Бордовая роза

Моя звезда Глава первая Всё блестит и переливается… в свете неоновых огней. Это искусственное сияние ослепляет… Чужие визги оглушают, брызги и запах алкоголя дурманят рассудок. И лишь лес рук бесчисленных ев, тянущихся к недостижимому, запретному плоду, дают вспомнить о том, кто он есть сейчас. Несомненно, это горделивое чувство неприкасаемого доставляет необыкновенное удовольствие, заставляет смотреть свысока на тех, кто с безумным восторгом глядит на разгорячённое и дьявольски красивое тело. А в глазах одно-единственное плотское желание. «Подумать только… Они готовы отдать всё, лишь бы пальцем до меня дотронуться» Музыка проникает и сливается с телом, освобождает разум от всяких мыслей. Ах, как порочно и грешно… но такова твоя истинная натура. – Запомни… Одно, казалось бы, слово, сказанное бархатным голосом, предупреждает, пробуждает первобытный страх и дразнит наигранную гордость. Острый подбородок Чёрной Пантеры против воли поднялся на голос босса. Полуобнажённое тело источает жар и резкий запах пота. Вновь зверь оказался загнанным в угол своим же хозяином. – Ты принадлежишь мне. – Тц… Sporca frocio, теперь будешь знать, к кому свои руки тянуть, – смачный плевок, демонстрирующий пренебрежение, шлёпнулся на землю меж мокасин парня, развалившегося там же, на земле. – Увижу тебя ещё раз, руки в задницу засуну, – смазливый парнишка, крашеный блондин, в окружении крепких молодцев, своих друзей, решил проучить итальяшку, что вздумал прибрать его бумажник. Парниша счёл это более чем необходимым, ведь по его разумению такие гадкие черви недостойны жизни вообще. Только потому что им не повезло родиться в обычной итальянской семье. – Скажи спасибо, что я тебя до смерти не забил, – он развернулся на каблуках, не желая более смотреть на столь жалкое ничтожество, и напоследок раздражённо бросил. – Какого хрена?! Ты носишь эту дебильную шапку… – резко он поджал губы и замолчал. Ребята крепко наваляли этому итальяшке, потому у парня проснулся страх за свой зад. «Если ударить его ещё пару раз, то он может коньки отбросить прямо тут» – прикинул он. В общем, смазливый поджал хвост, до последнего прикрываясь своей «золотой» маской, пока не скрылся из виду вместе со своей свитой. Из тёмного закоулка наконец раздался надсадный кашель – итальянец, которого только что жёстко отделали, пришёл в себя. Так начался день Гвидо Мисты. – Хех, – Гвидо выдавил из себя смешок и оскалился, смахнув кровь с разбитой губы. Отлепился от стены – боль тут же пронзила его грудь, отчего парень обмяк, снова привалился к стенке, поглаживая ладонью рёбра. – Что ж, в этот раз… удача обошла меня стороной, – с улыбкой на губах он вскинул чёрные глаза на крышу соседнего дома. Его внимание пленило голубое небо и белоснежные голуби, воркующие на той крыше. Боль вновь сковала тело, и парень решил, что всё же надо постараться оторвать свой зад от земли и пойти зализывать раны – процедура повторяется пару раз в неделю. Гвидо, опираясь на стену, стиснул зубы и не спеша поднялся на ноги. Блокировал боль раздумьями о том, насколько сильны увечья. Опыт помог определить, каков «букет» на сей раз преподнесли ему. Крепкие спина и руки вжались в холодный кирпич, и Гвидо начал скользить вверх, плавно и без лишних движений. Колени, содрогаясь от напряжения, наконец выпрямились. Тело так ноет, будто живая пиньята после нашествия желающих достать лакомство или же просто отколошматить. Но то Миста не брал в счёт – лишь синяки и ссадины. Более всего его беспокоит острая боль в груди, стоит пошевелить торсом или же рукой. Посему Миста заключил, что рёбра его треснули. Поблагодарил бога за то, что не сломаны. Но не стал благодарить за то, что остался в живых. Миста не чувствовал какой-либо обиды. Подтянув перепачканные кровью и грязью штаны, он вышел на улицу с гордо поднятой головой. И об угрызениях совести речи не может идти, сейчас он чувствует себя Робин Гудом. Ведь он попытался прибрать часть богатства из кармана богатенького мальчика. В этом ведь не ничего плохого?.. Гвидо сунул руки в карманы, огляделся по сторонам – ни одного полицейского, что несомненно облегчило душу Мисты. Единственное, чего ему не хотелось, так это лишиться свободы, пусть всего на несколько суток. Точно свободолюбивый дикий кот, он живёт по законам природы, принимая победы или поражения с достоинством. Но этот кот никогда не сможет потерпеть одного – несправедливости. Гвидо не кричит об этом на каждом углу, призывая к свободе и равенству. Даже такой пылкий человек, как он, понимает, что открывать рот в этом мире – может быть опасно для жизни. Пусть этот итальянец казался необузданным и строптивым бунтарём, но инстинкт самосохранения пока что не подводит его. Чёрный кот, выросший на улицах, каким бы тяжёлым не был характер, будет осторожен. Однако, до чего же гадко на душе… Но что поделать? Да и кто он такой, чтобы делать что-то?.. Слишком трудно. Порой легче смириться и начать жить для себя. Как бы эгоистично это не звучало. Но жизнь коротка, и на что её стоит потратить – удовольствие. Такова философия Гвидо Мисты. «Да уж… Ни одна сеньорита не взглянет на меня, если я буду ходить как оборванец» – подумал итальянец, вышагивая по улице по направлению к своему дому. Боль утихла, но парень подумал, что бутылочка креплёного вина сейчас бы совсем не помешала. Миста, будучи безработным пройдохой, старается следить за своим внешним видом. Внимание девушек – одна из вещей, что доставляет удовольствие. Но это не единственная причина, Миста имеет чувство собственного достоинства. Взгляд зацепился за меловую доску у кафе, привлекательные блюда манят. Но сегодня Миста ограничится домашней брускеттой и остатками вина. Пусть денег не всегда хватает, но в доме Гвидо всегда найдётся кусок сыра и бутылка вина. Гвидо из тех людей, кому для счастья многого и не нужно. Как говорится, чем богаты, тем и рады… Но порой хотелось бы чего-то большего. Минуя полицию, Гвидо приплёлся домой к вечеру. Надежда провести этот вечер с прекрасной итальянкой исчезла, только он переступил порог своей квартирки. Нужно заняться собой, а затем – снова пытать удачу на улицах Неаполя. Гвидо верит, Фортуна хоть и капризная девица, но она никогда не покинет его. А свои неудачи он воспринимал как мимолётную забаву этой госпожи. На добрый час ванная комнатка станет местом обитания подбитого кота. Пожалуй, ванная комната стоит на втором месте после спальни, где Миста проводит много времени. Перед тем, как начать процедуры, парень тяжело вздохнул, опершись на раковину, вновь боль напомнила о себе, только он успел свыкнуться с ней. Стянул рубашку, брюки, швырнул их в корзину с грязным бельём. «Поскорее бы закончить всё это…» После такого паршивого дня хочется лишь принять душ и завалиться спать. Глаза открылись, и Миста обнаружил в отражении, что шапка всё ещё на нём. «Носишь это дебильную шапку…» – пожалуй, самая запоминающаяся фраза утреннего обидчика. Гвидо задумался, глядя на фиолетовое пятно в отражении. К вечеру его зрение ухудшилось – правый глаз опух и налился кровью, став похожим на спелую сливу. Так что острота зрения на время пропала, оно и к лучшему, подумал парень. Так он хотя бы не сможет видеть свою побитую морду, такое зрелище уже поднадоело. Не то, чтобы фраза о шапке задела… Гвидо просто стало неприятно. Потому как где-то в глубине, он понимает, что носить шапку в жарком итальянском климате – глупо. Но то закоренелая привычка, избавиться от которой нет особого желания. Обычно, Гвидо расхаживает в ней днями напролёт даже дома, но, как и всё нормальные люди, он снимает её перед сном и принятием душа. Снял и сейчас. А под этой самой шапкой скрывается самый обыкновенный ёжик чёрных волос, чаще грязных, ведь под шерстью-то жарко. Но Гвидо также не особо заморачивается по этому поводу. Пространство над раковиной наполняют редкие вскрикивания, шипение и гудение лампочки, что проливает холодный зеленоватый свет на искровленное тело. В этой унылой атмосфере можно найти свою эстетику… Узор из подтёков и капель крови на пожелтевшем от старости фаянсе раковины, тряпочные бинты, пропитанные той же кровью, резкий запах спирта – как напоминание о том, что жизнь – это не одно лишь удовольствие. После тёплого душа, Гвидо ополоснул лицо холодной водой, случайные прикосновения оказались болезненными. – Cazzo… – парень обработал раны едва ли не вслепую. Пластыри использовал только на лице. – Ах, чёрт… – с досадой вышептал Гвидо, бросил взгляд на «разукрашенное» лицо и бессильно сгорбился, сплюнул в раковину. Кровь в смешении с водой исчезла в сливном отверстии так же, как и воспоминания о сегодняшних приключениях. Итальянец обмотал вокруг бёдер полотенце и покинул ванную комнату. Перед сном перекусил брускеттой, запив всё двумя бокалами вина. И градус сослужил парню добрую службу, оказав обезболивающее и снотворное действие. Он подумал позвонить одной из своих знакомых, дабы поболтать до душам, но… закрыв глаза, уже не проснулся. Так и закончился очередной день из жизни Гвидо Мисты. С пробуждением тела пробудилась и головная боль, что разбудила самого Гвидо. Оказалось, что вырубился он прямо на кухне, за столом. Прохрипелся, продрал глаза кулаком, отметил, что острота зрения вернулась. Тело тяжело поднялось с деревянного стула, парень повернул голову к окну – видимо, утро сменилось днём. Сон Гвидо был долгим. В чём мать родила он высунулся в окно и раздулся, точно парус, насладившись ласками тёплых дуновений ветра. Но незажившие трещины в рёбрах привлекли внимание, Гвидо выругался и отшатнулся от окна. Поглядев на своё отражение, Миста сомнительно хмыкнул, но всё же оказался удовлетворён: фиолетовый цвет «фонаря» под глазом начал сменяться жёлтым, алая трещина на разбитой губе едва затянулась. На смену зелёной рубахе и белым брюкам пришли чёрная футболка, белая рубаха с коротким рукавом и брюки цвета хаки, неизменной осталась сиреневая шапка, вновь занявшая место на голове Гвидо Мисты, как своего рода корона. Сегодня итальянец мог бы остаться дома и ждать, когда раны окончательно затянутся, если бы не одно «но» – материальная нужда. Деньги не берутся из воздуха, Гвидо понимает это. Крепость его мышц позволяла порой подрабатывать грузчиком, когда возникала особая нужда в деньгах. Но какие уж тут тяжести после хорошей взбучки? А отсутствие достаточного количества денег пугает и преследует, словно тень, от которой никак не отделаться. Итальянцу остаётся лишь пытать удачу. Конечно он мог бы одолжить денег у знакомых девиц, но Гвидо такой мысли даже не допустил. Пусть Гвидо Миста казался проходимцем, но свою честь он не утратит, как бы не повернулись обстоятельства – истинный итальянец. Только самый ничтожный человек, недостойный называться мужчиной, опустится до того, чтобы выпрашивать пару тысяч лир у прекрасных сеньорит. Итак, ловить Фортуну за руку Миста отправился в кафе, к слову, часто посещаемое им. Миста любил хорошую еду так же сильно, как женщин и качественную выпивку. После завтрака в кафе, на что он спустил свои последние деньги, Гвидо отправился шататься по городу в поисках денег и, возможно, интересностей. Однако, новых приключений на задницу не хотелось бы. Молодой человек полон сил, пусть тело ещё не оправилось, потому на своих двоих он прогулялся до района Меркато, где всегда снуют толпы новоприбывших туристов. Глядишь, подвернётся что-нибудь. Если не мелким воровством, так честным трудом. Помочь отнести чемодан какому-нибудь немощному человеку – не так уж и затруднительно. А уж если встретится иностранная красавица!.. Тогда никаких денег не нужно, лишь бы она позволила обнять свой стан – тоже неплохо. Правда… рассчитывать на продолжение вряд ли придётся. Ведь сеньориту нужно накормить и одарить должным вниманием, перед тем, как увести в свой дом. Гвидо почувствовал, нужда в лирах возросла. Не повезло лишь с погодой: июльское Солнце, взошедшее на самый пик небес, опалило своими лучами Землю. Тело покрылось слоем холодного пота, вдобавок ручьями он стекает из-под шапки, от жары он едва ли парень мог соображать. Гвидо был вынужден спасаться в тени, порой метаться к фонтанчику с водой. И в конце концов решил перебраться на набережную, ближе к воде и достопримечательностям. Наконец, солнце коснулось линии горизонта, с наступлением вечера жара спала, но духота всё ещё не даёт вдохнуть полной грудью. У Кастель-дель-Ово ему удалось подловить пару-тройку туристов и вжиться в роль носильщика, за что Гвидо в сумме получил тридцать три тысячи лир. – Хватит на пару дней, – опустившись на скамью, Гвидо мнёт в покрасневших ладонях купюры и мелочь. Оставшись наедине с собой, он серьёзно задумался о своём будущем. – Но нельзя же так всю жизнь перебиваться, – поднял глаза на чудесный вид, открывающийся пред ним. И всё же, каким бы трудным для жизни не был Неаполь – он прекрасен. Над поиском постоянного источника заработка Миста пообещал себе подумать с наступлением нового дня, а сейчас в нём пробудилось простое человеческое желание посидеть на берегу залива и насладиться закатом. У каменистого берега он провёл добрых полчаса, пока солнце не скрылось. На город опустился ночной мрак. Улицы были пусты, порой можно было увидеть милых дам, нередко ночных бабочек. Гвидо не упускал шанса и желал порядочным сеньоритам доброй ночи, провожал взглядом их фигуристые бёдра… и следовал далее по пути в свою одинокую берлогу. В воздухе витает сладковатый свежий запах, Гвидо поднял голову на ночное небо – звёзды скрылись за белёсыми тучами. – Дождь?.. – парень вытянул руку из кармана, удивлённо хмыкнув. Это было бы настоящим даром природы после такого адского дня. Готовый принять раскат боли вкупе с судорогой, парень вздохнул полной грудью и крепко зажмурился. Стерпел, но зато смог насладиться запахом. Затем всё так же неспешно направился далее по улице, иногда отпинывая мусор, попадающийся под ноги. На лицо упал фиолетовый свет неоновой вывески коктейль-бара по другую сторону дороги. Гвидо остановился, засмотрелся. – Может быть, завалиться в какой-нибудь клу-.. Его мысли вслух прервал грохот, длящийся всего пару секунд, после чего сдавленное «чёрт!». Этих двух секунд хватило для Мисты, чтобы понять: неподалёку творится безбожное дело. Любой другой житель Неаполя поспешил бы уйти восвояси, не желая навлечь на себя беду, если вдруг станет свидетелем того, что видеть не нужно было. Миста же развернулся и непринуждённой походкой дошёл до источника крика, так бесстрашно и необдуманно. В том весь Гвидо Миста. Сегодня он особенно чётко чувствовал присутствие сеньориты Фортуны, так, будто её руки вьются по спине, плечам, одаривая ощущением стопроцентного везения. С неба начали спускаться редкие капли холодного дождя, как некое предупреждение… Гвидо ступил на границу за которой тянется тёмный переулок, глаза округлились, зрачки расширились, улавливая свет. Голоса и возня в той темноте стихли, а итальянец всё стоит, сунув руки в карманы, точно любопытный зевака. – Чего вылупился?! – хриплый, прокуренный голос нервно прозвучал из темноты. Но владелец его не показался. – Проваливай подобру-поздорову! – Мне показалось, я слышал крики… – Гвидо сунул мизинец в ухо, не отрывая орлиных глаз от силуэта во тьме. – Вот я и подумал, что помощь нужна. – Ты глухой? – взвизгнул таинственный незнакомец. Попался на уловку случайного прохожего. – Смерти ищешь? Так я тебе помогу! – шлёпающие шаги направились прямо к нему, и Гвидо понял, тот ничего из себя не являет. Человек, работающий на крупную организацию, вряд ли бы стал разбрасываться пустыми угрозами. Но голос показался знакомым. «Зачем я в это ввязываюсь?..» Тем не менее, нечто задерживает его здесь, против голоса здравого смысла. На мгновение из тени показался метатель угроз и, схватившись за рубаху на груди итальянца, резким движением затянул его в тень. Под конец хватка незнакомца ослабла, паренёк всё же ощутил, что итальянец крепок. Он мог бы вырваться, но Миста позволил затащить себя. В то же мгновение кто-то зажёг свет в одной из квартир, и Гвидо приметил промелькнувший силуэт, что растворился в глубине улочки. Оба шагнули на свет и стало понятно, кто есть кто. – Пидор в шапке… – вышептал худосочный блондин, с таким трепетом, будто повстречал старого друга или же объект воздыхания. На что Гвидо ответил прямым ударом в смазливую рожицу. Парень тут же распластался по стенке. На смуглом лице появилась широкая улыбка. – Пидор с крашеными волосами. Звучит более правдиво, не так ли? – Гвидо торжественно ступил к нему. – Удивительная встреча! Правду говорят, мир тесен, – удовлетворённо произнёс итальянец, присел на корточки, поднял лицо обидчика, схватив его за волосы. В тусклом свете его нынешнее выражение отпугивает: дикие глаза, будто окаймлённые красно-сиреневыми тенями, выступившие вены, пот и непрекращающаяся дрожь. Гвидо заметил, что с прошлой встречи парень изменился не только в лице, изменился и голос. Всё стало кристально-ясно. – Что я вижу, – Миста поднял подбородок, не отрывая презренного взгляда от зверька, – красавица превратилась в чудовище, –отбросил голову парня, оставив его с растрёпанными патлами. – Ангельской пылью балуешься, дитятко? Интересно, знают ли родители?.. – ЗАТКНИСЬ! ЗАМОЛЧИ, ПИДОР! – заголосил парень. Тут же вскрикнул и повалился на бок – получил звонкую затрещину. – Верещишь, как баба… – процедил Гвидо. Схватил блондина за плечи, усадил. В действиях грубость, нетерпение – Гвидо едва сдерживает предвкушение момента свершения своей мести. – А теперь слушай сюда, за свои слова тебе придётся ответить. Обидно, знаешь ли, быть названным педерастом, пусть даже это сказано из твоего грязного рта, – Гвидо почесал затылок и, наклонившись, одарил лицо перед собой горячим дыханием. Миста почувствовал разницу между собой и парнишкой. Гвидо получает удовольствие от наслаждения простыми радостями жизни, а такие, как этот юноша, покупают своё счастье за большие деньги. – Мне жаль тебя. Но за всё в этом мире нужно платить. Гвидо обездвижил парня ударом в солнечное сплетение, дабы тот не смог подняться и удрать. Выпрямился, размышляя над способом свершения мести. – Кстати, – поглядел по сторонам, – где же твои парни? Гвидо ступил в лужу, затем – глухой удар – и в голове разразился раскат грома, а в глазах – ослепительная молния. Чужой кулак угодил Гвидо в скулу, но следующий удар парню чудом удалось блокировать, в потёмках он перехватил руку. Тело будто действовало на опережение, защищая своего хозяина. – Кха! – блондинчик встал на корачки. – Кхе-кхе, вовремя ты спросил! – поднявшись, он с облегчением выдохнул, подтянул пояс. – Гляди-ка, как у меня настроение поднялось! – достал трясущимися ручонками расчёску, зачесал прядки. – Сейчас и позабавимся, ах… Что ты там говорил о расплате? Гвидо опустили на колени, крепко сдерживая. В чёрных глазах до сих пор мелькает букет искр, итальянец глотнул воздух, после чего получил серию пинков в живот, по бёдрам. Гвидо терпел, сдерживал в себе кровавые плевки, крики. «Что ж… Фортуна отвернулась от меня в решающий момент. До чего же капризная леди!..» Насмешки, оскорбления, глухие удары пинков смешались в единый шум. Онемевшее от бесчисленных тумаков тело вновь швырнули на подушки из полиэтиленовых мешков, набитых мусором. Снова… Глаза Гвидо закрылись. Ещё один удар – и конец счастливой жизни. Сгинуть в переулке на кучах мусора – не лучшая смерть. Но сейчас, в состоянии полуживого мешка с костями, Миста не думал о том, какой же смерти он достоин. Итальянец, как и всегда, просто не думал. Сейчас он был не способен даже на это. Он вложил свою жизнь в руки госпожи Удачи. В какой-то момент избиение прекратилось. Тот, что покрепче, попятился назад, увидав фигуру на тротуаре. – Босс! С-смотрите… – Что там? – блондин поднял глаза и увидел весьма знакомую фигуру. Пусть и не знал его лично. А незнакомец всё стоит, он заметно отличался от этой шпаны. Даже не произнеся ни слова, он внушает страх, в отличии от гавкающих псов. Одного взгляда хватило, чтобы понять, кто этот человек. Обидчики Мисты спешно ретировались с испуганным шипением. Гвидо к тому времени был уже не в состоянии чётко понять, что происходит. Фигура молчаливо поступила к телу в мусорных мешках. По-видимому, не боясь испачкать своё облачение. Однако, до ушей Гвидо донёсся тихий вздох. Незнакомец открыл зонт – хлынул дождь – и подступил к нему, Гвидо поднял голову, им руководит желание узнать, кто стоит перед ним. Мужчина в белоснежном плаще присел перед ним, вытянул платок из нагрудного кармана пиджака. Коснулся краем разбитых вновь коричневых губ, провёл по уголку подбитого орлиного глаза. Глаза Гвидо остекленели, глядя на спасителя. Перед глазами расплывается белое пятно, от которого исходит приятный тёплый аромат кофе и выпечки. Рефлекторно губы подбитого кота дрогнули в улыбке вслед за заботливым движением тонкой руки мужчины. Тот заметил, на что улыбнулся в ответ и прошептал, понимая, что Миста вряд ли поймёт его сейчас: – Полагаю, ты не знаешь, кто я такой. Оно и к лучшему. В ответ он получил всё тот же остановившийся взгляд. Казалось, что парень уже отбросил коньки, но мужчина с золотым волосами мог чувствовать, что жизнь ещё не угасла. Подхватил итальянца под мышками одной рукой, не боясь испачкать роскошный плащ грязью и чужой кровью. Голова в сиреневой шапке безжизненно качнулась к его груди, и тогда дон услышал краткий вздох, казавшийся случайным. – Grazie. В сознание проникает шум, такой гипнотический, но в то же время раздражающий. Дёрнул бровями, щёку обняла нежнейшая мягкость. «Так приятно… Даже хочется улыбаться» Вот ощущается жар на губах – отчего, непонятно. Лёгкость исчезла, тело налилось свинцом, а сердце гулко забилось в груди. Гвидо сомкнул веки плотнее, точно капризный ребёнок, двинул тазом. На что тут же это движение отозвалось острой тупой болью во всей левой половине тела. – Не дёргайся. – нежный, будто розовый лепесток, успокаивающий шёпот коснулся уха Гвидо. На грудь его легла тёплая ладонь, осторожно прижимая тело итальянца к постели. Миста не желал открывать глаз. Несмотря на боль, он чувствовал себя восхитительно прекрасно. – Я в раю… – губы его не пошевелились, оттого трудно было понять с какой интонацией сказано. Мягкая, чутка влажная, но нежная кожаная подушка ладони прижалась к грубой щеке итальянца. Кончики пальцев обожгли своим холодом, бронзовая кожа всего тела покрылась мурашками. Гвидо выпустил последний оставшийся воздух из лёгких, прижимаясь губами к основанию большого пальца своего спасителя. – Хм. В таком случае, я – твой ангел. – ладонь отстранилась от лица. Плеск воды… И вот на лоб итальянца легло ледяное полотенце, Гвидо поморщился и застонал. – У тебя жар. Миста был уверен, что эти прекрасные руки принадлежат сеньорите. Потому как такая нежная кожа бывает лишь у молодых девушек. Ах, как хочется увидеть её!.. Гвидо пересилил себя, приподнял веки. Сквозь густые ресницы виднеется блондинистая голова, черты лица приобретают чёткость. Бездонные бирюзовые глаза, окаймлённые чёрными зарослями ресниц. Пурпурные губы, формой напоминающие стрелу Купидона. Больше Миста разглядеть не смог – вспышки алого пламени перед глазами сметают всю красоту. – Bellezza… – вышептал Гвидо, после чего силы покинули его. И вновь Гвидо очнулся, но уже в полумраке ночи. На прикроватной тумбе одиноко горит свеча, проливая тёплый свет на лицо Гвидо. Вместо шапки чубчик из бинта. Трудно пошевелить мышцами лица – пластыри под губой и над бровью. Во рту горьковатый привкус. Миста попытался присесть, но опрометчиво опёрся на руку и закричал бы от боли, но в последний момент зажал рот ладонью: заметил спящего справа от себя. Блондин. Сгорбившись над краем кровати, он положил голову на свои сложенные руки. Так и прикорнул, сидя на табуретке. Итальянец рухнул назад, на подушки, не отрывая от паренька круглых от недоумения глаз. Сердце бьётся, тело покрылось холодным потом. «Это он… спас меня?» Гвидо не мог разглядеть его лица. Чёрные глаза осматривают стройную фигуру незнакомца. Рукава сиреневой рубашки закатаны до локтей, обнажая тонкие руки, светлая кожа, и волосы, точно золотистый водопад ниспадающий с плеч. Точно лебедь. Вот его голова повернулась, а стан начал выпрямляться. Гвидо затаил дыхание, до невозможности вжался спиной в подушку. Больно, но нечто отталкивает Гвидо прочь от этого парня. Тревожно на душе, но ангельский вид блондина не внушает того. Миста осмотрел себя, и промелькнула мысль: мумия. Торс и руки плотно перебинтованы, будто специально, чтобы Миста не смог лишний раз пошевелиться. Он и не стал, хотя желания было предостаточно. А всё, что южнее прикрыто бежевым пледом из плюша. Миста понял: он без штанов. От осознания безвыходности ситуации в смешении со стыдом Гвидо прошипел: – Проклятье… Растрепанная голова поднялась, занавес волос скрывает глаза, видны лишь приоткрытые губы, с которых слетает сонный выдох. В тот же момент глаза «лебедя» раскрываются и пронзают итальянца встревоженным взглядом. Точно два минерала, отразили они тёплый свет от огня свечи, отчего показалось что цвет этих глаз янтарный. – Ты чего… Очнулся? – Ты к… Ты кто такой? – голос Гвидо прозвучал неожиданно высоко. – Ах, разве это сейчас имеет значение? – поморщился, сгрёб чёлку со лба в сторону, заправил за ухо. – Лучше не говори. Береги силы… Ладонь итальянца обрушилась на постель, требуя ответа. – Кто ты такой, чёрт возьми?! Почему не оставил меня там!.. Мф! – Гвидо закусил губу, сдавливая в себе острую боль. Мгновение – и он усмирён в объятьях постели толчком от блондина. От милости на его лице не осталось и следа. Одного взгляда хватило, чтобы Гвидо почувствовал, насколько он ничтожен перед ним. Но кто он такой? – Лежи. Не вставай, – голос нежен, но преисполнен твёрдостью. – Сейчас говорить тебе, кто я, не имеет особого значения. – потянулся к жестяному тазику с водой на тумбе, вытащил из воды кусок тряпки, выжал лишнюю воду. Затем принялся очищать тело итальянца от пота и накопившейся грязи. А тот мог лишь наблюдать за действиями незнакомца. Ткань, смоченная прохладной водой, скользит по незабинтованным участкам кожи, впитывая в себя субстанции человеческого тела. Хрупкие на вид руки оказывают давление, и тогда можно прочувствовать твердь костей, сухожилий. И лишь кусочек тряпки не позволяет осязать лучше. В странной, но умиротворяющей тишине две пары глаз следуют за гибкими движениями кистей рук. Создалось впечатление, будто по мановению длинных пальцев боль затихает. Нельзя не заметить на бледной коже алых пятен, будто после неосторожного обращения с краской, а на правой руке и вовсе точно тончайшая перчатка из розовой кожи. Дыхание Мисты спёрло, с нескрываемым вопросом смотрит на чужую руку. – Ты… ухаживал за мной всё это… – проглотил слово и тут же выпалил: – Сколько я здесь пролежал?! – Неделю. – Неделю?! Почему я нихрена не помню?.. – Миста осторожно взялся за голову. – Всё как в тумане… Блондин перешёл к очищению кожи торса, шеи. Не отвлекаясь от дела, он пояснил: – У тебя пять рёбер треснуло, внутреннее кровотечение, вследствие повреждения селезёнки… ушибы и ссадины чуть ли не по всему телу. – «купидоновые» губы сжались в полосу. Провёл ветошью по жилистой шее. Гвидо съёжился: вода заползла под бинты на спине. В завершение блондин провел влажной тканью по щекам, лбу и бросил тряпку в тазик. – Чудо, что переломов нет. Взгляды пересеклись. В глазах Гвидо горит желание узнать всё. Уголок розовых губ юноши напротив дёрнулся то ли в усмешке, то ли просто, нервное. – Почти всё это время ты спал под воздействием обезболивающего и снотворного. Оно и к лучшему, что ты ничего не помнишь… – так легко и без всякого опасения блондин коснулся щёки Гвидо, и голова того как по сигналу легла на подушку. – Зачем… Зачем ты подобрал меня? Мог ведь просто оставить там. – Потому что я так захотел, – в кристально чистых глазах разлилось сострадание. – Я просто не смог оставить тебя там. – тяжело поднялся, опершись на колени. Раздался едва слышимый щелчок суставов – долго не менял позы. Выпрямившись, прогнулся в спине – позвонки издали раскатистый звук. Обошёл кровать и уронил своё тело на свободную половину. «Он со мной спать собирается?!» — Миста косится на блондина, натягивая на грудь одеяло. – «Чёрт возьми, вид у него… пидорский» – Если почувствуешь себя хуже, – предупреждает тот, уже закрыв глаза, – буди меня. Хотя я не уверен в том, что это случится, – голос его постепенно затих. Едва договорив, обрушился в сон. Гвидо долго не мог сомкнуть глаз – мучали мысли о затруднительном положении. Кроме того, трудно уснуть на чужой кровати в совершенно незнакомом доме. Миста и провёл здесь семь дней и ночей, только сейчас он смог осознать это. «Наивный парень» – подумал Гвидо. – «Спокойно лёг спать рядом с незнакомцем. Подумал ли он о том, что я могу сделать с ним всё, что угодно?..» – по привычке подложил руки под голову, забыв о болезненных последствиях этого действия. Боль оказалась значительно меньше, чем было ранее, потому итальянец стерпел её, не издав ни звука. – «Хотя… в моём-то состоянии... Но с другой стороны, может быть, он не так прост, как кажется?» – закрыл глаза. В ушах звенит ночная тишина. Слишком тихо. – «Если подумать, я даже его имени не знаю. Но что он знает обо мне? Вот она, заноза… незнание»