Бесповоротно влюблён и не более

      После нашего с папой диалога прошёл час. А может больше. Я не знал точно, да и меня это уже не интересовало. Мир успел рассыпаться в мелкую пыль, безнадёжно втоптанную в землю. Потом мне стало значительно легче, по крайней мере, я сказал себе, что всё хорошо. Сначала я был в лёгком шоке и отсчитывал секунды с момента окончания нашего разговора, чтобы поверить в реальность происходящего, потом считал минуты с того мгновения, как оборвал его на полуслове, и мне казалось, что всё должно быть именно так. Попытки отвлечь себя на что-то другое были бессмысленными. Всё так быстро закрутилось, что я не успел опомниться и повлиять на события. Впрочем, думать о прошлом не было смысла; всё уже позади.       Я сидел в машине, словно тряпичная кукла, и просто рассматривал мелкие пятна на лобовом стекле, изредка отвлекаясь на светофор, который каждые полторы минуты загорался либо красным, либо зелёным. Где-то недалеко от ресторана гремела музыка. В окнах жилого дома, нависшего над маленькими бутиками, гас свет, ведь было уже достаточно поздно. На парковку часто заезжали машины, из которых выходили небольшие компании людей, укутавшихся в свои куртки. На улице сильно похолодало, это я понял, когда с губ начали срываться облака пара. Мир жил и бодрствовал, только вот меня в нём не было. Я чувствовал себя невидимкой и хотел бесследно пропасть. Сейчас уже не было ни боли, ни апатии, ни гнева, осталось только противное послевкусие, которого невозможно избежать. Вечер был испорчен, а вот жизнь я ещё хотел наладить. Домой ехать не было желания, поэтому встала острая необходимость куда-нибудь себя применить.       Голова была пустой, а тело ватным и замёрзшим. Наверное, именно так должен чувствовать себя человек, посодействовавший потере самого дорогого в своей жизни. Снова меня опутали неприятные, но уже вполне терпимые ощущения. Это было нормой. Я снял резинку с волос, развязал галстук, зажёг сигарету и просто поехал вперёд. Я ехал, просто чтобы двигаться и что-то предпринимать. Любой миг, не использованный для изменения настоящего, я проживал в пустую. Мне срочно нужно было попасть в гей-бар. Меня там ничего не ожидало, но я решил, что принятие своей сущности надо начинать именно оттуда. Светловолосый парень был всё тем же Сноу, и изменилось в нём лишь то, что я стал чуть-чуть счастливей от отсутствия самого страшного скелета в моём шкафу. Впереди появилось ещё больше опасных поворотов и загадок, а я чувствовал себя очень даже хорошо. Похоже, я сумел достигнуть апогея своего равнодушия, когда всё катится к чёрту, ты жутко зол на всё вокруг, но у тебя просто нет ни сил, ни желания бороться. Вероятно, это и был истинный я без фальшивых образов.       Навигатор вёл меня в глубь города, в тот район, где я ещё ни разу не был. Фары чужих иномарок ослепляли. Ночь была ветреной, холодной, но безумно красивой. Я уже и забыл, насколько прекрасной бывает темнота с её замысловатыми пейзажами. Напевал слова какой-то знакомой песни. Путешествие не обещало быть долгим, поэтому я немного изменил свой маршрут, удлинив его. Вождение, как и фанфики, меня расслабляло, и я хотел насытиться этим плацебо. Панельное здание клуба я приметил ещё издалека. Оно почти совсем не отличалось от прочих зданий вокруг, но интуиция меня не подвела. Особой оживлённости вокруг него я не заметил, на входе даже не было охраны. Железная дверь с неоновой вывеской, да и только. Люди проходили мимо и не замечали его. Эта простота меня удивляла, но не настораживала. Тихо, мирно, без лишней суеты.       Я оставил пальто в машине и вышел в ноябрьский холод без очков и в одном пиджаке, который сливался с цветом ночи. Сейчас, спустя недели разочарований и часы агонии, я чувствовал себя совсем другим человеком. Да, страхи и тревоги — моя неотъемлемая часть — были, но чувствовал себя совсем иначе. Будто сейчас я жил в чужой плоти. Не знаю, что нужно было сделать с тем Сноу, который ещё не узнал своей ориентации, чтобы он без лишних колебаний открыл тяжёлую дверь клуба. Я спустился по тёмной лестнице, ориентируясь на голоса людей. По обе стороны на стенах висели всё такие же неоновые вывески с надписями на разных языках, впереди была арка со шторой из жёлтых и прозрачных бусин. Голосов из главного помещения доносилось много, ещё больше присутствовало звона бокалов. Не было тех изысканных занавесок, подобранных в тон стенам, и хрустальных люстр с картинами, зато атмосфера здесь была намного комфортней, не считая чрезмерной оживлённости.       Я быстро прошёл к барной стойке, где уже сидело несколько пар мужчин, явно заинтересованных друг в друге. Они флиртовали и были настоящими. Здесь мне было спокойно, так как никто из окружающих даже не посмотрел в мою сторону. Сел на свободный стул подальше ото всех и уставился на разнообразие алкоголя на полках за барной стойкой. Мягкий свет привлекал моё внимание, а стеклянные бутылки красиво блестели и источали необычные ароматы. Я не знал, чего именно мне хотелось выпить, и был напряжён до предела. Понятно было лишь то, что потребуется что-нибудь крепкое, сильно бьющее по слабому организму. — Никогда не был в барах или недавно осознал, что гей? — бармен, протирающий стакан под виски, подошёл ко мне. — А это так сильно бросается в глаза? — спросил я, облокотившись на стойку. На вид бармену было около 30 лет. На белой рубашке висел золотистый бейдж, но имени я не смог разглядеть.       Он усмехнулся и убрал стакан. Я ему, наверное, понравился, так как его оценивающий взгляд достаточно долго скользил по мне. Это оказалось не очень приятно. Через некоторое время он так же, как я, облокотился на стойку. — И как тебя зовут, новичок? Или мне дать тебе какое-нибудь прозвище? — бармен улыбнулся, и я увидел у него под губой пирсинг. — Как насчёт «граф»? Звучит величественно, прямо как ты выглядишь.       Я осмотрел свой костюм. Вроде этот человек был приятным, но пугал. Всё новое не притягивало, но хотя бы не отталкивало. — Можешь звать меня просто Сноу. — Ладно, как пожелаешь, граф, — он рассмеялся и ушёл, когда его позвали.       Я вздохнул. Тихий гул голосов непрерывно гулял по помещению, местами путаясь со смехом и шёпотом. Вокруг были одни мужчины. Я как-то неожиданно стал их рассматривать, хоть такими привычками и не отличался. Каждый из них был по-своему обаятелен и привлекателен, но я машинально сравнивал всех с Сэмом и критиковал их так, будто хотел очень сильно унизить. Но они просто были не для меня. Или я был создан не для них. Ничего необычного больше не было, как и розовых очков, что пропускали мои взгляды через призму нереальных ощущений. — Ну как, выбрал что-нибудь? — бармен снова вернулся. На его лице всё также сияла улыбка. Очень симпатичная, между прочим.       Я отрицательно помотал головой и уставился на него со странной мольбой в глазах. Нервы были на пределе, и я уже не мог оставаться в трезвой памяти. Слишком громко сглотнул, и меня это смутило. — Может, ты мне что-нибудь предложишь? — Хорошо. У меня закончилась смена, и я предлагаю тебе выпить со мной… — Чего-нибудь покрепче, — закончил за него я. — Согласен, — сказал бармен и, не дожидаясь моего ответа, вышел из-за стойки, взял меня за руку и повёл к столику в начале зала.       Мы сели друг напротив друга, и расстояние между нами было значительно меньше, чем в том ресторане с Давидой. Тут были мягкие кресла, разговоры и множество неоновых надписей. В полумраке было тяжело разглядеть интерьер, я мог чётко, насколько позволяло зрение, рассматривать только своего собеседника. У его глаз был странный оттенок и хитрый взгляд, что всё ещё бесцеремонно осматривал меня. Бармен облизал губы и закинул ногу на ногу. Сейчас он чем-то отдалённо напоминал Сэма. Его коллега принёс нам коньяк, но я не обратил на это внимания. Я смотрел на бармена, а он на меня. — Что ж, граф, давай выпьем за знакомство, — он поднял бокал, осмотрел янтарную жидкость и сделал глоток. По нему было видно, сколько он получал наслаждения, и я последовал его примеру. — Рассказывай, что тебя занесло сюда? — Ориентация, — ответил я. Коньяк почему-то не ударил в голову, я до сих пор видел и чувствовал всё, что происходило в этом мире. Отвратительно, если честно. — Да брось, неужели ты приехал отпраздновать это событие? Что-то определённо предшествовало такому решению, я вижу тебя насквозь.       Я никогда не откровенничал с близкими, я избегал серьёзных тем. Лишь изредка приходил к Сэму, чтобы пожаловаться на несправедливости жизни. Но это случалось редко, когда я больше не мог терпеть. А вот чужому человеку мне захотелось излить душу. Не во всех подробностях, конечно, однако красочно и весьма откровенно. В этом и был весь я: с родными во мне выла вьюга, а с незнакомцами наступала оттепель. Я и не думал, что со мной настолько всё плохо. Опустошил бокал и наполнил по новой: разговор обещал быть сложным. — Я был на свидании с девушкой. Её для меня выбрал отец, который в последствии отказался от любых связей со мной. — Ха-а, тебя же просто убили, граф, — он закатил глаза, прервав рассматривание бокала, и неожиданно спросил, — Кто твои родители? — Мой отец совладелец автосалона, а мама преподаватель. Они не любят этих новых тенденций, они говорят, что раньше было лучше, — я посмотрел на чёрный лак на ногтях. Он мне очень нравился. Голос бармена словно усыплял меня и развязывал язык. — Банальная ситуация. Уже неинтересно, — он коснулся большим пальцем своих губ и заметно оживился. — Как тебя зовут?       Он усмехнулся и тряхнул головой, когда обесцвеченная чёлка упала ему на глаза. — Нет-нет-нет, сахарок, у таких, как мы нет имён. Мы безлики.       Бутылка виски постепенно заканчивалась. Я добился нужного эффекта после четвёртого бокала. По телу разлилось приятное тепло. Телефон в кармане всё ещё молчал; время не имело значения; вечер стал моей собственностью. Никакие детали больше не ускользали, и я в принципе был доволен своим маленьким достижением. Бармен не спеша тянул алкоголь, не отрывая от меня глаз. Официанты к нам больше не подходили. Я не нервничал, и этого было достаточно. — Но, знаешь… ты мне понравился, граф, поэтому, пожалуй, раскрою тебе свою тайную. — он поднялся со своего места, обошёл столик и встал за моей спиной. Его ладони легли на мои плечи, и он склонился ко мне, шёпотом сказав, — Меня зовут Олесь. Все близкие зовут просто Лесь, но звучит это как-то глупо и странно. Впрочем, как большинство русских имён.       Его голос обволакивал каждую частичку моего тела, проникал под кожу сотней крошечных иголок. Я не видел его глаз, но понимал, как расширяются его зрачки, и как серо-синяя радужка тонет в тёмном омуте. Меня определённо обманывали, но я не знал каким образом. Облик Олеся с его рванными касаниями и весь клуб слились воедино, стали филигранным узором, который заполнил мою голову. Эта иллюзия напоминала мне сеть. Я путался в ней и забывал мысль, как только она возникала в моей голове. Я позволял себе пустить всё на самотёк. Попытки скинуть руки Олеся со своих плеч были тщетными, он становился наглее и позволял себе касаться моих ключиц. Однако его прикосновения и тихое дыхание, что щекотало моё лицо, мне были безразличны. Я был твёрдо уверен в том, что люблю Сэма. Люблю его больше жизни, и никто не сможет выбить из моей головы эту дурь. Пусть я буду глупым и безнадёжно пропавшим, зато впервые в чём-то уверенным. К тому же я знал, что Олесь похож на меня. Мы могли провести с ним несколько недель вместе, но это было бы лишним. Такие, как мы убивают друг друга, но я точно знаю, что не любят. — Граф, ты куришь? — спросил он, наконец показавшись из-за спины. — Да. Но мои дешёвые «Тaste of darkness» тебе точно не понравятся. Они, блин, чертовски горькие. — Конечно, не понравятся, — рассмеялся Олесь. — Я привык только к качественному табаку.       Мы вышли из зала в то узкое пространство, наполненное яркими неоновыми пятнами на стенах и полу, поднялись по лестнице. Снова были те же крупные бусины, ступеньки и железная дверь. Я думал, мы выйдем на улицу, чтобы проветриться. Но Олесь резко свернул вправо у самого выхода из клуба, и мы попали в тесное помещение, где было лишь маленькое нараспашку открытое окно. Я сначала не заметил эту комнату. Наверное, если не знать о ней, то даже при желании не разглядишь. Тем более у Олеся был ключ от неё.       Я зашел вслед за ним и оставил маленькую щель в двери, чтобы немного разбавить смесь устоявшихся там запахов. Олесь вытащил из кармана брюк металлический портсигар, который в тусклом свете одинокой лампочки казался то ли белым, то ли золотым, и закурил, опершись спиной об холодную стенку. Я был заворожён его движениями. От его рук и рубашки исходил запах сигарет. Но я понимал, что он был далеко не таким же курильщиком, как я. Мне хотелось найти спасение в едком дыме, а Олесь видел в нём искусство. Меня поглотила привычка, но он выглядел так, словно подчинил себе зависимость и мог извлекать из неё только важную для себя красоту.       Этот вечер всё сильнее кружил мою голову, и мне это нравилось. Сел на пол рядом с Олесем, засмотрелся на кусочек доступного мне неба и как-то даже забыл, что хотелось покурить. Со мной это происходило часто. Я отчётливо слышал ветер, который бродил по улицам и постукивал по стеклу. В ушах иногда звенело от его воя, и мне становилось неспокойно. В комнатке было совсем тихо, только моё дыхание и его, а ещё холод, кусающий за щиколотки. Я пожалел, что не взял пальто, но меня всё равно манила улица. Я опять стал каким-то другим, меня в очередной будто незаметно подменили. — Сколько тебе нужно выпить, чтобы мы переспали? — спросил Олесь. Для него это, определённо, было чем-то обыденным. — С чего ты взял, что мы переспим? — встал с пола, чтобы поравняться с ним глазами. Ему было всё равно, он курил и не смотрел на меня. — А ты против? — он усмехнулся. — По-моему, для тебя это отличная возможность.       Я не понимал, как нужно реагировать на его слова. Голова была лёгкой. Олесь не переставал курить, если заканчивалась одна сигарета, то он доставал другую. И мои слова он явно ни во что не ставил. — Прекрати ломаться, граф, у тебя всё равно хреново получается. Просто сдайся, и я буду нежен с тобой. Или как тебе больше нравится, а? Хотя, постой, ты же девственник, я угадал?       Его наглость раздражала. Я вдруг захотел отвязаться от него как можно скорее, но понимал, что это будет нелегко. Олесь бездействовал — за него всё делали слова. Ему потребовалось одно мгновение, чтобы оттолкнуть меня. Я был прав: мы убьём друг друга раньше, чем подружимся. Даже как-то обидно. — Скажу тебе больше, я ещё и асексуал. — Сам придумал отговорку, или кто подсказал?       Хотелось ударить его, но убеждения не позволили. Нужно было просто уйти. Неважно в каком состоянии, я просто хотел быть подальше от Олеся. Я предполагал, что свяжусь с чем-то подобным, но мне от чего-то казалось, что все моральные уроды обходят меня стороной. Им просто нечего взять с щуплого паренька, находящегося на грани дистрофии. Я развернулся и шагнул к выходу, но Олесь удержал меня. Хватка у него была ужасно сильной. Грубым рывком он прижал меня к стене, и по телу прошёлся холод. Голый кирпич обжигал и царапал кожу даже сквозь одежду. Света не было видно за спиной Олеся. Он запустил руку в мои волосы и сжал их, чтобы я не дёргался. Я чувствовал, как его колено упиралось в мои ноги. — Заканчивай эти игры, — сквозь зубы процедил Олесь. — Поизвиваешься подо мной немного, ничего с тобой не случится. Кто знает, может я твой единственный шанс? Мне вот лично будет очень обидно, если такое тело останется без дела. Да и я буду большим идиотом, не воспользовавшись возможностью. Ну так что, согласен? — Оставь свои подкаты для проституток, — мне было больно, когда он тянул за волосы, но я не прекращал сопротивляться. Он приподнял колено, которое до этого момента фиксировало мои ноги, и упёрся в пах. — А противиться природе бесполезно, ты всё равно будешь идиотом. Потешил самолюбие? — Ну ты и ублюдок, граф, — Олесь начал давить сильнее, и я едва ли не заскулил. — Мы могли бы вполне неплохо провести время. Вдруг я бы разглядел в тебе что-нибудь достойное, и мы стали бы встречаться. А там может и умерли бы в один день. Ты же об этом мечтаешь, да?       Его рука сжимала мои запястья, и там, кажется, уже появились красные следы, плавно переходящие в синяки. Он воспользовался тем, что я пьяный и слабый. На меня нахлынул страх от происходящего. Он терзал меня и отравлял органы. Это был страх перед неизвестностью. Я ненавидел себя и презирал за то, что влип в неприятности. Более глупого человека на земле будет тяжело найти, ведь такую мягкотелость может сохранить в себе не каждый. Страх сковывал моё тело, я не боролся и не сопротивлялся, просто терпел боль и прикосновения Олеся: его губы оставляли мелкие поцелуи на моей шее. Мне не стоило появляться в этом месте, в моей жизни ничего не бывает по-человечески. Только такого поворота стоило ожидать.       Дверь открылась, но я не видел вошедшего человека. Не хотел открывать глаз. Олеся чужое присутствие совсем не смущало, он только раззадорился. — Достойный сюжет для BL манги, зайчонок, но я была бы тебе очень признательна, если б ты отпустил моего мужа, — я помнил этот голос, но считал, что меня обманывают. Меня могло спасти только чудо, а его наличие означало, что всё налаживалось. И это было странно.       Олесь ослабил хватку и достаточно удивлённо посмотрел на меня. Я судорожно выдохнул. В проходе стояла Авалон. Я ничего не понимал и даже не пытался. Мне всё объяснят, я потребую этого, но сейчас я должен был сбежать. Неуверенными шагами подошёл к своей знакомой, немного помедлив, вышел. Я чувствовал, как глаза Олеся прожигали меня, я слышал его мысли. К горлу подступала паника. Идти было сложно и мне казалось, что я вот-вот упаду. Я не понял, как вышел на улицу, меня вела Авалон. Стало ещё холоднее, и некоторые звёзды померкли. Мне чудилось, что ночь разговаривала со мной. — Как ты меня нашла? — голос не слушался, слова вырывались сами. — Удачное стечение обстоятельств, — Алона продолжала идти вперёд. Она не смотрела на меня, просто вела за собой. Мне было плевать куда идти, главное — с кем и откуда.       Вопросов было слишком много, чтобы терпеть неведение. Я не мог вынести всех своих чувств, они тоже причиняли боль. И в один момент я просто остановился, задержав Алону. Лишь сейчас, когда она смотрела мне прямо в глаза, я увидел её обеспокоенный взгляд, скрытый за хладнокровием и спешкой. — Пожалуйста, расскажи хотя бы малую часть. Как ты меня нашла? Почему именно ты пришла за мной? И за мной ли ты шла вообще?       Она кивнула и слабо улыбнулась. Красные волосы дёргал ветер, желая ещё и стянуть с неё шарф. Ей действительно было, что рассказать, я чувствовал это и мысленно радовался. — Мне Вивиан рассказывала, что тебе отец назначил свидание с какой-то особой, потом ещё Сэм ненароком обронил. В общем, я знала о твоих планах на сегодня. Предвосхищая прочие вопросы, скажу, что твоя сестра пользуется услугами визажиста. А дальше всё пошло своим чередом: ты поругался с отцом, Вивиан услышала и позвонила Сэму, который в этот момент был рядом со мной. Не знаю, почему я решила, что ты здесь. В общем-то, это единственный клуб в городе, где мой знакомый бармен помог найти тебя и сразу же в красках мне описал то, как мило ты ворковал с этим уродом. Короче, парень, удача на твоей стороне, — сказав это, Авалон тяжело вздохнула и отвернулась. Удача и правда была на моей стороне.       Руки дрожали, и я думал, что от холода. Однако прекрасно знал, какие мысли меня тревожили. Я боялся, что противен Алоне. Я боялся услышать это вновь. Медленно опустился на корточки и взялся руками за голову. Теперь она точно раскалывалась на две части, что в свете последних событий было вполне естественным явлением.       Авалон опустилась рядом. Она что-то говорила, но я ничего не понимал. Слышал, но не мог разобрать. Она пыталась тянуть меня за собой, чтобы я встал. Брала меня холодными руками за лицо и пыталась привести в чувства. В глазах всё плыло и кружилось, словно я стоял не на ровном асфальте, и мне казалось, что я падаю. Я совсем не чувствовал пространства, и мне казалось, что я пребываю в таком состоянии достаточно долго. Фактически бесконечно. И в один миг этот аттракцион прекратился. Резко, как по щелчку. Меня вытолкнули с него, и я судорожно сглотнул, склонив голову вниз. — Я ужасен? Тебе противны геи, да? Вы же с Сэмом ненавидите таких как я, да?! — я плевал на то, что на улице ночь, разбивал руки об землю и рвал глотку, не сдерживая эмоций. Я просто хотел кричать, и этот крик исходил изнутри. — Зачем бы я пришла за тобой тогда? Удобней было бы оставить тебя на растерзание, чем спасти, не думаешь так? — Алона излучала спокойствие. — Геи тоже люди, Сноу, пойми. И мы их уважаем.       Мне нужны были эти слова. Они обезболили мои раны и усмирили мой крик. Слегка пошатываясь, я медленно встал и осмотрел свои руки. Они тряслись, и я не видел ссадин. Стоять рядом с баром и ощущать его близость, было тяжело, и я зашагал туда, куда до недавних пор вела меня Авалон. Просто пошёл вперёд, ведь мне было стыдно перед ней. Но она всё понимала и без слов, поэтому держалась рядом. — Ты любишь Сэма? Между вами что-то есть? — угрюмо спросил я, слегка повернув голову. Алона усмехнулась и отрицательно покачала головой в ответ. — Он для меня молодой, Сноу. Да и моя дочка не обрадуется новому отцу, любит родного. А так, пожалуй, люблю его исключительно как друга. — Молодой… Дочка… — я никак не мог понять сути её слов. Чувствовал, что меня выставляли полным дураком. — Сколько тебе лет, Алона? Как можно подробней, пожалуйста…       Она ещё раз усмехнулась, подтвердив мои догадки о том, что за ней кроется масса тайн. Она явно не раскрывала их каждому встречному и мне в целом могла ничего не говорить. Мы шли, не сбавляя темпа. Авалон поравнялась со мной. — Двадцать восемь, а дочке моей шесть лет. Ещё я в разводе, забавно не правда ли? Однажды ты должен познакомиться с моей Мартой, она у меня прелесть, — мечтательно произнесла красноволосая.       Я был удивлён. Достаточно сильно, чтобы мы оба погрузились в молчание до того, как подошли к машине Сэма. Я не сразу понял, что мы шли сюда, но всё-таки это было лучшим решением. Сел на водительское кресло, Ава рядом со мной — на пассажирское. В салоне было холодно так же, как на улице. Я накинул на плечи пальто и, сложив руки на руле, положил на них голову. Мы всё ещё молчали и даже не пытались завязать диалог, в котором хоть один из нас мог получить ответы. Впрочем, я узнал достаточно, чтобы насытить своё любопытство и утихомирить некоторые внутренние противоречия. Насчёт Авалон я не был уверен. Она несколько раз посмотрела на меня, а потом, ссутулившись, зажала ладони между коленей. В юбке и джинсовой куртке она, определённо, мёрзла, и я отдал ей своё пальто. — Послушай, Сноу, ты говорил о Сэме. И спрашивал, люблю ли я его, зачем? — её чёрные глаза в темноте блестели сильнее, чем при освещении, и выглядели очень проницательными, всезнающими. — Время признаться. Не себе, так мне.       Я знал, что Алона права. Это был мой шанс, и я сказал: — Я люблю его. Сильно. И уже долго. — И неожиданно…       Всё это время на заднем сидении был человек. Его с легкостью можно было разглядеть, если бы я не зациклился на себе. Он не скрывался, просто молча сидел. Я вздрогнул от этого голоса, потому что он принадлежал Сэму, который смотрел на меня своими серыми глазами. Да, он был удивлён, но прежде всего хотел понять меня и помочь. Я был в оцепенении. Вот так за несколько секунд я разрушил свой план по вечному молчанию и сделал то, о чём даже боялся подумать.