Другой. Брок

Несколько дней Брок прожил на диком пляже. Через 30 лет эти места будут находится в черте разросшегося города. А пока что люди здесь были редким зрелищем. Выживание в диких условиях из-за опыта прошлой жизни для него было обычным занятием. В Сан-Диего зимой тепло, ночью минимальная температура не опускалась ниже 50 градусов по Фаренгейту*. Да и выживанием это сложно было назвать. Первые пару дней он просто отсыпался и плавал вдоль берега. Очень медленно до него в полной мере доходило осознание того, что он жив, здоров и полон сил. В Лагосе Брок знал, что умрет. Детонируя свою броню, он понимал, что смертник. Дело было даже не в постоянной мучительной боли от ожогов, не в том, что он стал писаным красавцем без одного глаза. Он никогда не забудет ощущение, капающего от температуры на лицо стекла. Казалось, плавиться сама кожа. То время агонии в сознании вопила мысль, что еще немного и начнет лопаться и вытекать собственное глазное яблоко. Его жизнь была разрушена еще до Трискелиона. Цепочка неверных решений, и вот он собственными руками выкопал себе яму. Драка с неприятными последствиями — вот его турнули из армии. Участие в сомнительных акциях будучи наемником — вот у тех, кому это нужно, есть на него компромат. Сначала ему намекнули, на примере другого «счастливчика», как легко можно испортить жизнь человеку. Конечно, эти намеки хорошо сглаживались приличным окладом. Да и по своей неопытности, Брок не придавал особого внимания, как медленно щупальца ГИДРы опутывают его жизнь. Все изменилось, когда с везучим и чертовски хорошим наемником познакомился Пирс. Тот собирал собственный отряд «специального» назначения, способный работать в качестве засланных агентов в ЩИТе. Броку предложили возглавить этот отряд. Хотя как предложили, скорее, его поставили перед фактом. К этому моменту о ГИДРе он хоть и знал, но в ее идеи особо не вникал. Для него было все проще простого — очередной бигбосс борется за власть и расширение собственной кормушки. Что что-то не так, он понял слишком поздно. Пирс был не только садистом, но и параноиком. Всему СТРАЙКу сделали «прививку от предательства», как им тогда сообщили. Что это за хрень, он так и не понял. Что-то среднее между наркотой и паразитом. То ли одна из разработок трудолюбивых лабораторных тварей, то ли инопланетный вирус. Раз в неделю им вкалывали новую дозу. Можно сказать, посадили на иглу. Что происходит без очередной дозы «прививки», он узнал на собственной шкуре. Одна из операций затянулась почти на две недели. Их закинули в леса Амазонии. Задание было охранять пару больных ублюдков, что исследовали какую-то заразу на местных аборигенах. Он не исключал, что это была показательная акция именно для СТРАЙКа. В начале второй недели он чувствовал себя торчком во время ломки. Вся их группа, не смотря на жару, была закутана в одежду, как для сибирских зимних лесов. Их штормило, морозило, тело пробивало судорогами и режущей болью. Между припадками боли и судорог не было никаких четких циклов. Иногда их штормило раз в пару часов, а иногда повторы были с минутными перерывами. В голове колоколом звенела мысль только о Пирсе и его чертовом чемоданчике с «прививками». Под конец второй недели его ребята готовы были застрелить чертовых ублюдков-исследователей, затянувших их «отпуск». К Пирсу за дозой они ползли практически на коленях. Со временем им стали выдавать с собой по дозе, если был риск затянуть операцию. Так или иначе, за следующие годы он смог заныкать себе эти волшебные укольчики. И вот этот запас пригодился, но даже так его хватало всего на несколько месяцев. В Трискелионе вместе с телом Пирса сгорел и его черный чемоданчик. Воссоздать препарат по тем ампулам, что были, не получалось. По пути в Лагос он вколол себе последнюю дозу… Брок чувствовал себя загнанной в угол собакой, для которой не осталось шанса на хорошее будущее. Да у него не осталось шанса даже на жизнь в тюрьме. Хотелось укусить, и побольнее, тех, кто загнал его в угол. Подрывая себя, он смотрел прямо в голубые с волшебными вспышками зелени глаза Роджерса, вспоминая стальные глаза его Зимнего. В последнюю секунду проскользнула странная эгоистичная мысль, — «Это лучшая компания для смерти из всех возможных».