Регис, — вы выглядите весьма…       — Замолчите! Ни слова больше! — выкрикнула что было сил девушка, тут же завыв от накатившей истерики. — Что со мной произошло?! Верните мне мою красоту! Ведьмак! — кричала она, в сердцах бросив зеркальце куда-то в сторону.       Оно жалобно звякнуло об пол и, кажется, разбилось. Вампир удрученно вздохнул и покачал головой.       — Не напрягайтесь так, госпожа Леру. Ваше тело еще не восстановилось, — невозмутимо заговорил Геральт, смотря прямо перед собой и совершенно не обращая внимание на заходившуюся в немой истерике фрейлину. — Вы стали жертвой обстоятельств. Просто жили с этим и не знали, в какой опасности находитесь. Но давайте я вам расскажу, как все обстояло на самом деле. С самого начала, если позволите.       Та громко всхлипнула, принявшись остервенело тереть дрожащими руками мокрые от слез щеки. Регис хотел протянуть ей небольшой отрез ткани вместо платка, но испугался, что это вызовет только новую вспышку гнева. Потому так и остался стоять, сминая в пальцах белую ткань.       — Когда-то давно, — снова заговорил ведьмак, — в Туссент приезжал чародей. Но не для любования красотами винного края. Нет. Ведомый жаждой наживы и славы, он взялся за весьма непростое задание. Решил, что сможет снять определенного рода проклятие с сестры покойной княгини, попытавшись отделить его от сущности княжны. Но, как оно часто бывает, когда переоценишь свои силы, что-то пошло не так. Что именно, я не знаю, но волею судеб случилось, что последствия его волшбы пришлось расхлебывать вам. Даже не так… — он тяжело вздохнул, упираясь локтями в колени и наклонившись вперед стараясь как можно аккуратней подбирать слова, — частица Сианны жила в вас все это время. Я не знаю, как этому умельцу удалось расколоть человеческую душу, и как один из осколков попал именно в вас, но… так сложились обстоятельства. Ваше сходство было удивительным, но в тоже время весьма пугающим.       Он мгновение помолчал, услышав как всхлипы Франсуазы стали тише, а затем продолжил:       — С одной стороны это проклятие подарило вам красоту, которой была наделена Сильвия-Анна, но была и другая сторона, — он повернулся в сторону фрейлины, что прижав дрожащие руки к груди внимательно его слушала, — ваша жизнь, госпожа Леру. Вы с Сианной были связаны. Болела она, значит болели и вы. Было грустной ей, вы тоже испытывали грусть. Веселилась она, и вам становилось радостно. Влюблялась она, и вы чувствовали определенные романтические настроения. А когда она умерла, то… Вы, несомненно, почувствовали эту смерть. Возможно, это действовало в обе стороны. Но наверняка нам уже не узнать. Признаться, — Геральт резко выпрямился, хмыкнув. — Мы с Регисом думали, что умри она, то умрете и вы. Но, как я и говорил, проклятия — весьма непредсказуемая вещь. Как бы то ни было, одна наша догадка подтвердилась — вы определенно ощутили смерть Сианны. Когда она упала без сознания, вы тоже оказались на пороге смерти. А затем вы впали в забытье: бред, лихорадка, конвульсии и боли. Нам чудом удалось вас спасти. Ваше тело ослабло, госпожа Леру. Вы больны, и я не могу гарантировать, что вы проживете долгую и счастливую жизнь. Может быть, вам осталось жить столько, сколько было предначертано Сильвии-Анне, а может, вы проживете и того меньше. Раньше я никогда не сталкивался с проклятиями такого рода, потому не могу дать вам однозначный ответ, и сужу исключительно из своего опыта.       Франсуаза молчала, а ведьмак все продолжал:       — Мой вам совет, госпожа Леру. Независимо от того, сколько вам осталось жить, постарайтесь прожить это время в свое удовольствие и с пользой для себя. Последуйте примеру госпожи де Табрис. Вам есть чему у нее поучиться. К тому же… — он невесело хмыкнул. — К тому же, разве важен был бы цвет ваших волос или форма губ, будь вы мертвы? Подумайте об этом. А теперь, я бы порекомендовал вам отдохнуть. Как уже сказал мой друг, вы все еще не восстановились.       Упираясь руками в колени, Геральт встал, а Регис, тем временем, обошел кровать, достал из сумки несколько микстур, расставил их на прикроватной тумбе, а затем молча поклонился и направился к выходу. Ведьмак последовал его примеру. Дверь закрылась, и в комнате повисла тишина. Франсуаза невидящим взглядом смотрела прямо перед собой и пыталась понять, за что ей это все, и как ей теперь с этим жить. Смяв пальцами край покрывала, она тихонько всхлипнула.

***

      Следующее утро было необычайно солнечным. Несмотря на траур, в который окунулся весь Туссент, птицы пели невероятно громко и мелодично. Воздух был свеж и напоен ароматом цветов, на мощеных улочках плясали солнечные лучи, а жители Боклера, пусть и были погружены в грусть и тревоги, все же постепенно возвращались к прежней жизни. Торговцы выставляли товары на прилавках своих палаток и магазинчиков. Официантки таверн усиленно подметали, готовясь вынести небольшие столики. Из пекарни доносился аромат свежеиспеченного хлеба, а пронырливый мальчишка, который раздавал листовки на Оливковой площади, во всю зазывал людей посетить очередную недавно открывшуюся лавку. Город жил своей жизнью, несмотря ни на что. Только лишь лица прохожих были смурней обычного.       Сегодня Франсуаза решила все же встать с кровати. Вернее, ее уговорили госпожа Вивиенна и капитан де ла Тур, навестившие шедшую на поправку фрейлину с утра пораньше. Или, лучше сказать, бывшую фрейлину?       Даже несмотря на свой недуг, госпожа Леру не растеряла своего упрямства. Она упорно отмахивалась от рук Вивиенны, а на Дамьена смотрела таким страшным взглядом, что тот так и не решился предложить свою помощь. Придерживаясь руками за резные деревянные стойки кровати, Франсуазе удалось встать и даже сделать несколько шагов дрожащими обессиленными ногами. А после неловко провести рукой по взмокшему лицу и плюхнуться в услужливо подставленное кресло.       — Сил совершенно нет, — пролепетала она, едва дыша от накатившей усталости.       — Не все сразу, Франсин, — де Табрис, как и всегда в последнее время, была полна оптимизма. — Просто дай себе время. Ты только вчера пришла в себя, а уже хочешь нарядиться в платье и бегать по дворцу, как в былые времена?       Франсуаза невесело дернула уголками губ.       — Как в былые времена уже не будет, — удрученно прошептала она. — Признаться, без княгини в этих стенах очень пусто. Я и подумать не могла, что буду скучать по этим отвратительным рулетикам и ее чудны̀м приказам.       Де ла Тур осторожно приблизился к девушке и ненавязчиво положил руку на ее тонкое, острое плечо. Подумать только, сейчас, после того как она так заметно потеряла в весе, она стала такой хрупкой. Теперь капитан даже избегал лишний раз прикоснуться к ней, боясь, что это может нанести вред ставшему вмиг несовершенному телу фрейлины. Франсуаза же прикосновение оценила и даже накрыла его руку своей — дрожащей и бледной. Увидев, как ее тонкие пальцы выделяются на фоне его широкой, смуглой ладони, капитан гвардейцев невольно нахмурился.       Он помнил Франсин совсем другой. Пышущей здоровьем, живой, жизнерадостной и такой улыбчивой девушкой. А сейчас от нее осталась одна лишь тень. Тень, которая теперь была ему незнакома. Хоть они с госпожой де Табрис и ведьмаком и договорились не заострять на этом внимание, но взгляд, вопреки всему, волей-неволей цеплялся за чужое лицо, пытаясь изучить, запомнить и просто привыкнуть к новой Франсин. И если бы не ее глаза и этот привычный взгляд, которым она смотрела на него, Дамьен никогда бы не поверил, что эта девушка и есть госпожа Леру. Он обвинил бы ведьмака в дурном чувстве юмора, подумал бы что Вивиенна что-то напутала, но, увидев ее глаза, он сам все понял.       — Ну что, дождемся, когда ты окончательно встанешь с кровати и отправимся в наше путешествие? — воодушевленно спросила Вивиенна, усаживаясь на одно из перил кресла, в котором сидела госпожа Леру.       — Я больна. Так сказал ведьмак. Куда уж мне теперь путешествовать, — едва слышно прошептала Франсуаза, сама еще с трудом принимая эту новость.       — Вздор! — всплеснула руками де Табрис. — Тебе просто нужен свежий воздух, смена обстановки, покой и… скажем, рисование. Думаю, если мы уедем за пределы этого проклятого королевства, то у нас все наладится.       — Ты так уверенно об этом говоришь… — хмуро заметила та, вспоминая слова ведьмака о том, что ей стоит кое-чему поучиться у Вивиенны. — Но знаешь, может быть, короткое путешествие в самом деле поможет мне… скажем, прийти в себя, и…       Дамьен негромко кашлянул в кулак, привлекая к себе внимание. Девушки же сразу перевели на него взгляд.       — Скажу откровенно, я против того чтобы ты уезжала, — твердо сказал де ла Тур. — Думаю, что в твоем случае резонней вернуться в родное поместье. Я мог бы тебя навещать, госпожа де Табрис писала бы письма. Но если эта поездка поможет тебе излечиться, или хотя бы позволит вести нормальную жизнь, то я немедленно уведомлю господина и госпожу Леру о твоем решении. Конечно, о деталях я умолчу.       — Спасибо, — шепнула Франсуаза, неловко сжав руку капитана гвардейцев что все еще лежала на ее плече. — Но как же мне показаться отцу и матушке… с таким лицом? — на ее глаза тут же накатили слезы, а губы задрожали.       — Может быть, тебе стоит повременить с этим известием? — предложил де ла Тур, а Вивиенна лишь одобрительно кивнула явно соглашаясь с ним. — Для начала встань на ноги, приведи мысли в порядок, а затем напиши родным письмо. И я лично доставлю его. Конечно, работы у меня сейчас хватает. В такую смуту только гвардейцы и рыцари способны удержать королевство в порядке и безопасности. Но ради такого дела я выкрою время. Может быть, они подумают, что ты бредишь, прочитав все эти диковинные новости о проклятии… Но если под каждым твоим словом подпишется сам ведьмак, то я думаю, это должно произвести на них должный эффект.       — Я подумаю над этим, но сначала все же отдохну.       Де ла Тур и госпожа де Табрис намек поняли сразу, торопливо попрощались и покинули больную, пообещав заглянуть позже.       А сама Франсуаза облегченно выдохнула, когда комната погрузилась в тишину. Все-таки сейчас ей гораздо больше хотелось побыть наедине со своими мыслями, чем слушать ободрения Вивиенны и видеть, как изучает ее новое лицо Дамьен. Она знала, что он старался не подавать виду, но у него ведь такие выразительные глаза! Ничего в них не скрыть. Теперь нужно было подумать о том, что написать матери и как преподнести все те странные события, что произошли с ее дочерью за столь короткое время. Подумав, что это лето выдалось весьма богато на приключения, госпожа Леру негромко и хрипло рассмеялась. Сначала бестия, затем смерти стольких славных рыцарей, потом появление в ее жизни господина ван дер Эретайна, воссоединение княжеских сестер, а затем и вовсе смерть княгини, проклятие… Боги, столько всего произошло за несчастные два месяца! Кажется, у большинства людей за всю жизнь не происходит и половины всех этих событий.       Вот только мысли внезапно унесли Франсуазу совсем в другую сторону. Господин ван дер Эретайн. Детлафф. Как же сообщить ему такую странную весть? Как убедить его, что она — это она, госпожа Леру, та самая пятая фрейлина, с которой он познакомился у чистильщика? Просто немного… выглядящая по-иному, ослабленная и истощенная. Но вместе с тем, внутри она все та же. Задумчиво опустив голову, она прислушалась к звонкому пению птиц, доносившемуся из-за распахнутой двери балкона. С другой стороны, за всем этим водоворотом событий, что подхватил ее и унес, она и не задумывалась о том, что последняя их встреча состоялась еще тогда, за день до той злополучной ночи, когда ее едва спасли от кровожадного вампира. Боги… сколько же это времени прошло? Неделя? Две? А может, и того больше. Может быть, он ее просто тихо бросил? Получил, что хотел, и ушел, даже не думая возвращаться. Многие мужчины подобным грешат. Так почему же кровопийца, который выглядит как самый настоящий мужчина — не может?       Определенно и точно может. С трудом сжав пальцы в кулаки, Франсуаза нахмурилась.       — Ну и пусть катится… Другого найду, — в сердцах прошипела она, решительно стукнув кулачками о перила.       — Не сомневаюсь, что найдете. Но я бы этого не хотел, — послышался знакомый голос за спиной.       Госпожа Леру вздрогнула и чуть было не обернулась, вцепившись ноготками в обивку кресла, но вовремя себя остановила. Все ее тело свело необъяснимой судорогой. Она даже подумала, что было бы неплохо просидеть вот так до тех пор, пока вампир не уйдет. Если он, конечно, уйдет. Затаив дыхание, она на мгновение прикрыла глаза. Нужно просто успокоиться и постараться все ему объяснить. Ровно так же, как она собралась объяснять это собственной матери. Осталось лишь найти нужные слова.       — Франсуаза, — снова заговорил Детлафф. Он переступил с ноги на ногу, но проходить не торопился. — Почему ты молчишь?       Ответа не было. Тогда он заметил разворошенную кровать, найдя это весьма необычным. Обычно прислуга заботилась о таких вещах. Скользнул взглядом по заставленной всевозможными склянками тумбе, ловя себя на мысли, что раньше он их здесь не видел. Затем взглянул на трюмо, к которому до недавнего времени было прикреплено зеркало, и только теперь нахмурился. Здесь явно что-то было не так. Детлафф сделал глубокий вдох, принюхиваясь. Нет, это точно были покои госпожи Леру. Тут отчетливо ощущался ее запах. Но только почему здесь столько микстур? И они пахнут так странно… Кажется, вербеной, чистотелом, арникой и чем-то еще… чем-то незнакомым. Осмотрев комнату еще раз, он решительно двинулся в сторону кресла в котором сидела Франсуаза, повернувшись к нему спиной.       Она слышала его шаги. Слышала и понимала, что еще немного — и ее хватит удар. Ее измученный проклятьем организм не выдержит этого сильного напряжения, и тогда все усилия, которые приложили ведьмак и господин Регис пойдут прахом!       Детлафф услышал, как часто задышала Франсуаза, почувствовал участившееся биение ее сердца, и сразу же заподозрил неладное. А когда до нее остался лишь шаг, девушка, сидевшая в кресле, резко поднялась, и придерживаясь руками за перила, обернулась.       Вампир остановился и непроизвольно отступил. Какого черта тут происходило, он не понимал. Не мог же он ошибиться комнатой! Осмотревшись вокруг еще раз, Детлафф убедился, что находится именно там, где и планировал. Вот пресловутый шкаф с вензелями, а вот кровать, на которой он провел одну из лучших ночей в своей жизни, а вот и трюмо, правда без зеркала, но все же стоит там, где и стояло. К тому же, он ведь шел по запаху, а обоняние еще никогда его не подводило. Но тогда почему вместо госпожи Леру в ее собственных покоях находится совершенно другая девушка?       — Здравствуйте, господин ван дер Эретайн, — едва слышно пролепетала хозяйка комнаты, заставляя вампира вздрогнуть. — Простите, что встречаю вас в таком виде, но… так сложились обстоятельства.       Он глупо смотрел прямо перед собой и решительно ничего не понимал. Голос определенно принадлежал госпоже Леру, но почему она говорит так медленно, словно каждое слово дается ей с невероятным трудом?       — Ну что же… — продолжила свою речь Франсуаза, не дожидаясь ответа. — Как видите, я претерпела некоторые изменения. Должна сказать, что произошли они внезапно, и совершенно меня обескуражили, но с недавних пор я должна свыкнуться с тем, что они останутся со мной навсегда. Но смею убедить вас, я — Франсуаза Леру, даже несмотря на то, что теперь выгляжу несколько… непривычно.       Детлафф молчал, не зная, что ответить. Его радовало, что копия ненавистного лица не будет маячить перед глазами, бередя еще свежие раны, но теперь не знал, как относиться к той, с которой, как оказалось он совершенно не был знаком. Его не было продолжительное время, и все потому, что он отчаянно боролся с собой и пытался привыкнуть к тому, что Франсуаза — это Франсуаза, а не копия Сианны, а теперь ему придется привыкать что Франсуаза — это совершенно незнакомая ему девушка? Но что же должно было произойти, чтобы госпожа Леру изменилась до неузнаваемости? Впрочем, он все еще не был уверен, что перед ним именно госпожа Леру.       — Я вижу на вашем лице замешательство, и я все вам объясню, только… — внезапно у нее закружилась голова и она опасно покачнулась, успев только чудом ухватиться за спинку кресла. — Боги… — прошептала она. — Это просто какое-то наказание… Знаете, мне, пожалуй, лучше прилечь.       А сам вампир, тем временем, все больше тонул в своем непонимании. Вопросы с невероятной скоростью рождались в его голове, и ни на один не находилось достойного ответа. Он бы наверняка разозлился, если бы не изможденный вид хрупкой девушки, чье исхудавшее тело не способна была скрыть даже свободная ночная рубаха. Но вместо того, чтобы подхватить ее на руки и, как истинный рыцарь, уложить на перину, он только стоял и смотрел, физически ощущая как трещат его надежды и его чувства.       Вот только Франсуаза все шла вперед, упрямо переставляя непослушные ноги. Она постанывала, кряхтела, но двигалась в направлении своей кровати. Детлаффа поразила ее настойчивость, когда она опасно покачнулась, промахнувшись рукой мимо деревянной стойки и чуть было не рухнула на пол. Тогда-то он понял, что стоять в стороне больше не может. Он бросился к ней, ловко подхватив под руку и притянув к груди, невольно прижал к себе, и по его телу прошла дрожь. Да, это определенно была она. Все оставшиеся сомнения вмиг развеялись. Запах ее тела, который он запомнил, резко ударил в нос, и его невозможно было перебить никакими микстурами и травами.       Вампир затаил дыхание и осторожно пристроил на хрупкой спине ладони. Прикрыл глаза и, склонив голову, зарылся носом в незнакомые русые пряди. Он вдыхал их аромат и знал, что держит в руках ее, милую и добрую фрейлину, в которую он влюбился с первого взгляда. Пусть поначалу он видел в ней только Ренаведд, но сейчас он твердо знал, что ему не нужна ни Рена, ни ее копия. Ему нужна именно она, Франсуаза Леру, и ему безразлично, как она выглядит, пока ее глаза смотрят на него все с той же теплотой, восхищением и любовью.       — Я больна, Детлафф, — вцепившись тонкими пальцами в ворот его сюртука, прошептала Франсуаза прижавшись лбом к крепкому плечу. — Это проклятие… Сианна умерла, а вместе с ней умерла и часть меня. И я ума не приложу, как мне жить с этим дальше. Моя жизнь разрушена…       Он не знал, что сказать, лишь мимолетно удивился, что новость о смерти Сианны никак не отозвалась в нем. Не было боли, не было злости, не было даже грусти. Только лишь пустота и безразличие. И не понимал, что него ждут. Сочувствия? Или убеждений в том, что все будет хорошо? Но ведь если Франсуаза в самом деле больна, то разве должен ли он обременять ее своим сочувствием? Детлафф не понимал и толики той грусти, что испытывала сейчас госпожа Леру. По его мнению, люди и без того излишне хрупки и все без исключения смертны. Наверное, именно по этой причине они так трясутся над собственными жизнями, вот только какой в том смысл? От этих волнений сильнее они не становятся, и жить дольше отведенного срока не начинают. Тогда почему бы им не принять свое несовершенство и не попытаться выстроить свою жизнь с оглядкой на него? Когда-нибудь он спросит об этом у Франсуазы, но только в более удачное время. Не раньше, чем она сможет смириться со своей судьбой.       К тому же, сейчас он и без того должен сообщить ей непростую новость.       — Франсуаза, — тихо позвал ее вампир, заставляя оторвать голову от его плеча и поднять взгляд. — Я должен тебе сказать, что решил уехать из Туссента на неопределенный срок.       Она невесело усмехнулась и покачала головой, отчего ее длинные русые волосы перевалились на грудь. Детлафф невольно залюбовался ими, находя этот новый их цвет весьма любопытным.       — Это все из-за меня, да? Но… — она хрипло вздохнула, — я понимаю. Нет, правда понимаю. Ты целовал одну женщину, а теперь перед тобой другая, и…       — Мне все равно как ты выглядишь, — возмутительно спокойно проговорил вампир, заставляя Франсуазу умолкнуть и удивленно вскинуть брови. — Ведь твои глаза все те же. Словно два блестящих сапфира, что смотрят на меня так, как никто и никогда не смотрел. Думаешь, что после этого мне важно, какого цвета твои волосы?       Она затаила дыхание и тихонько всхлипнула, бегая взглядом по совершенно серьезному лицу Детлаффа, убеждаясь, что он и не думал лукавить. А он смотрел на нее в ответ и пытался понять, почему ее новые черты так привлекательны для него. Почему он находит красоту даже в этой худобе и болезненном цвете лица. И почему его совершенно не оттолкнуло известие о том, что она больна. При случае он расспросит ее и обо всем, что произошло с ней, пока его не было рядом. Но сейчас ему хотелось лишь стоять с ней рядом, сжимать в руках ее хрупкое тело и пытаться запомнить каждую черточку ее лица.       — Тогда почему ты покидаешь Туссент? Почему бросаешь меня? — стараясь скрыть подошедшие к горлу слезы, выдавила из себя госпожа Леру.       — Потому что я должен. Но куда бы ты ни отправилась, я всегда буду знать, где ты, — заверил ее Детлафф, мягко улыбнувшись.       — Что? — удивленно распахнула глаза Франсуаза. — Как это возможно?       — Вороны, — спокойно ответил вампир, словно это было нечто совершенно обыденное. — Если ты захочешь отправить мне письмо, то просто попроси ворона.       — Любого?       — Совершенно любого.       — И как мне это сделать?       — Просто привлеки его внимание. Он сам поймет, что нужно сделать.       Она, ничего не ответив, странно пошатнулась. Все-таки силы предательски ее покинули. Устоять на ногах получилось только благодаря тому, что ее держал Детлафф. Он тут же помог ей присесть на край кровати, сам же опустился на корточки, все еще продолжая держать девушку. Он заметил как на ее лбу выступила испарина, а еще почувствовал дрожь в ее теле, но спрашивать ничего не стал. Все было понятно и так.       — Могу ли я попросить тебя остаться? Совсем ненадолго. До тех пор пока я не усну? — тихонько попросила его Франсуаза.       И он не мог ей отказать. Быть может, это последний шанс побыть к друг другу так близко. Слабо кивнув, Детлафф помог ей лечь в постель, заботливо прикрыв одеялом. Затем стянул с плеч сюртук, а сам лег рядом. Осторожно устроился на покрывале и, повернувшись на бок, подложил под голову согнутую руку и, внимательно рассматривая тяжело дышащую девушку, аккуратно протянул к ней вторую руку, положив широкую ладонь ей на живот. Даже если она не нуждалась в его прикосновениях, ему отчего-то хотелось показать ей, что он рядом. Наверное, и делал он это больше для себя, но искренне надеялся, что и Франсуаза найдет это приятным. Она прикрыла глаза и пыталась привести дыхание в норму, а он поймал себя на мысли, что беззастенчиво любуется ее профилем, приоткрытыми губами и подрагивающими ресницами. Говорить ни о чем не хотелось, сыпать вопросами тоже. Возможно, у них будет еще шанс поговорить по душам, но сейчас хотелось просто молчать и быть рядом ровно столько, сколько они могли себе позволить.