Только птица во мне суетится. Мне горько так! Словно чувствую, что я синица В твоих руках. Бьется мысль лишь: "Быстрее, выше, Ещё сильней. Я журавль. Я всех лучше". Но лучший мой день больнее. Всем нам по факту умирать. Все бы хотели время вспять. Мне лишь бы гонку завершить, Разрешив себе пожить.
Черный вечер, темный ветер, ласкающий шею, серая фигура впереди меня с крепкой спиной и запахом дорогой кожи от новой куртки. Было немного неудобно в массивном шлеме, минус боковое зрение, да и окружающий мир через стекло стал каким-то размытым, нереальным, приглушенным, как черно-белый фильм, крутящийся по старому ящику. Но меня привлекала эта новая роль актрисы: я представляла, как круто мы с Мерфи смотрелись со стороны. Он — лохматый, изящный с прищуренным изгибом глаз, уверенно вглядывающихся вперед. А позади я — в скрывающем красивое лицо шлеме, задранном до середины бедер платье, обнимаю парня за талию. Мы мчимся прочь от серых дней, будто он украл меня со свадьбы или спас от пьяной компании в переулке. Для пущей воздушности выкинула одну руку в сторону, и летела вслед за ней сквозь ветер и прохладу дурманящей ночи. Наверно, я выглядела ужасно счастливой и легкой на подъем, уверенной в себе байкершей, готовой отжигать всю ночь на пролет. Мои мысли повадили меня прижаться еще ближе к Мерфи, тем более что он решил показать мне настоящую скорость. Чувствуя, что попа скользит назад, я крепко обхватила парня, сцепив пальцы в замок. Остановившись на одном из светофоров Мерфи отнял руку от управления, игриво пробежался по моим пальцам, расслабил их и запустил под свою футболку. Я с таким волнением ощутила твердый живот, что мои размноженные тараканы нервно забегали по грудной клетке и ниже. Мерфи засмеялся в ответ на мое возбужденное оцепенение, а я наконец порадовалась его безумию, растворилась в нем, была милой, своей. Меня глубоко волновали эти наши моменты, я впервые за долгое время делала что-то необычное, рушила цикл своей однообразной жизни. Стала ближе к Мерфи, впервые ехала на мотоцикле, впервые оставила позади мысли об Эдриане. Это было ново. Это было щекочаще. Я стала свободна от всех рамок, избавившись от них, я ощутила себя в этом самом моменте. Спустя несколько минут, мы подъехали к многоквартирному дому, я неловко выбралась из мотоцикла, кокетливо поправила платье и после шлема пронзила парня лучистым взглядом, готовым на дальнейшие безумия. Мерфи аккуратно припарковался, поднял голову, проводя ладонью по волосам, явно не особо стараясь привести их в порядок. Тигриный взгляд настиг меня, я нервно сглотнула, находясь в странном напряжении жертвы, почуявшей опасного хищника. В сумке завибрировал телефон, я перехватила шлем поудобнее и полезла в рюкзак, сместила внимание на более простую вещь в виде горящего обеспокоенными вызовами экрана. Тишину уже который раз наполнял Эдриан, меня проткнуло колкой горечью насквозь. Рука задрожала, что я могла сказать? Что уехала с Мерфи к нему домой? Это тут же скомпрометирует меня… Ему не надо знать. Мерфи подошел ко мне вплотную. Не говоря ни слова, он забрал свой шлем и мой телефон из безвольных рук, выключил. — Зачем ты это делаешь? — я пыталась поступить правильно, чтобы обо мне не беспокоились. Но ощущение тепла впереди и серьезный взгляд поколебали меня. — А зачем тебе отчитываться перед другими, — спросил в свою очередь парень, кладя телефон в задний карман джинс и погружая меня в горячие объятия, что было очень кстати, ведь я успела подмерзнуть. — Ты уже взрослая девочка. — Они будут беспокоиться… — И что? С тобой же все в порядке, они поймут, — Мерфи широко улыбался, пока гладил мои холодные руки. — Пойдем... Как у него все просто, однако, просто не звони, не предупреждай, просто уезжай со мной и целуйся, не создавай нам сложности. Простой Мерфи. Неудобно обнимаясь, мы зашли в многоэтажный дом. Для меня большим испытанием оказался тесный лифт, в котором напряжение вдруг начало накаляться, пока Мерфи закинув руку мне на плечо, бездумно рисовал узоры, от которых мурашки гонялись по коже. Его квартира была небольшой, холостяцкой, наполняющей мою душу смутным волнением. Закрылась дверь, щелкнул замок. Не включая свет, чтобы не спугнуть меня. Приближаясь, как для прыжка. Отобрал мою сумку, бросил в сторону, пока не сопротивлялась, пока ждала дальнейших действий, чувствуя, что теплое помещение кружится. Он привлек меня к себе, как в танце, столкнулся твердой грудью с моей, проник в каждую клетку пылающего тела. Начал притеснять вглубь квартиры, я не боялась споткнуться, пока была в объятиях Мерфи. Длинные пальцы убрали волосы с лица, заправили за ухо, перед глазами промелькнул змей-искуситель в виде тату на руке. Позади наткнулась на какую-то мебель, почти упала. Быстрая хватка, лунный блеск на светлой коже и внимательные восхищенные глаза цвета бурлящего в турке кофе. Но на меня нашел веселый дух, не иначе, я наоборот отклонилась назад, чтобы упасть на мягкий диван. Естественно, Мерфи последовал за мной. — Принцесса, такой ты мне нравишься больше, — смеялся парень, тесня меня тяжелым телом. Вакуум между нами опять накалил добела обстановку. Шкаф, лифт, диван — все ведет к какому-то одному исходу, о котором я на тот момент не сильно задумывалась. Мне вообще не хотелось думать ни о чем, погрузиться в свой мир означало вспомнить о проблемах, обязательствах о том, с кем я бы точно хотела вот так лежать на диване. — Какой? — шепнула я, с неловким трепетом осознавая его губы в опасной близи от моих. В моей груди теснились разные эмоции: я волновалась, мне было странно от по-новому знакомых прикосновений, я страдала неловкостью, постепенно трезвеющим разумом и стабильно пронизывающим одиночеством. Стало тяжело, хотелось любви, горло горело от своих каких-то внутренних обид. Секунда потребовалось Мерфи, чтобы растоптать в хлам наши грани — он тягуче провел языком по нижней губе, я ощутила колющий холод. Меня пронзило тысячью иголок от внутреннего желания и возмущения. — Раскрепощенной и свободной, — шептал Мерфи, заливисто смеясь надо мной, лежащей под ним в темноте его квартиры. Неожиданно ощутила легкое неудобство в районе сердца и сопротивления этим обстоятельствам. В пьяном мозгу промелькнул профиль Эдриана, когда он вез меня к Хизер. Почему здесь не он?.. В следующий момент в голове всплыла картина Эдриана и Хизер, как они обнимались, шутили друг над другом. Тело напряглось, я откинула голову, зажмурив глаза. Темнота вокруг, тишина вкупе с частым дыханием, приятный парфюм Мерфи, наполняющий легкие... Все таинственное, что могло бы быть между нами, происходило сейчас, и от этого луна светила слишком мягко и тепло. Почувствовала губы Мерфи на своей шее. Ох, он знал, как поцеловать. Я прониклась его чувствами к себе, и меня отпустило. Я и в самом деле свободна, где этот Эдриан, когда он был нужен? Я ему не интересна... Он названивает только из-за своего чувства ответственности. Но я интересна Мерфи — вот мое настоящее. Жар давно уже разнесся по всему телу, каждая частица кожи жаждала поцелуев, которых давно не получала. Сопротивление пропало, я просто лежала с закрытыми глазами, нечаянные образы в голове приобретали силуэт Эдриана. По бедрам проводили гибкие руки, задирая платье, на губах ощущались целительные губы Ньюмана, его пальцы-пауки с многочисленными браслетами касались моей груди. Тело выгнулось навстречу желанному воссоединению, в проникновенной тишине раздался сдавленный стон. Он сорвался с моих губ и встретил похожий звук в ответ, только тембр был более низким, из-за чего я вспомнила о Мерфи и взволнованно открыла глаза. Вслед за стоном раздалось рычание, в воздухе между нами блеснули белоснежные зубы парня и его сексуальный взгляд, что отметило нам точку невозврата. В сторону он отодвинул ткань трусиков жаркими, как бездна, пальцами, когда горячая плоть немного больно вошла в меня, растягивая, я охнула, но поддалась навстречу. Мерфи не собирался сдерживаться, мне казалось, что даже диван под нами начал двигаться. Теперь точно мы не вернемся к тому, что было, потому что то, с каким бешеным нетерпением он врывался в меня, забыть будет очень сложно. Не привыкшая ни к чему подобному, я забиралась в его ненасытное пламя, мне хотелось пить, кричать, молиться и любить очень-очень сильно. Чувства были намного лучше ощущений снов и самых смелых грез, ибо это происходило по-настоящему. Ярко-алая действительность влекущего изгиба тела Мерфи, его змеиных укусов на шее, неуемных, долго сдерживаемых фантазий поражали. Под скрип дивана парень поднял мои ноги, дрожащих пальцев коснулись красивые губы, он лукаво воззрился на меня, беря мизинец в рот. Щекотно и очень глубоко, когда Мерфи снова вошел в меня, одной рукой придерживая ноги, а другой проводя по клитору, от чего все внутри меня подкашивалось и разбивалось в дребезги. Словно моих децибел было недостаточно, чтобы соседи услышали... Я, не сдерживаясь, кричала, дергаясь в его сильных руках и чувствуя, что раз за разом ошеломительно кончаю. А ночь все длилась и длилась...***
Каково это — проснуться утром в объятиях "уже не друга" с раскалывающейся головой, будто ты героиня заезженного фильма? И с каких-таких пор оказаться с мускулистым парнем в мягкой постели, укутанной тонким покрывалом и сонной негой? За подкоркой сознания держала стыд моя приторможенность, ведь я решила, в кои-то веки, не заниматься самобичеванием попусту, а подумать обо всем потом, когда доберусь до дома и приму душ. В тот момент до меня дойдет, что на одного друга стало катастрофически меньше и об этом всенепременно узнают все, в том числе и Ньюман. — Уходишь? — хриплый до дрожи голос прозвучал позади меня, пока я искала свою одежду. Обернулась на звук, поморщилась от головной боли и заметила, что Мерфи смотрел на меня уже совсем другим взглядом, более серьезным. — Да... Мерфи, все это... — я надежно куталась в атласной персиковой ткани, ведь в моей душе постепенно зарождалось не только смущение, но и ощущение гадливости к самой себе. — Все это останется между нами, не волнуйся так, — серьезный взгляд быстро сменился на вчерашний игривый. Мерфи улыбнулся, потягиваясь среди светлых одеял, я невольно задержала взгляд на гибком теле. — Спасибо, — мое бормотание в ответ. Борьба с возрастающей неловкостью была невозможной в этой теплой спальне, пропитанной запахом секса, и от меня наверняка за версту пахло Мерфи, так что я быстро покинула комнату и поспешила собрать оставшиеся вещи, не забыв про сумку и телефон в валяющихся на полу джинсах. Об этом никто не должен знать, я надеялась, что Мерфи сдержит свое слово и не станет трепаться налево и направо. Хотя не стала бы ему сильно доверять, ощущала, что парила над пламенной пропастью будто на волоске. Меня держала только его легкомысленность, не удивлюсь, если Мерфи проводил подобным образом каждую ночь. Все в нем просто, неглубоко, поверхностное притяжение — да, так думать было удобнее всего. Успела себя немного успокоить, не заметив, как нанесла глубокую рану в сильно бьющееся, влюбленное сердце парня. Моя суета, неуверенность, нежелание быть ближе после всего произошедшего стали стальными пулями, проникающие в Мерфи, разящие горем. И, чтобы хоть немного защититься от моей нелюбви и не истечь кровью, парень воздвиг крепостную стену легкомыслия. Я об нее ударилась, поняла, что все в порядке и оставила узника темного замка в одиночестве. В то время, как Мерфи всеми силами воздвигал стены, я быстро собралась и вышла на слепящую светом и шумом улицу. Благо недалеко была остановка, откуда я могла спокойно добраться до дома на общественном транспорте. Мой растрепанный, даже упоротый вид, казалось, привлекал всеобщее внимание. Будто весь мир осуждающе смотрел на меня... А что, собственно говоря, произошло? Я переспала с Мерфи, об этом знали только мы, но ведь я исчезла в самом разгаре вечеринки вместе с ним, что же мне придумать... Наконец-то достала телефон, включила его, и на меня градом посыпались сообщения о пропущенных звонках. Что-то в груди екнуло, когда я представила Эдриана и увидела то бесконечное количество обеспокоенных вызовов... Я написала Хизер короткое сообщение "со мной все в порядке, отвечу на все вопросы позже, дай мне время" и поставила телефон на беззвучный режим — пусть разбираются сами. Щека к окну, вокруг незнакомцы, в душе слякоть... Приварившись взглядом к проезжающим машинам, заметила, что скоро выходить на своей остановке, на дороге промелькнуло что-то внезапно темное. Но мы, как ни в чем не бывало, проехали мимо, я посмотрела назад. То была черная, колеблющаяся фигура, состоящая из дыма. Удивление и шок смешались в воспаленном мозгу, я протерла глаза, естественно фигура исчезла, просто кому-то очень вредно пить, будем честны. Родная остановка, улица, дом. До боли родная лестница подъезда. Я чувствовала себя грязной, уставшей, когда поднималась в нашу с братом квартиру. Знакомые стены и дверь, но отчего-то на глаза набежали слезы, я немного потопталась у порога, успокоившись, со вздохом нажала на кнопку звонка, но мне никто не ответил. Спустя несколько бесплотных попыток, я поискала в сумке ключи, поковырялась в замке, дверь сама по себе распахнулась. Открылась и картина, от которой все внутри меня болезненно сжалось до размеров красной точки. Вокруг царил разгром, будто постарались воры, но телевизор и техника, на первый взгляд, остались на месте... Я шла по стеклу и листам, исписанным убористым подчерком брата, а внутри меня холодело все вокруг. Боялась заглянуть в следующую комнату, вдруг увижу что-то действительно страшное или столкнусь с грабителем. Но дома было пусто, а на столе лежала записка: "Мы знаем, кто ты такая. Твой брат у нас". Дрожащей рукой я схватилась за телефон, начала звонить брату, но абонент был не доступен. Тревожить Хизер я не стала, она бы разожгла мою панику еще больше, мне требовался тот, кто действительно сможет помочь. Про Мерфи я почему-то забыла. Мне нужно было крепкое плечо. Палец почти нажал на кнопку вызова Эдриана, но застыл в воздухе. Он не поймет меня, я бессмысленно пропала для него, разрушила все. Но стоило подумать о том, чтобы позвонить кому-то другому, на экране высветилось его имя. Эдриан Ньюман. У меня перехватило дыхание. — Ты в порядке? — коротко спросил он, я услышала шум улицы. — Здесь кто-то был... — выдохнула я, оглядываясь в разрушенной комнате. — В смысле? — услышала в его голосе напряжение. — Тут все раскидано, вещи брата разорваны, а на столе записка с угрозами, — я сжала телефон крепче, словно надеясь, что таким образом решу все свои проблемы. — Эдриан, я боюсь. — Стой на месте, я тут, — ответил Эдриан, я услышала шум захлопывающейся двери. В смысле, он тут? Эдриан был здесь все это время? Я в недоумении оглянулась к открытой двери, ведущей в облезлый подъезд, и через минуту там появился Ньюман. Он подлетел ко мне, с внутренней судорогой сжал мои плечи и наклонился, чтобы долго глядеть в глаза. Почти встряхнул меня, чтобы я начала, наконец, отвечать на вопросы. Два человека посреди разгромленной комнаты, которые стали друг другу ближе, а из-за этого прервалось дыхание да и касание ощущалось совсем уникально. Всю ночь, всю мутную ночь я представляла руки Ньюмана на своей коже, но на деле это было более пробирающим что ли. Более важным. Я заторможенно отвечала, все еще не понимая, что Ньюман делал рядом с моим домом рано утром. Эдриан выглядел странно: возбужденно, яростно и обеспокоенно одновременно. Глядя на его суету по комнатам, я испытала облегчение, будто перенесла чувство ответственности на другие плечи. — Ты выглядишь слишком спокойной, — заметил он, все внимательно осмотрев. — Это шок? — Я не знаю, мне почему-то это все не кажется странным, будто раньше я через это уже проходила, — я пожала плечами, явно понимая, что действительно не испытываю теперь никаких чувств. Страх быстро пропал и появилась знакомая своей опасностью апатия. — Мне больше интересно, что ты здесь делал? Эдриан внимательно посмотрел на меня, будто проверяя на пригодность. Мы уперлись в друг друга взглядами. Его тяжелый с красными прожилками. Мой, заплаканный, трезвый и ничего больше не ждущий. — Я беспокоился о тебе и ждал около дома, — ответил он, сокращая расстояние между нашими телами. Я прикрыла глаза, внутренне вздрогнув, сделала глубокий вдох, потом снова открыла глаза. Мне показалось, что фраза Эдриана Ньюмана была какой-то ошибкой. В любом случае я не запустила ее слишком глубоко в сердце, чтобы не ранить себя и восприняла все, как должное. Даже проходя в метре о счастья, я бы не заметила его. — Понятно, что нам делать?.. — я стала еще апатичнее и грустнее. Ведь я абсолютно точно не верила в "нас". Я привыкла, что радости нет, и любые теплые слова воспринимались с каким-то скрытым смыслом. Он старался следить за мной, подозревал и мысленно обвинял меня, я чувствовала. Наверно, немного забавно, что я ждала заботливых слов, но при этом, услышав их, закрывалась еще больше, будто не заслуживала их. Не заслуживала этого сероглазого счастья. Я погрязла в своей тоске, перемечтала по Эдриану, мне хотелось большего. Малое уже не удовлетворяло и вызывало сомнения. Я вся погрузилась в себя, забыла о записке и пропавшем брате, коротнула на своих переживаниях, превращаясь в сугубо цикличную печаль сердца. Мне было многое глубоко все равно. Однако... — Я вызову полицию и со всем разберусь, не переживай, а потом отвезу тебя к себе домой, — красные глаза Эдриана смотрели очень вглубь, касались этой моей печали и затормаживали ее, чтобы она не была такой ядовитой. Однако, когда он взял меня под свою ответственность, я провалилась в яму сомнений, мне стало тяжело дышать. Все сны, несказанные слова и ночные стихи навалились на меня, стали гаванью, потопили мысли о странно-неловком утре с Мерфи. Я почувствовала себя до боли ужасающе и прекрасно, поэтому на все остальное кивнула, позволила Эдриану разбираться со всем одному, а сама прошмыгнула в ванную, быстро включила воду. Взглянула на себя в круглое зеркало и опять заплакала. Слезы лились из моих глаз, а я их совсем не понимала. Мне было так тяжело от его вдруг проявившейся заботы, словно равнодушие было безопаснее... Плакала и думала. Думала и плакала, как теперь остановить этот поток слез, чтобы потом не было еще больнее делать свои любимые ошибки. Как оставаться рядом с Ньюманом самой лучшей. Полиция приехала, на удивление, быстро, или я слишком долго пробыла в ванной, смывая с себя посторонние запахи. Теперь свежая, со свежим взглядом, переодетая в чистую теплую одежду. Исследовательские проволочки, уточняющие вопросы, плечо Ньюмана рядом — я не чувствовала ничего. Я знала свою жизнь: в ней было многое чего плохого и теперь становилось еще хуже. Меня одолевало спокойствие, что появляются проблемы, я плыла по течению и мне этого хватало. Страданий было чересчур много, и они выжгли во мне все остальное. И даже забота Эдриана, что звучала сегодня по-особенному, не вдохновляла меня, как обычно. Но успокаивало то, что я, наконец-то, увидела проблему, которую нужно срочно решать. На эту мысль меня натолкнул настороженный взгляд Ньюмана, когда я апатично пересказывала приход домой сотрудникам, да и их подозрительные взгляды между собой наталкивали на понимание, что со мной что-то не так. — Это шок, мы поедем в больницу, — уверенно говорил Ньюман, кладя руку на мое плечо. Когда эта канитель вплоть до полицейского участка закончилась, мы вышли из мрачного здания и остановились на улице, нас окунула волна шумных созвучий. — Не надо в больницу, у меня еще сегодня тренировка в универе, — я повернулась к нему, следя за тем, как оранжевое солнце прощается на его волосах, делая их рыжее. — Ты серьезно? — Эдриан сильно удивился и приблизился ко мне, снова кладя ладони на мои плечи. Я повернула голову, посмотрела на касание, пряча тусклый взгляд. — Ты сегодня столько пережила! Поехали хотя бы домой, я выделю тебе одну из комнат для гостей. Можешь оставаться, пока длится расследование. — Я не хочу... понимаешь, я не могу оставаться одна, мне нужно отвлечься, физическая нагрузка будет очень кстати, — говорила эти слова, словно законченная отличница, какой и являлась. Мне невыносима была мысль, что я поеду домой к Эдриану после всего. Это как оставить пятно на нем самом, да и мне была непонятна его забота, словно Ньюман пересиливал себя, выставлял в лучшем свете по сравнению со мной, только чтобы потом перешагнуть через меня. — Андреа... — он непонимающе протянул ко мне руку, почти коснулся щеки, но я отшатнулась, не понимая его движения. Слепая. Погрязшая. Создающая проблему на пустом месте. — Ладно, может, ты и права. Я подвезу тебя до универа. — Не нужно... Он видел мое возрастающее сопротивление, я ужасно триггерила, стоило ему проявить ко мне нежность, я попала в капкан своей депрессии и не видела в ней просвета, даже перед лучом солнца. Эдриан был невыносимо лучшим, притягивающим, манящим. Он ласково взял меня за руку, потянул к своей машине, в которой Ньюман приехал ко мне изначально. Сводил брови таким образом, что было сразу понятно: спорить с ним больше нельзя. Я хотела вырваться, я была такой глупой, такой странной даже для самой себя... Мы без лишних слов приехали во двор университета, уже вечерело, и студенты с радостными лицами выходили из родных стен, договариваясь о новых встречах. — Я заеду за тобой, — спокойно сказал Эдриан моей спине. Да почему он так заботится? Что он хочет от меня... Чего он хочет добиться, не понимаю. — Как хочешь, — безразлично бросила я, собираясь поскорее смыться. На том я оборвала возможный диалог и вышла из машины. Идя по коридорам университета в сторону спортзала, я неожиданно для себя остановилась у одной двери, мимо которой явно прошла не случайно. На табличке красовалось "Энн Саймон. Психолог". Прыжок в ледяную воду — я постучалась в дверь, понимая, что именно сюда мне нужно было все это время. Я бы помогла самой себе, только не знала, как. Осознав свою неидеальность, я почувствовала необходимость в помощи и впервые за долгое время готова была просить ее. — Да-да, входите, — прозвучал молодой звонкий голос. Я оказалась в уютном кабинете. За столом сидела женщина, перебирающая какие-то бумаги и тихо напевающая себе под нос нечто позитивное. Я кашлянула, привлекая к себе внимание, и осталась стоять у порога, но прикрыв за собой дверь кабинета, чтобы отсечь пути отхода. — Извините, если побеспокоила. И кхм... Здравствуйте, меня зовут Андреа, я могу с Вами немного поговорить? — голос мой неожиданно задрожал. — Разумеется, Андреа. Проходи, садись, я тут специально для того, чтобы выслушать тебя, — мягко проговорила Энн Саймон, указывая мне на стул посетителя, глаза ее блеснули за тонкой оправой очков. Женщина провела рукой по светлым волосам, внимательно рассматривая меня, она вежливо предложила мне чай. На мои глаза начали набегать внезапные слезы, будто сейчас прорвет плотину, и я не стала отказываться от чая. Женщина тактично отвела внимательный взгляд, занялась приготовлением. Предлагая чашку, она наверняка заметила, как дрожала моя рука. Мисс Саймон бесшумно вернулась на свое место и принялась чего-то ждать, хотя мне казалось, что психологи так и норовят залезть в душу, тем более, что мое состояние было вполне понятным. Я подавила в себе слезы, жалко улыбнулась и сказала: — Как-то так вышло, что... — но договорить я не успела, на меня обрушилась вся моя бесполезная жизнь, и вместо внятного монолога случилась настоящая истерика. — Ничего, все хорошо. Только дыши, — сказала она, видя, что я выпускаю из себя все обиды и непонимания, но пытаюсь приглушить свои всхлипы. Сидеть на этом стуле было так одиноко, впереди меня было она, кто действительно может помочь, но своими эмоциями я не могла толком рассказать о своих проблемах. Я абсолютно не любила плакать, считая это проявлением слабости, а не эмоций, поэтому плакала редко, но сегодня выдался какой-то особенный день. — Я ничего не хочу, — выдавила из себя эту фразу, стало немного легче. Болезненной воздушности добавили следующие слова. — Я вроде стараюсь... у меня много целей, но при этом во мне нет ощущения счастья. Каждый день похож на предыдущий... — А какие у тебя цели? — спросила мисс Саймон. — Закончить университет с отличием, занять первое место на соревнованиях по легкой атлетике, еще я хочу изучить три языка... да вообще много чего, будто я распыляюсь. Я очень устаю, но понимаю, что это нужно для моего будущего... — Какие чувства ты испытаешь, если достигнешь всего этого? — Что я лучшая во всем, образец для подражания... — сказала я, вытирая набегающие слезы и шмыгая носом. Женщина заботливо протянула мне коробку с салфетками. — А зачем тебе быть лучше всех? — с интересом спросила она. Я ненадолго задумалась, взвешивая свой ответ: — Чтобы меня уважали и любили, чтобы мои друзья больше ценили меня. И тут эта женщина задала еще один весомый вопрос: — А почему ты думаешь, что они тебя не будут уважать и любить просто за то, что ты есть? На этом моменте я подзависла. Внутри женщины напротив скрывался высокий профессионализм, она задавала именно те вопросы, которые мне были нужны, при этом я получала неожиданные ответы. Разговор зашел в другое русло, мы начали обсуждать о моем желании достичь высот, которые мне, как оказалось, были не нужны. Я пыталась все это уложить в своей бедной голове, слова отпечатывались в мыслях очень ярко, но их неожиданный смысл заставлял очень много переваривать услышанное, и нужно было немного пожить с осознанием того, что мне не надо быть самой успешной, чтобы меня любили. — Так что же мне делать? — беспомощно спросила я. — У меня каждый день одни мрачные мысли в голове, я уже не могу ни учиться, ни жить спокойно. Я только наваливаю на себя еще большие обязанности, столько проектов... а времени совсем нет, — я потерялась в ворохе проблем и замолчала. — Ничего не нужно делать. Возьми паузу, послушай себя, откажись от того, что тебе не нужно, — посоветовала психолог. — И ты услышишь, что тебе нужно на самом деле. — А с плохим настроением что делать? — Хорошенько отдохнув, ты заметишь, что настроение само к тебе вернется. Но если ты хочешь какой-то рецепт, то вот например... Каждый день ищи пять вещей, за которые ты благодарна. Искренне благодарна, испытай эти чувства, пропусти их через себя. Важна любая мелочь. Благодарность — это ключ к счастливым моментам, — женщина встала, собирая бумаги на столе и кладя их в сумку. — Мой рабочий день подходит к концу, мы можем встретиться с тобой через пару дней, как раз расскажешь о своих делах. Я не стала ее удерживать. Закончить сеанс было немыслимым облегчением. Мы попрощались, я вышла из кабинета с каким-то ошалевшим, опухшим видом. Сходила в женский туалет и помыла лицо, чтобы краснота не так бросалась в глаза. Поблагодарила вечернее время за то, что моего лица никто не увидит и будет меньше вопросов. В голове стоял гул из сказанных фраз психолога, которые вразрез вступали с моим понятием о жизни. Но при этом на душе было очень легко, я высказалась, выплакалась, мне стало свободнее. Теперь хорошее не воспринималось таким уж плохим. И, когда я увидела машину Эдриана, спокойно ждущую меня у ворот университета, я почти бегом пустилась туда в поисках необходимой защиты. — Андреа, что с тобой? Все в порядке? — встрепенулся Эдриан, увидев мое воспаленное лицо, когда я села в салон. Вопрос вызвал новую волну слез, которые с легкостью побежали по щекам. Я не нашла ничего лучше, как просто наклониться к нему и обвить руками за шею, чувствуя смесь лаванды и кедра около носа. Эдриан мгновенно опустил руки мне на спину, нежно погладил. — Я волнуюсь за брата, — прошептала я, обливая мягкую толстовку слезами. Утешение в объятиях Эдриана это было что-то дико прекрасное... Я благодарна за то, что научилась обнимать Ньюмана.