* * *
- Пятый за утро, - весело улыбнулась медсестра, выезжая из-за стола, заметив вошедших - что-то наш деспот халтурит. - Не каркайте, Садаюки-сан, - усмехнулась Аями, осуждающе покачав головой. Садаюки Джун - энергичная женщина, которой не так давно исполнилось тридцать два года. У неё были проницательные светло-зелёные глаза, привлекательные, чуть надменные черты лица и светлые волосы, забранные в неаккуратный хвост. Она любила яблочные и малиновые леденцы, пироги из небольшой булочной рядом со школой и крепкий кофе, запах которого приводил в чувства лучше нашатыря. - А мне-то что? - рассмеялась Джун, вставая и подходя ближе, стуча каблуками - Больше народу - веселее. Верно, Кабаюши-кун? Хулиганистого вида подросток, сидевший на одной из кроватей с перевязанной рукой, хмуро взглянул на медсестру из-под тëмной чёлки. Садаюки этот взгляд проигнорировала и вновь повернулась к новоприбывшим. - За что его так? - поинтересовалась женщина, разглядывая голову школьника, предварительно усадив его на стул. - Заступился за кого-то, - пожала плечами Аями. Она листала блокнотик Арсения, который тот охотно отдал. Сказать, что фразы там были странные - ничего не сказать. "Где туалет?", " Я приехал из России", "Меня сейчас вырвет", " Я вырежу твою семью, подонок", "Прошу прощения, где здесь выход?", "Я не понимаю, я дебил", "Дайте еды, пожалуйста", "В Сибири я питался медведями" и так далее. - "Кошмар," - захлопнув блокнотик, подумала девушка - "неужели нельзя было структурировать? Записки сумасшедшего, а не словарик..." - Как, ты говоришь, тебя зовут? - переспросила Джун, ловко бинтуя голову подростка. - Арсений, - по слогам произнёс парень и белозубо улыбнулся - можете звать просто Сеня. - Почему ты здесь? - возвращая Головëшкину блокнот, спросила Хосокава. В ответ подросток захлопал глазами, в которых не отражалось ни единой мысли. Этакий взгляд барашка. - Всë с тобой ясно, - вздохнула школьница и принялась жестикулировать. Нарисовав в воздухе вопросительный знак, Аями указала на Сеню и развела руки, неопределëнным жестом обводя помещение. - Ааа, - понимающе протянул парень и, полистав блокнот, гордо продекламировал - меня сюда отправил учитель. Судя по виду Головëшкина, это объяснение он считал исчерпывающим. - "Может, это вновь проделки того малыша Реборна?" - подумала девушка, чьë воображение уже рисовало весьма и весьма печальные перспективы на будущее - "В какой момент эта школа стала пристанищем для фриков?" - Ты главное больше не дерись с тем сумасшедшим парнем, - Садаюки пыталась объяснить Сене его ошибку, но тот, разумеется, её не понимал - этого буйнопомешанного даже в дурку поздно сдавать. Такое даже лоботомия не исправит. Как и многие люди, Джун была уверена, что когда объясняешься с иностранцем, чтобы он тебя понял, достаточно просто говорить громче. Понять её Головëшкин не понял, зато кто не надо услышал. - Ваша храбрость и сила духа достойна восхищения, - холодно заметил Хибари, входя в медкабинет и таща за собой побитого школьника - или публичной казни, я так и не решил. Вы сами как думаете, Садаюки Джун? - Я думаю, - невозмутимо отозвалась женщина, опуская руки в карман халата - что мне нужно повысить зарплату. - Нет, - отрезал Кëя. - Тогда, разрешить курить на рабочем месте, - не сдавалась медсестра. - А как насчёт того, чтобы сойтись на том, что я не изобью тебя здесь и сейчас? - опасно усмехнулся Хибари, чуть наклонив голову вперёд. - Пойдёт, - пожала плечами Джун и указала на свободную кровать - оставь его там. Слушаться Садаюки бешеный тип, разумеется, не собирался. Он выпустил воротник паренька и тот рухнул прямо на порог. Сам Хибари уже переключился на новую жертву. - Почему ты здесь? - требовательно спросил глава дисцеплинкомитета, глядя на помощницу - Я сказал тебе разобраться с сакурой во дворе. - "Когда же Вы поймете, что не весь мир вокруг Вас вертится?" - мысленно вздохнула Хосокава и, натянув очаровательную улыбочку, сказала - Как раз хотела поговорить с Вами об этом. - Поговорить? - вскинул брови Кëя, приближаясь к школьнице. - Да, да, - начала пятиться Аями - поговорить. Тактическое отступление, а простыми словами - позорное бегство, было закончено в тот момент, когда спина девушки встретилась с наружной стеной. Впереди - Хибари, справа - окно, слева - кровать. Выбор, в общем-то, очевиден, но окно было закрыто, а потому Хосокава предприняла попытку заболтать парня. - Я разве поговорить тебя просил? - Кëя остановился в опасной близости от помощницы - Кажется, нет. Я сказал тебе выкопать деревья. Чем ты, позволь узнать, вместо этого занимаешься? - "Напугал ежа голой жопой," - подумала Аями и, старательно изображая дружелюбие, завела шарманку - Вот вы, Хибари-сан, думаете, что приказали выкопать мне сакуру... - Я не думал, - прервал девушку Кëя - я вполне конкретно сказал тебе это сделать. Тревожный звоночек интуиции Хосокавы уже давно перестал быть "звоночком". В голове Аями гулко звучал огромный колокол, ненавязчиво намекающий, что, если она не хочет остаться в медкабинете на весь оставшийся день, то пора бы уже что-то предпринять. - Конечно, конечно, - приятно рассмеялась девушка и, скользнув вправо, встала рядом с ГДК. Хибари с нарастающим раздражением наблюдал за помощницей, слегка хмурясь. Хосокава практически невесомо коснулась спины Кëи и немного надавила, как бы прося сделать шаг вперёд. Все находившиеся в медкабинете затаили дыхание. На подобный жест во всей школе была способна только Аями. Это вышло у неё так естественно и легко, что социально-опасный подросток сам не заметил, как подошёл вместе с помощницей к окну. - Сакура - это не просто дерево, Хибари-сан, - проникновенным голосом экскурсовода, рассказывающего о расписной ножке стула эпохи Тюсей, начала девушка - сакура - это символ нашей страны, неотъемлемая часть нашей жизни. Каждый японец, вне зависимости от времени года, когда он родился, приходит в этот мир с трепетной любовью к сакуре. Посмотрите на наших дорогих школьников... У Кëи уже чесались руки, но он всë же выглянул во двор, просто чтобы потом уже с чистой совестью вломить чрезмерно говорливой помощнице. - Вы видите, Хибари-сан? - вдохновенно спросила Хосокава - Подростки, что позируют для снимков на фоне сакуры... Вы видите счастливые улыбки этих детей, их родителей? Видите? Разве не бесчеловечно лишать японского школьника фотографии на фоне сакуры? - третьегодка сделала патетическую паузу, скользнув взглядом по недовольному лицу начальства - Все знают о Вашей любви к школе. А когда школа хороша? - Аями поспешно ответила на свой же вопрос, чувствуя растущее негодование собеседника - Когда её ученики счастливы. Спроси у любого школьника: в какой момент прекрасна средняя Намимори? Разумеется, он ответит, когда она в цвету сакуры. Понимаете, Хибари-сан? Несколько секунд подростки молча смотрели друг на друга, подкрепляя уверенность остальных, что они имеют телепатические способности. Наконец, Кëя прикрыл глаза и, развернувшись, вышел из медкабинета. Когда дверь за деспотом-самодуром закрылась, все присутствующие облегченно выдохнули. - И каков вердикт? - с усмешкой спросила Джун. Хосокава, которой показалось, что она постарела на несколько лет, закатила глаза. Хибари ей уже поперёк горла стоял. - Я, когда в следующий раз его увижу, - начала Аями, постепенно повышая тон. Неожиданно дверь шумно открылась и на пороге вновь появился Кëя. Со своей удачливостью утопленника, девушка сразу поняла, что может не рассчитывать на то, что гроза Намимори её не услышал. - Подойди, - безэмоционально произнёс парень. Этот приказ вызвал у Хосокавы острое желание солдатиком сигануть с окна. Уже второй раз за день. А ведь учебный год только начался. Страдальчески вздохнув и понуро повесив голову, школьница подошла к Хибари. Надейся на лучшее, готовься к худшему - это точно не девиз тех, кто работает под началом Кëи. У Аями уже давно в голове только огрызок этой фразы - "готовься к худшему". И девушка как пионер - готова всегда. Хосокава слышала шелест рубашки, тихое, ровное дыхание подростка, а потом еë накрыла тьма. Однако, что интересно, не от удара по башке. Аями медленно подняла голову, снимая с неё пиджак Хибари. Если бы могли, брови девушки изогнулись бы в знаки вопроса. - Зашей, - объяснил неразумному травоядному парень. Хосокава вытянула руки, хмуро разглядывая пиджак Кëи. Гадом ГДК был, конечно, редкостным, но педантичным и школьница не могла представить, чтобы он каким-то образом умудрился порвать одежду. - Хибари-сан, где? - сдалась Аями, поднимая на парня слегка растерянный взгляд. Подросток несколько секунд смотрел на помощницу так, что даже с его невыразительностью смог передать разочарование в умственных способностях девушки. - "Какой же ты козëл," - с чувством подумала Хосокава, не пуская мыслей на лицо. Кëя взял пиджак из рук школьницы и, повертев, нашëл слегка разошедшийся шов в месте, где рукава присоединялись к плечу. Аями смотрела туда, куда указывал Хибари и искренне не понимала, каким образом это должно еë касаться. - Вы же понимаете, что я не швея? - решила на всякий случай уточнить девушка. - Ты и не травоядное, но траву жевала исправно, - иронично усмехнулся подросток. - Спешу напомнить, - Хосокава с трудом сдержалась, чтобы не обплевать собеседника ядом - что это было не на добровольной основе. - Возможно, - не стал лукавить Кëя всë с тем же пакостным выражением лица - но, полагаю, ты просто не распробовала. Хочешь повторить? - Надеюсь, Хибари-сан, Вас ждёт мучительная смерть и вечные муки, - бесстрастно произнесла Аями, забирая пиджак.* * *
Когда в глазах стало невыносимо рябить от вереницы уродливых (в исполнении школьников) английских букв, Нао таки встала из-за стола, отрываясь сданных на проверку сочинений "Как я провёл лето" и направилась на кухню. - С каких пор у нас тут ателье? - спросила женщина, чьи шаги скрадывали мягкие тапочки. Сидевшая боком к столу Аями, поджимавшая под себя одну ногу, не поднимая глаз от пиджака и продолжая зашивать его, недовольно ответила: - С тех пор, как один слишком много думающий о себе подросток, решил, что я умею шить. Нао подошла к холодильнику и, достав минералку, повернулась к дочери. Девушка хмурила светлые брови и сутулила плечи в тёплой жëлтой кофточке, делавшей её похожей на цыплёнка или канарейку. - Хочешь, я зашью? - предложила женщина, отпив из бутылки. - Не, спасибо, - отозвалась Хосокава, делая новый стежок - я вкладываю в свою работу негативную энергетику, которая будет приносить ему несчастье. - С душой, в общем, делаешь, - усмехнулась Нао и, достав из холодильника апельсиновый сок, налила его в высокий прозрачный стакан - если решишь закончить проверять свои нервы на прочность, скажи, и мы переедем. С этими словами женщина поставила стакан на стол рядом с дочерью. Аями подняла на неё задумчивые глаза. В сумерках уходящего дня они казались темнее обычного. - Обязательно, мам.