***
— Кажется, прошла целая вечность, — сидя на кровати, произнесла Вика. Она оглядела комнату, останавливая взгляд на окне, откуда было видно тусклое небо — скоро обещают снег. — Даже не верится, что всё продолжается, — Даша посмотрела на Вику каким-то обречённым взглядом. — Юль, всё нормально? — спросила Лина у подруги, которая забралась на кровать с ногами, смотря в одну точку где-то в углу комнаты. Казалось, что её что-то тревожит. — Юль? — она выглядела поникшей, будто только что случилось непоправимое. Мысли не отпускали её из своего плена, заставляя пропускать мимо ушей любой звук, раздавшийся в их комнате. Лина пересела к ней на кровать, кладя руку на плечо, окованное тёмно-синей тканью школьного джемпера. От этого действия девушка вздрогнула, переводя взгляд на подругу. — Всё нормально? — Вроде, — пожала плечами, усаживаясь на кровати поудобнее и сжимая скрещенными на груди руками предплечья. Юля поджала сухие и потрескавшиеся губы, снова смотря в некуда. Казалось, что она пытается разглядеть среди комнаты кого-то, кто точно здесь не может быть. — Он опять здесь? — вдруг спросила Вика, от чего Юля вошла в состояние ступора, не понимая, что лучше ответить. Миши здесь не было, и это казалось ей очень странным — все каникулы она провела с постоянным чувством, что он рядом, следует везде по пятам, не оставляя ни на секунду. Пару раз она видела его, и столько же он открывал ей тот морг. — Н-нет, — сглотнула девушка, на всякий случай осматривая комнату, — его нет сейчас, — выделила она. Даша перевела на неё вопросительный взгляд. — Я видела его пару раз на каникулах… — И… и чего он хотел тогда? — неуверенно спросила Вика. — Опять просил тебя пойти в тот морг? — Юля еле заметно кивнула, потупив взгляд в подушку, мирно лежащую на кровати под одеялом и пледом. — Понимать хотя бы, где находится этот морг… — Мне кажется, тут и понимать ничего не нужно, — с усмешкой произнесла Даша, а все перевели на неё свои взгляды, которые говорили сами за себя, что уже знают, о чем она скажет, — у нас в школе только одно место, где по соседству могут расположиться и детская, и операционная, и даже морг, — Даша покачала головой, будто это главное доказательство ее слов.***
— Странно, они вроде никогда на педсоветы не опаздывали, — в полной тишине сказал кто-то из учителей. В учительской уже как пять минут должен был идти педсовет, но ни Лена, ни Морозов так и не появились. Уже надоевшее за это время молчание сперва перешло в тихое перешептывание со всех сторон, потом оно возросло на пару тонов, пока все не стали разговаривать вслух. В учительской было слишком шумно: учителя наперебой рассказывали друг другу что-то, что понять было слишком трудно — смесь разговоров давала о себе знать. Среди всех них молча сидели лишь Ваня и Нелли, которые прожигали друг друга таким взглядами, что казалось, ещё чуть-чуть и случится взрыв. Ваня вызвался идти на этот педсовет, давая друзьям возможность подготовиться как морально, так и физически к новой четверти. Только ли это была истинная причина? Конечно нет! Нелли тоже добровольно пошла на этот «важный», как все до него и после него, педсовет, зная что ни Паша, ни Аня, ни уж тем более Вера не захотят сидеть лишний час в душной от большого количества людей учительской. О встрече здесь с Ваней на тот момент она и не думала, ведь за время их отношений поняла — он не любитель такого рода мероприятий, хотя кто их любит? Чем вообще можно заняться, пока слушаешь монотонный рассказ Лены о правилах поведения и безопасности, которые они должны донести до каждого ученика? Чаще всего на педсоветах ничего нового услышать не получалось, поэтому приходилось занимать голову лишними мыслями или просто разглядывать коллег или интерьер комнаты, будто видишь впервые. Вот и сейчас они разглядывали друг друга, будто только что встретились, будто до этого их жизнь никогда не сводила. Взгляда никто не смел оторвать, вдруг это принесет печальные последствия? Например, проиграешь в эти «гляделки», которые раньше всегда несли совсем другой характер, нежели сейчас. Время тянулось. Дверь в коридор учительской так и не открывалась. Они всё также смотрели друг на друга, забыв про коллег, которые, похоже, уже заподозрили много чего, но какое им сейчас до этого дело? Этот безмолвный разговор не мог перебить даже шум чужих голосов. Казалось, что где-то на уровне мыслей у них случился серьезный конфликт, проиграв в котором, означало признать собственную глупость и пустую обиду. Может быть именно поэтому никто из них не собирался даже думать о том, чтобы просто мирно сдаться, ведь оба они очень гордые и также гордо будут отстаивать свою правоту, которая правотой даже и не является. Этот поединок двух взрослых, но, похоже, всё же маленьких, продолжался, когда в учительскую всё же открылась дверь, когда на пороге комнаты появился Лёня, когда тот сообщил, что педсовет отменён, когда начали раздаваться недовольные возгласы:"А почему не через час после начала об этом сообщили?», когда учительская начала медленно пустеть и когда рядом с ними остались лишь пара учителей. Они продолжали молча смотреть друг другу в глаза. Возможно, со стороны это начало казаться странным, возможно, многие подумали, что они пытались сжечь друг друга одним взглядом, возможно многое, но почему они продолжали смотреть, не знали даже сами Нелли и Ваня. Каждый боялся начать. Каждый понимал насколько сильно это важно. Каждый осознавал, что от этого зависит если не всё, то многое. Но каждый так и продолжал молчать, боясь переступить то ли через свою гордость, то ли через обиду, то ли через страх. Нелли знала, что виновата в большей степени, хоть и не была готова признаться в этом. Она понимала, что не стоило начинать отношений, не сообщив Ване о ребенке. Только, что ей оставалось? Как бы она ему не доверяла, как бы она его не любила, она не готова была пожертвовать дочкой ради собственного счастья. Вася ей слишком дорога, чтобы в какой-то момент смотреть, как эти люди из «Ингрид» будут издеваться над ней. Наверное, любая мать, для которой её ребенок что-то значит, пойдет на все ради жизни своего малыша. Но поймет ли это Ваня? Сможет ли смириться с тем, что она не одна? Это уже вопрос не к Нелли… Ваня видел, как взгляд Нелли менялся, будто мысли в её голове мелькают со скоростью света. Сначала она была настроена воинственно, потом взгляд стал какой-то добрый, теплый, будто вспомнила о ком-то, а после стал очень печальным. Ване казалось, что он может предугадать все ее мысли. Он был уверен, что сначала девушка думала о своей правоте в их ссоре, потом мысли медленно унесли её в тот день, исходя из разговора, который всплыл случайным образом, она подумала о дочке, а потом о том, что он, скорее всего, не захочет быть с ней. Не захочет? Ваня долго думал над всей ситуацией, он не оставлял без тщательного обдумывания ни одного её действия. Несложно было понять, почему она скрывала от него ребенка, почему так долго не собиралась о ней рассказывать и даже почему эта правда вскрылась именно так. «Логос» во многом сыграл главную роль, а точнее те, кто орудуют где-то поблизости, называя себя безобидным женским именем «Ингрид». Они знают всё, их главное оружие большие познание и умение держать человека в страхе. Но кто такая Нелли? И почему она так боится за своего ребенка? Если бы она была за них, наверное, ребенка они не тронули, если бы она, конечно, не захотела выйти из игры… Похоже, на эту загадку ответа он не получит в ближайшее время. Телефон издал характерный звук, который обычно оповещает о новом сообщении. Не посмотрев на экран, Нелли встала с небольшого диванчика. Стуча каблуками, она дошла до двери, ведущей в холл школы. Открыла ее и вышла из учительской, оставляя Ваню смотреть на закрытую дверь в компании ещё нескольких учителей. Нет! Ему определенно надоело гадать о будущем их отношений, ждать и молчать. Он устал от недосказанности, он хочет хотя бы малость правды, которую из Нелли придется вытряхивать. Ваня поднялся со своего места, направляясь к той же двери и быстро открывая её.***
В классе к вводному уроку готовились восьмиклассники. В кабинете впервые за две недели вновь раздался шум детских голосов. Вновь за парты расселись ученик, готовясь продолжать получать знания. Компания из двух мальчиков и трёх девочек продолжала держаться вместе. Лиля с Денисом с интересом слушали рассказы друзей о каникулах. Им тоже хотелось провести их вне стен надоевшего «Логоса» — днями и ночами они здесь, а в обычной школе хотя бы после уроков идёшь домой, забыв про это место до следующего утра. Но есть и плюсы у этой школы: из-за большого количества времени, проведенного в этих стенах, у детей каникулы длиннее. Но как бы сильно они не мечтали покинуть территорию «Логоса» хотя бы на время каникул, такой возможности не было ни у Дениса, ни у Лили. У одного здесь единственный ближайший родственник — теперь бабушка полностью несёт на себе ответственность за его жизнь; у другой отец не бывает дома — трудно, наверное, жить, когда твой единственный родитель постоянно в путешествиях, где не всегда есть возможность просто позвонить и сказать такое желанное «привет». Поэтому пока им остаётся только внимательно слушать рассказы друзей о произошедшем во время весёлых дней каникул. — … в общем, папа сказал, что больше мы на сноубордах кататься не будем, — рассмеялся Сережа, а вместе с ним и все друзья, когда тот закончил свой рассказ о поездке в Австрию. — Сноуборд — это не наше, а вот лыжи — совсем другое дело! — Весело ты время провел, — с улыбкой произнесла Варя, смотря на Серёжу, от чего он слегка покраснел и тут же отвёл взгляд, стараясь вести себя как и до этого, — а я вот, — поджала губы, вспоминая каникулы, — заболела в первый же день после приезда. Врач поставил какой-то страшный диагноз, что название я даже не запомнила. Правда, по симптомам там было обычное ОРВИ. Зато я с Сашкой переписывалась пока болела, хоть не так скучно было. — Да, — улыбнулась в подтверждение слов подруги Саша, — только мы с мамой решили никуда не уезжать на каникулы, поэтому провели их дома, пересмотрели столько фильмов! А вы? — она обратилась к Денису и Лиле, которые с улыбкой продолжали их слушать. — А мы провели время в компании учителей и учеников, которые не поехали домой на время каникул, — отозвался Денис. — Проще говоря, скукатень полная, — улыбнулась Лиля, не зная, что ещё можно сказать. Их каникулы действительно не отличались разноцветной палитрой красок: всё было так же, как и до отезда всех из школы, кроме уроков, конечно, их не было. Вместо них они играли во все настольные или компьютерные игры, гуляли во дворе школы, а иногда устраивали бои или погони в самой школе. Но всё же это было совсем не то — дома с теми, кто любит тебя и всегда ждёт, куда лучше. Жаль, выбора у них не было. — Что прям совсем ничего интересного не было? — удивился Сережа. — Разве только, — начал Денис, почему-то именно сейчас он вспомнил, как однажды у них получилось подслушать странный телефонный разговор Андрея с кем-то, кого они точно не знают, — мы с Лилей решили сходить на кухню, вдруг там что-нибудь вкусное осталось, а проходя мимо комнаты Андрея, Максима и Ромы, услышали странный разговор первого по телефону. Он говорил с кем-то, не называя имени, хотя не думаю, что нам бы это что-то дало. — А о чем они говорили? — О каких-то бумагах, доказательствах и камере. По-моему, видеокамеры, — пожал плечами, вспоминая подробности того, как им сразу же показалось, странного разговора… — Денис! Стой! — крикнула Лиля, догоняя друга, бегущего вперёд по жилому этажу «Логоса». Мальчик, ещё сидя в своей комнате, пообещал подруге, что съест всё вкусное, которое найдет на кухне, без неё. Лиле это, конечно, не понравилось: план придумывали они вместе, а есть всё он будет один — несправедливо! — Ага! — продолжая бежать, Денис повернул голову, смотря как на достаточно приличном расстоянии от него бежит Лиля. — Ты всё равно меня не догонишь! А если и догонишь, то не отберешь — силы не хватит! — Денис, конечно же, шутил и есть ничего один он не собирался. Мальчику хотелось хотя бы немного скрасить скучные и однотонные дни, проведенные в этой школе. Денис продолжал бежать, ловко заворачивая с учительского крыла, где он и начал от неё убегать и где Лиля поняла всю серьезность слов, сказанных им в комнате больше получаса назад, на крыло, в котором жили ученики. Все двери были заперты на ключ. Сейчас, на каникулах, комнаты открывались очень редко, и то только для того, чтобы Маша протёрла пыль. Только несколько из их ряда были открыты всегда, ведь не все ученики поехали домой. Лиля чувствовала, как сильно колит бок, но продолжала бежать, зажмуривая глаза от боли. Неожиданно для себя она врезалась в кого-то. Выругавшись на себя за то, что бежала с закрытыми глазами, она посмотрела на того, в кого врезалась. Перед ней стоял Денис, а точнее его спина. — Денис!.. — тяжело дыша, недовольно произнесла Лиля, на что он только повернулся, прикладывая указательный палец к губам, прося тем самым помолчать. В ту же секунду она тоже услышала тихий мужской голос, который доносился из-за приоткрытой двери. Посмотрев назад и что-то посчитав, Лиля поняла, что стоят они возле спальни Андрея, Максима и Ромы. Несложно было догадаться, кому принадлежит этот голос. Из всей странной компании в «Логосе» остался только Андрей, но с кем он говорит? Надя с Виктором Николаевичем и Галиной Васильевной гуляет во дворе. — … у нас есть видеодоказательство, — наконец-то смогли разобрать они, что говорит Андрей. — Мы сделали копии твоих файлов, так что теперь не страшно, если они зайдут сюда и решат обчистить ноутбук, — после снова было долгое молчание, во время которого Денис решился ещё немного приоткрыть дверь, глядя на Андрея, стоящего к ним спиной. Парень вглядывался в окно, прижимая рукой телефон к уху. — Что-то новое есть? — суть этого разговора не понимал ни Денис, ни Лиля. — Жаль, очень жаль, — голос показался расстроенным, а вместе с тем и грубым… — Это был очень странный разговор, — задумчиво проговорила Лиля. — Что же здесь происходит?***
Ваня шёл за Нелли, отставая на пару-тройку шагов. Он не знал, о чем будет говорить, когда догонит её, не знал, захочет ли она говорить, не знал, будет ли вообще слушать его, но всё равно продолжал идти. На жилом этаже учительского крыла было достаточно шумно и непривычно многолюдно. Мимо проходили разные учителя, торопящиеся на свои первые, вводные, уроки. Среди них он чуть не потерял из виду Нелли, которая направлялась к своей спальни. Ваня шёл настолько быстро и целенаправленно, что не заметил, как врезался в биолога, который лишь недовольно помотал головой на его «извините», смотря вслед уходящего информатика. Казалось бы, чего стоят те несколько секунд, во время которых он выпустил Нелли из виду, смотря на Войтевича? Но девушка уже не было в коридоре — успела ли она за это короткое время открыть дверь к себе в спальню и пропасть в ней? Ваня очень на это надеялся… Без доли страха и стеснения он открыл дверь, даже не постучав. Край неприличия. Нелли стояла возле своего стола, беря в руки какие-то тетради и учебники, но только стоило ей увидеть мужчину, как она замерла, разглядывая его. Её взгляд был удивлённым, но по нему Ваня сразу смог понять, что она ждала его прихода и точно знала, что он шел за ней. Не зная о чем будет прямо сейчас говорить, он подошёл к ней и взял за руки. Горячие ладони тут же приятно обожгли своим теплом его ладони, от чего где-то внутри начинало разливаться хорошо забытое за это время чувство. Чувство любви. Сейчас, смотря в её глаза, он наконец-то смог понять, какую же ошибку совершил. Сейчас в голове не укладывалось, как он вообще смог поверить, что у неё есть кто-то другой. Сейчас он не понимал, как посмел посчитать её той девушкой, которая будет легко крутить романы с несколькими. Но даже сейчас он так и не мог понять, почему она решила, что он будет против ребенка. Даже сейчас он не понимал, о чем думала Нелли, когда считала, что Василиса будет для него «ненужным прицепом». Зато уже сейчас он точно мог сказать, что готов воспитывать девочку, как родную. Сейчас, ни разу не видя её, он готов был стать для неё самым близким. — Дети не бывают прицепом, — прервал молчание Ваня. — Я готов мириться с тем, что ты не одна, — он смотрел в глаза Нелли, которые медленно наполнялись слезами. Но Нелли продолжала их сдерживать, хоть они и так сильно рвались наружу, заставляя течь любимую тушь. Вместо этого губы неосознанно расплылись в улыбке. Впервые она смогла признать собственную ошибку. Впервые она приняла тот факт, что была не права. Наверное, будь тут Илья, это не осталось бы незамеченным. Но его тут не было — хорошо, что его тут не было. — Прости, — голос дрогнул, а острый ком больно заколол где-то в горле, заставляя не говорить, а выдавливать из себя слова, которые она так хотела произнести, — я просто очень боюсь за нее. Мне, как и любому родителю, важно, чтобы мой ребенок жил спокойно. Я просто побоялась, вдруг ты посчитаешь, что это уже слишком для тебя, но… — Слишком? Нелли, ты чего? — улыбнулся Ваня, сильнее сжимая в своих руках её. У него нет детей и никогда не было, но он точно мог сказать, что понимает все её страхи. — Я понимаю, что ты боишься доверить мне самое дорогое, что есть у тебя в жизни, я понимаю — ты боишься, что я как-то ей смогу навредить. Это абсолютно нормально. Наверное, я сейчас должен уверять тебя, что не смогу причинить твоей дочери никакого вреда, что смогу найти с ней общий язык и что стану для неё новым «нормальным» отцом, но я не буду этого говорить, — почему-то Нелли чувствовала странное облегчение от его слов. Ей надоело это слушать, ведь и в прошлых отношениях её уверяли, что с дочкой смогут сдружиться, но доходило дело до знакомства, как они куда-то пропадали. Пустые слова. А ей хотелось действий. Ведь лучше слов действия говорят, разве нет? А этого никогда у нее не было. Надоело жить пустыми обещаниями, надоело верить в слова, которые никогда не станут чем-то большим, надоело верить тем, кому это не нужно. — Я лучше молча дождусь того дня, когда смогу встретиться с самой Василисой… — Ваня замялся, не зная отчество девочки. — Егоровной, — выдохнула Нелли, выгоняя из головы плохие мысли, — Василиса Егоровна, — улыбнулась. Ваня пару секунд смотрел на неё, а после притянул к себе, затягивая в долгожданный поцелуй. И всё бы хорошо, если б не звонок, раздавшийся по всей школе и оповещавший о начале первых в этой четверти уроков. Им всё же пришлось отпрянуть друг от друга и с грустными улыбками идти в свои кабинеты. У Вани сейчас урок в десятом классе, а у Нелли — в восьмом. «Надеюсь, восьмой класс во главе с Денисом и Серёжей не разнесли мой кабинет за время, которое провели без присмотра», — закусив губу, подумала Нелли, идя на первый этаж, где располагался ее кабинет истории по соседству с Вериным.***
— То есть на Стаса нам больше не рассчитывать? — как-то грубо спросил Макс у Андрея, выходя из их спальни. Рядом с ним шёл Рома, который хоть и внимательно слушал разговор друзей, всё же решил пока не принимать никакого участия в нем. — Да нет же! — улыбнулся Андрей, переступая через две ступени на лестнице. — Он просто не может найти никакой новой информации, а так он руками и ногами с нами. Макс не ответил, идя немного позади Ромы и Андрея. Каникулы никак не помогли ему расслабиться и хоть на миг забыть о том аде, что ждёт их здесь. Все две недели прошли в каком-то непонятном мандраже. Ещё и Юля вечно оборачивалась, идя куда-то, будто чувствовала кого-то. Становилось не по себе от мыслей, что все это время они провели не вдвоём, а втроём. — Максим! — парень закрыл глаза, тяжело выдыхая. Пытаясь мысленно себя успокоить, парень повернулся на источник звука. Рядом с ними стояла Соня. Девушка мило улыбалась, чем только сильнее бесила его. — Как ты провел каникулы? — вроде бы простой вопрос, который не должен был вызвать большой вспышки гнева, не будь это Макс. — Тебе какое дело? Тебе. Какое. Дело. До меня?! — Соня сжалась, отводя взгляд. Становилось страшно и жутко больно от такой реакции на простую человеческую заботу. Хотелось прямо сейчас разрыдаться и убежать, чтобы только эти зверские злые глаза не смотрели на неё. — Ты чё ко мне пристала? Зачем ты лезешь ко мне со своими дурацкими вопросами? — уже кричал на неё, не особо думая о том, что делает ей больно. Просто хотелось выплеснуть всё то, что хранилось внутри него. А последствия его сейчас не сильно волновали. — Ты чего разорался? — осмелился спросить Рома, подходя ближе к другу. — Чё она тебе такого сделала, что ты так на неё орёшь? — А ты, смотрю, осмелился, — грубо сказал Макс, не ожидая такого поворота. — Идите на пару плачьте где-нибудь в туалете! Идеальная парочка: эмо-приставучка и тупой трус! — это был конец. Максим достиг пика своего гнева. На душе одновременно было и хорошо от выбившихся наружу эмоций, и почему-то слишком плохо от собственных слов. Соня, уже не сдерживая своих слёз, бежала в туалет, чтобы только никто не видел. Рома шёл за ней, надеясь хоть как-то помочь и успокоить, понимая, что лучше Лины он этого не сделает. У его девушки и Сони сложились неплохие товарищеские отношения. До дружбы, конечно, очень далеко… — Сонь, подожди! — почти уже у самой двери крикнул он, но девушка не остановилась. Она только с силой открыла дверь, вбегая в женский туалет, а после с громким хлопком захлопнула ее. — Сонь… Девушка сидела в углу комнаты возле душевых кабинок, прижав ноги к груди и уткнув лицо в колени. По небольшой комнате раздавались тихие всхлипы. Рома медленно подошёл к ней, не зная, что ему сказать и как успокоить. Его рука опустилась на плечо, чуть сжимая. — Алина была права, — сквозь всхлипы и рыдания произнесла Соня, а Рома оживился, услышав имя любимой. Соня подняла на него заплаканное лицо, смотря сквозь парня. В глазах всё также стояли слёзы. Мокрые ресницы часто подрагивали, а нос то и дело шмыгал. Казалось, ещё одно слово и она расплачется вновь, но девушка держалась героически, — она мне сразу сказала, что если я не остановлюсь, будет только больнее… — Не обращай внимание на него, — усмехнулся Рома, понимая, что будучи по уши влюбленной в Макса, Соня не сможет это сделать. — Он псих-одиночка. И этим многое сказано… — Ты из-за меня с ним поругался, он наговорил тебе много глупостей… — Нет-нет! Он сказал правду, — грустно усмехнулся парень, — я и вправду тупой ещё и трус, — Рома поджал губы, — я многого боюсь, например… — Что Алина тебя бросит, потому что ты трус и глупый? — улыбнулась Соня, а Рома потерянно кивнул. Эта мысль начала тревожить его ещё очень и очень давно, даже когда они ещё и не были вместе. — Алина очень тебя любит, это видно. Не бойся потерять её, а, наоборот, старайся делать всё, чтобы она была с тобой. Она же это делает, — Рома усмехнулся, вспомнив, как Лина поразила его, рассказав своё впечатление об одном из его самых любимых комиксов, хотя он точно знал, что девушка больше предпочитает классическую литературу зарубежных и русских писателей. Но Лина так красочно рассказывала о своих эмоциях, которые пережила, пока читала. Тогда Рома ещё предложил сыграть с ней в одну компьютерную игру и, к его большому удивлению, Лина согласилась. Она довольно быстро поняла правила, и они целый вечер провели за этим увлекательным делом. Роме ещё тогда казалось, что Лине тоже это нравится. — Я понимаю, что это трудно, но попробуй присмотреться к другим — в нашей школе так много нормальных парней! — произнес Рома, а Соня звонко засмеялась. Кажется, слёзы всё же сошли с её лица, и Рома посчитал это своей маленькой заслугой. — Пошли скорее, а то на геометрию опоздаем! Представляешь, что Воронцов с нами сделает?***
— Итак! Сегодня вы будете рисовать рисунки и писать небольшие сочинения на тему: «Как я провел каникулы». Нарисуйте самый запоминающийся день, а после напишите о нем в тетрадках, — Аня с улыбкой смотрела на малышей, в глазах которых видела, что они очень соскучились по ней. Сама Аня, привыкшая посвящать каждый свой день малышам, в доме Князя не находила себе места: Васька уехала домой с Нелли уже на следующий день после их приезда, а больше детей в доме не было. Потом, конечно, появился Игорёк, но соскучившаяся по своему ребенку мать сначала долго никого к нему не подпускала — ребенок не слезал с её рук, видимо, почувствовав, что наконец-то вернулся к маме. Да и с Игорьком она провела не много времени. Через пару дней после возвращения трёх мужчин: Ильи, Паши и Игорька, соответственно, они с Пашей отправились к нему домой, где и провели оставшееся время каникул. Всё это время ее не отпускало странное чувство: почему Вадим ничего не сказал ей, когда та заявила, что уезжает на все каникулы в город, подальше от «Логоса», ведь она четко знает, что из «Ингрид» уйти нельзя, пример тому её отец, которого пытались удержать братом. Но что такого задумал Вадим, раз так просто ко всему отнёсся? Неужели он всё знает? Тогда ей осталось недолго… Митя уже четко представлял, что будет рисовать. Разместив привычный лист А4 белой бумаги горизонтально, он окинул его внимательным взглядом. Он хотел представить, как всё будет выглядеть после того, как он возьмётся за цветные карандаши и фломастеры. Мальчику показалось, что будет вовсе неплохо смотреться, если посередине листа он разместит любимого дедушку, рядом с ним будет и он сам, и папа, а по бокам от них он нарисует динозавров, ведь именно они связаны с самым памятным днём на каникулах. За время учёбы он очень соскучился по дому и по дедушке, который хоть и часто звонил, но всё же был очень далеко от них. Митя ждал эту поездку домой очень долго, ведь ещё в середине первой четверти дедушка во время одного из телефонных разговоров пообещал ему обязательно на каникулах съездить на экскурсию в один музей, полностью посвященный его любимым динозаврам. Воспоминания того дня до сих пор тепло грели его сердечко. За время этих канул он полностью смог забыть про все те ужасные моменты, что произошли в школе. Рядом не было Веры Дмитриевны, и мальчик совсем не боялся, что, выйдя из своей комнаты, он где-нибудь в коридоре загородного дома дедушки увидит, как папа разговаривает с ней, смотря на Веру Дмитриевну так же, как смотрел когда-то давно на маму. Митя и сам не понял, как с весёлых воспоминаний от похода в музей он перешёл на грустные про маму. А ведь она звала его на каникулы к себе, но он почему-то не захотел. Причина тому была серьезная: видеть этого Маркуса он не хотел, как и видеть его рядом с мамой. До сих пор Митя не нашел ответа на вопрос: чем он лучше папы? Ведь папа и красивый, и сильный, и смелый, и даже очень добрый. Он даже собачку с собой ему разрешил забрать, когда они возвращались домой после детского сада, а на улице лил сильный дождь. Правда, потом нашелся хозяин, который со слезами на глазах забирал своего питомца домой, пока Митя в другой комнате со слезами на глазах надеялся, вдруг окажется, что это всё-таки не его собака. А Маркус никогда не разрешал ему близко подходить к бездомным животным, которые смотрели на него глазами, полными надежды на спасения. Возможно, Маркус просто переживал, что мальчик мог подцепить какую-то заразу от них, но ведь ему это не объяснить. «Да и мама гораздо лучше этой Веры Дмитриевны!» — вдруг пронеслось где-то в мыслях. Теперь раздумья перешли на сравнение Веры Дмитриевны и мамы. Конечно, мама выигрывала по всем критериям. Митя даже не оставлял шанса Вере Дмитриевне, отдавая маме победу «всухую». — «А вдруг она умеет играть в футбол и шахматы? Или тоже любит динозавров?» — тут Вера Дмитриевна начинала набирать «очки», которых, к сожалению, у мамы не было: футбол с ним и с папой никогда не играла, про шахматы говорила, что это очень скучно и к тому же трудно, а динозавров вообще считала очень страшными. — «И в мои сны мама не верит до сих пор, а Вера Дмитриевна сразу поверила…» — как-то печально вздохнул мальчик, меняя коричневый карандаш на зелёный и продолжая разукрашивать динозавра, которого сам же и нарисовал. — «Нет! Она никогда не станет лучше мамы! И в футбол играть она не умеет, и в шахматы, и динозавры ей не нравятся!» — Митя приходил в ужас от собственных мыслей. Ему почему-то показалось, что он предает маму, говоря тем самым, что ей есть замена. Но ведь нормально относиться к возлюбленной отца, это совсем не значит, что ты предаешь маму, тем более если она сама отправила тебя жить к нему? Только Митя этого не понимал или просто старался сделать всё, чтобы этого не понять. — «Да и в сны мои она не верила! Просто сказала так, чтобы я ей доверился!» — Митя выдохнул с облегчением, которое продлилось совсем не долго. Почему-то на душе всё также было тяжело. Возможно, он догадывался, что Вера очень любила в детстве футбол, с огромной радостью играла с отцом в его любимые шахматы, наслаждаясь моментом, проведенным с ним, с интересом читала энциклопедии про динозавров и сразу же поверила в сны Мити…***
В кабинете математики царила дружеская атмосфера: Кирилл решил, что незачем нагружать детей в первый день после каникул сложными задачами, поэтому он вместе с одиннадцатиклассниками обсуждал задания ЕГЭ, иногда переключаясь на другие, не касающиеся математики, темы. В классе определенно не доставало нескольких учеников, то были Морозов, Павленко и Гордеева. — Вообще это задание по силу всем, — смотря в распечатанный вариант ЕГЭ, сказал он, — просто нужно сообразить… — стук в дверь перебил его рассуждения. На пороге появились Рома и Соня. Парень быстро пробормотал всем известное «извините за опоздание, можно войти?», на что Воронцов просто кивнул, а в голове зародилась странная мысль, которая не давала покоя: «Где же они с Гордеевой были вместе, раз на урок опоздали? Знает ли об этом Алина? Неужели они уже расстались, а были ли они вообще вместе?» Кирилл посмотрел на вторую парту, где возле окна сидела Алина, а к ней только что тихо подсел Рома. Она что-то шепотом спросила, а Рома в тон ей что-то ответил. Эта немногословная беседа не осталась без его внимания. Как возможный дядя, он не одобрял такого парня для возможной племянницы. В своей голове Кирилл уже давно всё решил: он никогда не был простым оптимистом, что во всем может найти только хорошее, но почему-то он так просто верил, что Алина — часть его семьи, дочь его любимой младшей сестры, найти которую он потерял все надежды, не имея никаких доказательств этому. Просто верил. Точнее чувствовал… Кирилл разглядывал книжный стеллаж в кабинете своего отца. На полках стояли книги в самых разных обложках. Все они — это большая ценность. Отец смог сохранить книги, которые ещё совсем недавно продавались за рубль и несколько десятков копеек. Кирилл до сих пор поражался их внешнему виду. Он был безупречен, будто книгу только принесли из магазина и её ещё никто не читал. Кирилл читал многие из них, и это вызывало самые теплые воспоминания о детстве. Он только начинал жить с отцом и отходить от пережитого, когда взял в руки первую из них. То был небольшой томик «Королевства кривых зеркал». Почему именно это произведение? Его всем сердцем и душой любила Нюта… — Кирилл, — в кабинет вошёл мужчина в возрасте. Светлая рубашка была застёгнута на все пуговицы, кроме последней, — Митька такой счастливый, — усмехнулся Евгений, кладя руку на плечо сына. Он не знал о продвижении поисков дочери — Кирилл не особо хотел говорить с ним об этом. Только в последнее время на вопрос о том, как дела с поиском Нюты, сын начал отвечать, что всё расскажет при встрече, вместо приевшегося: «пока никак». Это значило многое для него. С каждым новым прожитым днём Евгений Саныч всё меньше верил, что когда-нибудь наступит тот самый день. День, который принесет с собой встречу с дочкой. Возможно, это говорила безысходность, которая разрасталась с каждым написанном в разных источниках словом, которое не несло ничего нового. «Аня мертва, и больше ничего». А как же её сыновья? Те, что остались с отцом после ее смерти от рака… — Есть новость, и она… — Кирилл задумался, как сказать отцу, что, возможно, на его уроках сидит его же племянница, которая, как и он сам, не подозревает о их родстве, а главное — как объяснить, что она может оказаться абсолютно чужим человеком, — мне кажется, я нашел дочь Нюты, — резко. Сразу. Без лишних слов. Как на духу. Отец не отвечал, он лишь молча смотрел в никуда, будто там было что-то стоящее его внимания. Кирилл представлял, какие мысли могут быть в его голове и даже сколько их. Наверное, с одной стороны было что-то вроде: «нашлась…», а с другой наподобие: «но ведь то может и не правда вовсе…». — У неё же два сына… — переводя взгляд, в котором было большое недоверие, на Кирилла, протянул Евгений. И как бы он не старался сделать скептичное выражение лица, его выдавали глаза, в которых появился огонек маленькой надежды, и голос, дрогнувший в самый не подходящий момент. — Возможно, это просто придуманный пункт биографии, которую нужно было сделать максимально не похожей на реальность. Возможно, её ищут… — Но кто ей тогда помогает? В какой она семье? — Кирилл пожал плечами и направился к рабочему столу отца, где стоял ноутбук. Пара минут, и он уже внимательно изучал страницу Лины во ВКонтакте, где было не так уж и много фотографий, сидя в кресле отца. Евгений стоял за его спиной, облокотившись одной рукой о деревянную столешницу, а другой — о спинку кресла. Он внимательно изучал фотографию девочки. Со снимка на него смотрела светловолосая девочка с небесно-голубыми глазами, которые улыбались, когда лицо старалось показаться серьезным. Длинные ресницы придавали элегантность. Пухлые губы не улыбались, хотя Евгений почему-то видел в них намек на дружелюбную ухмылку. Сердце забилось чаще, когда в правом углу лба он заметил небольшую родинку. И без того сильно похожая на его любимую жену девочка сейчас казалась полной копией Кати, только черты лица были мягче. Пропали четкие, острые скулы, а на смену им пришли щёчки, так шедшие этой девочке. Почему-то былые сомнения пропадали, стоило ему вновь взглянуть на снимок. Кажется, он тоже начинал верить. — Семёнова Алина, — будто невзначай, произнес Кирилл…***
Он сам не понимал, что творит и что несёт. Сам не понимал, откуда бралась эта ненависть ко всем. Сам не понимал, где черпал свой гнев. Максим решил, что лучше будет прогуляться и подышать свежим воздухом, чтобы успокоить свои нервишки, которые разыгрались не на шутку. Он шел по протоптанной тропинке к колодцу, где, он точно знал, не будет никого. Только голые деревья и ветер, сильно бьющий его в спину. Хотелось одиночества и спокойствия. Хотелось выплеснуть эмоции, выпустить того зверя, что сидит внутри него, иногда нажимая на разные кнопки в его голове, заставляя не самые приятные слова вылетать из его рта. Максим шёл быстро, чувствуя, как ком изо рта просится наружу, грозя разреветься прямо сейчас. Одно хорошо — он один. Рядом ни души. Только лесная пустота, создающаяся голыми ветками. Только гулкий ветер, что продолжает с новой силой бить ему спину. Хорошо, что он идёт по ветру, а не против. И как он будет добираться обратно? В последнее время чувство тревоги не отпускало его ни на минуту. Каникулы он провел в страшном ожидании чего-то поистине ужасного. Повезло, что ничего не произошло. Хотя и в этом он не был уверен. Макс часто замечал странное сбивчивое состояние Юли. Девушка могла заинтересованно рассказывать какую-то историю и резко замолчать, смотря в одну точку напуганным взглядом. Дыхание сбивалось, становясь глубоким и прерывистым. Спросишь: «Он опять здесь?», а она вдохнет носом воздух, настолько глубоко, что аж голова начнет кружится, и медленно качает головой — нет. А идти куда-то гулять было ещё страшнее. Юля могла рассматривать природу завороженными глазами, показывая то в одну сторону, то в другую, и говорить: «Ну, Макс! Посмотри какая красота!», а, сделав пару шагов дальше, начинала оглядываться, будто она одна идёт по темному переулку, а за ней следует слишком подозрильный тип в черном, то ускоряя, то замедляя темп ходьбы вслед за ней. И Максим опять спрашивал — здесь ли он, но Юля только всё также отстраненно качала головой. Казалось, она и сама не понимает, что происходит. Она лишь чувствует что-то, а что толком-то и не знала. Впереди показался знакомый колодец, проживший неплохую жизнь и также неплохо сохранившийся. Максим подошёл вплотную к стенке колодца, наклонясь и смотря в самый низ. Темнота. Кажется, упав туда, ты не дойдёшь до дна. Бесконечность… Он опустился на холодную землю, облокотившись спиной о такой же холодный колодец. На душе тоже было холодно. Уже холодно. Его вновь посетил здравый разум. Зачем он это сказал? Зачем выплеснул всё своё душевное говно на ни в чем не повинную девочку? Она ведь всего лишь старается найти общий язык, ведь она — изгой. Одна. Совсем. Есть только тетя, которая, наверное, несильно заботится о её судьбе, хотя, возможно, и нет. Возможно, женщина в ней души не чает — этого Макс не знал. Да, она в него влюблена. Да, она мечтает быть с ним. Да, она старается ему понравится. Но ведь она сама не виновата в том, что полюбила его. Агрессивного идиота, который в собственных чувствах разобраться не может, что уж говорить о чувствах других, пусть и близких, людей. Ещё и Ромке наговорил всего того, чего он точно не заслужил, хотя Павленко точно посчитает себя именно таким, каким его представил Соне. «Низкая у друга самооценка. Ну ничего! Линка поправит!» — усмехнулся Макс, вспоминая, как зашёл не вовремя в комнату и ещё пару минут наблюдал, как они целуются, — «И чё скрывают? Наверное, Рома просто вино покупать нам с Андреем не хочет!» — усмехнулся, вспоминая их разговор в самом начале года. А ведь они оказались правы… На лице появилась глупая улыбка — как же быстро летит время. А ведь ещё, казалось, вчера он смеялся над очень несуразным дуэтом из длинного-худого и мелкого-толстого. В голове всплыл образ Тёмы. Странно. Говорят, когда человек умирает, в твоей голове его образ и голос начинают забываться, теряться в глубинах подсознания. Там, где уже, похоже, не найдешь. Но Макс чётко помнил образ. Ему не составляло труда представить образ кучерявого, остроносого парня с широкой и добродушной улыбкой. А его голос? Да эти шутки навсегда останутся в памяти… — Роман Павленко — жестяная коленка, — усмехнулся, чувствуя, как по щеке бежит слеза. Почему-то не хотелось её вытирать, не хотелось пытаться успокоиться, не хотелось скрывать свои настоящие эмоции. Слишком много всего и сразу… Слишком… Но эту идиллию для одного пришлось срочно прекратить — где-то недалеко раздался странный звук, будто кто-то наступил на сухую ветку, от чего та сломалась. Он тут же встал, начиная осматриваться. Вокруг были лишь голые деревья и больше ничего. Макс судорожно вращал головой, параллельно успокаивая бушующее сердце. За одним из деревьев мелькнула чья-то рука. Это начинает становиться похожим на начало какого-то незамысловатого ужастика, что транслируют по телевизору по ночам, чтобы страшнее было. Но Максим Морозов не из робкого десятка, поэтому он быстрыми шагами направился к тому дереву. Только обойдя вокруг него несколько раз, он так никого и не увидел. — Что это были за сигареты? — в шутку спросил сам у себя, собираясь вернуться назад к колодцу, но где-то в глубине леса показался до боли знакомый человек или не совсем человек…***
Юля последней встала из-за своей парты, рассеянно собирая канцелярию в пенал, которую достала в начале урока, но так и не воспользовалась. Взяв в руки учебник, тетрадь и пенал, она направилась к двери, ведущей в длинный коридор. Стоя на пороге, она заметила Лину, идущую к лестнице. Она, в отличие от Юли, не собиралась задерживаться в кабинете математики. — Лин, постой, — Юля окликнула подругу, которая, услышав её развернулась. Юля быстрыми шагами нагнала её, смотря по сторонам. Лине показалось, что она поглощена своими мыслями и они не самые приятные. Юля действительно витала в облаках — её не покидал жуткий страх за Макса. Он не был на уроке, и на перемене перед ним парня тоже не было. Она начинала сильно волноваться, вдруг что-то случилось. Вдруг его отцу взбрело что-то в голову? Что-то очень плохое. — Юль?.. — Алину начинало настораживать поведение подруги. — Макса нигде нет, — голос показался дрожащим, будто она произнесла это со слезами на глазах. — В комнате смотрела? — спросила Лина, понимая всю глупость вопроса — просто хотелось убедиться. Юля отрицательно покачала головой, не замечая этого. Переживания и страх за любимого парня не давали покоя. — Мне Рома сказал, что он наехал на них с Соней, довел ее до слез и ушел, — она была уверена, что подруга не знает об этом. Юля с широко открытыми глазами смотрела на неё, будто пытаясь понять — врёт ли та или говорит правду. Почему-то во втором она не сомневалась. Но где он тогда? Куда делся? И что делает? — Можешь сходить со мной в котельную? — Лина удивлённо подняла брови. — Макс всегда туда ходит, когда ему плохо. Я просто одна туда идти боюсь. — Конечно, — Алина улыбнулась подруге, направляясь вслед за ней. Проходя мимо учеников, Юля всё также старалась разглядеть среди них Макса, но всё было безуспешно. Казалось, что он просто испарился из стен не самой любимой школы. Котельная находилась на цокольном этаже «Логоса», к ней вела лестница, расположенная неподалеку от кухни. Там же, рядом с этой лестницей, была ещё и прачечная, и кладовая. Юлю всегда пугало это место. Света тут чаще всего не было, да и зачем он? Сюда спускались редко, а дверь, за которой была та лестница, где не свернуть себе шею было уже победой, запиралась на ключ. Ключ чаще всего старшеклассники любезно брали в долг у Маши, пока та была занята уборкой или стиркой в прачечной. Вот и сейчас возле небольшой кладовой, где хранилась разная утварь для уборки, стояла одинокая телега с грязными полотенцами и постельным бельем. Маша, видимо, отправилась за порошком, совсем не подумав, что её обворуют средь бела дня. Лина аккуратно взяла огромную связку разнообразных ключей. Найдя нужный, она вставила его в замочную скважину двери, тихо повернув влево. Послышался щелчок. Для столь опасной миссии он был слишком громким, благо его заглушал звук работающих стиральных машин, похоже, в тележке лежала далеко не первая партия. Вернув связку на место, предварительно сняв нужный ключ, они направились в темноту. Когда Лина слушала рассказы подруги о том, как легко убиться на этой лестнице, она просто смеялась, думая, что впечатлительная Юля просто преувеличивает. А сейчас она может точно сказать — она преуменьшала весь ужас этих крутых ступенек. Девушки аккуратно ступали с одной ступени на другую, светя фонариками телефонов. Впереди показалась нужная дверь, которая всегда запиралась на щеколду снаружи, из-за чего изнутри открыть ее точно не получилось бы никогда. Это был ещё один страх Юли — остаться запертыми в этой котельной и свариться там, как курица в супе. Но Макс лишь смеялся над ней, говоря, что он выбьет эту дверь, если вдруг они окажутся тут запертыми. Но хорошо, что этого так и не случилось. — Такое себе местечко, — входя внутрь комнаты, Лина сразу почувствовала контраст в температурах. Показалось даже, что ей нечем дышать, но это только сначала, после дыхание выровнялось и стало гораздо легче. Юля же, не обращая внимание на горячий воздух, начала грациозно лавировать между горячими трубами, осматривая каждый угол. Лина всё же предпочла не набирать большую скорость, а ступать маленькими и медленными шагами, это место не вызывало большого доверия. Очередной шаг, когда Юля уже успела сделать десять, и она заметила что-то белое на полу. Присев на корточки между двумя большими и явно очень горячими трубами, она пригляделась. Окурки. Макс точно тут был, но когда? — Лин, его тут нет, — прозвучало где-то в районе двери. — Пошли отсюда, здесь слишком жарко, — Юля уткнулась в телефон, набирая уже, наверное, сотое сообщение любимому. Может, хоть это дойдет? Она в это верила, хоть уже и отчаялась. Алина сама себе кивнула, поднимаясь с колен. Неосознанно она взялась рукой за одну из труб, чтобы помочь себе встать с затёкших колен от одного положения. Это действие до неё дошло только, когда она поднялась на ноги. Испуганными глазами она посмотрела на кисть, которая за те пару секунд покрылась волдырями. — Идём? — Юля подошла к ней сзади, от чего та дёрнулась, пряча руку. Она лишь кивнула, направляясь за ней. «Нужно срочно к Вере!» — подумала Лина и специально споткнулась на лестнице, делая вид, что ей максимально больно. А ведь она и не знает, что это такое физическая боль и что чувствуют люди, испытывая её.***
— Как он похож на Андрея! — в очередной раз повторила Валя, смотря на Ольгу Викторовну, держащую маленького мальчика на руках. Игорёк что-то проагукал ей в ответ, протянув свои крохотные ручки к лицу Оли. — Да, Надюша больше на меня похожа, а Андрей и Игорь на Сашу, — грустно улыбнулась Ира, вспомнив о муже. Что-то внутри очень сильно укололо сердце от мысли о том, что муж может быть до сих пор заточен в такой же комнате, где держали и ее саму с маленьким сыном. — Какой серьезный! — улыбнулась Аня, смотря на мальчика, который начал разглядывать серьги в ушах Ольги. Мальчик аккуратно протянул ручку, сложенную в кулачок и с вытянутым указательным пальчиком. Он провел им по небольшому камешку, прямо в центре круглой сережки. — Интересно? — с улыбкой на лице и в голосе спросила Оля, а мальчик резко прижал руку к телу, начиная смеяться. Сквозь прикрытый в улыбке рот виднелись красивые белые зубки, которые мальчик с большим интересом чистил по утрам и вечерам. Точнее Ира чистила, а он старался посмотреть на зубную щётку. — Где же мы оставили наш поильник с чаем? — поинтересовалась Ольга у Игорька, а тот, будто поняв её, начал осматривать комнату, ворочась на руках женщины. — Кажется, я знаю, где же он, — улыбнулась она, направляясь к двери, ведущей в коридор. — С появлением Игорька здесь всё так изменилось, — смотря на Иру, констатировала Аня. Маленький ребенок превратил взрослых и серьезных людей, зацикленных на спасение «Логоса» от лап нацистов и их экспериментов, в прекрасных нянек: оказалось, что Борис Константинович не такой уж и серьезный, каким казался Ире раньше, а совсем наоборот. «Всем бы такого дедушку, какой есть у Алины и Семёна!», говорила она Ане, глядя на то, как он ласковым и мягким голосом разговаривал с Игорьком, пока тот лежал в своей кроватке, которая за счёт своих колёсиков путешествовала по дому. К сожалению, её дети не могли похвастаться таким сокровищем, ведь один их дедушка оказался основателем всего того ада, в котором они живут, а о другом толком ничего и не знали. — Наверное, в школе сейчас о нем горюет не только та девушка, но и тот очкастый старик… — усмехнулась Ира. — Думаю, это очень сильно пошатнуло их планы. Даже не могу представить, что они теперь будут делать — потерять такой важный для их опытов материал… — пожала плечами Валя. — Да, в таких делах важна каждая деталь, — посмотрела Ира на Аню, делая акцент на двух последних словах. С того дня, когда она увидела рисунок, желание рассказать об этом Князю возрастало, но Аня была категорически против, постоянно говоря, что это неважно, что это вовсе никому не интересно и это ничем не поможет в расследование. — Ира, я уже много раз говорила, что никто не должен знать о том блокноте, — Аня не хотела вдаваться в подробности истории, почему же она так не хочет, чтобы кто-то узнал об этом. Детские травмы самые опасные. Они не покидают нас на протяжении всей жизни, заставляя испытывать самый большой страх. Даже психологи не всегда помогают с ними справляться. — Ань, но ведь это може оказаться чем-то полезным… — начала Валя. Ира уже давно посвятила ее в историю с таинственным рисунком, который ей так сильно не давал покоя. И почему-то она была на ее стороне, а не на стороне Ани? — А может и нет! Может, это просто пустой бред, над которым всё опять будут смеяться, — перед глазами снова появился какой-то мальчик, имя которого она не помнит, как и имена других, таких же задавак, что и этот. Он, как и другие, тычет в нее своим пальцем, на лице насмешливая ухмылка, будто он царь, которому дано судить её, а из его рта вырываются самые обидные слова. «Не давайте себя нарисовать, она вас всех убьёт!» Звонкий и от чего-то отвратительный смех, от которого хочется плакать. Плакать, будто так считают все. Одинокая слеза скатилась по щеке, падая на сложенные в замок руки. Раньше в таких случаях она бежала к любимому старшему брату и долго плакала сидя на его коленях, а сейчас? Сейчас она идёт к Захару и плачет, прижавшись к его груди. Как за каменной стеной. Как с Кирей. Только рядом с ним она чувствует себя в безопасности. С ним. И с братом…***
Алина быстрым шагом направлялась в комнату Веры, надеясь, что она там. Пары секунд было достаточно, чтобы на левой ладони образовались несколько волдырей. Ожоги второй степени не так уж опасны, главное, чтобы у Веры была мазь или гель. «Интересно, а что сейчас я должна чувствовать?» — Лина смотрела на руку, заворачивая в учительское крыло, где ей навстречу практически бежал Андрей, который не особо смотрел по сторонам и, похоже, сначала её даже не заметил. Вот уже за ним бежит Вика, у который три шага, как его один. А где Рома? — Алина, Макс с Юлей пропали! Мы думали, и ты с ними где-то потерялась, — Андрей говорил сбивчиво и быстро, будто только что пробежал кросс. — Даша с Ромой пошли спрашивать у других. — С Юлей всё нормально, мы только что были в котельной, но его и там нет, — пряча руку за спиной, сказала Лина. — Она пошла в лес, а я ногу подвернула… — Пошлите! Вика! — крикнул Андрей, смотря позади себя на Вику, которая оглядывала каждый угол коридора. Он не услышал последних слов Лины. Вика за пару секунд оказалась возле них, и Андрей помчался на улицу, хватая их за руки. «Да блин!» — проныла она, понимая, что ей сейчас лучше наложить повязку на руку, а не бежать в лес, спасая друга, который сегодня назвал ее парня тупым трусом. Максим быстрыми шагами направлялся к одному из деревьев, где только что мелькнуло до боли знакомое и родное лицо. Могли ли способности Юли передаться ему? Может, для того, чтобы видеть призраков, нужно просто начать встречаться с человеком, который их видит? Полный бред! Или… Он не знал, но точно мог сказать, что отчётливо видел Тёмку. Или ему всё же показалось. Он уже не был так уверен, чем пару шагов назад. Их многочисленное количество не придавало спокойствия или уверенности, а только отнимало, выбивая из внутреннего равновесия, точнее из тех мельчайших крупиц, которые остались после этих очень странных каникул. Бесконечное расстояние, казалось, не заканчивалось нигде. Или он потерял из виду то самое дерево? Почему они все одинаковые? Бессмысленные шаги не вели никуда, казалось… … сейчас он стоял перед тем самым деревом, где видел Тёму, вроде. Или это то дальнее, что с обломанными ветками? Или соседнее с этим — черное-черное? Обогнув его и ещё пару ближайших, он так никого и не нашел. Ошибся? Или просто показалось? Что это было? Галлюцинации или простое воображение? Он не знал. Похоже, он не знает ничего. Возможно, настолько сильно ему хотелось с ним пообщаться. Возможно, настолько сильно он соскучился. Возможно, просто понял, кого потерял. Но не смотря на все «возможно», точно знал — он не успел сказать многое. Да, он винит себя за то, что в момент его смерти просто не был рядом. За то, что когда ему было плохо, он просто развлекался со своей «двоюродной» сестрой. Наверное, это нормально считать, что ты мог предотвратить эту смерть, будь рядом, но и нормально понимать, что от тебя самого мало что зависит. Забыв про пачку сигарет, валяющуюся где-то возле колодца, он направился к школе — пора отдыхать. С каждым шагом Макс оглядывался по сторонам всё больше. Кругом тишина и голые ветви деревьев. Это сводит с ума. Какой-то непонятный ему страх нарастал — теперь он понимает Юлю и её чувства. С ума сводила не тишина, а ощущение, или даже понимание, что кто-то рядом. Кто-то, кто пришел к тебе из другого мира. Кто-то, кто уже давно перестал считаться живым, относясь к умершим. Кто-то, на чью могилу тебя не пускает психованный отец, который сам его и убил… Казалось, что за абсолютно каждым деревом он видел силуэт. Знакомый силуэт. Казалось, что друг преследует его, а может быть и оберегает. Будто вкопанный, рядом с воротами школы, он остановился, разворачиваясь и оглядываясь вновь. В который раз? Кто бы считал… Но Артема не было нигде. Все деревья казались огромной преградой для встречи с другом, которого так больно было потерять.***
— Ты точно номеров не запомнила? — в сотый раз спросила Нелли, а Вера в сотый раз покачала головой. Стоя у окна, где открывался вид на вечерний двор Логоса, Вера прокручивала в голове события этого утра. Только успехов это не приносило. Она четко помнила Лену с очками на лице, под которыми точно прятались опухшие от слёз глаза, Морозова, тихо перешептывающегося с очень странным полицейским, Вадима с не самым оптимистичным лицом, направляющегося к ним. Помнит, как они ушли на улицу, как она их хотела догнать, но особенно четко она помнит Кирилла. Его лицо. Печальные глаза. Правда, совсем не помнит, что ему говорила и о чем он спрашивал. — А полицейский? — Паша посмотрел на Веру, которая, услышав вопрос, повернулась к нему. — Почему он казался тебе странным? Что в нем было такого необычного? — Не знаю точно, — она закусила губу, вновь вспоминая того человека. — Кажется, что это обычный мужчина лет сорока, блондин, карие глаза, довольно морщинистый лоб и немного впалые щеки, — Вера пожала плечами. Сейчас она и сама не понимала, что такого может быть в этом полицейском, но что то внутри подсказывало — ему доверять не стоит. — Странно было, что он пришел в костюме, а не в полицейской форме, хотя, возможно, это ничего и не значит… — Что тогда заставило тебя думать, что это странный тип? — спросил Илья, слушая это описание в тысячный раз. Вера повторяла одно и тоже, как только кто-то заново спрашивал про этого полицейского, но конкретных причин считать его странным она не давала, только пожимала плечами — мои предчувствия. — У тебя же должны быть какие-то причины, по которым ты называешь человека подозрительным… — Наверное, он всё-таки простой полицейский, который просто занимается расследованием смерти Игорька, а я просто накрутила и себя, и вас, — Вера отошла от окна, садясь на свою кровать. — Возможно, меня просто настораживал тот факт, что Вадим появился, будто из неоткуда, и начал пожимать ему руку, а после они втроём ушли на улицу… — Подожди, — остановила её Нелли, — до этого ты ничего не говорила про Вадима. — Тогда этот человек точно должен быть связан с «Ингрид», — сказал Илья, — зачем простому учителю физики вмешиваться в расследование смерти мальчика, если это никак не связанно с их общим делом? — Как ты говоришь его фамилия? — смотря в телефон, спросил Паша. — Вроде Фоменко, — ответила Вера, пытаясь вспомнить детали утреннего разговора. Лена точно говорила его фамилию. Паша просто кивнул, продолжая что-то писать в телефоне. — Ты можешь восстановить нам все события этого утра? — спросила Нелли, понимая, что так будет гораздо легче понять, о чем этот странный человек без формы говорил с Морозовым и почему он стал так интересен такой важной персоне, как Вадим. — Я увидела, как из кабинета вышли Лена, Морозов и ещё один странный человек, — она посмотрела на Пашу, который, закончив что-то писать в телефоне, убрал его в карман спортивной кофты и посмотрел на нее, тоже начиная внимательно слушать. — Полицейский спросил у Лены про ее отца, — Илья странно вскинул бровями. — Лена ничего не ответила, хотя, возможно, она кивнула, но я этого не видела, потому что в это время не выглядывала из-за стены. Морозов продолжил о чём-то очень тихо говорить с полицейским, а Лена уже ушла. Всё это время я не могла разобрать их разговор. После к ним подошёл Вадим, — Вера поняла, что до этого почему-то не вспоминала о нем, когда другие агенты у неё спрашивали, почему же она посчитала сотрудника полиции странным, а ведь это и была одна из главных причин такого мнения, — Они пожали руки и направились на улицу, не говоря ни слова друг другу, — она замолчала, не зная, стоит ли рассказывать про Кирилла, ведь именно из-за него она не успела пойти за ними. Хотя, что она бы сделала, если б оказалась с ними во дворе «Логоса», где, кроме этих троих и ее, никого не было? Прятаться там тоже некуда. — Ну, а дальше? — раздражённо протянул Илья. — Я пошла на улицу через кухню, — всё же она решила, что им не стоит знать о том, почему она отвлеклась и не смогла разглядеть номера машины, которые бы им сейчас так помогли. — Почему через кухню? — будто специально, спросила Нелли. — Через главные двери же быстрее. — Просто, — она не знала, что ответить, ведь прекрасно понимала — Кирилл не на самом приятном счету находится у Илья, хотя и у Паши тоже, но он старается это скрыть, — просто… Оправдаться ей не дал настойчивый стук в дверь. Паша кивком головы спросил, ждёт ли она кого-нибудь, но Вера лишь отрицательно покачала головой. Главное, чтобы это не оказался Вадим, а остальное — не так уж и страшно, как она думала. Нелли направилась к двери ванной комнаты Веры, тихо открывая её. Ванная всегда выручала агентов, когда к кому-то из них приходили незваные и нежданные гости. Проследив за тем, как друзья прячутся, Вера направилась открывать дверь гостю, про себя очень прося, чтобы это не оказался Вадим. Глубоко вздохнув носом воздух, а после выдохнув его через рот, она повернула замок и приоткрыла дверь. На пороге комнаты стоял Кирилл. И почему он всегда выбирает такое неподходящее для разговора время? Хотя другого у неё и нет. Мужчина нерешительно переминался с ноги на ногу, ожидая от Веры хоть какой-то реакции на свой приход. Но ее так и не последовало, поэтому ему пришлось снова делать первый шаг. — Можно? — он смотрел на её лицо, мило выглядывающее из-за приоткрытой двери. На его вопрос Вера отреагировала максимально странно — она посмотрела вглубь комнаты, будто оценивая можно ли его пригласить к себе или нет. Казалось, что она что-то прячет. Или кого-то. — Ты не одна? — получилось как-то обиженно. Вера резко повернула голову, вновь смотря на Кирилла. И что ей ответить? — Я одна, но… — Кирилл взялся за ручку двери и открыл ее до конца, заходя внутрь. Вера растерянно смотрела на него, пока тот закрывал дверь и поворачивался к ней, рассматривая её лицо. Опять всё не так, как хотелось бы. — Кирилл, сейчас правда не самое подходящее время для разговора… — Я почему-то даже не удивлен, — усмехнулся он, — мне начинает казаться, что ты играешь со мной и моими чувствами, — Вера покачала головой и попыталась сказать, что она ни с кем и ни с чем не играет и что сейчас совсем не время для душевных разговоров, но Кирилл не дал ей сказать, продолжая монолог, — сначала бегаешь от меня, потом говоришь, что я тебе нравлюсь, но мы не можем быть вместе. А сейчас ты признаешься мне в любви и уходишь каждый раз, когда я хочу с тобой поговорить… Вера смотрела на него, будто громом пораженная. До этого ей не казалось, что она поступает совсем некрасиво с Кириллом — он ведь большой мальчик, сам всё должен понимать, но, услышав со стороны, как всё это выглядит на самом деле, хотелось броситься ему на шее и просить прощения. Очень это некрасиво, а главное, безумно больно. И не только Кириллу… — Кирилл… — попыталась сказать Вера, но снова была остановлена им. — Я просто хочу понять, что ты устроила и как в это играть. Я готов принять эти правила, только объясни их, — голос был печальным, будто его только что предали. — В этом вся проблема, — тихо ответила она, понимая, что такие правила он принять не сможет. Или сможет? Почему она всё за него решила? Ведь Нелли тоже думала, что Ваня бросит ее, когда узнает, о её дочке, а он, наоборот, сказал, что будет рад с ней познакомиться. Может быть ей тоже повезет? Просто нужно довериться. Только с этим как раз у нее большие проблемы, — я не могу быть уверена, что тебе это понравится… — Откуда ты знаешь? — как-то странно было видеть волевую Веру такой подавленной. А если настоящая Вера — это разбитая, подавленная и брошенная всеми Вера? — Митя совсем не простой ребенок, — начала издалека Вера, пытаясь построить в голове свой монолог, который, кстати, ни разу не представляла, — ему снятся вещие сны, — Кирилл удивлённо кивнул — вот Митька даёт, уже всё ей рассказал, а говорит, что она ему не нравится, — я тоже не самый обычный человек… — Кирилл напрягся, понимая к чему она клонит, хоть и до последнего надеялся, что она скажет, что это просто шутка. Но Вера не шутила и очень надеялась на понимание. — Тогда в учительской, ты хотел меня поцеловать, — неуверенно произнесла Вера, а Кирилл улыбнулся на пару секунд, вспоминая, как впервые ощутил бархат её рук — незабываемое чувство. — Ты взял меня за руку и тем самым совершил самую большую ошибку, — он не понимал о чем она, но не стал перебивать ее тупыми: «подожди», «то есть», «я вообще тебя не понимаю». Он просто покорно молчал, ожидая продолжение. — Я вижу темные пятна из жизни людей, если они меня касаются, — тут Кирилл опешил. Он с широко раскрытыми глазами смотрел на Веру. Она ждала его реакции. — Темные пятна ведь бывают и на солнце, — немного хриплым голосом произнес он, всё ещё надеясь, что она сейчас громко рассмеётся и скажет: «поверил!». Но Вера была абсолютно серьёзной, никакого намёка даже на малейшее веселье. — Я говорю о по-настоящему страшных моментах жизни, — продолжила она, понимая, что он не верит её словам или пытается сделать вид, — аварии, несчастные случаи, кражи… — Кирилл медленно приходил в ужас. Как такая маленькая Вера, почему-то именно сейчас ему казалось, что она очень маленькая, как Митя, может переживать это вместе с теми, кто захочет её коснуться? И тут до него дошло: она видела из его жизни что-то, что было по-настоящему страшно пережить. Но что? Жизнь в этом детском доме? Побеги по подземелью? Убийство его друзей? — Так вот, — дрогнувшим голосом произнесла она, — когда ты взял меня за руку, я увидела, как ты, — долгая пауза, во время которой в её голове вновь промелькнули картинки того нежеланного видения и во время которой в его голове что-то щёлкнуло — она видела, как он убивает, — в комнате Галины Васильевны убил Крылова отвёрткой, а после закопал на старом кладбище, но Кирилл… — она хотела что-то добавить, но он тут же окинул ее озлобленным взглядом, будто она виновата в том, что он сделал. От этого взгляда ей стало невыносимо больно, а Кирилл лишь сделал два больших шага к двери и скрылся за ней. Вера стояла на месте, смотря на закрытую дверь. Вот он конец. Вот она самая жирная точка в их отношениях. Она уже и забыла о том, что в ванной её сокомандники, которые стали свидетелями этого провала. Вера развернулась, смотря на них, тихо стоящих в одну шеренгу возле нее. Лица были мрачными и от чего безумно печальными. Похоже, они пережили все те убивающие чувства вместе с ней.***
Выйдя на улицу, легко можно было почувствовать близь зимы. Холодный воздух, голые деревья сейчас казались одинокими — без листвы они будто далеко стояли друг от друга, нежели с ней. У входа они столкнулись с Юлей, которая с растерянным лицом шла в школу. По виду девушки легко было понять, что за всё это время она так и не смогла найти любимого. Это заставляло сердце наполняться липким страхом, что хватает тебя изнутри, не давая шанса избавиться от него. — Макс! — крикнул Андрей, ускоряя шаг. Из леса выходил Максим. Вид его был встревоженный, даже испуганный — он постоянно оглядывался, будто его кто-то преследует. Вика с Юлей рванули вслед за Андреем, а Лина делала вид, что хромает. Вид друга почему-то вызывал странное чувство паники, будто она сама оказалась на его месте, испытала его чувства, пропустила поток ужасных мыслей… — Там… — трясущейся рукой Макс указывал на часть леса, что находилась позади него, — там был Тёма, — дрожащим от страха голосом произнес он. Сначала даже показалось, что это сказал кто-то из ниоткуда. — Что? — удивление Лины не было наигранно. Она точно знала, что никому из «умерших» нельзя покидать дом и Артем не был исключением. Но ведь он всегда был готов сбежать, и что ему могло помешать сделать это сейчас? — Ты уверен? — Не знаю! — вскипел от собственного страха парень, вскидывая руки. Дрожащий голос пропал, а вместо него появился почти звериный рык, который не терпел возражений. — Я видел его, но я не могу ручаться, что это не был плод моих фантазий! — Макс, пошли в школу, — Юля подошла вплотную к нему, кладя руку на щеку и нежно поглаживая. Она говорила спокойно и плавно, будто пыталась убаюкать его. — Ты видишь его сейчас? — будто зверь, который предчувствует, что его сейчас убьёт какой-то более мощный хищник или тот же самый человек, он схватился за ее руку, впиваясь самым испуганным и при этом агрессивным взглядом. Юля огляделась, но так никого и не увидела. Возле них были лишь голые и безумно одинокие деревья. Девушка аккуратно покачала головой, боясь тем самым вызвать новый поток смешанных эмоций. Но потока не было, он лишь запрокинул голову и зажмурил глаза. Зубы были сильно стиснуты, а руки уже не понимали, сколько силы используют, а ведь он сжимал руку Юли, которая, несмотря на всю боль, молчала. — Правда, дружище, пошли, — подошёл к нему Андрей и положил руку на плечо. Макс тут же посмотрел на него, поднимая голову. — Ты ни на минуту не расслаблялся за каникулы. Такое напряжение тебя с ума сводит, это неправильно, — Андрей потянул друга за руку в сторону школы. Вика и Юля направились туда же следом, а Алина продолжала оглядываться и присматриваться к каждому дереву… — Алина, ты идёшь? — продолжая идти, Вика смотрела на неё через плечо. — Да, я вас догоню, всё равно ещё долго хромать буду, — Вика кивнула, поднимаясь по ступенькам, а Лина тут же побежала ближе к деревьям, но так и не увидела не за одним Артема. — Я знаю, что ты здесь! — громко сказала она, точно зная, что он её слышит. — Я не Макс, со мной так не прокатит! Выходи! — но всё так же никто не появлялся, что начинало сильно бесить — ума сбежать хватило, а подумать о том, что будет делать, нет! — А то я позвоню дедушке, и он прямо сейчас тебя заберёт! Артем! — из-за одного толстого ствола позади нее показался парень. — И как это понимать? — Я лишь хотел их увидеть, — оправдывался парень Смотреть на руку было страшно — вдруг все волдыри уже разом лопнули? Тогда ей точно придется иди за медицинской помощью, только уже не к Вере, а к Тамаре, личность которой полностью они так и не восстановили. — Ты же понимаешь, что с тобой сделает дедушка, когда найдет тебя?! — хотелось накричать на Артёма, обвинить его во всем, что произошло за день, и просто выпустить пар, но Алина старалась говорить как можно спокойнее, хоть и голос всё равно был довольно грубым. — А он найдет! — Я понимаю, но мне так хочется увидеть Ромку, поговорить с ним… — горько прошептал парень, а после направился вглубь леса, чтобы никакой любопытный нос не увидел их из окон школы. — Сколько ты уже бродишь в этом лесу? И как ты вообще здесь оказался? — Артем опустился на холодную землю, а Лина присела на корточки возле него. — Просто мне надоело, что все считают меня безответственным маленьким ребенком, — усмехнулся он, доставая пачку сигарет из зелёного рюкзака, что всё это время висел на его плече. — Твой дедушка считает, что выполнения каких-то заданий это не для меня и мне лучше будет тихо сидеть в своей комнате и плевать в потолок… Артёму ничего не оставалось, как подслушивать. Конечно, он ребенок и ему вовсе незачем погружаться в мир справедливости. Его опять не позвали, как и всех других «выживших», только им это было не интересно. Все полностью были поглощены Игорьком. А ему хотелось тоже сражаться с этими монстрами из «Логоса», но почему-то он был слишком мал для этого и мертв для всех. — Кровь принадлежит Наде Авдееве, — сказал Князь, смотря на сыновей, которые сидели в его кабинете вместе с Ольгой, — похоже, у девочки регулярно брали ее, чтобы поддержать жизнь Игоря. Она у них идентичная, при этом у Нади в крови обнаружен препарат, который чем-то схож с тем, что в крови Веры. — Да, далеко ходить они не стали — один дочь на опыты отправил, другой внучку, пусть и приемную, — искренне возмутился Серёжа. — Но при этом Крылов не трогал Лену, — заметил Захар, — наоборот, он в ней души нечаял. — Кстати, о Крылове, — перевел на себя внимание Князь, — нужно съездить на то старое кладбище и осмотреть тело, вдруг чего найдем. — Но наши ребята его уже осматривали, — напомнил Захар, — нашли телефон, установили, что умер он от удара отвёрткой в лопатку. А и ещё нашли убийцу. — Узнать бы причины такого нездорового противостояния крепкого математика и нацистского старика, — усмехнулся Серёжа. — Вера говорит, что это всё произошло в комнате Галины Васильевны, — Князь выглядел сердитым, слушая сыновей. Он точно знал, что Вера будет выгораживать Кирилла, просто потому что влюбилась. Он, конечно, не вставал на сторону Крылова и даже был рад, что одним гадом меньше, тем более в этот раз умер тот, кто убил его друга и чудом ушёл от Ильи, но всё равно нашел свою смерть в комнате завхоза. А как она связана с этим делом? — Ты его посадишь? — обеспокоенно спросил Захар, а князь лишь отрицательно покачал головой. Он не считал, что математик сделал что-то совсем из ряда вон выходящее, просто было обидно, что Вера смогла полюбить какого-то незнакомого мужчину за пару секунд, сидя в этом же кабинете, а его за столько лет нет. — Думаю, стоит подключить наших сотрудников к делу об утоплении Игорька и пропаже Крылова, — сказала Оля, которая до этого не принимала никакого участия в беседе. — Нужно… — Артем сильнее прижался к двери кабинета, чтобы лучше слышать тихие голоса, но неожиданно из его кармана домашних штанов выпал телефон, громко ударяясь о паркет. Князь быстро встал со своего места, идя к двери, а после открывая её. Артем просто не успел среагировать и спрятаться куда-нибудь. Он стоял смело смотря в глаза старику, а тот указал на кабинет. — Артем! — грозно начал он, когда парень оказался внутри. — Что ты хотел услышать? — парень посмотрел на него, но промолчал. — Не нужно тебе стоять под дверью и слушать разговоры, которые тебя никак не касаются! — парень поднял на него удивленный взгляд. Как это не касаются? — Ты понимаешь, что это совсем не детское дело, в которое тебе лучше не лезть? Если нам будет нужна твоя помощь, мы к тебе обязательно обратимся! — Князь закончил, а Тёма усмехнулся сам себе, выходя из кабинета, даже не хлопнув дверью. Что же это такое? Почему у всех какие-то проблемы с нервами? — Не детское дело? — говорил сам себе под нос, кидая в рюкзак какие-то вещи. Было обидно и больно от таких слов, ведь он считал их всех командой, которая борется со злом. — Да мои друзья сами без вас всех спасут всю школу и докажут, что возраст вообще не играет никакой роли! Значит, Алине можно во всем этом участвовать, а мне нет? Конечно, ведь я не его внучка! — рюкзак был полностью чем-то набит, чем он и сам не особо помнил, ведь всё его внимание было приковано к словам Князя. Парень надел куртку и тихо вышел из комнаты, надеясь, что сможет незаметно уйти… — Почему он так со мной? Я ведь не ребенок и могу отвечать за свои действия! — Артем держался, как только мог, рассказывая Алине правду. Девушка удивлённо слушала его, не веря, что её дедушка мог устроить такое. И что сегодня за день такой? Всем нужно нервишки подлечить. — Тем, успокойся, — она протянула руку к его голове, желая убрать кудряшки, которые упали на его лицо, но Артем перехватил ее ладонь, смотря на неё. — Ты где это так? — Да в котельной, Макс сегодня такой концерт устроил, — она смотрела на его испуганное лицо и улыбалась. Хорошо всё-таки ничего не чувствовать, но волдыри лучше обработать, поэтому они поднялись с места, направляясь в школу. Время близится к обеду, значит, у них получится тихо подняться в комнату Веры, где должны были быть все агенты. Всё равно Артёму придется ночевать здесь, а Князь уже, наверное, сообщил им о том, что Артем сбежал.***
— Кирилл, это же ничего не значит? — спросил Ваня, сидя рядом с другом на его кровати. Кирилл опустил голову на руки, согнутые в локтях и прижатых к коленям. — Правда, Кирилл, — согласился Игорь, что для него было странным. Но всё сейчас обрастало новой информацией и ему казалось, что он зря наговаривает на девушек. Ребенок — это не работа на «Ингрид», а способности могли быть вполне получены и мирным человеком, — она ведь никому об этом не сказала, хотя знала столько времени, — Кирилл не отвечал. — Это, конечно, очень неожиданно и странно, но ведь со способностью Мити ты смог свыкнуться, а значит сможешь… — Нет! — грозно сказал Кирилл, поднимая на друзей очень злой и при этом растерянный взгляд. — Она может увидеть слишком много! — казалось, что говорит это совсем не он, только слова шли именно из него. — Я не могу допустить, чтобы она узнала о детском доме, о том, что случилось на яхте. Она считает меня бездушным убийцей, таким же, как и они! — Я уверен, что она так не считает… — начал Ваня. — Нет! Всё решено! Я лучше буду простым трусом, который боится ее способностей, чем тем, кого спокойно можно поставить в один ряд с теми, кто сделал это с ней. — Кирилл, но Вера не говорила, что считает тебя убийцей, — вступился Игорь, но и ему не дали договорить. — Нет. Я слабак, который боится Веру и ее способностей, — он говорил это абсолютно серьезно, ведь действительно боялся, что она может узнать о нем что-то ещё, что-то обязательно плохое, но никак не хорошее, а ведь он далеко не самый плохой человек…***
— Нет, ну как можно было додуматься сбежать из дома? — причитала Нелли, перебинтовывая руку Алине. — Князь будет рвать и метать, когда тебя найдет. Ладно, Артем, сегодня спишь в моей комнате, я утром приду. Парень сидел на подоконнике, погруженный в свои мысли. Давно он тут не был, давно не окунался в эту атмосферу, которая царила в школе. Хотелось остаться тут, продолжать прятаться в комнате Веры и тихо смотреть, как во дворе днём будут гулять ученики, а, возможно, и его бывшие одноклассники. — Лин, а ты чем думала, когда рукой за трубы хваталась? — она пожала плечами, думая, что лучше бы они появились на пороге комнаты Веры, когда и Нелли тоже собиралась уходить, а не только Паша с Ильёй. — Ты опять ничего не почувствовала? — монотонно спросила Вера, сидя на кровати. Когда они с Темой только вошли, она заметила подавленный вид девушки, но ради приличия решила ни о чем не спрашивать. — Нет, — усмехнулась она, — физическая боль для меня лишь два слова, которые ничего не значат, — Нелли завязала бинт на руке и села рядом с Верой, обнимая ту. «Точно что-то случилось!» — Говорят, что врождённая нечувствительность к боли влекет за собой умственную отсталость, — усмехнулся парень, смотря на девушку. — Так это не генетика, а опыты маминого приемного отца. Они пытались такое проделать с ней, но её организм оказался слишком крепким, а вот мой, похоже, решил, что это будет очень весело, жить не зная, сломала ли ту уже себе что-то или просто упала без последствий. — Да, у Васильевых тоже самое, — будто невзначай бросила Вера, а после осеклась, — над Кириллом ставились опыты, а способности есть у Мити. — Одна семья, — усмехнулась Алина.***
— Даш, постой! — говорил Андрей, идя вслед за девушкой, которая только что выбежала из комнаты, не желая слушать парня. — Пожалуйста, давай поговорим! — но Даша не останавливалась и продолжала идти, будто её никто не звал. Другие ученики, спешившие принять душ перед сном или почистить зубы, оглядывались на них и мило улыбались. — Даш! Ну, стой же ты! — и тут девушка, которая шла на очень большом расстоянии от него, остановилась. Сначала Андрей подумал, что она просто решила с ним поговорить, но подходя всё ближе осознавал — на него внимание она даже не обращала. Просто стояла спиной к нему, вглядываясь в соседний коридор, где с каждым новым шагом слышался голос. — Даш! — тихо сказал он, на что девушка шикнула, снова смотря куда-то в другой коридор, где можно было различить силуэт Морозова, который что-то смотрел в телефоне, а после приложил к уху и стал дожидаться ответа. Они оба прислушались к разговору. — Здравствуйте, — бодро произнес он, а после энергично закивал, будто собеседник это видел, — случилось, ребенка больше нет, — трусливо произнес тот. — Она утопила его в пруду, — Морозов замолчал, слушая ответ. Даша посмотрела на Андрея, который стоял не шевелясь, будто не живой вовсе. — Андрей… — хрипло произнесла она, но парень её не слушал, в ушах был гул, сквозь который пробивалась лишь одна фраза: «ребенка больше нет»…