Мой лучший друг — зомби

Кажется, его новый заражённый спутник совершенно не собирается отцепляться. Первые пару раз Лука пытался высвободить ладонь, но вскоре понял, что затея это бесполезная — слишком сильно за руку держат, потому и оставил попытки. В голове мечутся мысли беспокойные, зато ноги продолжают идти сами по себе, и Бальза с трудом понимает куда вообще движется, в правильном ли направлении, вот только думает он совсем о другом.  О своём обращённом друге, если быть точным. Никто из их группы не знает толком о том, во что люди превращаются после заражения, да и встречали в основном незнакомцев, так что поведение Эдгара для Луки стало настоящим открытием. Все зомби, с которыми им удалось сразиться, были настроены с самого начала агрессивно, а тут...может ли их общение в прошлом как-то сказаться? Или это отклонение? Нет, не может быть, что его обращённый друг изначально был мирным — как минимум следы крови на лице и руках, явно не принадлежащей ему, говорят об обратном. И всё-таки… Когда солнце начинает клониться к закату, ноги начинают подкашиваться от усталости, а тело просит отдыха; выживший вздыхает, глядя на очередной полуразрушенный дом, некогда бывший жилым. Они шли весь день, самыми разными проулками, стараясь не выходить на открытую местность и обходить опасные места, что заняло куда больше времени, чем если бы пошли по прямой. Лука косится на своего спутника, не зная как быть. Нужно сделать привал и отдохнуть, но на открытой местности это такая себе затея, потому это помещение может сойти за временное место для сна. Вот только скорее всего там могут находиться другие обращённые, и на этот раз вряд ли они будут дружелюбно настроены. В принципе, можно будет попытаться разобраться с ними, вот только… Как на это отреагирует Эдгар? Не пропадёт ли эта "мирность", когда начнётся драка? Как же быть?  — Я проверю этот дом, — вслух проговаривает выживший, надеясь, что его всё-таки понимают. — Ты стой тут пока я не закончу. С этими словами Лука мягко высвобождает руку из чужой хватки, и, на удивление, проблем с этим не возникает. Неужели понял? Бальза смотрит на своего обращённого друга удивлённо, и тот лишь поворачивает голову, тоже глядя в чужие глаза. Выживший вздыхает тяжело — он до сих пор поверить не может в происходящее и надеется увидеть знакомый взгляд, но видит только холод мертвеца в чужих глазах, угасший блеск и темноту.  Лука встряхивает головой. Сначала укрытие. А потом уже всё остальное. Он делает несколько шагов в сторону входа и оборачивается опасливо. Ничего. Вздох.  Он осторожно отпирает дверь и внимательно всматривается в вечерний полумрак. Со входа кроме узкого коридорчика не разглядеть ничего толком, потому выживший, осторожно переступая невысокий порожек, делает несколько медленных и тихих шагов вперёд, напряжённо прислушиваясь. Тишина. Лука оборачивается на всякий случай, и тут же испуганно отшатывается, заметив рядом с собой человеческий силуэт. Ему хватает пары секунд, чтобы разглядеть того, кто со спины подкрался, и Бальза ругается беззвучно.  — Я же просил ждать меня там, — тихо выдыхает выживший, но во вздохе этом слышится облегчение.  И всё-таки он позволил подкрасться за спину. Это...опасно. В нынешние-то времена. А Эдгар лишь смотрит, чуть приподняв брови, будто бы это Лука здесь глупый и ничего не понимает, а он всё делает правильно. — Стой. Тут, — повторяет Лука, указывая в одну точку на половицах.  Удивительно, но Эдгар замирает на месте, да смотрит на своего спутника, изредка моргая. Лука выдыхает тихо и делает ещё несколько шагов вперёд, приближаясь к одной из дверей, но, прежде чем проверять, оборачивается на всякий случай, и… Всего в пару широких шагов обращённый друг сокращает между ними расстояние. Бальза может лишь покачать головой, устало касаясь ладонью лба. Его спутник,похоже, не собирается отступать ни на шаг, и выживший совершенно не знает как на это реагировать и что делать. Впрочем, слишком долго предаваться размышлениям он не может, потому что слышит скрип двери и тихие шаги.  Лука замирает. Что...что Эдгар задумал? За стеной слышится хрип и рычание, присущее другим обращённым, и выживший лишь сильнее вцепляется в оружие, готовый в любой момент напасть. Вот только руки предательски трясутся: Эдгар всё ещё там, да и неизвестно, как он отреагирует на шум. Поэтому Лука не решается сделать хоть что-то, тревожно прислушиваясь к звукам за стеной. Он едва различает хрип "постороннего" зомби от "своего", и, похоже, они...переговариваются? По крайней мере, выживший может подобрать только такое слово для того, что слышит.  В следующую секунду чужая потемневшая рука выглядывает из дверного проёма и затаскивает Луку внутрь. Выживший тут же замирает, стоит ему столкнуться взглядом с неизвестной фигурой, но его друг встаёт вперёд, словно бы закрывая его собой. Проходит секунда, вторая, третья…  Никто не двигается. В конце концов, неизвестный заражённый отступает и...уходит? Лука изумлённо смотрит ему вслед, не решаясь даже шевельнуться. Эдгар, в свою очередь, отступает на несколько шагов от него и выглядит очень довольным собой. Значит, обращённые могут "общаться" между собой? А это...логично на самом деле, но всё равно не менее шокирующе. Лука пытается дышать ровно, а затем вздрагивает, стряхивая с себя оцепенение, после чего торопливым шагом проверяет остальные темные углы. Нужно тщательно разведать это место, в конце концов он собирается провести здесь ночь.  Следующий шаг — подвинуть кресло и подпереть им дверь. На всякий случай. Да, всё ещё остаётся окно, которое легко разбить, но что делать с ним выживший не знает. Он берёт со старого грязного дивана подушку и, положив ее на пол, садится, разбирая рюкзак. Эдгар устраивается напротив и наблюдает, отчего делать хоть что-то становится очень неловко.  — Так, ты теперь со мной, да? — Нервно смеётся Лука, а затем вздыхает печально, опуская взгляд. — Спасибо...за помощь. Он знает, что не получит ответа. Возможно, его слова и вовсе не понимают, но это всяко лучше, чем просто молчать. Лука достаёт из рюкзака консервную банку и вскрывает ножом — как бы он не старался экономить и без того немногочисленные припасы, но позволять себе умирать голодной смертью нельзя. Выживший просто надеется, что завтра ему удастся найти что-нибудь полезное. Желудок тут же напоминает о себе, отзываясь характерной болью, но Бальза всё равно позволяет себе съесть лишь половину порции.  Лука смотрит на своего спутника. Кажется, другие обращённые питаются сырым мясом, верно? Так стоит ли ему вообще пытаться?  — Будешь? — Тихо спрашивает выживший, осторожно двигая в сторону своего друга банку. Его друг ведь тоже весь день за ним тащился, да и...как часто заражённым нужно питаться? "Господи, Бальза, ты беспокоишься о том, кто в любой момент может тебя убить", — мелькает на секунду мысль, но он отгоняет её прочь. Эдгар его друг, и он даже в таком состоянии помогает, даже думать так о нём...неправильно.  Тот смотрит молча (как и всегда), кажется, не реагирует совсем, а затем такими же движениями отправляет еду обратно. Что же… Лука сомневается, но, поразмыслив, все равно движет банку обратно. Эдгар повторяет. Так они делают, наверное, минуту, прежде чем выживший сдаётся и вздыхает.  — Ты сам отказался, — хмыкает он, забирая еду себе.  Может, консервы просто не подходят обратившимся вот и всё. Впрочем, долго выживший и не задерживается, доедает то, что осталось и подготавливает место для сна. Только после всех этих манипуляций Лука садится на прежнее место и разглядывает своего спутника. Даже несмотря на ужасную бледность кожи, мёртвый взгляд и странное поведение, это всё ещё Эдгар — его друг, с которым они с самого начала выживали вместе. Лука до сих пор поверить не может, что подобное приключилось именно с Валденом — он ведь был сильным и всегда знал что делает(или, по крайней мере, успешно делал вид), на его месте мог быть кто угодно, но… Предательские слёзы начинают катиться по щекам сами собой, дыхание рвано сбивается, а плечи и руки мелко трясутся. Теперь, когда всё напряжение более-менее спало, Лука не может больше сдерживаться и позволяет себе слабость.  — Мне...мне ж-жаль, — произносит он дрожащим голосом. — П-прости...прости м-меня.  Он произносит что-то ещё едва слышно — на более громкий тон голоса не хватает сил, да и нет необходимости, обнимает себя за плечи и опускает голову. Лука хочет успокоиться, думает, что сейчас всё пройдёт — их группа немало вынесла мучений за последние месяцы, поэтому выжившему кажется, что он привык. Вот только он не может успокоиться от слова совсем.  За мутной пеленой Лука может разглядеть как его спутник растерянно оглядывается по сторонам, что непривычно, учитывая, что тот обычно замирает на одном месте.  А в следующую секунду его щеки осторожно касаются холодные пальцы, вытирая влажные следы от капель слёз. Ещё через мгновение такое же движение происходит и с другой стороны. Лука вздрагивает скорее от холода и неожиданности, чем от чего-то ещё, смотрит на Эдгара удивлённо и пытается дышать ровно. Он сейчас сделал... что?  Обращённый, заметив, что сидящий напротив начинает успокаиваться, отстраняется и садится на прежнее место. Теперь уже выживший не сводит с него взгляда, а произошедшее не укладывается у него в голове. Неужели Эдгар его сейчас попытался...успокоить?  — С-спасибо, — всё ещё немного заикаясь произносит Лука, пытаясь ему улыбнуться.  Это странно, абсурдно, совершенно не стыкуется с той информацией, что до этого была у них, но… Сейчас Бальзу это волнует меньше всего. Он просто позволяет себе отбросить сомнения и порадоваться тому, что хоть и в ином виде, его старый друг всё ещё рядом и не исчез окончательно. А что делать дальше изобретатель придумает, в конце концов, бывали ситуации похуже, из которых приходилось выбираться.  — Спокойной ночи, Эдди, — вздыхает Лука, удобно устраиваясь на подушке. — Спасибо, что не напал тогда. Я...обязательно придумаю как нам быть дальше, хорошо? Ты только подожди немного.