Ребенок поплачет От страха и бездействия. Мне надо иначе жить. Как найти мне средство? Ребенок для них я Среди пустых и старых стен. Не надо ругать меня. Хватит. Успокойтесь.
После психологического вскрытия моих чертогов разума, я направлялась к до облегчения знакомой машине, чтобы хоть кто-нибудь родной вытер слезы. — Андреа, что с тобой? Все в порядке? — встрепенулся Эдриан, увидев воспаленное лицо, когда я села в салон. Я не нашла ничего лучше, как просто наклониться к нему и обвить руками за шею. — Я волнуюсь за брата, — прошептала, обливая мягкую толстовку слезами. Утешение в объятиях Эдриана — это было что-то дико прекрасное... — Тише...— прошептал он в ответ, нежно гладя меня по спине, так что даже сквозь свитер я чувствовала покалывающую теплоту его большой ладони. — С ним все будет хорошо. А пока я буду рядом, чтобы поддержать, когда это тебе будет нужно... — Нужно сейчас, — плакала, раскрывая свою слабую душу, но уже не боясь сломаться. Разбитому ничего ведь не страшно, правда? Светлый кожаный салон, темнота и теплота черного человека рядом, все такое дорогое, пахнущее успехом, даже немного чужое. Касалась его жизни, почти была ее частью, но неловкость сказать и сделать не то волновала меня. Мне неудобно рядом с Эдрианом Ньюманом, это происходило на уровне эмоций и тела. Его рука на спине замерла, я пугливо ждала каких-то действий, но не могла уничтожить наши объятия. Психосоматически заболела голова, и зазвенело в ушах от напряжения. Эдриан с тихим вздохом повернул голову, зарылся в волосы и замер. Продлевая наше молчание, я ждала, что он поднимет мой подбородок и поцелует в губы, но ничего не происходило, только сердце Эдриана участило биение. — Поехали домой, — Ньюман с сожалением начал отстраняться от меня, но, видимо, не удержался и в последний момент... Обветренные губы поцеловали волосы у виска, почти дотронулись до кожи, но отдалились. Воздушный поцелуй, рождающий черных махровых бабочек. Эдриан отдалился, заботливо пристегнул ремень безопасности, и мы поехали. Тишина трепыхания моих крылатых вдоль пространства между нами... Долетая до молчащего спокойного парня, бабочки незаметно умирали. Размышляя над сухостью его губ, мне оставалось только вглядываться в освещенный фонарями профиль и ощущать звон браслетов по всему телу. Эта музыка смешивалась с музыкой внутри, мне стало очень тоскливо. Тоскливый поцелуй, просто чтобы утешить меня... Довольно быстро мы приехали к Эдриану домой, автоматическая дверь пропустила машину в гараж, больше похожий на обширную парковку. Парень, как и вчера, небрежно-галантно предложил руку, пока выбиралась из теплого салона. Этот жест дал понять, что отношение Эдриана не поменялось — он все так же оберегал и заботился обо мне. — Твоя мама знает, что я ночую у вас? — спросила, пока мы проходили в освещенную светом уютную гостиную. — Конечно. И она полностью поддержала меня, так что ты не стеснишь никого. Не беспокойся, — сверкнул заботой Эдриан, мягким касанием к пояснице направляя меня по коридору. Я робко улыбалась ему в ответ. На втором этаже парень предложил мне гостевую комнату, соседнюю от его. Мы зашли в прохладную спальню, остановились, каждый думая о своем. Я — о том, что мне нужно побыть одной, чтобы переварить услышанное за сегодня. А Эдриан?.. Он жалел о несдержанности своего порыва. Меньше всего ему хотелось воспользоваться чужой беспомощностью, чтобы раскрыться самому. Эдриан Ньюман всегда старался действовать честно, открыто и никому не навязываться — мне тем более, ведь инициатором разрыва была я сама. Я Темная лошадка для него. — Спасибо, что помогаешь. Я очень благодарна тебе за то, что ты всегда рядом, несмотря ни на что... — я занялась практикой благодарности, и это дало новый результат: облегчение на лице Эдриана. — Извини меня, наверно, лягу спать пораньше, столько всего... — Понимаю, буду недалеко. Если что, стучи по стене, — ответил Эдриан, подходя ближе. Его пальцы сосредоточенно провели по лицу, стирая потекшую тушь. Не говоря больше ни слова, парень резко развернулся, будто отдирая себя от меня, и оставил одну. В комнате оказалась дверь, ведущая в ванную. Я устало поплелась в душ, немного стеснительно разделась и долго стояла в горячей воде. В паре мыслей об Эдриане голой среди холодного кафеля было очень непривычно. Потом зябко обернулась махровым подогретым полотенцем и прошлепала в комнату, где меня ждали спортивные шорты и футболка, в которых я обычно тренировалась. Свежая постель мягко приняла распаренное тело, но сон, к сожалению, не шел... Это самое страшное и томительное время: ты лежишь, глядя на скользящие по стенам тени, время медленно тикает, и череда мрачный мыслей все больше тревожит твой разум. Наверное, прошло два часа, на улице уже дышал поздний вечер, почти ночь. Бред в голове смешался с неожиданно приятным приглушенным голосом за стеной. Эдриан пел. Мелодия казалась знакомой, только слова были совсем другие. В ожидании скучного сна мой мозг жадно прислушался к долетающему смыслу песни. Забудем, мы будем Теми, кем нам... ... быть суждено давно нельзя: Мы друзья. Ты не вспомнишь о том, Как встретились вдвоем... Я в неистовстве села на кровати так, что даже закружилась голова. Вглядывалась в темноту, напрягая слух, чтобы уловить обрывки незнакомых слов, которые Эдриан будто сам сочинил. Он действительно пел... Взгляд сквозь стену, сладко замерло сердце у горла, я была в великом удивлении от своего открытия. Не шагнуть назад: Не допустишь пыль в глаза. Я хочу причинить... Оступись в награду мне. Мне бы твои волосы на веки. Нельзя, мы друзья, Ты не вспомнишь о том. Я хочу причинить, Я ожидаю боль... На этом его голос запнулся, и, словно Эдриан погрузился в самого себя, он чуть громче продолжил, вырывая сердце изнутри и показывая мне: "Вот смотри, какой я на самом деле. Не делай меня таким идеальным". Ты продлеваешь сердца вой. Я бы помог гореть со мной. Я бы тащил тебя в огонь. Я хочу причинить боль... Неужели он бы действительно хотел этого? Внешне спокойный и ласковый, а внутри раскаленная магма... Может, все это он хранил в себе? Мне стало неприятно, крылатые внутри трепетали, требуя свободы. Я покинула свою комнату и без стука пошла за таинственным баритоном. Оставила убежище ради непривычной картины: Эдриан по-турецки сидел на кровати, он прислонялся спиной к стене и смотрел куда-то сквозь потолок. Белое обнаженное горло. Старая личная песня. Сильный с хрипотцой голос. Парень вскоре заметил меня, застывшую у порога, и взглядом пригласил войти. Я подошла ближе, осторожно села рядом, обратив внимание на исписанную стихами тетрадь. На кровати лежал телефон, из которого лилась музыка. Я поняла, что близится припев и начала петь вслед за Эдрианом. Забудем, мы будем Теми, кем нам... ... быть суждено давно нельзя: Мы друзья. Ты не вспомнишь о том, Как встретились вдвоем... Конец песни был совсем депрессивным, я с содроганием в голосе допела "я ожидаю боль" и покачала головой от проявленных эмоций. После небольшого проигрыша музыка стихла. — Тебе не нравится? — прошептал Эдриан, внимательно глядя на меня. Я с удивлением обнаружила, что мы сидели, прислонившись друг к другу, и это казалось очень пробирающим изнутри. Да и шепот парня после отчаянного пения слышался неестественным звуком. — Слишком личное, твое? — я не могла поднять взгляд, чтобы посмотреть на него. Его мягкое плечо касалось тайной заботой, меня окружило горным запахом. Вся моя действительность состояла только из нашего расстояния друг до друга, спокойная ладонь врезалась в глаза и волновала до глубины души. — Мое, — прошептал он, мне привиделось, что Эдриан Ньюман стал еще ближе. Будто пытался стать мной, проникнуть в мозг и пустить там корни. — Это очень красиво... ты посвящаешь кому-то? — я, наверно, даже не хотела слышать ответа. — Всегда одному и тому же человеку, — хрипло ответил парень. Его дыхание коснулось моей щеки. Я быстро соображала, что еще сказать, спросить, но в голове все, как назло, поплыло. А в сердце дрожало и срывалось, как после немого крика. Мне ничего не стоило просто представить, как эта рука, в которую так яростно врезался мой взгляд, приподнимет подбородок. Как меня омоют серебристые глаза, и станет понятно, для чего созданы наши с ним встречи. Молчание натянулось, и Эдриан прервал его, что-то сказав, но я не расслышала. Мне хотелось его целовать. Хотелось остаться с ним, быть для него всем и до утра не отпускать из объятий. Часами сидеть рядом, чтобы улыбаться, молчать вместе или даже и петь, если он захочет, потому что Эдриан, раскрывающий свою душу и вынимающий из груди сердце, — это что-то невероятно сексуальное. И, конечно, мои мечты лишали меня самого главного: действительности. А в ней Эдриан не хотел торопиться с нашими отношениями, неспешно проникал в самые темные переулки души, чтобы навсегда поселиться там или оставить после себя пустоту, не знаю... — Я тоже пишу стихи, — глухо ответила на его слова, Эдриан зажегся интересом, который мне не совсем понравился. — Серьезно? Расскажи что-нибудь, — попросил он. — Нет... — покачала головой. — Это еще более личное, чем твое. Но поздно, я воспалила в нем нешуточный интерес. Увидев еще одну точку соприкосновения, Эдриан ухватился за этот момент и с присущим ему упрямством не собирался так просто сдаваться. — Давай, не бойся... Я же спел тебе свое, теперь твоя очередь, я никогда не слышал, чтобы ты сочиняла что-то. Ты, правда, не шутишь? — Я начала недавно и гордиться тут нечем, и вообще право слушателя надо еще заслужить, — недовольно буркнула я, покрываясь на щеках красными пятнами смущения. — Что я должен сделать, чтобы ты мне показала отрывок? — Эдриан опять понизил голос, я взглянула на него и утонула в его умоляющем омуте. По телу пробежала вековая дрожь, стало неудобно. Палилась, ужасно палилась своим смущением... Я хочу, чтобы ты меня поцеловал. Наоборот отстранилась, чтобы было пространство, но это оказалось недостаточным, чтобы остудить пыл парня. Он подобрался ближе, терзая меня красивым взглядом. Впервые за долгое время с него слетел привычный налет спокойствия — настолько его задело. Я хочу, чтобы ты меня поцеловал. — Ну, давай же, просто скажи. Исполню в момент, обещаю! — он улыбнулся, сердце ухнуло вниз. Я покраснела до корней волос. — Не напирай так на меня, хочется сделать наоборот теперь. — "Не напирай" и есть твое желание? Я хочу, чтобы ты меня поцеловал. — Нет, Боже... — я замолкла, сделала вдох и продолжила. — Ладно, только не смотри на меня, отвернись вообще. — И все? — в его взгляде промелькнуло разочарование. — Да... Мы никогда не поцелуемся больше. Нам лучше быть раздельно. И эти стеклянные мысли пробудили во мне новую порцию горечи. Ела ее на завтрак, обед и ужин... Эдриан как раз отвернулся, стало спокойнее без его пытливого взгляда, я подумала о стихах и выбрала одни из самых, наверно, важных в моей жизни. Голос некрасиво дрожал, пока пела... Было все прекрасно: Наши руки вместе. Невозможно сладкий сон. Но с губ слетает стон. Этот полутемный звук Достигает рук. И ты сорвешь цепь... Мне было фактически тяжело это петь, мой голос сбился с ноты и задрожал. Эдриан почувствовал мою тревогу, коснулся ладони холодной рукой и ободряюще сжал ее. Обнаженная моя душа была наполнена стихами, которые сочинила всего месяц назад, потому что тот негатив, коим я напоила себя, выливался, застывал черным озером в центре тела. Из него нужно было скорее сделать что-то сознательное, чтобы помнить. Каждый день я падаю. А ты ненавидишь боль мою! Ты поражен? Тебя люблю Тебя люблю Ты во снах зовешь домой. Только затихает голос твой. Как на яву: Теряю Теряю. Его крепкая рука всегда поддерживала в сложные моменты. Я закончила свою песню и замолчала. Взглянула на его спину и едва подавила желание прислониться к ней пылающим лбом. — Это было очень проникновенно, — сказал Эдриан. Его слова очень приятны на слух, я немного расслабилась. — Мне еще учиться и учиться... — прошептала ответом. — Так интересно, у нас с тобой есть общее, а мы не знали. — Я же говорю, только недавно начала сочинять. — После нашего разрыва? — Эдриан потянул мою руку на себя, развернулся ко мне, я оказалась заключенной в его ладонях. — Нет, ты здесь не причем, — я врала слишком убедительно. Мне было страшно, что сейчас от моих откровений что-то изменится. Придется выходить из своей любимой боли, зоны комфорта. Я ненавидела это состояние всей душой, но своими мыслями и действиями продолжала оставаться в нем. Я втоптала всю романтику Эдриана в грязь, он вспомнил про Мерфи и замолк. Атмосфера вокруг стала состоять из напряжения. Эдриан отдалился, я тоже встала с кровати, отдаляясь от прохладных рук. Мы немного поговорили ни о чем, но разговор больше не клеился. Ньюман стал выглядеть слишком усталым, и я посчитала это сигналом тому, что слишком засиделась в его комнате, а прогонять он меня не решался. Настроение было испорчено окончательно. Я пожелала спокойной ночи и пошла к себе. Наверно, завтра лучше переехать к Хизер, оставаться через стенку от Эдриана слишком неудобно, слишком волнительно. Легче наблюдать издалека, чем быть в эпицентре чувств. В течение дня моя подруга порывалась дозвониться мне, но я была слишком поглощена своими чувствами и не заботилась о других априори. На улице стояла ночь, но режим совы не давал Хизер заснуть, она стала навязчиво закидывать меня обеспокоенными смс. Я решила более не игнорировать и утолить ее любопытство. — Хизер, привет... — Андреа, Боже, ты почему второй день пропадаешь?! Ты где вообще есть? Куда ты делась вообще? Ты нормальная? — она тараторила без умолку, окутывая меня дружеским настроением. — Тише, тише... Все хорошо, я у Эдриана. — В смысле, ты у Эдриана? Ты максимум у Мерфи должна быть, разве нет? — допытывалась она. — Откуда ты знаешь? — О, так все-таки Мерфи затащил тебя в свои сети? — она злорадно засмеялась и продолжила бомбардировать меня вопросами, я только успевала отбиваться от них. Как ни удивительно, Хизер отреагировала на исчезновение Тома достаточно легкомысленно: ну, пропал и пропал. Странная она какая-то. Ее больше интересовал вечер с Мерфи, что и как там было, желательно до мельчайших подробностей. Понизив голос почти до шепота, я рассказала в общих чертах свои приключения. — И какой он? Давай, рассказывай все... — она нетерпеливо подгоняла меня, будто думала, что вот-вот звонок оборвется. — Он очень... горячий, — прошептала я, сжимая ногами одеяло. В голове калейдоскопом промелькнули улыбающиеся образы Мерфи. — У-уф, подруга, не думала, что ты настолько разойдешься, — в голосе Хизер искрился большой интерес. — Как же все-таки на тебя сильно действует алкоголь и Мерфи. Боже, он же наш друг. Ты помнишь, как он ко мне клеился? — Ага, а повелась я, — хмыкнула в темноту, откидываясь на подушку и смотря в ночной потолок. — И что теперь? Вы вместе? — наконец, мы подошли к самой сути. Я закрыла глаза и постаралась разобраться в той кутерьме, что происходила внутри. Не знала, что делать и как поступать, но одно понимала точно: сейчас мне не до них совсем. Что Мерфи, что Эдриан — они только путали и смущали меня, проблема была такой глубокой, что все остальное отодвигалось на задний план. А на передний — в кои-то веки встала я сама. — Не знаю... Хиз, честно, я теперь не знаю, что мне делать. Даже завтрашний день представлять не хочу... — уткнулась носом в подушку и заглушила сочащийся усталостью голос. — Ты же понимаешь, что у вас только два выхода: либо встречаться, либо перестать общаться? Потому что другое было бы странно. Если тебе нужен совет, то вот он: не знаю, что по поводу Мерфи, решай сама. Но я бы остереглась возвращаться к Эдриану. — Ты вроде была не против него. — Это да, но на самом деле, возвращаться к бывшим — дурная примета, это как вернуться в старую жизнь. — Нет, я бы хотела все изменить, старое меня не устраивает, — шептала я, укрываясь одеялом, на меня медленно накатывал сон. Последние слова я уже почти не помнила, зато Хизер услышала. — Но с Эдрианом я бы хотела...***
Наше солнечное утро началось с приготовленного мной завтрака, специально встала пораньше, чтобы поблагодарить этим способом семью Ньюманов. Через нежелание делать другим приятно (и почему я должна радовать людей?) я пересилила себя и честно пообещала не улыбаться, но хотя бы немного осчастливить тех, кто пошел мне навстречу. Аромат блинчиков распространялся по всему дому, дразня домочадцев, и все довольно быстро собрались на кухне. Аида и Кора достаточно тепло встретили меня, расспросили о последних событиях и быстро перекусив, вернулись к работе. Я выдохнула, когда взрослые покинули помещение, и приняла задумчивый вид. Эдриан остался сидеть напротив меня, с ошеломительной улыбкой смотря, как я суечусь на кухне, заваривая ему кофе. — А корица у вас есть? Или может шоколад... Есть один клевый рецепт, когда в кофе добавляют капельку коньяка, но ты вряд ли будешь... — я была в опущенном состоянии с самого утра, но мое благотворительное начало дня все-таки взбодрило меня. Немного, но стало легче, будто жизнь вырулила из привычной колеи. — Есть корица, сейчас достану, ты будешь долго искать. — Да, ладно, не стоит... сама найду, — я справлюсь, не надо мне помогать. Но Эдриан уже встал со своего места, мягко подошел со спины, пока я крутилась у плиты. Меня прошибло этим чертовым током, когда спина ощутила его о-боже-ты-коснулся руку, а другая открыла шкафчик над головой, показывая на баночки со специями. — Все здесь, смотри, это корица, — бархатный голос над ухом меня убил на месте, потому что сердце нещадно не билось. Так, слегка трепыхалось. Теплое крепкое тело грело напряженную спину. Закатила глаза от запаха лаванды, замерла на месте, тяжело дыша, рука, держащая турку, задрожала и немного пролила кофе. Но парень будто и не заметил этого. — Спасибочки, — сказала я, поднимая голову и тянясь за заветной склянкой. — Я помогу, — снова произнес он, его пальцы накрыли мои, когда я уже дотянулась, куда нужно. Это нежное касание длинных белых пальцев было схоже с поцелуем в запястье. Я ощутила себя на удивление глупо, оказавшись в столь банальной ситуации. А Эдриан тем временем медленно сжал ладонь на талии, сделал глубокий вдох на уровне моего затылка и отошел на свое место, чтобы продолжить трапезу. Я с немеющим выражением лица оглянулась на него, но ничего подозрительного не заметила, только легкую улыбку, играющую на губах. Надо ли говорить, что корицы я от волнения пересыпала? Но, в целом, все были довольны... Естественно, в университет мы поехали вместе. Теплый салон, пахнущий своим хозяином и хорошим ароматизатором, мягкая дорога, родной спокойный профиль, тихая музыка. Мы словно и не вспоминали о прошедшей ночи, когда появилось первое напряжение, нам комфортно вдвоем. Это была та старая жизнь, которую я жаждала и избегала одновременно. Хотела бы я вернуться? Очень. Было бы это правильно? Скорее всего, нет. Нужно прощаться со старым я, чтобы встретить что-то новое в своей жизни. А может здоровые отношения с Эдрианом наоборот укрепят меня? Как же тяжело, когда не понимаешь своих желаний! Мечешься от одного к другому, вчера одно, сегодня уже совсем другое! Это болезнь, это неправильно, я не понимала себя и постоянно делала ошибки. А совершать их было неприятно и казалось слабостью. — Мы приехали, — голос Эдриана вывел из раздумий. Он смотрел на меня, будто в последний раз, цепляясь за руль, как в спасательный круг. Возможно, чувствовал, что мне неловко больше пользоваться его таким сплошь мягким гостеприимством. Его грустные серебристые глаза напомнили мне заброшенный дом, в котором все окна были разбиты и через них внутрь просачивался ледяной ветер. — Спасибо, что подвез, — я не знала, как сказать ему и только сжалась вся в комок нервов. — Все в порядке? — он повернулся ко мне корпусом, задевая коленом ручник, и наклонился ближе, на что я быстро отстегнула ремень безопасности и взялась за ручку двери. — Андреа, не убегай, пожалуйста, — тяжело сказал он, поднимая руку и бессильно сжимая ее в кулак. — Извини, Эдриан, я благодарна тебе за заботу, ты всегда меня очень выручаешь... — с заикания начала я, глядя в его большие утопающие бархатом глаза. — Но, — выжидающе сказал он, обрубая мои дальнейшие рассуждения, и я продолжила с главного. — Но Хизер предложила мне пожить у нее, и так будет комфортнее... спасибо тебе... — говорила слова, а сама видела, как загораются эти заброшенные окна-глаза магическим огнем. На крепкой шее запульсировала жилка. Сегодня Эдриан был в белой обтягивающей футболке, что мешало думать об отступлении. И все же рука дрогнула, чтобы открыть дверь. Эдриан мгновенно отвернулся, чтобы заблокировать все двери, отрезая мне пути к выходу. Второй раз уже за долгое время он жестко настаивал на чем-то, первый был вчера, когда меня силком потащили в теплый дом Ньюманов. Эдриан опять обернулся ко мне, сверкнул этим своим стеклом в глазах и сделал глубокий вздох для начала разговора, руша все внутри меня своими словами: — Зачем мне твое "спасибо"? Ты благодаришь меня, не веря в эти слова. Забота, надежность, готовность пойти за тобой, — Эдриан отстегнул ремень и скрестил руки на груди, устало приваливаясь боком к сидению, — все это тебе не нужно, ты избегаешь меня, тебе так неприятно рядом со мной? — у него было совершенно расстроенное лицо. Он видел мою неискренность насквозь, потому что слишком хорошо знал меня. — Эдриан, нет... — меня захлестнуло волной печали. Я судорожно сглотнула обиду, мне так хотелось исправиться, но в итоге получила в свой адрес критику. А когда со мной спорили, то слишком сильно расстраивалась. Я еще не понимала, что это была не критика, а желание Эдриана услышать честный ответ, который бы поставил точку в неоднозначности наших отношений. — Тогда ответь, почему? Почему ты просишь помощи, потом отвергаешь ее, почему ты уходишь с Мерфи, — он взял мои ладони в свои и продолжил, — и смотришь на меня так, будто хочешь быть рядом, но ты не рядом. — Эд, я... я не знаю, что тебе сказать, — пробормотала я, чувствуя, что от его испытующих вопросов в горле встает ком и на глазах появляются странные слезы. Но я боялась плакать при ком-то. Проявлять себя такой слабой. Всячески избегала подобных ситуаций, слезы всегда были для меня постыдным. Не плакать... Что хочешь делай, только не плачь при нем... Нет, не надо, пожалуйста. Ты хотела этого момента, но почему ты расстраиваешься? Почему ты такая глупая?.. — А я знаю... — Эдриан в изнеможении запустил ладонь в мои волосы и меня приблизил к себе. Он с раскаиванием, но упрямо следил за моими влажными ресницами. — Я тебе все еще нравлюсь, но ты не хочешь признавать этого, потому что боишься чего-то. Боишься, что это невзаимно? Он уже все решил и теперь уверенно приближался ко мне, я чувствовала дыхание на своем лице, и у меня закружилась голова. Ласкающие пальцы на затылке, магический огонь его глаз бросал искры на мое лицо, целительные губы были в десяти сантиметров от моих. Головокружение сменилось пронизывающей болью, все перед глазами помутилось от слез, которые стали выливаться на щеки, черт! Я так не хотела опять плакать при нем, вчера было достаточно... Романтичность момента окончательно добила меня до бессознательного состояния, в котором осталась только одна здравая мысль: Нет. Ты должна это выдержать! Не надо истерить. Не будь такой... беспомощной. Как это жалко. — Так вот, знай, это все взаимно. В сантиметре от его губ меня обдало диким холодом. Столько раз в голове я прокручивала этот момент — наш поцелуй, но когда пришел черед действительности я все захерила. Испугалась начинать опять наш сложный старый мир, в котором он был самым лучшим и уверенным, имел свое жесткое честное мнение, а я ничтожно находилась рядом и слушала... Испугалась быть слабее него и испачкать своими слезами. Эдриан не думал: он собирался целовать. Только его губы не коснулись моих, ведь меня прошибло током, я быстро вырвалась, разблокировала дверь и вышла из машины, оставив его в глубоком ступоре. И в пустой дом теперь залетала вьюга... — Нет, нет, нет, все не так... — твердила себе самой, пока быстрым шагом приближалась к дверям университета, в который готова быть погребенной заживо. — Андреа, — раздался сзади голос Ньюмана, все вокруг обернулись на меня, я только ускорила шаг, вытирая дорожки слез, потому что быть в центре вселенной — не моя задача. Опять он привлекал ко мне лишнее внимание. Раствориться, разбежаться и взлететь подальше отсюда — вот, что мне было нужно. Проглотила свои слезы и не дала им разливаться с берегов, внутри скопился комок гнева на себя, разочарования и тоски, голова нещадно болела от того, как жестко я запретила себе выплеснуть чувства. Море внутри становилось океаном. Тихим на первый взгляд. Я быстро сверилась с расписанием, добежала до нужного кабинета, как раз вовремя. Раздался звонок, я зашла в аудиторию и словила на себе любопытные взгляды. В кабинете витал легкий флер сплетен, покраснела, поняв, что все обсуждают вечеринку Хизер. Пропажа брата не дошла до любопытных ушей. Увидела в четвертом ряду Хизер, та взволнованно подпрыгнула, махнув мне рукой. Проходя мимо рядов, я услышала обрывочные фразы... — Это с ней уехал Мерфи? — А вы в курсе, что Ньюман ее подвез? — А она не такая простая, как кажется... Села рядом с Хизер и уткнулась в ее плечо. Вдох. Выдох. Живем дальше. — Ч-ш-ш, ч-ш-ш, — она меня, как маленькую, погладила по головке. — Ты чего... Что случилось? — Не надо, дай успокоиться. Не сейчас, — я короткими фразами дала себе передышку в полчаса. Мне хотелось быть героиней какого-нибудь фантастического фильма, а не сопливой повседневной мелодрамы, ей богу! Вереница пар превратилась в одну великую психотерапию от Хизер. Говорить о Ньюмане, находясь на расстоянии от него, было удобнее. Хизер продолжала гнуть линию в сторону Мерфи. У меня не выходил из головы подозрительный образ того, как она обнимала Эдриана. — Послушай, он мне друг. И я за тебя беспокоюсь, — искренне ответила Хизер, беря меня за руку, когда я высказала ей претензию. — Просто я вижу, как тебе некомфортно с Ньюманом, а вот Мерфи — совсем другое дело. Тем более он искал тебя, заходил сюда на перемене, так что жди горячих встреч, — она весело подмигнула мне. Я отняла руки и схватилась за голову, мысленно простонав, и этот немой звук воскресил прежние образы. Теперь точно была уверена, что после пары Мерфи будет поджидать у дверей, но что я могла сказать своему "уже не другу"?.. У меня нет никаких моральных сил, чтобы разбираться еще и с ним. Я отпросилась у преподавателя по причине недомогания и под осуждающими взглядами Хизер поспешно вышла из аудитории еще до звонка. Идя по коридору, я кожей чувствовала, что скоро столкнусь с Мерфи. Но до следующего кабинета добралась без приключений... Избегать всех и каждого — вот девиз сегодняшнего дня. И у меня это почти получалось, я была бесшумна, проворна, и эта быстрота неожиданно вдохновила меня. Чувствовала себя прекрасно убегающей жертвой, а лучше бы наоборот — быть охотницей, выслеживающей добычу. Но так или иначе лавирование между обстоятельствами и побег перед самым носом сексуального Мерфи было у меня в крови. Его раздраженные звонки и смс были успешно проигнорированы. Как и попытки Эдриана... Оставьте меня разобраться в себе самой. Да, я сама дала вам шанс. Но уже жалею об этом. Вечером я расслабленно тренировалась в любимом зале, меня даже не отчитал тренер за вчерашний пропуск. Наверно, потому что он произошел впервые за полгода. Ближе к концу часа мы решили размяться баскетболом, с которым у меня были особенные проблемы из-за недостатка роста. А тяжелый мяч так и выпадал из моих рук. — Тренер, можно я еще немного задержусь, чтобы отработать броски? — бодро попросила я в конце тренировки, наполненная энергией и жизни, да спорт — это именно то, что приносило мне радость. — Похвальное рвение, Андреа. Тогда я оставлю ключи, уберешь все и закроешь, хорошо? Только недолго, — улыбнулся мужчина, кладя связку на скамейку. Подруги помахали мне рукой, выходя из зала. — Конечно, спасибо! — обрадовалась я и продолжила забрасывать мяч в кольцо, но у меня уже неплохо получалось. Я настолько вошла в поток мыслей и спорта, что совсем потеряла счет времени. После нескольких удачных попыток довольная убрала мячи, закрыла зал и вразвалочку пошла к раздевалке. В моем шкафчике меня ждал гель для душа, полотенце и розовые шлепанцы. Разделась, все взяла с собой и смешно прошлепала в ванную комнату. Горячая вода обожгла тело, я тяжело вдохнула, думая об Эдриане. Совсем не умела решать проблемы, только игнорировать их, пока не станет совсем плохо. И хорошо, что сегодня Мерфи так и не встретился мне. Но стоило об этом подумать, как позади сквозь шум воды я услышала звук захлопывающейся двери. — Неплохой вид, — вальяжно прозвучал голос, скрывающий под собой улыбку в каждом слове. Я в шоке обернулась, Мерфи стоял напротив и смотрел на меня нахальным взглядом. Для этого помещения он был слишком одетым и обутым, и это бросалось в глаза. Парень прислонился к двери, складывая руки в карманы черных джинс. Сейчас его тигриные глаза и свисающие на одежде цепи отчего-то пугали меня. — Ты что здесь делаешь? — воскликнула я, пытаясь прикрыться руками. По позвоночнику побежал озноб. Я поспешно посмотрела на крючок, где раньше висело полотенце, но оно таинственным образом исчезло. Мне стало дичайше стыдно и в то же время жарко стоять голой перед Мерфи, зная, что весь день избегала его. — Андреа, как нехорошо ты поступаешь, игноришь от меня. Ты думала, я не найду тебя? — Мерфи оторвался от двери и приближался ко мне, оттеняя путь к выходу. Стоило мне подумать броситься в сторону, как он схватил меня за руки, прижал к себе. Тело мое само отозвалось мучительной дрожью ожидания его горячих прикосновений. Вода побежала по коже куртки и вниз вдоль черной футболки, которая мгновенно намокла и очертила твердый пресс. — Мерфи, ты совсем офигел? Отпусти меня! Я сейчас закричу, — я вырвалась из его рук, отступила обратно в кабинку, чувствуя, как вода заливает глаза и уши, а пена смывается с тела. Он был таким... как из самого пошлого романа, которым зачитываешься с детства и познаешь анатомию своих первых чувств. — Очень надеюсь на твои крики, — улыбнулся тот, бесстыдно снимая одежду. — Боже, Мерфи, не надо... — я схватилась за волосы и закрыла глаза, не желая смотреть на это гибкое тело с татуировками, потому что его смуглая кожа и гладкие мышцы рук и живота взбудоражили меня. Мерфи по щелчку пальцев умел завести меня, и это немного пугало. — Я знаю, ты хочешь, нечего было избегать меня, — он молниеносно развернул меня к себе спиной, слегка наклонил. — Ты не представляешь, что я пережил за этот день, — он одним движением глубоко вошел в меня, я болезненно застонала сквозь стиснутые зубы. — Ты думаешь, воспользовалась мной и можно к Эдриану сбежать? Нет, послушай меня, наконец-то... Внезапное наслаждение воспалило до нервов, я встала на носочки, чтобы было удобнее. Мерфи схватил меня за подбородок и прижал к себе, уха коснулись дикие губы, которые шептали: — Ты только моя, поняла? Я ошибался, думая, что смогу все забыть. Но ты преследуешь меня каждую гребаную секунду... — он прижимал меня к стене, когда входил, ускоряя темп. — Мерфи, — простонала я, от его слов, которые были такие искренние и простые, что у меня перехватывало сердце. — Ты. Больше никогда не убегай от меня... Он все быстрее врывался в меня, вода была повсюду, я сама была водой... Но хотя бы не слезами.