Каково это — быть лучшей

Я вижу приходящую печаль. Я чувствую, как злишься невзначай. И знаю все тревожно и любя. Я принимаю всякую тебя! И я скажу тебе одно: Ты лучше без каких-то "но", И на других мне все равно...

      Выключенный свет. Твердая грудь, на которую можно удобно лечь. Я волновалась, что Эдриан был другим. Но, кажется, постепенно привыкала. Водя пальцами по его рукам, слушая красивый тихий баритон, сжимая это божество ногами, я почувствовала себя такой радостной и наполненной, что мгновенно провалилась в мирный сон.       Сон, в котором теплые руки кружили меня в страстном вальсе, а полные губы услаждающе шептали на ухо слова любви:       — Я так давно хотел вернуть тебя... Андреа, ты так часто снилась мне, не оставляла ни на день... Я боялся, наверно, еще одного расставания.       Рука парня проводила по пояснице, привлекая ближе. Вокруг мелькали золотые цвета бального зала с вкраплениями пестрых пышных платьев и черных костюмов. Маскарад гремел на всю округу вдохновенным оркестром. Я улыбнулась, ослабевая при взгляде на маску напротив, в прорезях которой сиял бархатный сексуальный взгляд. Без сомнения Ньюман, он закружил меня еще быстрее, ведя до умопомрачения решительно.       — Ты такая невероятная, Андреа, — от его горячего вздоха и скользящих рук, проникающих в каждую клеточку, я медленно ощущала себя обнаженной перед ним.       — Ты настоящая... каждую твою особенность я люблю до безумия... всегда красивая, всегда нужная, ты всегда поступаешь правильно, всегда... Теперь ты на своем месте... Понимаешь?.. Ты лучшая... — он так обжигающе стал со мной одним, что я ощутила его пальцы, минующие юбки и пробегающие по повлажневшему белью. Из моих губ вырвался непроизвольный звук, похожий на жалобную мольбу.       Это яркое ощущение почти разбудило меня. Я была в сумеречной темноте комнаты Эдриана, казалось, что я до сих пор кружилась в сладостном вальсе, просто кто-то погасил свечи в главном зале. Но ощущение теплых слов и касаний только усилилось, а стоны рождались из моего горла по-настоящему.       — Кто выключил свет? — задохнулась я, находясь на грани сумасшествия и сна. В ответ — молчание. Разговоры и ощущения прикосновений пропали, я нервозно повернулась на спину, отбрасывая руку в сторону и хватая футболку Эдриана.       В темноте прозвучала его усмешка.       — Эдриан?..       — М-м-м?.. — он мягко освободился от моего твердого захвата, бережно опустил руку на прохладное покрывало и переместился куда-то ниже.       — Вернись, — взмолилась я, тяжело дыша, не совсем понимая, кто я и где все-таки нахожусь, но точно зная, что без него бесполезно...       Мягкие большие руки провели по моим обнаженным ягодицам, стягивая остатки пышных бальных юбок, так что становилось легче дышать, будто распустили и корсет тоже, туго прерывающий мое дыхание. Последняя фраза прозвучала снизу и обдала меня горячим воздухом:       — Как хочешь.       Губы Эдриана приникли к моему влажному лону, погружая язык вглубь и рождая безумные вспышки в теле. Парень с наслаждением провел несколько раз по клитору, от чего я задергалась еще сильнее, с шумом втягивая воздух через нос, чтобы не застонать на весь дом.       — Эдриан, Э-эдриан, ч-что ты... ох, — мои бессвязные просыпающиеся слова перебил его указательный палец, глубоко входящий внутрь в то время, как язык продолжал массировать вокруг клитора, иногда задевая его.       — Прости, ты так сексуально стонала во сне, зовя меня, — прошептал Ньюман, отрываясь от своего ошеломительного занятия.       — Это уже не важно, продолжай, — торопливо простонала я, притягивая его голову к себе. Никакого стыда, только всепоглощающе желание я испытывала, направляя его голову легкими поступательными движениями.       Эдриан добавил второй палец внутрь, я содрогнулась от полноты своих чувств, сводящих болезненным наслаждением с ума мой рассудок. Господи, я никогда, никогда такого не испытывала с Мерфи. Я не выдержала, опуская руку вниз и ощущая между указательным и средним движения скользящего языка и длинных идеальных пальцев.       — Я так хочу довести тебя... Расслабься и не думай о времени, я буду делать, пока ты не кончишь... — хриплый спросонья голос запустил толпу мурашек по бедрам.       Его слова сами по себе приближали меня к оргазму. Тот медленно, накатывающе заполнял меня, казалось, еще немного, и это максимум, но наслаждение продолжало нарастать. Я перевела взгляд на глянцевый потолок, где отражалось мое разгоряченное распластанное тело и мощная спина Эдриана, двигающегося в такт своему ночному безумию. Блять, как это было красиво... Так пошло и эротично одновременно, как кадр из хорошего кинофильма.       С ним все было совершенно по-другому, я о таком даже и подумать не могла... Что влечение к его ароматным рукам, ощущение крепкой шеи, усердно двигающейся между подрагивающих ноющих бедер, не будет означать конец. Конец всему сложному, робкому и тайному между нами... Для меня, наверно, секс означал точку, когда пропадал особый интерес к отношениям, все становилось простым и незанятным. Тогда хотелось, как книгу, закрыть эту тему и перейти к другим историям, где таилось что-то другое, цепляющее по-своему. Но такое еще надо было найти.       С Эдрианом Ньюманом секс был сродни бесконечному доверию. Это не была ни запятая, ни точка. То был... целый драббл нежных слов, льющихся звездной рекой из блестящих глаз. Эдриан с улыбкой сходил с ума, доводя меня до наивысшей потребности обмякнуть среди чистых простыней, едва переводя жаркое дыхание. Я кончала так ярко и долго, что пришлось заглушить рвущийся крик мягкой подушкой.       — Куда ты спряталась от меня? — Эдриан, смеясь, поднялся выше и лег рядом, забирая свою подушку обратно.       — Я не хочу, чтобы нас услышали... — прошептала я, наслаждаясь температурой его тела в полу прохладной спальне.       — А чего ты хочешь, Андреа? — спросил парень, проводя ладонью по животу, не опускаясь ни ниже, ни выше.       Эдриан казался таким спокойным и завораживающим одновременно. Он явно улыбался, я чувствовала это среди сумерек. Его кажущиеся всегда отстраненность и холодность теперь представлялись, как нежелание торопиться. И только рука блуждала по моей коже, не в силах остановиться ни на секунду, выдавая задумчивое пламя Ньюмана. Его желание быть ближе.       — Ты и так знаешь, чего я хочу, — смущенно отвернулась. Но парень не отставал, он взял меня за подбородок и повернул к себе.       — Так чего же? Скажи, я не понимаю, — он уже в открытую улыбался, поглаживая щеки пальцами.       — Боже, да ничего я не хочу, не дразни меня! — я негодующе прикрыла глаза, благодаря ночь за отсутствие света.       — Ну, что ж... Тогда давай спать, — и он отвернулся, просто отвернулся от меня, отбирая одеяло из-под попы и сворачиваясь в грустный ролл. Я минуту смотрела на его спину, потеряв дар речи от такого развития событий. Кто бы мог подумать, что у Ньюмана чернейший юмор!       — Я хочу тебя... — прошептала одними губами, едва справляясь с наплывом эмоций от осознания, как мне сейчас стало грустно. В уголках глаз скопились непрошеные слезы.       И, стоило мне это сказать, как в мгновение ока горячее твердое тело придавило меня к кровати. Обветренные губы нашли мои, забрали с собой в невыносимый плен языка, что ласкал, терся, захватывал... Руки беспорядочно мяли, проводили, доводили до смешанных чувств и растрепанных волос, в какой-то момент я совсем потерялась и только тихо стонала, не понимая ничего вокруг. Мне пришлось по крупицам собирать сбившееся дыхание, минуя его губы.       — Эдриан... ох, Эдриан, что ты делаешь со мной... ты делаешь слишком...       — Хорошо? Я так давно хотел этого... Всякий раз видя, как ты проходишь мимо, не смотришь на меня, злишься... Мне так хотелось тебя утешить, забрать к себе. Прости, что не всегда мог быть с тобой рядом... — каждое слово сопровождалось чем-то горячим, влекущим за собой. Этот низкий голос, который часто снился мне, раздавался у самого уха, вознаграждая миллионами мурашек.       — Прости меня тоже... — прошептала я.       Его твердый член упирался в бедро, пока целительные губы уверенно двигались, лаская изгиб шеи. Пальцы провели по груди, но я не чувствовала больше ничего: мне не хватало его внутри себя, своего мира. Погрузить и погрузиться целиком, чтобы еще лучше и ближе понять друг друга. Движением легче кислорода Эдриан раздвинул мои ноги шире, разгладил складки, проводя ладонью по влажному лону. Через секунды он проник в меня, заполняя одиночество собой. Слишком большой, что даже было немного больно. Два таких толчка — и я уже кончила, потому что сил терпеть подобное больше не было. Но Эдриан терпел, он хотел меня, но сдерживался, не давая привыкнуть к ощущениям этого тяжелого счастья.       Я буду молиться на твои длинные пальцы. На влажные вкусные волосы. На движущееся в такт тело в отражении потолка. Я тебя люблю, Ньюман. И теперь точно уверена, что это взаимно.       Его сладость была на кончике языка, идти по грани с Эдрианом Ньюманом было до обморока невероятно. Он в конце концов сдался, доводя меня в третий раз и изливаясь теплой спермой на бедро. Мы, сбито смеясь, вытерлись одеялом и отбросили его в сторону. Эдриан притянул меня к себе спиной, так и заснули калачиком под звуки моих вялых мыслей: "А ведь сбегать-то совсем не хочется..."       Я счастлива!       Минуя свои прожитые с этим счастьем дни, я заставила себя по-новому взглянуть на прошлые горести. Где-то читала, что страдания приближают человека к совершенству. Наверно, я не была бы той Андреа, если не вечные самозакапывания, вечные сложности... Пусть они многих бесили, но я стала к этому относиться более лояльно, что ли. Всем ведь не угодишь, да и не надо пытаться.       Мне впервые нравилось не отрекаться от себя. Проживать каждую эмоцию, давая ей право на существование, испытывать искренность, зная, что это только верхушка айсберга. А внутри такой Артемиды крылось столько нового и неизведанного, что в голове протекали совершенно невероятные мысли... Быть оригинальной, быть собой и защищать себя с рвением матери, убаюкивающей внутреннего ребенка, было подобно чуду... Спасибо вам, печали, вы дали мне раскрыться с совершенно другой стороны!       Как и во всяких хэппи-эндах на смену сложностям вдруг пришла простая жизнь. Проклятие, из-за которого уже через полнедели мы должны были умереть, чтобы переродиться в других жизнях, было разрушено проведенным ритуалом. Наша компания постепенно возвращалась к обыденности, но держала ухо востро, опасаясь атаки Новых богов. Мир Божеств был неспокоен, но мирские дела хотя бы отвлекали от постоянной тревоги — моего теперь уже вечного спутника. И все же кажущаяся простота будней заставляла меня волноваться о том, что за неимением своих внутренних противоречий, я потеряю печальную часть себя.       — Твои руки все еще дрожат, — заметила Хизер, с грустным сосредоточием отпивая молочный коктейль через трубочку. — Но почему-то стрелы всегда достигают цели.       — Справляюсь, — я вдохнула, кутаясь в теплый плед, любезно предоставленным здешним официантом. — А как твоя голова?       Новая кофейня со столиками на улице вполне удовлетворила наши с Хизер вкусы. Мы вдвоем чувствовали себя увереннее на улице, закрытое пространство создавало ощущение стен лабиринта... Может, поэтому мы почти не ходили на пары, предпочитая посещать тренировки мальчиков, что проводились в солнечную погоду на стадионе.       — Болит уже меньше, — поморщилась подруга, доставая звонящий телефон из кармана. Я закатила глаза, догадываясь, кто это мог быть. — Да, котик? Я с Андреа... Ну, еще пол часика... Угу, хорошо... Целую.       Пустота Мерфи нашла свое отражение в лице Хизер. Они идеально подходили друг другу, как донор и акцептор. Беззащитная Хизер окрепла и стала увереннее благодаря постоянному контролю Мерфи. А тот... Ну, он нашел девушку, которая балдела от его чрезмерной заботы. Мне сложно было назвать это правильным, но им хорошо вдвоем, они дополняли друг друга, стали зависимее и от этого счастливее. Я была рада за нее, но в глубине души почему-то мелькала тень раздражения на то, что моя близкая подруга стала другой, не такой, как мне хотелось...       — Тебе привет от Мерфи, — Хизер улыбалась, продолжая писать смски Мерфи, не в силах оторваться от телефона. В такие моменты с ней было сложно о чем-то поговорить. Я могла только молча цедить свою грусть через трубочку, ощущая внутри все разрастающуюся тяжесть. — Ой, представляешь, он стал капитаном команды по футболу. Такой довольный теперь! Эдриан тебе рассказывал?       — Да нет, — я пожала плечами, понимая, что это какая-то мелочь для Ньюмана. Зато Мерфи взлетел до небес. — Поздравляю его! Пусть старается до победного.       — Я передам ему, — Хизер, наконец, отложила сотовый в сторону. — Он такой чудесный, Андреа... так заботится обо мне. Представляешь, мы решили установить приложение, чтобы следить, где мы находимся. Смотри! — она показала мне на точку с именем Мерфи на карте города. Я едва смогла подавить в себе первый порыв прыснуть со смеху. Как можно было так уничтожать собственные границы с близким человеком?..       Хорошо, что наши с ним отношения до такого не дошли! Мы с Хизер еще немного посидели, пока не появился Эдриан, внося в душу ощущение лавандового спокойствия. Он с легкой улыбкой положил руку на мое плечо и наклонился достаточно низко, чтобы подарить движущимся навстречу губам тягучий поцелуй. Я опешила от смущения, пока это божество уводило меня прочь от скучных разговоров. Мне сложно привыкнуть к его частому вниманию к себе. Проскальзывает мысль неверия.       — Можно ли вырасти из дружбы? — спросила я, тихо выдохнув свою тяжесть.       — Еще как, она может стать для тебя слишком простой, неинтересной... ты меняешься и другие тоже, — Ньюман не мог просто держать мою руку: он обязательно мял, гладил, перебирал пальцы. Словно ему было мало.       — Я не хочу никого терять... Это слишком грустно. Но быть рядом порой очень сложно. Неинтересно, знаешь? Я будто пересиливаю себя в желании сохранить еще одного человека рядом.       — Не заставляй себя. Дружба — это труд двоих. Не трудись одна впустую, ладно? Себя тоже нужно уважать, — мы остановились на светофоре, я тут же обняла его покрепче, утыкаясь носом в серую толстовку. Порой Эдриан говорил слишком верные вещи, у меня не выходила из головы мысль придумать что-то умнее, но переплюнуть Ньюмана было сложно.       — Почему ты решил отдать роль капитана Мерфи? — на всякое проявление этого имени взгляд Эдриана знакомо твердел, но все же он улыбался.       — Ему нужна была эта победа, ты же понимаешь. Теперь все будет проще между нами. Да и у меня больше свободного времени будет. Нужно тренировать свои силы, они слишком нестабильны. С мечом отработать движения. Да и пару песен записать уже хочется. Может, в студию сходить?..       Он был со мной, но при этом не полностью. Часть всегда оставлял себе, не посвящая меня во многие детали своей насыщенной жизни. И в этом было что-то интригующее. Во-первых, это был Ньюман. А уже во-вторых, мой парень.       А я была Андреа. Что эмоционально откликалась на удары. Тревожилась от неожиданного конфликта. Не терпела чужого контроля. Видела красивые долгие сны о поцелуях. Вырастала из старых отношений. Училась делать ошибки. Печалилась, когда это было нужно. Постепенно влюблялась в каждую грань себя.       Пусть внешне все было обманчиво спокойно, внутри постоянно отыскивались тупики. Новые испытания, выпадающие на пути, заставляли триггерить разные уголки души. И никогда не знаешь, что было первопричиной на этот раз! Энн Саймон успешно и профессионально развивала во мне эту способность анализировать, погружала в прошлое (намного глубже, чем она сама думала). Я повышала свою ценность по крупицам неделю за неделей, наверно, это чувствовали все вокруг, потому что в глазах Эдриана все чаще сияло понимающее удовольствие моими действиями, его мать Аида полноценно доверяла нашим отношениям. На меня не спихивали проекты. Я отказывалась от неинтересных конференций. Не задерживалась на тренировках. И, наконец, ловила на себе тоску Тома.       — Как у тебя дела, Андреа? — спросил он однажды после собрания в доме Ньюманов.       Его попытка отвести меня в сторону и поговорить насторожили, я не хотела бы еще одних резких слов, но мне было жалко его непонимания, куда делась старая Андреа. Лишь чуть меня кольнула вина, а потом я решила не настраиваться на приятное общение и была готова уйти сразу, как появится малейший триггер.       — Все в порядке, — я чувствовала свободу и самодостаточность, я почти пережила этот этап, когда волновалась о чувствах брата, негативно направленных вглубь меня.       — Не хочешь сегодня домой? Устроим вечернее распитие какао с маршмеллоу и фильмом. Ты же так любишь это, я помню, — он улыбнулся, заманивая меня развлечениями.       Я не верила, что человек может поменяться. Том казался мирным, пока не доходило дело до какого-нибудь конфликта, и тогда он взрывался. Я не горела желанием узнавать, насколько его хватит в присутствии новой меня, что стала полной ему противоположностью.       — Не хочу, спасибо, — я вежливо отказалась и покинула Тома, чтобы осторожно взять Эдриана за руку и вывести вон из гостиной.       — Ты все сделала правильно, — прошептал Ньюман на ухо. На глазах у выходящих из гостиной Богов он погрузил меня в объятия, аккуратно гладя по голове. — Твои чувства нормальны.       — Мне легче, — отвечала я, поднимая голову от его груди. Но Эдриан надавил на затылок, и я снова уткнулась в его футболку. Треугольный вырез открывал шею и часть груди. Я спряталась за его рукой и волосами, чтобы провести губами по теплой одурманивающей коже. Пульс на моем поцелуе мгновенно ускорился, удары были так сильны, что я широко улыбнулась. Руки Ньюмана продолжали удерживать меня совсем близко, я отвечала на это точечными прикосновениями рта, заставляя его тяжелее вдыхать окружающий воздух.       — Мне все чаще и чаще хочется сделать кое-что для тебя, — только и сказал Ньюман на мои нежные прикосновения.       — И что же? — я улыбнулась, скрывая свое легкое волнение. Эдриан на полголовы возвышался надо мне, сверкая светлым взглядом и спокойно наблюдая за моим игривым любопытством.       Дальнейшего я совсем не ожидала. Ньюман поднял мою руку и, тонко усмехаясь, накрыл своей с глубоким вдохом-выдохом. С шелестящим умиротворением струйка темного дыма прижалась к моей коже, время замедлилось, сердце со скрипом остановило такт. Он явно не зря проводил свободное время за тренировками своих способностей. Когда Ньюман убрал ладонь, на моем и его безымянном пальце осталась тень в виде кольца.       — Что это? — спросила я побелевшими губами.       — Просто мой подарок, он связывает нас, так мы будем знать, что все с нами в порядке, — Ньюман легко пожал плечами, отходя на шаг назад. — Чувствую приближение чего-то...       Я не открываясь смотрела на дрожащую руку. Шокированное счастье заполняло меня на тот момент, ничего не могла сказать на такой жест. Это не банальное приложение в телефоне, чтобы следить друг за другом, а магическая связь, дающая надежду. Все, с Эдрианом связанное, стало важным. Уже потом развернувшаяся картина разрушений перекрыла трогательность и романтичность его момента, когда врата Тартара открылись, выпуская в мир Хаос и освобождая из своих недр Кроноса — царя Титанов. Все означало конец.       Вселенная перестроилась под веления Титанов: время повернулось вспять, меняя действительность и бросая Богов во времена Древней Греции. Я осталась без поддержки старой обыденности наедине со своими страхами, сжимающими горло синими щупальцами.       Волнительно. Почти больно. Наполненная божественной силой. Приходится поднимать голову и смотреть в алые глаза своих страхов, сжигая в праведном гневе все несчастья, происходящие вокруг. Я обещаю себе быть собой. Я обещаю себе любить себя.       Со своими сложностями и победами теперь я свободна, и я та, кто боится, но борется за свои желания и мечты. Смотрю в небо, обозревая вдалеке гигантских Титанов, сжимаю руку Эдриана с холодным кольцом на пальце и знаю, что всегда все делаю правильно.       Для себя я самая лучшая.