Мой лучший друг — зомби

— Чёрт! Машина останавливается прямо посреди дороги, а Лука тихо ругается, когда видит горящий красным значок, оповещающий о том, что запас бензина на нуле. Ну и...ладно. Всё равно транспорт был брошен кем-то ещё до событий, и чудо, что оно вообще работало, так что жалко только топливо, что в нынешние времена считается очень ценным ресурсом. Выживший оглядывается по сторонам и торопливо выходит наружу, пока на шум не сошлись твари, поражённые неизвестной заразой или же не нагнали преследователи. Да уж, денёк просто полон приключений! Впрочем, повезло вообще оторваться от преследователей и до сих пор оставаться в живых! Лука просто хочет пережить эту ночь. Усугубляет положение то, что в этой части города парень редко был и до случившегося, и после, потому совсем не знает местности. Он просто бредёт вперёд, надеясь, что в ближайшем здании можно будет переждать ночь, а завтра...завтра он что-нибудь придумает. Должен. Выживший медленно входит в подъезд заброшенного дома и оглядывается по сторонам. Никого. Лука внимательно проверяет двери квартир, и, обнаружив, что у одной, расположенной на средних этажах не заперт замок, выдыхает облегчённо. Наверное, хозяева бежали в спешке, когда город постигла катастрофа. Он старается не думать об этом слишком сильно, лишь заходит тихонько внутрь, держа оружие наготове. У выжившего руки трясутся от усталости, и он не может долго держать их в нужном положении, но старается. Нельзя позволить застигнуть себя врасплох очередным обращённым. Это первое правило выживания. Бальза старается шагать тихо-тихо, чтобы половицы не скрипели — лучше так, чем какая-нибудь тварь услышит шорох шагов и решит последовать на шум. Вторая, комната, третья — никаких признаков жизни или мертвых тел предыдущих жильцов, разве что все полки и шкафчики перевёрнуты, наверняка здесь уже не осталось ничего полезного: всё растащили другие выжившие. Но даже так Лука не позволяет себе расслабиться, когда идёт проверять последнюю комнату. Он ожидает увидеть всё, что угодно — следы крови, мёртвые тела или же просто пустоту, но вместо этого… Одинокая фигура сидит на коленях прямо на холодном грязном полу, развернувшись к дверному проёму спиной, отчего лица не разглядеть. Лука знает, что нужно быть настороже, и вместо того, чтобы себя раскрывать, лучше проверить, приставив на незнакомца оружие но… Это ведь не незнакомец. Красная куртка, светло-коричневые волосы, собранные в низкий хвост и пальцы рук в таком положении, привыкшие держать карандаш или кисть — сомнений нет, Лука слишком хорошо знает того человека, который так ходил раньше. Это глупо, невероятно глупо, но выживший просто не может поднять оружие и подойти ближе хотя-бы на шаг — руки и ноги не слушаются. Есть ли вероятность, что это?.. Друг, ушедший ещё несколько месяцев назад, но так и не вернувшийся. — Эдгар? — Тихо шепчет он, прежде чем вообще осознаёт, что стоило молчать. Сидящий лишь оборачивается резко, услышав чужой голос, а затем, прежде чем Лука успевает заметить потемневшие глаза, потерявшие былой голубой оттенок, и мертвенную бледность кожи, заражённый резко поднимается на ноги и кидается в сторону Бальзы. Лука пробует увернуться, но не успевает и чувствует спиной холодную стену; обращённый же хватает его за запястья, не давая пошевелиться. Выживший дышит тяжело и испуганно, глядя прямо на своего бывшего товарища, превращённого в чудовище. Вот только долго смотреть на эти мёртвые глаза невозможно, потому взгляд скользит чуть ниже и на шее он видит ужасные тёмные отметины, уже не первой свежести, но так и не зажившие за долгое время. Проходит секунда, вторая, третья. Кажется, что вот-вот чужие зубы сомкнутся на незащищённых участках кожи и всё, вот и печальный, но справедливый конец для того, кто не был достаточно осторожен и сам же привлёк к себе смерть. Пальцы обращённого держат его запястья мёртвой хваткой, и даже если Лука выстрелит, он не попадёт, а шум привлечёт ещё больше таких же заражённых. Он зажмуривается, готовый принять свою судьбу, но… Ничего не происходит. Лука опасливо приоткрывает один глаз и видит, что его обращённый товарищ, кажется, не собирается ничего делать, только смотрит внимательно, да изредка моргает. Лука замирает, не решаясь лишний раз шевельнуться. Его...не хотят убить? Тогда что ему стоит предпринять, чтобы не испортить ситуацию? — Ты...не собираешься меня кусать? — Тихо, едва шевеля губами, произносит выживший. — Ты узнал меня? Это я, Лука, твой друг, помнишь? Внутри скапливается комок из напряжения, страха, неверия и дикой усталости, выносить этого невозможно, хочется просто упасть обессиленно, и будь что будет. Но выживший держится, стараясь удерживать сознание здесь и сейчас. Сколько они так стоят уже? Будь бы это другой заражённый, Бальзу бы уже на тот свет отправили раз десять, но сейчас ничего не происходит. Неужели старый друг и правда узнал? Пистолет выпадает из ослабевших пальцев, и его стук об пол кажется оглушающим. Эдгар в этот момент дёргается и Луке кажется, что тот точно накинется, но… Чужие руки смыкаются вокруг его спины, заключая в подобие очень страшных, жутких объятий, и Лука даже дышать слишком громко боится. Он выжидает какое-то время, но снова ничего не происходит. В голову медленно закрадывается осознание. Его обращённый друг и правда не собирается убивать. Неужели...и правда узнал? — Господи, это действительно ты, — с губ сам собой вырывается нервный усталый смех. Лука поверить не может в происходящее, и не знает как ему реагировать. Он за сегодня должен был отправиться на тот свет раз десять, но вот, он стоит здесь, живой, а его друг, которого все давно посчитали мёртвым, действительно оказался заражён, но при этом нападать совсем не собирается. Остаётся только смеяться нервно, балансируя на грани истерики, да ждать, чем это всё обернётся. По щекам бегут слёзы — то ли радости, то ли от нервов, и он осторожно касается слабеющими ладонями чужих плеч. Лука чувствует, как мир перед глазами начинает расплываться, а тело ощущается слишком уж тяжёлым. Нет, нельзя, нужно оставаться в сознании, мало ли что случится! Но усталость и нервное напряжение берут своё, а Эдгар, кажется, и не собирается его отпускать. Что же...будь что будет.