***
— Вам не кажется странным, что нас так просто возьмут и отпустят домой? — складывая в свой чемодан серый свитер, спросила Юля. Девочки начали собирать свои чемоданы спустя пару уроков, когда весь «Логос» погрузился в ту незабываемую атмосферу суеты, долгожданной суеты. Хотелось как можно быстрее оказаться в том автобусе, который станет порталом в другой, спокойный, мир, где ты не будешь бояться, что любой сделанный тобой шаг может оказаться последним. — У них всё схвачено, — усмехнулась Даша, беря с полки шкафа небольшую стопку разной одежды, — возможно, уже людей нашли, которые за нами будут следить, пока мы будем дома отдыхать, — стопка одежды упала на кровать, а рядом с ней приземлилась сама девушка, начиная заново аккуратно складывать каждую вещь в чемодан. Хотелось домой к маме. Туда, где царит любовь и понимание, где есть счастье и тепло. — Думаю, это было бы подозрительным, если б мы, целых семь учеников, остались в школе, — произнесла Вика, открывая один из ящиков стола и доставая оттуда синюю флешку, на которую она недавно перекинула все добытые Стасом файлы, фотографии и статьи, вдруг Морозов захочет обчистить ноутбук. — Главное, не оставлять здесь улик, — показала она флешку, а после убрала её во внутренний карман чемодана, — а то потом останемся вовсе без компромата на них. — Главное, что они нас отпустили домой, — поправила Юля, а Вика лишь кивнула, будто тем самым, что это, само собой, самое главное. — Где опять Алинка наша пропадает? — спросила, смотря на кровать подруги, которая была аккуратно застелена пледом, а в углу лежали пара ярких декоративных подушек. Рядом с ними лежал учебник по истории — эта была последняя в этой четверти контрольная, которую Лина, разумеется, сдала на высший балл. — Я не понимаю, где она всё время носится? — тоже устремляя взгляд на кровать подруги, спросила Вика. — Мир, наверное, спасает, — саркастически произнесла Даша, что вызвало смех и у Вики, и у Юли.***
Тишина в последнее время стала чем-то обычным для агентов. Раньше они наперебой рассказывали какие-то истории или шутки, когда дело заходило в тупик. Но сейчас всё будто изменилось — собрание началось в долгом молчании, будто от этой звенящей тишины зависит их дальнейшая работа и жизнь в целом. Наверное, просто раньше не было столько личных проблем, о которых сейчас не расскажешь. Раньше всё было проще — они путешествовали в разные города и страны, расследуя загадочные происшествия. Каждая такая поездка была особенной, памятной. Она оставляла о себе большой след в душе, который напоминал о себе на совместном ужине или простых посиделках у кого-то в гостях. Раньше не было «любви». Все они жили делом и дружбой, не задумываясь, что дома с волнением и надеждой тебя ждёт любимый человек. «Логос» сильно изменил их жизнь, которая теперь уже не будет прежней. Этот путь стал настоящей «игрой на выживание» не столько опасными заданиями и ужасными людьми, сколько внутренним миром. Чувствами так легко воспользоваться… — Наверное, всё же стоит начать, а то мы так и до вечера сможем просидеть, — нарушая звон тишины, произнесла Лина. Девушка сидела на подоконнике спальни Ильи, разглядывая лужи, лежащие на земле во внутреннем дворе школы. Несмотря на всю угнетающую картинку природы, хотелось петь от счастья — как же она соскучилась по родителям, как же много она хотела им сказать. Когда находишься каждый день в опасном месте, зная, что за любой шаг с тобой могут легко разделаться, начинаешь ценить то, что раньше было чем-то обычным. Нет, семья никогда не была для неё простым слово, не несущем ничего в внутри, но сейчас она стала чем-то поистине важным. Хотелось вновь услышать мамин голос, снова оказаться в папиных объятиях и вместе с дедушкой опять сыграть в шахматы, как раньше. Посмотреть с Семёном какой-нибудь фильм, а потом всю ночь напролет разговаривать ни о чем, плавно переходя на наболевшее. — Да, Алина права, — хлопая ладонями по своим ногам, сказал Илья, сидящей на своем стуле возле рабочего стола, — Князь хочет, чтобы мы вернули Игорька, а мы за это время даже не разу не подняли этот вопрос, — Илья пытался говорить с тем подбадривающим весельем в голосе, которое обычно помогало выйти из своих печальных мыслей, переключаясь на работу. Только сейчас сам он не был так полон позитива, как это было всегда. Вот наступает та долгожданная пара, когда можно будет забыть про подъем за полтора часа до общего, когда не нужно торчать на кухне сутками напролет, а можно, наоборот, провести это время с любимыми и родными людьми. Илья наконец-то увидит маму, по которой успел сильно соскучиться. Только это было не единственное задание на каникулы — он планировал провести их с ещё одним самым любимым человеком. Жаль, только этот человек таит в себе большую обиду и вряд ли захочет быть рядом с ним эти две недели. — Вообще изначально это задание дали тебе, — не упуская возможности задеть напарника, произнесла Нелли. — Нужно сделать так, чтобы все думали, что мальчик мертв, но при этом не вызывать никаких вопросов, — пожала плечами, осматривая сокомандников и надеясь услышать какие-то идеи, которых, к сожалению, ни у кого не было. — Нужно тщательно продумать инсценировку смерти малыша, — протянула Вера, сидящая на стуле рядом со столом, смотря на Илью, которому Князь со своими коллегами отдал значительную роль — стать главным героем по возвращению сына Ире и главным злодеем — забрать у Лены горячо любимого малыша. — Илья, тебе придется постараться. — Вы без дела не останетесь, — усмехнулся Шевцов, смотря на Пашу, который сидел на его диване рядом с Аней и Нелли. — Паш, есть идеи? — мужчина шумно выпустил воздух, откидываясь на спинку дивана. Не хотелось делать больно Лене, пусть и она поступила с ним не лучшим образом. — Придумаем, — идей не было, как и желание устраивать этот «цирк». Теперь ему с Ильёй придется оставаться на каникулах в школе, пока они не смогут выполнить это жестокое задание.***
Ира шла по длинному коридору особняка, держа курс на спальню своей подруги детства — Князь вместе со своими сыновьями с самого утра засел в кабинете, думая над встречей с её приемным отцом. От одной мысли, что этот человек продолжает творить свои злодеяния, находясь совсем рядом с её детьми, становилось дурно. Хотелось бежать в этот «Логос» и забрать своих детей. Только такой возможности у Иры не было — она мертва для всех, даже для собственных сыновей и дочери. Постучав о поверхность деревянной двери, Ира прислушалась, чтобы расслышать тихое — «Войдите». Но ответа не последовало даже спустя минуту, что настораживало и пугало. Она аккуратно опустила руку на металл резной ручки двери, открывая её. Аня сидела в мягком кожаном кресле напротив белого деревянного стола. Сосредоточенное лицо было направлено в какой-то блокнот, где девушка что-то старательно выводила простым карандашом. На серьезном лицо то и дело проскакивали нотки страха, будто она рисует что-то очень опасное, от чего сама приходит в ужас. Ира наблюдала за ней ещё какое-то время, пока та не захлопнула блокнот, в котором она рисовала. Аня откинулась на спинку кресла, закрывая глаза и потирая переносицу. Лицо всё также было напряжённым. Аня глубоко и медленно дышала, создавая впечатление, что она отгоняет от себя что-то пугающее, приводящее в огромный ужас. И будто почувствовав на себе чей-то заинтересованный взгляд, она резко распахнула глаза и с облегчением выдохнула, увидев гостью на пороге их с Захаром спальни. — Я стучала, — будто оправдываясь, ответила Ира. Ей показалось, что она нарушила тот покой, к которому так сильно стремилась Аня. — Я, наверное, не услышала, — она поднялась с кресла, желая поскорее вдохнуть свежий воздух. Девушка быстрыми шагами подошла к широкому окну, открывая его и вдыхая свежий запах дождя, которым была окутана вся природа — уже больше недели дожди льют без остановки, но в отличие от других домочадцев Князя, Аня очень любила дождливую погоду. Что-то было в ней особенное, или ей это просто казалось? Ира подошла к столу, разглядывая черную обложку блокнота, где в самом центре белыми линиями была изображена звезда. Пружина, на которой соединены листы, была в цвет обложки — черной, от чего создавалось впечатление, будто здесь нельзя рисовать что-то хорошее, дарящее приятные эмоции. — Что ты рисовала? — Ира припоминала, как в детском доме о её маленькой подруге ходил ужасный слух, что девочке нельзя рисовать — всё, что она нарисует сбудется. Часто дети постарше их издевались, говоря: «Не разрешайте ей себя рисовать, от этого вы сразу же умрёте!» Потом был долгий смех этих детей и слезы Ани. Девочку очень обижали такие слова, но ведь ничего не поделаешь — подарок ли это или наказание — неважно! Деваться от этого всё равно некуда… Аня не ответила на вопрос Иры, а только подошла к столу, беря в руки свой блокнот и открывая его на крайнем рисунке: на бело-желтом листе был изображён странный коридор — точно такой же они в детстве видели, когда их держали в в какой-то комнате, разлучив с братьями. В самом центре было что-то очень сильно напоминающее дверь — часть стены была смещена в сторону, накладываясь поверх другой. В открывшемся пространстве можно было заметить кнопки, похожие на те, что обычно находятся в лифтах. Яркий свет оттуда бил в темноту обшарпанного коридора. — Мне это смутно напоминает те коридоры из детства, — вглядываясь в темные стены, плотно заштрихованные карандашом, проговорила Ира. От чего-то она точно была уверена — это где-то в школе. Там, где сейчас находится её дети, — но где именно эта дверь и куда она ведёт? — вопросы, на которые они никогда не получат ответы. — Возможно, там и находится тот, кого мы ищем, — доставая из ящика стола другой блокнот, проговорила Аня и открыла его на какой-то странице, где был расположен мужчина в возрасте, которым оказался Риттер Вульф. Этот рисунок она сделала будучи ещё маленькой девочкой, когда к ним с папой домой приходили его друзья, в кругу которых, конечно, был и он.***
— Извини, — в сотый раз за этот день произнес Витя. Он сидел в кресле, смотря на Тамару, что-то внимательно записывающую. Это стало уже своеобразной привычкой — каждый день в обязательном порядке она проводила наблюдение за его состоянием здоровья, чтобы в случае отклонения от нормы принять вовремя необходимые меры. — Я до сих пор не понимаю, почему ты в этом винишь себя, — улыбнулась девушка, отрываясь от записей. Тамара смотрела в его глаза, понимая насколько же он стал ей дорог и насколько же будет больно признаваться ему в правде, которая точно разрушит всё, что сейчас кажется таким нерушимым. — Ты из-за меня проведешь все свои каникулы здесь, — выдохнул он. Сам Витя не мог да и не хотел куда-то уезжать — здесь Андрей и Надюша, как он их сможет бросить? А теперь вот ещё и Тамара. Возможно, это не так уж и плохо — у них будет достаточно времени, которое они потратят друг на друга, а не на ораву учеников, а иногда и учителей с обслуживающим персоналом. — Ты ведь могла провести время вместе с семьёй, — Витя внимательно наблюдал за лицом любимой, которое от одного крайнего его слова в миг изменилось — стало каким-то печальным и при этом неловким, будто что-то скрывает, — «Может семьи своей нет?» — подумал он и от осознания, что это действительно может оказаться правдой, пришел в ужас — вдруг он её обидел? — Скажем так, я рада провести это время рядом с тобой, — спустя пару секунд снова с невозмутимой улыбкой сказала Тамара. Она не готова рассказывать ему про сына, ведь не видит в этих отношениях никакого будущего — она закончит часть работы, которая принадлежит ей, и они навсегда распрощаются, позабыв друг о друге, будто между ними и не было ничего. Только Тамаре становилось больно от этих мыслей — не хотелось врать Вите, не хотелось делать ему больно и себе, кстати, тоже не хотелось. — Тогда впереди нас ждут незабываемые две недели, — со счастливой улыбкой произнес Витя, подавляя желание спросить у нее, почему же она так странно себя повела? Но ответ сам пришел в голову — ему просто показалось. Но от этих мыслей легче не было, он только внимательным взглядом наблюдал за девушкой, стараясь заметить в её действиях что-то необычное, но этого не было. Всё как и всегда. Тамара чувствовала, как тряслись под столом её колени, а сердце сильно стучало, звеня в ушах. Этот внимательный, даже немного злой взгляд заставлял то и дело чувствовать себя на месте тех учениц, что идут сдавать какой-то устный зачёт. Витя смотрел на неё, не отрывая глаз, а она чувствовала это. От его пристального взора начинали трястись руки — и так не понятный врачебный почерк становился совсем корявым, так что она сама переставала понимать, что же пишет. Эти чувства казались ей смутно знакомыми — будто эти глаза уже когда-то заставляли нервничать от одного только мимолётного взгляда. Странное это чувство, чувство дежавю… Игорь Исаев ходил из угла в угол, нервно вдыхая и выдыхая воздух. Он то и дело что-то говорил, но это были не целые фразы, а обрывки, похожие на причитания. Две маленькие девочки стояли рядом, не смея пошевелиться. Ира Исаева постоянно вытирала текущие из карих глаз дорожки слёз, а вот Света Остапенко держалась молодцом — она смело смотрела на Игоря, не боясь, что тот может ей сказать. Она больше боялась этого пристального, внимательного взгляда с нотами злости. — Вам сколько раз было велено не ходить в лес без взрослых?! — не было понятно: спрашивает он или ругает. Грубый тон пугал Иру, заставляя новый поток слёз проходиться по щекам. Таким старшего брата она не видела никогда. — Вы же сами говорите, что взрослые девочки, а ведёте себя совсем не так! — Ты тоже с мои братом и другими мальчиками ходил в лес! Без взрослых! — смело говорила Света, совсем не боясь злого Игоря, наоборот, она знала, что он очень испугался за них. Вася тоже, наверное, очень сильно испугался, а его расстраивать девочка не хотела вовсе. Она бы тоже заплакала, если б отчитывал их не Игорь, а Вася. Но ведь ничего страшного не произошло? Они просто решили сходить в лес и посмотреть, как живёт Леший, про которого так много говорили мальчишки, учащиеся с ними в одном, первом, классе. — Света! — Игорь сел возле нее на корточки, хватаясь за руки, прижатые к телу по швам. Девочка смотрела в эти пристальные карие и сама не понимала, почему же ей хочется смотреть в них. Что-то было в глазах завораживающее, что-то, не поддающееся объяснению. — Пойми же! Мы старше вас, к тому же мальчики! Мы любому сможем дать отпор, а что могут сделать две маленькие девочки, если Леший всё-таки на них нападет? — конечно, Игорь под Лешим подразумевал тех людей, что орудуют здесь. Их сестры давно стали для них не просто желанным материалом для своих опытов, а лабораторными крысами, которых вовсе не жалко. Он не мог допустить, чтобы его сестра полностью оказалась в руках этих злодеев. Тоже не могли сделать и Вася, и Кирилл, и Миша. — Но мы не маленькие! — в упор повторяла Света, пока ее подруга кивала головой, соглашаясь с ней во всем. Девочку очень раздражало, что все видят в ней и её подругах маленьких детей — они взрослые, им целых семь лет! Только сколько бы раз она это не утверждала, её никто не слышал, точнее серьезно не воспринимал этих слов. Даже любимый старший брат просто улыбался, ласково гладя по голове, пока та сидела к нему спиной, скрестив руки и надув губы — показывала, что очень обижена. Вася же в какой-то момент, когда сестра точно не ожидала, подхватывал её на руки и, прижимая к себе, начинал щекотать, а Света громко смеялась и просила его перестать. — Ещё какие маленькие, — раздался где-то возле двери грозный и очень родной голос. На пороге показался темноволосый мальчик, недовольно смотрящий на сестру. Руки были скрещены на груди, а лицо выражало какое-то разочарование. Вася прошел в комнату, подходя к сестре и смотря на неё сверху вниз. Ира уже успокоилась и просто тихо сидела на заправленной кровати, а вот Света опустила взгляд в пол, не решаясь посмотреть на гостя их с Ирой комнаты. Ей хотелось спрятаться, провалиться сквозь землю. Теперь на них смотрели две пары очень сердитых глаз, и почему-то обе пары вызывали в её сердце какую-то теплоту любви…***
Вера сама не поняла, как оказалась в библиотеке. На удивление она полна народу, только их всех она не замечает — всё её внимание приковано к одной паре. Митя и Кирилл играют в шахматы за большим столом в центре комнаты. Мальчик, сидя к ней спиной, не замечал присутствия девушки, а вот Кирилл то и дело поглядывал на неё. Вера прошлась к одному из стеллажей, начиная изучать разноцветные корешки книг, иногда поворачиваясь и смотря на него. Пару раз их взгляды встретились, и Кирилл не выдержал. Резко встав из-за стола, чем напугал не ожидавшего этого Митю, он направился к Вере. Возможно, Ваня был прав и им с Верой ещё стоит поговорить… Возможно, ещё не поздно… Возможно, она этого тоже хочет… Кирилл пообещал себе, что это будет его последняя попытка. Если она не увенчается успехом, он навсегда отстанет от Веры. Как бы больно то не было. Хоть где-то внутри он и надеялся, что этот разговор не сделает ему только хуже, а разум был полностью уверен, что ничего нового он от неё не услышит. — Привет, — робко произнесла Вера, будто не замечая того напряжения, царящего на его лице. Она и не надеялась, что Кирилл к ней подойдёт — в последнее время она и на простое «привет» не рассчитывала, что уж говорить о полноценном разговоре. Но это было даже к лучшему — они не должны быть вместе, ведь это может всё испортить. Только от этого безразличия становилось настолько плохо, что выть хотелось. Но это же Вера. Она будет держать себя в руках, даже виду не подаст, что ей больно или плохо. Она сильная, даже слишком. А это уже сыграло с ней достаточно плохих шуток. Но по-другому она не умеет — Вера не знает, что это такое простое доверие к кому-то, кроме «своих». И то не всем «своим» стоит доверять. — Ты вроде ясно дала понять, что мы не можем быть вместе, — как-то грубо и резко начал он, сам того не желая, но отступать уже слишком поздно. Вере почему-то стало больно от этого тона, она уже поняла, что ничего хорошего этот разговор не несёт, — а теперь сама постоянно крутишься возле меня и Мити, — накипело. Он устал от этой игры, которую ведёт Вера: то она отшивает его, чётко давая понять, что они не смогут быть вместе, то с Митей разговаривает за его спиной, обнимает его, секретничает с ним, то со своим Уваровым воркует по всем углам школы. А что ему остаётся делать? Смириться с этим он не был готов, а поговорить не решался. — Чего ты хочешь? — Ничего, — тихо ответила она, понимая, что делает и ему больно, и себе. Но что ей остаётся? Она ведь не может быть уверена в его поддержки, если расскажет всю правду, — просто… — Вера отвела взгляд от его глаз, уговаривая себя признаться. Признаться, что отец сыграл с ней злую шутку, которая навсегда изменила её. — Тогда что это за игры? — Кирилл начинал беситься, пока Вера всё также боялась посмотреть в его глаза. Ей тоже хотелось правды, которая ему точно не понравится, а ведь она так надеется на обратное. — Это не игры… — она не понимала всего того, что творилось внутри нее, где-то за маской полного спокойствия и безразличия. Вроде было больно, а вроде и нет. Вроде хотелось всё выложить без капли страха, а вроде и нет. Вроде… Вера всё же посмотрела в его глаза. Что происходило внутри Кирилла она точно не знала, но догадывается о многом, ведь её одолевали похожие чувства, — ты мне нравишься, — почти прошептала она, боясь реакции на эту вроде бы безобидную фразу и последующего ответа. — Правда, — выдохнула, отмечая, что в прошлый раз в этом ей было гораздо легче признаться, чем сейчас. Только тогда она ещё добавила, что между ними ничего не может быть, а сейчас… Сейчас хотелось забыть про свой дар, про работу и брак с Вадимом. Хотелось, чтобы эти каникулы изменили многое, а они ведь изменят, и они оба это понимают. Кирилл стоял, будто громом пораженный, будто раньше никогда не слышал от неё этих слов. И всё же полностью понять всей ситуации у него не получалось — если он ей не безразличен и она, возможно, не против отношений, тогда зачем нужно было всё это? И какое отношение к ней имеют повар и физик? Картинка так и не складывалась в его голове. — Пап! — настойчиво раздалось где-то за спиной. Митя. Наверное, опять будет обижаться. Мальчик смотрел на них, пытаясь расслышать, что же они говорят друг другу, но всё было безуспешно — голоса других посетителей библиотеки заглушали их и без того негромкий разговор. Какая-то внутренняя неприязнь вновь начинала заражаться где-то внутри, где билось его доверчивое сердце. Неужели Вера Дмитриевна его тогда обманула? А ведь он ей доверился… — Тогда… — произнес Кирилл, смотря на сына, а после снова поворачиваясь к девушке. Вера впервые в жизни казалась ему такой напряжённой — даже тогда в учительской, когда он попытался её поцеловать, она ему казалась испуганной, но не напряжённой. Ему это нравилось: возможно, вот она — настоящая Вера. Вера, которая не прячется за маской полного спокойствия, которая просто ждёт от него ответных слов, которая надеется на взаимность и понимание, которая, скорее всего, также просто запуталась в своих чувствах и мыслях. Похоже, настоящая Вера впервые стояла перед ним, и это ему казалось большим шагом с её стороны, — тогда… — Пап! Мы же к дедушке опоздаем! — настойчивости мальчика можно было позавидовать. Они никуда не опаздывали, но Мите не хотелось снова видеть их вместе, не хотелось, чтобы они опять общались или просто смотрели друг на друга. У папы есть мама, которая поймет, что этот выскочка Маркус ей не пара, что папа намного лучше, и тогда она вернётся, а папа поймет, что любит её и навсегда забудет про эту Веру Дмитриевну, которая пусть будет со своим Вадимом Юрьевичем. Не такой уж он и плохой… Гнев и злость распирали Митю, отчего спокойной сидеть на стуле у него не получалось, он уже думал сам пойти за папой и силой его забрать от неё. — Митя… Он… Мне нужно… — Да-да, конечно! — неловко улыбнулась Вера. Кирилл быстрыми шагами дошел до стола, где спешно начал собирать шахматы. Она стояла и смотрела на него, будто чего-то ожидая. На какую-то секунду взгляд упал на коробку… Такая же форма, цвет и даже буквы, которые оказались инициалами мастера. Вера тут же быстро повернулась и направилась к двери, ведущей в холл «Логоса» — нужно срочно рассказать напарникам. Кирилл, надеющийся вернуться к этому разговору, смотрел на уже закрытую дверь, из которой только что вышла Вера. В руках он зажимал шахматы, которые до этого хотел убрать в деревянную коробку. Такой спешный уход девушки для него был непонятен, и он четко пообещал себе зайти к ней до того, как они уедут на каникулы.***
— Тебе стоит рассказать об этом Князю, — тихо проговорила Ира, когда все собрались за столом, чтобы пообедать. Ира впервые села рядом с Аней, не переставая ни на минуту говорить о том, что ей стоит поведать Князю о своих рисунках, ведь это, возможно, поможет их делу. Только Аня продолжала стоять на своём. Она никогда не рассказывала Князю о своих рисунках, а только тихо наблюдала со стороны, как они сбывались. Будто оживали, сходили с бумаги и становились реальностью. Это очень её пугало, но она продолжала молчать. Травма детства навсегда останется с ней. Она привыкла, что все считали её рисунки полным бредом, хотя и дразнили, говоря, что она их всех убьёт ими. Что чувствовала маленькая Аня не знал никто, кроме Кири, который ходил разбираться со всеми этими хулиганами. Киря поддерживал её, никогда не смеялся над ней и её способностями, которые, похоже, навсегда изменили её жизнь. — Ира, я уже сказала тебе, что не буду об этом никому говорить! — Аня уже успела пожалеть о том, что показала подруге детства тот рисунок. Она её не поймёт. Ира всё же отстала от Ани, не понимая, чего же она так боится. Князь всегда был рад помощи в любом проявлении. Она видела, как суровый мужчина нежно относился к девушке, будто она его дочь, которую воспитывал всю жизнь. — Сегодня домой наши ребята вернутся, — невзначай бросил Князь, когда беседа, царящая за столом, пришла в тупик. Все тут же посмотрели на него, наверное, думая зачем он это сказал, — Паша с Ильёй останутся в школе на неопределенное время, пока не придумают, как, — он посмотрел на Иру, вид которой ему показался странным, будто она одновременно и чем-то озадачена, и чем-то расстроена, — вернуть тебе, Ира, младшего ребенка, — несколько десятков секунд она сидела с ничего непонимающим лицом, пока до неё не дошел смысл фразы Князя. Её сын в ближайшие пару недель окажется рядом с ней. В это даже не верилось. — Получается, они не приедут? — уточнил Артем, пока Ира всё ещё боролась с потоком счастливых слёз. — Приедут, нам есть о чем с ними двоими поговорить, — взгляд мужчины упал на сыновей, намекая, что они точно понимают, о чём пойдет речь разговора, — потом вернутся обратно. Аня останется у нас, пока Паша будет в «Логосе», — он смотрел на Никиту, который улыбался ему в ответ. Парень очень скучал по сестре. Он уже давно привык к долгим разлукам с Аней, но как только дело доходило до последних дней, часов и минут, начинали сдавать нервы — дожидаться встречи становилось невозможно трудно, — Нелли и Вера день, может быть два, будут у нас и поедут к себе. — О чем ты хочешь с Пашей и Ильёй поговорить? — когда Борис закончил, спросила Оля, сидящая рядом с ним. Сама она, как и каждый из присутствующих, не могла дождаться встречи со своим родным человеком. Она знала, что с приездом в эту школу в жизни её ребенка появилось слишком много проблем. Она могла предугадать многие ещё до того, как Вера оказалась в «Логосе». Конечно, она уговаривала и мужа не отправлять её ребенка туда, и дочь не ехать в эту мышеловку. Только никто не послушал, а ведь, она уверена, Вера сегодня же ей скажет: «Знаешь, мам, а ведь ты была права!» на её лице появится печальная улыбка, а Оля поймет, что виной всему будет Кирилл — мужчина, с которым она уже давно мысленно поженила свою дочь. — У нас появилась одна идея, как можно организовать инсценировку смерти малыша, нужно просто обсудить некоторые детали, — произнес спокойно Князь, будто у него спросили что-то повседневное, а не о смерти совсем маленького ребенка, которую они планируют подстроить. — И что же вы такого придумали? — с азартом спросил Артем. — Думаю, будет неплохо, если для всех он утонет в озере в лесу «Логоса»…***
На кухне впервые за всю долгую четверть было малолюдно — все повара уже разъехались по домам, а за круглым столом сидели, попивая сладкий чай, уже полностью готовый к дороге домой агенты. Чемоданы уже давно лежали в багажниках машин. Они ждали Илью и Веру, которые не спешили появиться на пороге светлой кухни. — Мы их не дождемся, — усмехнулся Паша, делая глоток ароматного чая. — Вот и зачем нужно было идти к Маше? Будто сам не понимает, что ничего не добьется, если хуже, конечно, не сделает, — Илья под предлогом поговорить с Машей оставил друзей на кухне где-то двадцать минут назад. — Возможно, он до последнего надеятся на прощение, — улыбнулась Аня. Она не могла дождаться того момента, когда окажется за территорией этого места — они с Пашей решили провести эти каникулы вдвоём, точнее часть этих каникул. Сначала они поедут вместе со всеми к Князю домой, где её очень ждёт брат, а после домой к Паше, когда тот вернётся. После «смерти» Никиты Морозов с Уваровым стали проще относиться к ней и её обязанностям. Возможно, они чувствовали вину перед Аней в случившемся. Хотя она в этом и сомневалась — они бездушные убийцы, у которых схвачено всё на несколько шагов вперёд. Тогда, возможно, они уже ей не доверяют? И всё же, что такого они придумали, что Вадим решил так спокойно отпустить отряд сыщиков домой? — Линка ещё не уехала? — Паша выглянул в окно. Автобусы только начали приезжать во двор школы. Лена подписывает какие-то бумаги, стоя на крыльце рядом с несколькими водителями. Аня пожала плечами, делая глоток чая. Она посмотрела на Нелли, которая сидела напротив них и никак не участвовала в беседе. Её поникший вид настораживал: лицо казалось бледным — на нем не было ни одной эмоции, только грустные глаза выдавали её. Они смотрели в одну точку где-то на полу комнаты. Что происходит внутри неё невозможно было понять, зато очень легко можно было определить кто стал причиной такого настроения. Только Паша давно понял — ему не стоит даже пытаться узнать, что происходит в её жизни. Не так много есть людей, которым она сможет доверить своё сокровенное. Вере сможет и даже захочет, а вот ему или Илье вряд ли. А Аня просто не решалась поинтересоваться, всё ли хорошо. — Едем? — сухо и как-то громко спросил Илья, грубо открывая дверь и появляясь на кухне. По лицу легко было понять, что разговор не увенчался успехом. Это следовало ожидать. — Ещё Веру нужно подождать, — хрипло ответила Нелли. Все взгляды тут же устремились на неё. Голос был очень тихим и поникшим. — Вы выдвигайтесь, а я её дождусь, мы всё равно на одной машине с ней едем. На кухне вновь появилась полная тишина, которую теперь не нарушал ни звон удара ложки о стенки кружки, ни переговоры друзей. Нелли сидит одна, полностью погруженная в свои мысли, которые вновь возвращают её в тот день, когда Ваня предъявил ей, что у неё есть другой, второй, парень. Сердце вновь больно сжалось, не это ли предательство? Или предательство молчать о том, кто ты и чем живёшь? В любом случае она чувствовала большую вину перед ним — она не хотела ни врать, ни молчать. А лишь старалась уберечь его от всей той жизни, что окружает её. И Васю тоже… Она не сможет сопротивляться этим гадам, если на кону будет стоять жизнь её девочки. Она предаст всех, кого только нужно будет им, лишь бы Васька жила полной и счастливой жизнью. По щеке скатилась первая слеза, за которой быстрым потоком побежали следующие, не оставляя возможности успокоиться. — Нелли? — Вера подлетела к подруге, которая опустила голову на руки, лежащие на столе. Тело часто вздрагивало, а по кухне то и дело разлетались еле слышные всхлипы. Она присела на корточки рядом с Нелли и медленно поглаживала ее по спине. Вера спокойно ждала, пока та полностью успокоится. Причина этих слёз не была для Веры загадкой. И как Ваня только смог пробить всю её броню, что она так тщательно выстраивала долгими годами? А потом добраться до сердца и почти разбить его? — Ты говорила с Кириллом? — спустя какое-то время Нелли всё же успокоилась. Она смотрела на Веру, которая продолжала гладить её по спине, тем самым стараясь успокоить подругу. Нелли видела что-то необычное в её глазах, что одновременно и радовало, и очень пугало. Она переживала за состояние подруги, ведь как никто другой знала, чего стоит это ледяное спокойствие по отношению к Кириллу. — Да, — усмехнулась она, — а ты с Ваней нет, — Нелли не ответила. Они давно стали понимать друг друга без каких-либо слов. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что происходит внутри. Они сидели так долго, не произнеся ни слова. Могло даже показаться, что они общались мысленно, так чтобы ни одна душа не услышала этих горьких разговоров. Каждая думала о своем, о том, что тревожило больше всего. Нелли старалась представить тот день, когда сможет познакомить дочку с Ваней. Почему-то сейчас она была уверена, что они смогут подружиться и стать родными друг другу, ведь они оба способны принять и подарить любовь, которой так всем не хватает. Вера же думала о том тяжело разговоре, что предстоит ей пережить в ближайшее время, когда вновь нос к носу встретится с Кириллом. Она пыталась предугадать его реакцию на способности и почему-то была уверена, что он не поверит, но так надеялась, что когда-нибудь примет это. Мысли вновь вернули её на пару десятков минут назад в библиотеку, заставляя заново пережить этот разговор. Снова вспомнился грубый тон Кирилла, недовольный её появлением Митя, надежда в глазах обоих и коробка, которая так похожа на ту, что они искали… Коробка! Точно! Она уже и забыла про неё. — Пошли скорее, — Вера на каблуках подорвалась с места, быстрым шагом направляясь к выходу из кухни. Нелли ничего не поняла, но последовала за ней, стараясь не отставать на таких же каблуках.***
Долгие часы ожидания наконец-то были закончены, и школьный автобус ожидал учеников возле ворот «Логоса». Нескончаемый поток детей несся на улицу, не желая остаться здесь ни на секунду. — Не толпитесь! — уже в какой раз громко повторяла Лена, пытаясь составить учеников в одну шеренгу. Дети не спешили слушаться директора, стараясь как можно быстрее залезть в «спасительный» автобус, который увезет их за несколько километров от школы. — Сейчас что-то случится, и мы с вами никуда не поедем, — печально вздохнула Вика, наблюдая за тем, как Морозов проверяет детей по спискам. Они стояли в самом конце этого потока, который наконец-то встал в более менее ровный ряд. — Две недели без вас будут казаться целой вечностью, — грустно выдохнул Андрей, смотря в основном на Дашу, которая постоянно отводила взгляд. Почему-то под его взглядом было как-то некомфортно, но очень тепло на душе. Как когда-то в самом начале, когда он только приехал к ним в школу, когда она только начинала понимать, что любит именно его. Даша точно могла себе ответить, что любовь к Андрею не пройдет никогда. Она сейчас лишь смешалась с обидой. Но это пройдет, она уверена. — Да, — грустно улыбнулась Лина, краем глаза смотря на Рому, который в открытую смотрел на неё с самым печальным видом. Кажется, друзья уже всё поняли, но виду никто не подавал, хотя может ей просто кажется, — даже не представляю, чем буду заниматься эти две недели без вас, — в голове снова возник образ родителей, дедушки и Ольги Викторовной, которую она хоть и не осмеливалась называть бабушкой, всё равно ей смогла стать — всё же она очень соскучилась по ним. Кирилл поглядывал на часы, стоя рядом с Еленой и Морозовым. Его напрягли помогать с детьми, которых перекричать вряд ли у них получится. Оставалось совсем немного времени до их с Митей отъезда, а он так и не успел нормально поговорить с Верой. Хотелось бросить всё и бежать к ней, на второй этаж, где, наверное, она уже собирается уезжать, если не уже. — Кирилл Евгеньевич, помогите-ка мне, — сказал Морозов, поднимая очередной не самый лёгкий чемодан. Кирилл открыл дверцу в багажное отделение, где находилось уже достаточно много чемоданов. А это всего лишь второй автобус. Погрузив ещё несколько сумок, Морозов ушёл к Лене, помогая с детьми, а Кирилл остался стоять один рядом с водительской дверью, где в паре метров докуривал сигарету водитель. Он смотрел из стороны в сторону, наблюдая за учениками, которые боялись не успеть попасть в автобус. Взгляд снова остановился на компании из друзей. Вот к ним подходит Леонид и что-то говорит Алине. Девочка обнимается сначала с подружками, а потом с друзьями, на пару секунд задерживаясь в объятиях Ромы дольше, чем с другими. Кирилл с улыбкой покачал головой — и что она в нем нашла? Алина направилась к воротам, где стояла черная иномарка — явно, стоит целое состояние. Вот из неё выходит какой-то мужчина, открывает перед ней дверь и помогает сесть в светлый салон, а после закрывает за ней дверь и возвращается на своё, водительское, место. Машина быстро уезжает, оставляя после себя неприятный осадок где-то внутри, где живут надежды Кирилла. Хоть бы она вернулась в следующей четверти — он не может её потерять, они ведь семья, наверное… От грустных мыслей становится только хуже, желание увидеть Веру возрастает до предела, и он наплевав на всё, быстрыми шагами идёт к главному входу, не замечая огромное количество детей. Кажется, Лена с Морозовым ему что-то говорили вслед, только он уже их не слушал. Лестничный пролет, и он уже на жилом этаже «Логоса». Ещё пара пустых коридоров, и он стоит напротив её двери. Рука сжимает металлическую ручку деревянной двери, может быть, за которой она всё ещё ждёт его. Сердце бешено стучит от нарастающего страха. Чего он боится? Точно не её. Глубокий вдох, после выдох, и он надавливает на металл в своей руке. Разочарование. Она уже уехала, так и не поговорив с ним. Но хотела ли она этого? Об этом уже поздно думать — Вера уже где-то на пути в Москву, а он здесь сидит, полный несбыточных надежд. Он стоял долго возле её двери, будто ожидал, что она вот-вот её откроет и бросится в его объятия. Жаль, это были лишь его мечты, которым, похоже, сбыться не дано. Кирилл идёт в свою спальню, где, он точно знает, его ждут. Мальчик сидит на кровати, читая какую-то книгу с яркими рисунками на глянцевых страницах. Он уже полностью готов к длительной дороге домой. Рядом с кроватью два чемодана, а на них пара мягких игрушек. Он молча проходит в комнату, садясь на кровать рядом с сыном. Митя тут же убирает книгу и прижимается к нему, радуясь, что папа с ним, а не с Верой Дмитриевной. Эти чувства до сих пор не собирались его отпускать. Они сидели молча, наслаждаясь моментом, проведенным вместе. Эту идиллию нарушил стук в дверь, который раздался слишком неожиданно для их тишины. — Вы уже готовы? — дверь открылась — на пороге стояли Ваня и Игорь. Кирилл медленно покачал головой, а после посмотрел на сына, у которого на лице появилась счастливая улыбка. Игорь проводил их до заднего двора школы, где осталось не так много машин. Долгие объятия, искренние пожелания, и две машины покинули территорию «Логоса», оставляя смотрящего им вслед Игоря одного.***
На длинном овальном столе прямо в центре большой библиотеки были разбросаны деревянные фигурки шахмат. Рядом стояла та самая коробка, которая была на фотографии. Вера и Нелли в сотый раз осматривали каждую фигурку, только никаких успехов это не приносило. Сидели они здесь уже больше получаса, пару раз им позвонил Паша, уточняя где они. — Нет! Это бесполезно! — Нелли отбросила на стол белую фигуру короля, облокотившись на спинку стула и скрестив руки. Вера оторвала взгляд от черного ферзя, смотря на подругу. — Мы уже их на сто раз пересмотрели, нет здесь ничего. — Наберись терпения, — улыбнулась Вера, убирая ферзя в коробку. Она взяла того белого короля, который минутой ранее был откинут подругой в общую кучу шахматных фигур. Нелли смотрела на руки подруги, пока та изучала фигурку со всех сторон. Вера уже сама хотела выть от безысходности, но старалась подавить это желание. В библиотеке не было никого, кроме них двоих. В школе в принципе практически никого не осталось — многие учителя поехали с учениками на автобусах в качестве сопровождающих, другие разъехались по домам своим ходом, тоже уже очень хотели сделать и они. Веру всё не отпускала навязчивая мысль о Кирилле — ждёт ли он её? Разговора у них нормального провести так и не получилось и вряд ли получится. — Вер, бросай это дело, — выдохнула Нелли. Ей уже порядком надоело сидеть в этой школе, пока все уже на полпути к дому. Её между прочим тоже дома ждут. И не кто-то там, а дочка, по которой она очень сильно соскучилась, — обманул нас и Крылов, и Колчин, — она откинула голову, смотря в потолок. От яркого света лампочек в люстре в глазах появились неприятные яркие пятна. Она зажмурилась, стараясь избавиться от вспышек света, которые продолжали стоять в глазах. — Нелли! — голос Веры заставил открыть глаза, морщась от неприятных бликов, стоящих до сих пор перед ней. Немного проморгав, она всё же смогла разглядеть в руках подруги небольшую стеклянную пробирку с какой-то красной жидкостью, похожей на кровь. Она была закрыта такой же стеклянной крышкой. — Откуда она у тебя? — смотря прямо в глаза Веры, спешно спросила Нелли. — Вот, — она показала Нелли того самого белого короля, у которого был отодвинут в сторону небольшой кусочек ткани, который обычно делают на фигурках, чтобы те не царапали доску. Они тут же начали пытаться сделать тоже самое с каждой фигуркой, но всё оказалось тщетно — больше такой волшебной функцией не могла похвастаться ни одна деревянная фигура шахмат. — Ну, ничего, — подбадривающе произнесла Нелли, — этого количества вполне хватит, чтобы провести ДНК экспертизу и выяснить, чья это кровь.***
Толпа учеников медленно подходила к концу. Очередь неминуемо доходила до сыщиков. Страх зарождался снова внутри каждого из их компании. Недоверчиво они смотрели на Морозова, который, казалось, совсем не обращал на них внимание. Это с одной стороны и радовало, но с другой и сильно пугало — кто знает, что придет им в голову. Спокойно пройдя мимо Лены и отметившись в её списках, они оказались внутри полупустого автобуса — в самом конце транспорта сидели несколько человек из десятого класса. Основная часть учеников уже едет в своих автобусах, теснясь от огромного количества. Юля, не особо волнуясь с кем она будет сидеть, заняла ближайшее место у окна. Хотелось смотреть на то, как автобус пусть и медленно, но уезжает далеко от этого места. Макс сел рядом с девушкой, сразу же переплетая их руки. Он смотрел на Юлю, которая, не замечая его взгляда, продолжала смотреть на белое здание школы. Позади разместились Даша и Вика, которая сразу же поспешила опустить голову на плечо подруги, сидящий у окна. Рома же устроился сразу на двух сиденьях на противоположном ряду. Автобус ещё долго стоял на территории школы, пока Лена о чём-то важно переговаривалась с водителем. Морозов стоял позади неё, вращая головой в разные стороны. Казалось, что он чего-то ожидает. Ожидает, что ему кто-то с чем-то помешает. — Мне кажется, что они специально отправляют нас на каникулы, чтобы мы им не мешали, — ни с того ни с сего проговорила Юля. — У них всё схвачено, — Максим провел рукой по светлым волосам, убирая их в сторону. Он разглядывал открывшийся ему профиль лица девушки, пока та всё также сосредоточенно смотрела на школу, будто всё ещё ожидая подвоха. Максим потянул ее за руку, которую до этого держал, тем самым заставляя ее посмотреть в свои глаза. — Юль, перестань, пожалуйста, постоянно чего-то ожидать! — выдохнул, а после постарался улыбнуться. Он сам до сих пор боялся, что это не конец, что вот прямо сейчас случится что-то по-особенному ужасное. То, что заставит их остаться здесь. — Никто здесь не останется! Я тебе обещаю, — девушка кивнула и, кажется, впервые за день улыбнулась. Она положила голову на плечо Макса, пока тот сжимал ее в объятиях и старался убедить себя в том же. Только не получалось… Юля закрыла глаза, впервые за последние дни полностью расслабляясь. Хотелось верить Максу. Она лежала так долго, пока какой-то громкий хлопок не заставил ее резко открыть глаза. Водитель уже сидел на своем сидении, включая печку. Вот двери автобуса и закрылись, а по салону раздался рев мотора. Юля в последний раз решила посмотреть на школу, в которую вернётся только через две недели каникул. Главные двери были открыты, а в глубине холла виднелся чей-то еле различимый силуэт. Юля напрягла глаза, чтобы попытаться разглядеть человека, почему-то она была уверена, что это человек. Силуэт медленно шёл к открытой двери. В очертаниях она разглядела синий комбинезон, а после бежевый свитер. Пара шагов, и на пороге стоял, прижав руки к телу по швам, Миша. На лице опять не было ни одной эмоции, только кровь, медленно стекающая из левого уголка губ. Юля смотрела в стеклянные глаза, чувствуя, как прежнее спокойствие отпустило её. Юли показалось, что в салоне появился знакомый не самыми приятными воспоминаниями запах формалина. Она посмотрите на Макса, который также сидел с закрытыми глазами, ничего не замечая. От этого сердце заколотилось с новой силой. Тело было напряжённое, будто деревянное. Миша всё также смотрел на неё, а в открытом пространстве двери ей вновь привиделся тот морг, что нагонял ужас всё последнее время. Возможно, ей и показалось, возможно, это была игра воображения, возможно, она уже просто привыкла видеть эту комнату, а, возможно, он действительно снова звал её с собой в ту неизвестность, которая скрывается в этом месте. Автобус двинулся вперёд, покидая территорию «Логоса».***
— Вы так и не поговорили, — минуя очередной светофор, только что загоревшийся зелёным, невзначай бросила Нелли. — Это важнее, — Вера говорила про ту пробирку с чьей-то кровью, которую Нелли держала в руках, разглядывая. Только Нелли точно знала, что эта кровь нисколько не важнее их разговора с Кириллом. Просто Вера никогда в этом не признается. — Сделаю вид, что поверила тебе, — усмехнулась Нелли, переводя взгляд с пробирки на окно, за которым быстро проносились разные серые здания и голые деревья. Небо в последнее время перестало радовать нежно-голубым цветом и ярким солнцем. Дождь всё также старался пробиться внутрь теплого салона автомобиля через стекло окон. Её охватили двоякие чувства: хотелось петь от счастья, ведь совсем скоро она встретится с дочкой, и выть от негодование и собственной слабости — когда она стала позволять каким-то обидам брать верх над разумом? Нелли прекрасно понимала, что ей стоит поговорить с Ваней и объясниться во многом, но какие-то странные и непонятные ей чувства заставляли каждый раз проходить мимо, уткнув взгляд в собственные туфли. А ведь она точно знала, что виновата. — Возможно, многое в нашей работе не стоит того, что мы теряем, когда выбираем её, а не что-то своё, личное, — последнее Вера произнесла после небольшой паузы. Перед глазами от чего-то появился образ Кирилла. Возможно, не стоило бежать в эту библиотеку, не стоило рыться в шахматах и не стоило находить эту пробирку… Жаль, только уже ничего не изменишь и ей так и останется только гадать, чем бы закончился тот разговор…