Россию трудно победить, но и России трудно быть победительницей.

На границе, готовые к борьбе, заняли свои посты французские солдаты. За горизонтом темнели фигуры врагов. Они приближались, а душу уносило подальше от места будущего сражения. В уме французов вновь прокручивались краткие события: повестка, расставание с любимой, с семьей и надежды на возвращение. Отбросили всё назад- дали они приказ своим умам -и ринулись в бой. *** 21 августа. Лучи солнца лишь проникали в кабинет Франциска, но он уже чувствовал, как вся граница пропахла запахом смерти. Он сам чувствовал её. Казалось, вот-вот обернёшься и увидишь старуху с косой, которая столько раз ходила вокруг Франции, но её там не было. Не уж, что наконец-то пришло время расплатится за все грехи? Грехи… Какое-то заоблачное слово, таящее в себе слишком много. Разве страны не бессмертны? Без их же желания они не умрут. Франция был самым старым из всех существующих стран. Он не помнил ни первые годы жизни, да что уж там годы. Он не помнил первые десятилетия своей жизни, как новоиспечённого государства. Но помнил, как люди умирали за него. И она… -Господин Франция!- в кабинет влетела девчушка, лет двадцати, но вела она себя совсем по-детски. Короткие волосы, ранее уложенные во французские косички, растрепались за время сна. А по тому, что она до сих пор была в ночной рубашке, можно было понять, что её «время сна» неожиданно прервали. Однако в руках она держала какие-то документы. «По-видимому, первые данные о пограничной битве»,- отгадал Бонфуа. -Перестань меня так называть,- с оскалом в душе произнёс мужчина. Париж слегка поступилась.- Я не настолько старше тебя. И зачем ты вообще здесь? -Я… мне…прик…- опешила Лизетта. Она боялась своего начальника в ярости. Сколько было пролито слёз после того, как он проиграл франко-прусскую. Её слёз… - Пришли первые отчёты о пограничной битве!- выпалила на одном дыхании девушка. В миг её пронзил свирепый взгляд, словно пуля. Но она не пошатнулась, а только увереннее стала смотреть на Франциска. -Я и без тебя знаю, что там происходит,- он прикрыл глаза рукой. Со всех сторон послышались стоны солдат, крики, свистали пули. Одна попала в какого-то француза. «Минус один»,- отметил про себя Франция, и, сняв руку с лица, написал на бумаге имя убитого. Третья сотня уже пошла количеству жертв и это только спустя час. Париж смотрела на него с непониманием. Словно она не столица. Никогда не чувствовала смерти парижан, лишь данные спасали её. Она не могла радоваться новой жизни, потому что не знала о ней. Почему не такая, как все? Минута молчания истекла, и вот пошла другая. Но блондин обезумел в конец. Всё тело дрожало… немцы пошли на прорыв. Неужели так скоро границы откроются? Он встал из-за стола и посмотрел в сторону Париж. Та вся затряслась, а бумаги полетели из её рук. Последний раз она видела его в таком же состоянии после проигрыша в франко-прусской. «Нет,- пронеслось в голове у столицы,- нет». Но мужчина был быстрее и коварнее. Прежде чем Лизетта подумала о том, чтобы прикоснутся к ручке двери, он перелетел через комнату и крепко зажал руками её запястья и прижал к стенке. Глаза блестели ярым огнём. Как только Германия доберётся до него, юнцу устроят ад, а пока можно выплеснуть всю злость на подчинённых. Париж отвернула лицо от мужчины и закрыла глаза. «Нельзя показывать свою слабость»,- метались мысли в её голове. Но Франциск не был готов так быстро сдаться. Он свёл руки девушки над её головой и для захвата ему теперь нужна была лишь одна рука. Другой он гладил её лицо, поворачивая в его сторону, и обжигающее дыхание вырывалось из его уст и заставляло девушку поёжится от лёгкой волны удовольствия. Понимая, что он достиг того, чего желал, Франция запустил свободную руку под одеяние, поднимая длинный подол ночной рубашки. -Эй, Франциск!- двери кабинета резко распахнулись, как и закрытые до этого времени глаза Лизетты. На пороге стоял Орлеан в военной форме. Только недавно Франция запретил ему даже приближаться к границе, но парень стоял на своём. Париж онемела от шока, а её розовые щёки налились красным оттенком. Увидев сию странную картину, Орлеан не растерялся и уже был готов морально атаковать начальника, но полный боли взгляд девушки заставил его смутиться. С Лизи, как Леон называл её, они были в весьма хороших, дружеских отношениях. К ней вообще все относились с добротой. Добрый человек, всегда всех выручающий, да сказать наперекор ничего не могла. -Чего надо?- резким тоном произнёс Франция. Он отпустил руки девушки и отошёл на пару шагов навстречу Орлеану. В тот же момент Париж ловко юркнула за спину молодому человеку, подальше от жутких глаз начальника. -Франциск, ты ведь знаешь, что срываться на подопечных нельзя,- Бонфуа в ответ лишь презрительно хмыкнул. «Наглый юнец. Он ещё решился отчитывать меня.» -Тебе-то какое дело?- он подошёл к парню ещё ближе и теперь нависал над ним. «Раз…два…». Франция пошатнулся, новые жертвы приносили невыносимую боль его сердцу. Этим воспользовались Орлеан и Париж. Парень резким движением руки открыл дверь и, схватив Лизетту за руку, повлёк девушку из кабинета. «Маленькие ублюдки»,- ухмыльнулся Франциск. Он еле стоял на ногах. Всё больше и больше жертв, немцы вот-вот хлынут через границу. Судороги пробрали его, и мужчина упал на мраморный пол. Сердце учащённо билось, не давая сделать вдох. Боль, дикая, жгучая боль покрыла каждый сантиметр тела, а из старых ран брызнула кровь, орошая в бордовый белоснежную рубашку. «Такая смерть не для меня». Француз стал аккуратно подниматься с пола, но боль с новыми силами ударила, и мужчина ударился о пол, и красная струйка побежала по лбу. В то же время по изящным дворцовым коридорам размеренным шагом шли Орлеан и Париж. Парень прекрасно понимал, что Франциск не последует за ними, но и оставлять Лизетту здесь тоже было нельзя. Их начальник всегда был извращенцем, но на подчинённых «бросаться» он стал совсем недавно. Раньше такую роль принимали обычные женщины. Бонфуа распоряжался временем как хотел. Дарил женщинам цветы, подарки, мог увиливать за «особенными» месяцами, но сейчас всё изменилось. Как будто, ему осталось мало жить, и надо было всё сделать как можно быстрее и в первую очередь нужно было выместить на ком-то свою злость. Какое-то время нападки начальника терпели колонии, но им надоело и некоторые решили, что под опекой Англии будет свободнее. И потому Франция перешёл на обольщение самых близких. Пытался силком затащить Бретань в постель, но из этого ничего путного не вышло - Бретань оказалась сильной не только духом, но и телом, женщиной. Одно время увиливал за Бельгией, которую всегда принимал как племянницу, однако Нидерланды вправил ему мозги в правильную сторону. А другие жители Европейского двора, веря слухам, обходили дом Франции стороной. Осталась одна Париж. И, к своему сожалению, Орлеан до этого слишком поздно додумался. Тот день врезался ему в память острым клинком, брошенным самим Бонфуа. Когда Леон только узнал о разгроме во франко-прусской войне, то сразу же решил съездить к Франциску - узнать, как всё на самом деле. Но встретило его не привычное счастливое лицо Лизетты, а грустная служанка. Она провела юношу в обеденный зал, но на время запретила ему туда заходить: -Ты послушай, о чём они говорят, только не выдай себя,- старая горничная показала пальцем на приоткрытую дверь, из которой в тот же момент выбежала молодая служанка. Она, было, хотела закрыть дверь, но тут же поймала строгий взгляд старушки и тихо удалилась восвояси. Так как дверь должна была скрывать парня, то высунуться он не имел права, однако ему очень уж захотелось увидеть лица Франции и Париж. Долгое время ничего, кроме стука ножа о край тарелки, слышно не было. И все же юноше казалось, что он слышит легкое шмыганье носом Лизетты. И только парень собирался войти в зал и поздороваться со всеми, как до его слуха донеслось, что кто-то из двоих отодвинул стул, а значит, трапеза окончена. Сразу же донесся и голос начальника: -А меня подождать не соизволите?- поинтересовался Франциск. В его голосе отдались мотивы злобного настроения, коего Орлеан никогда не слышал от француза. Ответа не послышалось. -Сядь обратно и подожди меня,- более спокойным тоном произнёс мужчина.- После мы вернёмся в комнату. Вот тут-то Леон и почувствовал что-то неладное. Хотя опасения закрались в нём сразу же после непонятных поступков служанки, только сейчас до него дошло практически полное понимание ситуации. -Я не хочу…- тихо проговорила девушка, глотая слёзы.- Я не собираюсь быть твоей игрушкой!- крик, словно гром, прокатился по комнате. Орлеан сжал кулаки. В голосе Лизетты явно послышалась боль и, даже не видя её лица, можно было догадаться, что по её розовым щекам текут слёзы. Тем более раз Париж повысила на кого-то голос, чего юноша не мог припомнить, значит, дела обстоят ужасно. Послышался звук ударяющегося стула о мраморный пол и тихий крик. Тут уже Орлеан бездействовать не мог. Он резким движением распахнул дверь, на полную, пинком, и вошёл в залу. Пред глазами предстала довольно странная картина. Лизетта сидела на коленях перед Франциском, который, буквально, душил её, слегка наклоняя голову к её лицу. Услышав шаги, он убрал руку с шеи девушки и обернулся к нежданному гостю. Тут Леон заметил, что под глазами мужчины красовались яркие синяки, а глаза налились кровью. -О, Орлеан, ты тут вовсе не вовремя,- с маниакальной улыбкой проговорил Франциск. -А мне кажется, что как раз вовремя,- он обошёл начальника и сел на одно колено перед Парижем, аккуратно обняв её за плечи. Девушка, почувствовав себя в надёжных руках, отдалась рыданиям, и розовое лицо окончательно приняло мертвенно-белый цвет. -Я забираю Лизи к себе. И что бы даже рядом не видел, похотливая рожа. Можешь вымещать свою злость на проститутках. -Да ты от рук, верно, отбился…- начал спорить Бонфуа, но понял, что не время. Всё равно они вернутся. Да и сейчас эта девчонка ему не нужна.- Забирай, если так нужна обуза. Орлеан резко остановился, в итоге чего ему в спину чуть не врезалась Париж. -Леон, Франция…-пыталась сформулировать мысли девушка. -Я знаю. Нет, я чувствую,- что-то внутри Орлеана стало ярко протестовать против возвращения к начальнику, но сердце выбивало чёткое «спасите» на азбуке Морзе. Так вот получилось, что все подчинённые могли чувствовать, что происходит с господином, и в точности наоборот. Он резко развернулся на каблуках, но тут его схватила рука Лиззеты. -Я с тобой,- твёрдым голосом произнесла она, и это была не просьба - это был приказ. И в тот же момент, как были произнесены эти слова, Париж, не удосужившись подождать Леона, ринулась в обратном направлении. Пока она неслась по коридору, её выражение лица постепенно менялось от детского к жестокому и дерзкому, а в голове метались мысли, но лишь одна выделялась особо ярко. «Я француженка, и я живу не ради Франции, а ради французского народа». В тот же миг сердце словно разорвалось от множества различных чувств, мыслей, а по лицу невольно скатилась слеза. -Я чувствую вас, парижане,- в пустоту прошептала Лизетта. *** Франция резко распахнул свои веки. Он находился в каком-то непонятном месте, вроде как в палатке. Головная боль, так и не проходила, а в сердце бушевало бешеное желание убить. Не важно кого, главное сейчас. -Очнулся, наконец-то,- грубый и в то же время приятный голос донесся до уха Франциска. -Mon amie, что ты тут забыл? И что здесь вообще происходит?- Бонфуа приложил руку к забинтованной голове. -Тебя Орлеан сюда притащил,- ответил Англия.- Он говорил, что ты, вроде как, потерял сознание и,- добавил с хитрой полуулыбкой Артур,- сказал, что запах смерти вернёт тебя к чувствам. -Последнее он всяко не говорил,- француз поднялся на ноги, а Англия, продолжая пить любимый чай, даже не пытался остановить его,- но от запаха смерти я не откажусь. Кровь в теле Франции закипела от будоражащего возбуждения, вызванного чувством войны. Ещё когда он согласился на создание франко-русского союза, уже тогда Бонфуа почувствовал первый залп войны. -Как неприятно мне это говорить,- Артур подошёл к Франциску и положил свою руку на его плечо,- но мы с тобой союзники и ,уверяю, именно мы надерём задницы немецким задирам. Отражая боль своих людей в сердце, они встретили свой рассвет войны.