***
Наутро Иккинг пожалел, что ввязался в эту войну. Из-за этого теперь страдают все: Беззубик, Жители Олуха, Стоик, Валка, драконы, наездники, Астрид… Всё тело Иккинга болит настолько сильно, что это не описать словами, да даже жестами — это не понять, только прочувствовать самому. С каждым днем сенная кровать изнашивается, темница всё холоднее и сырей, а вместе с этим ещё более одинокая и страшная. Необъяснимые чувства. В этой темнице с каждым разом всё меняется, будто кто-то заходит и выходит, кто-то кого нет. Скажем призраки? Нет, ересь. А Иккинг верит. Да, верит весь лагерь. Те, кто пробыл в этом аду — верит во всё. Ад? Нееет! В Аду лучше, чем в этом месте. Это место — хуже самого Ада. «Безжизненные» стены, мрачные до ужаса коридоры, что пугают даже самых смелых — даже самого Драго, но где-то в глубине его потерянной уже давно, души. Там, где идут бесконечные войны, там, куда попадают лишь самые сильные войны. Выбраться оттуда нельзя, но попадают туда лишь «избранные». Нет, это не Вальхалла — это место покруче! Но никто, абсолютно никто не знает где оно, как называется и как туда попасть. Знают лишь те, кто туда уже попал. Там находятся лишь мёртвые. А чьи души туда попали, считаются душевно мёртвыми. Смерть даёт им время, но берёт в заложники их душу. Когда время приходит, она забирает её навсегда. Тогда, смерть решает, что делать с душой: поглотить, отдать ангелам или послать в бесконечные сражения. Ни один настоящий воин не захочет, чтобы его душа и тело были в этом месте. Сможет ли ответить мне кто-нибудь — кто такой «настоящий воин»? — Эй! — вызвал из полусна от усталости и жуткой боли, голос. — Мм… Что?.. — спросонья, Иккинг не может сообразить верно. Нужно время, чтобы отойти от вчерашнего. — Я принёс тебе еду и питьё. И сегодня ты отдыхаешь, но завтра ты и твой дракон, снова будете- — Да, я понял, можешь не продолжать… — перебил резко Иккинг, услышав слово «дракон». — Есть ещё что-то важное? — Да, сегодня тебя отправят возиться с драконами — обучать их. — И скоро мне нужно будет идти?.. — Как поешь. — Сказал новенький охранник и ушёл. Иккинг снова остался один и снова в своих облаках раздумий.***
Новенький стоит у стены перед входом в темницу охватив одну ногу за другую, будто черная, как смола змея, охватила тонкий ствол юного, ярко-зеленого дерева. Стоял с согнутой спиной, а взгляд его смотрел в пол неотрывно, видимо, задумался о чём-то. Он, стоя так и меняя одну ногу с другой, подождав минут пятнадцать, решил, что пора. Пора идти за Иккингом. Новенький аккуратно выпрямился, осмотревшись по сторонам, он зашёл внутрь здания. Пройдя по тем же самым коридорам «Смерти», он уже подошел к камере Иккинга. Сам же Иккинг сидел, подобрав колени под себя на своей кровати, смотря в пол. Иккинг успел поесть, попить и морально подготовиться. — Иккинг… — начал было охранник, но остановился и молча открыл клетку, давая понять, чтобы Иккинг вышел. Но парень даже не посмотрев на охранника, встал и вышел из клетки. Новенький закрыв клетку, аккуратно схватил Иккинга и связал ему руки, но не сильно, так, для вида. Посмотрев на Иккинга, он подтолкнул его, чтобы он начал своё движение на выход. Иккинг снова шёл по коридору, снова чувствовал себя ужасно, но и не он один, видимо. Пройдя коридор, они оказались на развилке к выходу. — Нам прямо. — Сказал, как отрезал. Пройдя по всего-то пятиступенчатой, каменной лестнице, которая была залита каплями крови, что была смешана с грязью и песком, они свернули налево. Быстро, осторожно и тихо. Иккингу показалось это не нормальным, но в ту же секунду его прижали к стене. — А?.. Что… Что ты делаешь?! — Иккинг попытался вырваться из цепких и сильных рук — не вышло. Тогда он решил закричать, но его вовремя остановил новенький, закрыв его рот своей рукой. Иккинг почувствовал знакомый запах. — Ты… — Ох, Иккинг, с тобой всегда было куча проблем… — вздохнул тот и замолк. Новенький наклонил голову вниз и снял свой капюшон… — ДАГУР?! — вскрикнул Иккинг. Не сказать, что на весь лагерь, но прилично так, громко. — Тише, дурачок! — возмущался мужчина. Не хватало ему снова проблем. — Братишка! Я так скучал! Навещал бы ты нас с Малой почаще! — с восторгом выдал Дагур, бросившись в сильные объятия. — Кх… Да, я тоже скучал, Дагур… — Иккинг обнял Дагура в ответ. Братские объятия. Ничего более. Когда они разнялись, Иккинг уточнил: — Но как? Когда? И… Зачем?.. — беспокойно и возбужденно завалил вопросами Иккинг, смотря в яркие и добрые зелёные глаза, что отливают изумрудным в сочетании с кожурой лайма, оттенком. А вокруг этих прекрасных глаз ярко рыжие, словно у лисы, отливающие блеск на солнце, волосы. — Как только узнал, так сразу и прибыл в логово спасать тебя. — Быстро, чётко и по делу. Вот так и надо. — И как же-, — перебил его Дагур. — Я ещё не думал… — Иккинг с непониманием глядит в глаза собеседнику и прибывшему на помощь, товарищу, «Братишке» — как говорит сам Дагур. — Билфорд то, Билфорд сё… Я что, мальчик на побегушках?! — Один из приспешников Драго, шёл по лагерной дороге, обсуждая какие все плохие. Но вдруг он услышал бурный разговор, рядом с собой. Билфорда это заинтересовало, ведь в лагере не принято так разговаривать. В лагере вообще не принято разговаривать. Но только шёпотом. Всё меняется лишь на войне: крики, вопли, куча брани и много громких разговоров, если это можно назвать разговором. Драго делал это специально. Он создал свою систему содержания воинов и назвал её «внутренний демон». Это система заключается в том, что воины сдерживают свои эмоции, свою боль, радость, горе, похоть, а затем всё это выпускается на войне. Только тогда воины действительно бешенные, в них полно энергии и жажды крови. Отсюда и название. Билфорд тихо подкрался, чтобы увидеть, что происходит и тогда доложить Драго. А тот в свою очередь их накажет. Подкравшись, Билфорд уже не слышал никого, не говоря уже и о «увидеть». Билфорд выглянул из-за угла и встал в ступор. Никого. Показалось ли ему? Но ответ дали через секунду, когда у его лица появился мужчина и ударил его по затылку. — Как весело! Он всегда меня бесил. Крыса. — Взгляд Дагура резко сменился с милого на до дрожи ужасного. Заметив это, Иккинг слегка вздрогнул. Неприятно и опасно. Дагур как зверь. «Как»? Мягко сказано. Он — есть зверь. Через пару минут Дагур вылил на Билфорда ведерко воды и тот очнулся: — Ох… Где я?.. — жалобным тоном спросил приспешник. — А ты как думаешь, крыса? — Билфорд испугался и… — Аа…- — Эй! Тише Билфорд! Я не причиню тебе вреда. — Дагур закрыл ему рот рукой, затем посмотрел на приспешника с полными отвращения и ненависти глазами. Такие глаза не пожелаешь увидеть никому. Билфорд упокоился, но мелкая дрожь всё равно осталась. — Кто ты?.. И что тебе надо от меня?.. — Дагур не сразу ответил, но наблюдая за реакцией жертвы, планирует, как сделать следующий ход. Как она себя ведёт, как смотрит на тебя и прочитала ли она твои мысли. Хотя Билфорд может и сообразительный, но такой же тупой, как и все в этом лагере. Соответственно кроме Драго. — Поверь Билфорд, твоя жизнь никому здесь не нужна, лишь твои знания, ну, и умения… — (Если они конечное есть…), — про себя отметил Дагур, но реакции на оскорбление не было. Значит, не так просто будет «расстегнуть» этого Билфорда. Билфорд тяжело дышал и постоянно переглядывался с Дагура на Иккинга, с Иккинга на Дагура. Скажем честно: Билфорд был слабым, глупеньким, но сообразительным для своего народа. По крайней мере, он может сообразить, что к чему. Он может выжить сам без помощи других людей, его собратьев. Но всё же убить не сможет никого в одиночку, кроме волка и по убыванию пищевой цепочки. Билфорд добрый, но боится боли и крови, не говоря уже про убийства людей, поэтому его считают крысой, за то, что он может выложить информацию по ошибкам его собратьев: что они сделали, что сломали, что нарушили. — Так, что от меня требуется?.. — с волнением в голосе спросил Билфорд, в надежде, что его жизнь будет сохранена. — Оу, всё просто: рассказать о чёрных ходах лагеря и о Ночной Фурии — где её держат и как её вызволить. — Сглотнув комок страха и волнения в горле, Билфорд поднял свой взгляд на Дагура. — Ну, инфа будет? — наклонив голову в бок, с притворной улыбкой и спокойным, холодным тоном спросил Дагур. — Ха… Да, я расскажу, но при условиях… — безнадежно выдохнул Бил, прикрыв глаза. Он морально готовился к чему-то страшному? — Каковы же твои условия? — спросил Иккинг, наполненный по уши серьёзностью. — Во-первых, вы сохраните мне жизнь, во-вторых, я уйду с вами и в-третьих… — Бил поднял свой подготовленный взгляд и, выдохнув, продолжил, — …А третий пункт я оставлю на потом. — С улыбкой ответил Бил, в глазах его читалось: «будь, что будет». — Хорошо, — ответил согласием Иккинг, кинув свой взгляд на Дагура. Дагур стоя облокотившись о стену, кинул своё согласие в ответ. Дагур оторвавшись, подошёл к Билфорду и Иккингу, приготовив свои уши слушать важную информацию. — В лагере есть лишь два чёрных ходов, которые не охраняются. Это сделано для того, чтобы если вдруг враги заблокируют охраняемые ходы, можно было уйти без потерь через скрытые. Эту схему придумал Драго, как и эту чёртову «демоническую» систему… — с презрением под конец выложил Бил, всё время, смотря в пол. — Умно. — Ответил Иккинг, на слова Била. — Это же Драго, ещё бы не было, хах! — усмехнулся Бил, затем посмотрел Иккингу в глаза — Это невозможно, но я надеюсь, что всё удастся… — с пустой надеждой в глазах сказал Бил. Дагур протянул руку Билу и с улыбкой искренне произнёс: — Надежда умирает последней. Веришь в бога или нет, надежда поможет — она сама решает, когда и кому помочь. Главное надеяться. Билфорд, надейся до последнего, не сдавайся, чтобы не случилось — надейся. — Билфорд посмотрел на протянутую ему руку, улыбнулся в ответ и принял помощь. — Что же, теперь мы все в одной лодке! — радостно отметил факт Дагур. — Дагур, ты ведь так и не отвёл меня обучать драконов. За это будет наказание. Надо идти. — Парень прав, — подтвердил слова Иккинга Бил, — надо идти. — Билфорд, эм, моё имя — Иккинг. — Прости. Зови меня Бил. — Улыбнулся неловко Билфорд Иккингу, на, что, Иккинг улыбнулся в ответ. — Вот скукота… — на эту фразу Дагура отреагировали быстро и взгляд говорящий «ты портишь атмосферу», всё же о чём-то ему говорит. — Кхм, ладно, я Дагур. — *неловкая пауза, не переключайтесь, всего один рекламный ролик****
Билфорд попрощавшись с Дагуром и Иккингом, пошёл дальше по своим делам. — Ты ему веришь? — спросил Иккинг Дагура, смотря ему прямо в глаза. — Ну, пятьдесят на пятьдесят. В основном — да. Иккинг снова оказался со связанными руками. Они снова играют свои роли. Всё как обычно — жертва и надзиратель. Проходя мимо тех же мест, тех же торопящихся приспешников, воинов — мимо стада Драго, они подошли к огромной клетке, в которой как раз и должен будет обучать драконов Иккинг. Вход выглядел довольно пугающе: страшные статуи драконов-горгулий, что были покрыты плотными слоями грязи и растительности, а некоторые участки статуй и вовсе, будто чёрной ржавчиной покрылись. Именно эти каменные статуи и создавали такой «уют». — Входи. — Приказал Дагур, затем подтолкнул Иккинга пройти вглубь клетки. Оказавшись в центре, Иккинг увидел в стенах клетки множество драконов. Но драконы не шелохнулись, не вздрогнули, даже взгляд не перевели. Каждый дракон был «серым». Их кожа была выцветшей, будто и вовсе не живой. Драконы будто заперлись внутри себя, им было абсолютно всё равно на то, что происходит снаружи — пока внутри всё хорошо и сказочно, можно прятаться. Им будто стало плевать на голод и боль — плевать на всё, кроме их внутреннего «Я», что удерживает их от смерти. Хлопок двери заставил Иккинга вздрогнуть и обернуться на звук. — Ну, «Покоритель Драконов», ты готов? — послышался голос Драго. Иккинг посмотрел вверх и заметил Драго, что стоял и внимательно наблюдал за Иккингом. Но Ночной Фурии не было рядом с ним. «Может Беззубик наблюдает «в тени»?» — спросил сам себя Иккинг. Тяжело вздохнув, он посмотрел на Драго серьезным взглядом, набрал воздуха и сказал: — Зачем я здесь? — Драго выдохнул и засмеялся и ответил Иккингу: — Хахаха!.. А то ты не знаешь! — Не притворяйся, что не понял меня. — Грубо с нарастающим раздражением в голосе, брови Иккинга слегка сморщились и припустились, но в глазах — как не скрывай — виднелись «оттенки» страха. Драго замолчал, прищурился, но виду, что «позволяет себе слишком много» не подал. — Я повторюсь: Зачем я здесь, если ты знаешь, что обучать драконов для тебя я не стану? — Выпускай. — Драго повернулся боком, собираясь уйти, но подняв одну бровь и усмехнувшись, он, смотря на Иккинга свысока ушёл, забрав с собой последнюю уверенность Иккинга. Послышались стуки металла, звон цепей, и открывающейся двери клетки. Из полутени вывели ярко-красного Змеевика. Да — это наш друг. — Снова ты, ха! — с радостью отметил Иккинг. — Иди сюда малыш! — Иккинг расставил руки в жесте принятия в обнимашки. Жест доброты и любви, означающий, что Иккинг не причинит вреда Змеевику. Тем более, что с они уже достаточно знакомы. Змеевик недолго думая, побежал на Иккинга. — Ну как ты? Здоров? Может, ты голоден? — с улыбкой спрашивает Иккинг дракона одновременно то, поглаживая, то чеша Змеевика по подбородку и рогам. Любовь и идиллия… «Обучение» драконов от Иккинга длилось часа два, и всё это время Дагур наблюдал за Иккингом. Как Иккинг играет с драконом, как разговаривает, как смотрит. Драконы как животные — всё чувствуют. Будь это страх, злость, равнодушие, радость — чувствуют всё, даже если человек сам себя понять не может — дракон поймёт. Драконы сами по себе добрые существа. Если бы не люди, они бы никогда даже мухи не обидели! Люди жестоки, как бы вы это не опровергали, люди всегда были жестокими, даже для собственного вида. Войны, насилие, казнь, убийства, унижения — жестокость у людей в крови. Некоторые люди соблюдают моральные ценности, поэтому понимают, что причинять боль — это плохо. Но те, кто эти правила соблюдать не хочет или не понимает, как их соблюдать — тех ждёт наказание. С каждым годом, веком, люди меняются, также и меняются их правила наказаний. От казни до решетки — один шаг. Дагура понимать драконов научил Иккинг. Громмейстер — самый первый дракон Дагура. Дагур не сразу начал понимать его, ему в этом помог Иккинг, ну, пытался. У каждого свои способы понимания драконов. Но Драго не понимает, что значит «понять» кого-то. Драго не слышит и не понимает даже себя. После долгих двух часов свободных действий Иккинга с драконом, Дагур вошёл в клетку. Иккинг вздрогнув, повернул голову в сторону выхода. Увидев толи жалость, толи горечь в глаза Дагура, его скованные, медленные, нежеланные движения, Иккинг понял: пора. Снова связанные руки, снова эти мерзкие взгляды, снова и снова, только ярко-красный, добрый Злобный Змеевик наблюдает с горечью за отдаляющейся спиной Иккинга. Иккинг знает: ему тяжело будет уйти, если он обернется. Дракон ждал, но Иккинг так и не повернулся.Надейся…
***
— Билфорд! — Позвал его грубый мужской голос сзади. Мужчина, кажется, не на шутку злой. Слегка нервничая, Бил проглотил ком в горле, и часто моргая, со сбивающимся ритмом дыхания, прибавил шагу. — Стой крыса! — Мужчина агрессивно подходил ближе к Билу, на, что, тот прибавлял и прибавлял шаг. Он практически бежал. — Далеко собрался? — Мужчина приобнял Била и агрессивным полушепотом спросил прямо над ухом Била. Бил окончательно занервничал. Он слегка вспотел и дрожащим голосом ответил мужчине: — Нет, что вы… — Этот мужчина был главным в отряде. Именно он заправлял, кто и куда пойдёт, и что будет делать. — Разве я не говорил тебе найти Фурию? — сжимая в объятиях крепче, спросил мужчина. — Я как раз этим и занимаюсь, сэр… — Хм, ну раз так… — мужчина вдруг остановился, потянув била за собой. — Ты же не говорил Драго? — Мужчина посмотрел на Билфорда грозным взглядом, а голос его звучал не менее пугающим и злым. — Нет, сэр! — Билфорд сжал зубы сильнее, а глаза опустил ниже, одновременно наклоняя голову вниз. До сих пор было страшно не по себе. После ответа мужчина ушёл, предупредив Била о последствиях, если Драго узнает про Фурию. Бил не был крысой. Он не рассказывал всё подряд, только то, что действительно не должно нарушаться. За то, что Билфорд рассказывал, получал в команде, не малые синяки и травмы. Его могли избить от простых синяков до полусмерти. Билфорд потому и боялся сказать что-либо лишнее или то, что неуместно. Боялся выразить свои мысли, идеи, чувства. Он подчинялся беспрекословно. Но он решил убежать с пленными? Да. Билфорду надоело. Надоело слышать «крыса», «мешок с костями», «немощный», «не такой как все». Он хочет жизни, в которой его будут любить, ухаживать за ним, понимать его. Он хочет быть человеком. Хочет спокойную и далеко не кровавую жизнь. Хочет быть таким как все. В лагере со вчерашнего дня пропала Ночная Фурия. Все в лагере на взводе: хищник на свободе. Ночная Фурия — «Злобное порождение молнии и самой смерти», как говорил когда-то юный Иккинг. В лагере лишь один Билфорд мог догадаться, куда ушла Фурия, никто кроме него. Возможно, мог ещё и Иккинг, но сам Иккинг не знает лагерь, как Билфорд.***
Билфорд был самым обычным ребенком. Он жил в самой обычной семье, ничем не примечательной семье. Билфорд рос в любви и заботе. Его отец обучал его охоте и рыболовству, а мать собирательству и на удивление домашнему хозяйству. Сам же Билфорд любил помогать матери с готовкой. Билфорд был дружелюбным и очень добрым. Он играл с другими детьми, а они играли с ним, и им всем было неважно: какого телосложения был Бил, что он любил, а что нет. Неважно, из какой он семьи, чего у него нет. Как он одет и какая у него внешность. Неважно. Дети — самые добрые, подростки — жестокие, а взрослые… будем ли мы говорить о них?.. Однажды, когда отец был на охоте с остальными жителями деревни, а мать занималась домашним хозяйствам, на деревню напали разбойники. Они убивали всех оставшихся мужчин: дедушке, молодых парней и больных мужчин. Когда остались только дети и женщины, они приняли решение: женщин оставить на растерзание. Но вот детей забрать только здоровых, остальных — убить. Мужчины, что пришли с охоты в ожидании своих жен и детей, были убиты горем. Они не знают, что произошло, кто это сделал и зачем. Куда девались их дети и почему все, абсолютно все, жены старики и дети, были убиты. Никто не остался в живых. Все они были мертвы. Никто не знает, что случилось с этими мужчина и как они поживают сейчас. Будем, надеется, что они живы и счастливы, а те, кто так и не смог забыть ужасную и кровавую резню, надеюсь, они найдут своё счастье хоть в чём-то. Но пусть все будут живы. Билфорд в свои десять лет узнал, что значит смерть, муки и настоящее горе и ужас. Он узнал какого это — убивать людей. Узнал, что значит «женщина» в плену. И узнал, что боль — зло. А самое ужасное чувство в мире — это когда говоришь правду, а тебе не верят.*Спустя месяц*
*День побега*
* За шесть часов до побега*
— Билфорд! — позвал его Дагур, подбегая ближе. — Нужно поговорить. — Билфорд поняв намёк, позвал Дагура за собой. Отойдя от всех туда, где их никто не услышит и не найдет, Бил начал диалог: — Рассказывай, Дагур. — Бил был серьезно настроен на разговор. Он готов слушать каждое слово Дагура, каждый вдох и выдох. Он готов запомнить каждое сказанное им слово, но сбежать, сбежать — главная задача всех троих. — Да, итак, ты отвлекаешь охрану, пока мы берём того красного Змеевика, что приглянулся Иккингу и уводим его в тихое место. Зовём — ну или как повезёт — Ночную Фурию, Иккинг возвращает ему память, и отводим Фурию к Змеевику туда же. Затем ты собираешь несколько вещей, и мы улетаем. Я и ты летим на Змеевике, а Иккинг на своей Фурии. Они летят домой, а тебя я доставлю в деревню или куда тебе там надо и лечу к себе. Конец. Ну как, всё устраивает? — С пламенно-радостной искрой в глазах спрашивает мнение Билфорда Дагур. Он смотри так, что отказать или оценить плохо — невозможно. — Да, конечно, из твоих уст звучит как очевидный проигрыш, но думаю, что в основном план хороший. Меня всё устраивает, Дагур. — Билфорд улыбнулся Дагуру, на, что тот взъерошил его волосы, улыбаясь в ответ и продолжил: — Ну, тогда за дело! — Да…*За четыре часа до побега*
Иккинг лежа на той же самой сенной, но уже знатно потрёпанной кровати, размышлял о своих проблемах за эти два месяца. Каждый раз, когда Иккинг ложился, сидел, да просто стоял пред глазами появлялись страшные обрывки всего того, что произошло за этот месяц. Постоянная тревога, отсутствие сна, вечно избитое и потрёпанное тело, постоянный запах крови, железа и сырости. Жуткие кошмары, что мучают с первого дня пребывания в этом аду. Что только Драго с ним не делал. За этот месяц с ним произошло то, что не каждый бы выдержал. Например: Драго зацеплял крюки за кожу Иккинга. Зацепив штук тридцать, Драго срывал каждую постепенно. Иккинг кричал, снова рыдал, и кровь, что лилась алой струйкой, затем разделялась на несколько и текла многочисленными канальцами по телу Иккинга, сливаясь на пол по каплям. Когда оставалось штук три-пять, Драго собирал крюки вместе и, смотря на лицо Иккинга, срывал их. После всех этих срывов, поврежденные участки зашивали, как могли. Он видел, как Иккинг широко открывал своё горло, видел, как его глаза становились больше чем вся планета Земля. Драго смотрел, как его горло с каждым днём становилось всё краснее, а иногда Драго любил душить жертву. Поэтому иногда шея Иккинга была с синими участками, по которым текли струйки или капельки крови. Драго слышал, все прекрасные крики, что издавало горло Иккинга, а с каждым днём его горло больше хрипело и садилось. Когда связки Иккинга рвались, Драго приказывал заботиться о горле жертвы лучше. Но сам затыкал его рот тряпками и продолжал избивать и пытать. Тряпки наполнялись кровью смешанной со слезами Иккинга. Драго смотрел на Иккинга и восхищался собой. Ещё никогда ему не было настолько хорошо. Драго любил разнообразие, а потому оставлял «небольшие» ожоги на теле парня. При нанесении «огненных рисунков», Драго использовал самые разные инструменты: от обычных железных прутьев до раскаленных острых ножей. Рисунки, что наносил Драго, были каждый раз новые. С начала это были обычные огненные линии, что оставляли ярко-красные следы по всему телу Иккинга. Но с каждым днём ожоги стали «слаще» по вкусу Драго. Раскалённый да невозможности острый нож, что резал тонкие маленький полосы, но тут же сплавлялись обратно под «весом» температуры. Крови почти не было, так как раны сплавлялись очень быстро. Драго хотел, чтобы Иккингу было максимально больно, поэтому он раскалял нож целых два дня, постоянно топив печку всё больше и больше. А температура становилась всё выше и выше. Многие приспешники, получили довольно сильные ожоги по своей неосторожности. Когда Иккинг случайно выпускал из себя не те «звуки», Драго особенно злился. Жертва не должна говорить, она должна лишь кричать или вовсе молчать вечно. В такие моменты Драго брал раскаленный уголь или кипящую воду и заливал её в рот Иккинга. Парень чувствовал как его язык и стенки рта плавились и горели, будто в огне, а выплюнуть нельзя, ведь Драго сжимал его рот своей рукой, не давая даже приоткрыть.*За два часа до побега*
Билфорд идя по дороге к темнице, где держали пленных, а в том числе и Иккинга, думал о чем-то своём. Но увидев Дагура, он вылетел из своих облаков и подбежал к Дагуру. — Дагур! — Дагур прислонившись к стене, стоя на одной поставив другую ногу на стену, кажется, дремал. Судя по его свисшей вниз голове, возможно дремал. — Ох, Билфорд. Ну, ты готов? — спросил Дагур внезапно оторвавшего его ото сна Била. — Я готов, а ты, хотя можешь не отвечать, конечно, ты готов. — Сказал Бил и улыбнулся. Но Дагур не ответил ему взаимностью. — Билфорд, соберись. Будешь улыбаться на свободе, хорошо? — Билфорд сменил улыбку, обычным выражением лица и продолжил: — Да, понимаю. Тогда начнём. — Бил развернувшись, пошёл к клетке с драконами, а Дагур постояв ещё минутку, последовал за ним. Как только Бил подошёл к клетке, он увидел двух своих «товарищей». По плану он должен их отвлечь пока Дагур выводит дракона. Бил оглянувшись, заметил Дагура, который даёт ему сигнал «давай, ты сможешь», на, что, Билфорд принимается за дело: — Эй, ребят, привет! — Хах, смотри, кто пришёл! — один из охранников поддал локтём своего спящего соседа. — Эй, ты чо, совсем охренел?! — На такой дружный жест сосед был явно не рад. — Тц! Я тебе говорю: смотри, кто пришёл, а ты мне что?! — кажется, у Била вышло бы это даже без его участия… Дагур тем временем, осторожно пробирался на цыпочка мимо всех клеток с драконами. Они искал Змеевика, заглядывая в каждую клетку. Наконец, в двадцать пятой по счёту клетке, нашелся ярко-красный клубочек с янтарными глазами и желтыми рожками. — Эй, малыш! — полушепотом позвал Злобного Змеевика Дагур. На, что, дракон откликнулся и подошёл к Дагуру. — Малыш, я тебя сейчас вызволю. Время пришло. — Дагур достал тонкий кусочек металла, и начал вскрывать замок. Спустя полторы минуты, замок всё же был взломан. Осталось только пройти незаметно…*За час до побега*
Иккинг встал с кровати, подошёл к решетке и посмотрел на двор. Пусто. Никого нет на дворе лагеря. Вдруг перед глазами Иккинга пронеслось нечто чёрное и невероятно быстрое. «Беззубик!..» Ночная Фурия, резко появившись у лица Иккинга, фыркнула и посмотрела на него недовольной мордой. — Беззубик, я… — Иккинг медленно протянул руку, выставив ладонь в жесте принятия, и отвернул голову. Фурия смотрела на руку, а затем потянулась к руке своей головой.Не смей.
«Кто? Кто ты?! Что тебе надо в моей голове?!»Тебе нельзя прикасаться к этой руке.
Не смей…
«Что?! Не смей мной командовать! Это мне решать, что делать!»НЕ СМЕЙ.
«Вопль Смерти, Остров Драконьих наездников, Вигго…»,
«Левиафаны, Валка, Стоик…»
«Драго»
***
— И как же тебя… — Внезапно в небе послышался свист и рёв дракона. — Братишка… — Иккинг с Беззубиком отвлекли всё внимание на себя. — Пойдём! — сказал Дагур дракону и побежал, а дракон за ним. В спешке они прихватили с собой и Билфорда. Убежав далеко в секретным выходам Бил, остановился, Дагур с драконом последовали примеру. Перед ними виднелась трёхметровая стена. — Ты что встал?! — с агрессивным взрывом выдал Дагур. — Мы пришли! — ответил Бил, затем аккуратно подошёл к каменной стене и отодвинул камень. Он был лёгким, так что, тут справился бы и ребёнок. — Теперь ждём Иккинга. — Сказал Дагур и присел на землю. Дракон, усевшись рядом, включил «опцию» наблюдения. А Бил нервно прислушивался к каждому вдоху. Напряжение и беспокойство росло.***
Беззубик вместе с Иккингом уворачивались от летающих ловушек, которые так и хотели схватить их за хвост. Иккинг заметив, что Дагур и Билфорд уже ушли, направил Беззубика вверх, сделав воздушное сальто. Но хвост, что был на Фурии месяц не ухоженным, заклинило и они с Беззубиком начали стремительно падать. Но Фурия, что дорожит хозяином, обхватила его в свои объятья. Они падали, словно одна большая комета в бесконечно бездушно, но таким загадочным космосом. С грохотом упав на землю двора лагеря, Беззубик с Иккингом, оба в бессознательном состоянии лежали. И все приспешники и воины Драго, как пули помчались связывать беженцев. Спустя пять минут первым очнулся Иккинг, а после и Беззубик. Фурия буркнула в непонимании, почему же всё тело будто парализовано, но очнувшись окончательно, Беззубик забрыкался и заревел. Но никто не мог ему помочь, а сам он выбраться тоже не может: веревки были сделаны из антидраконьей стали и примесью ещё какого-то эластичного металла. Выхода нет. Иккинг считает также. — Какая неожиданность. Я думал, что сломал тебе все пальцы и конечности. Хм, видимо, я знатно ошибся. Хахаха! — Драго. Как всегда вовремя. — Я разве не предупреждал, что, если ты сбежишь, то твой дракон будет вместо тебя? — Иккинг не ответил, но смотрел напряженно, так и хотя что-то ооочень нехорошее сказать в ответ. Но важно понимать, что одно неправильный звук и дракон… — Ах, да, я же и не говорил! Хахахах! — Драго впал в беспрерывно дикий смех. — Хаха, ой, насмешил! Но довольно шуток, — Драго достал из-за спины своё железное копьё и подошёл к дракону, — время подать настоящее «блюдо»! — Стой! — крикнул Иккинг Драго, но тот не обратил внимания. — Драго стой! — Драго смотря в полные от страха глаза Иккинга, засмеялся и поднял копьё вверх. — НЕТ! ПРОШУ, ОСТАНОВИСЬ! ДРАГО!.. — Иккинг смотрит прямо в глаза Беззубика, а Фурия в его. «Прости брат. Я рад, что мы познакомились. Ещё увидимся…», — дыхание сбилось и потяжелело. В глазах черная, переливающаяся в белый цвет, пелена. Мозг перестал соображать. А горячие слёзы потекли из глаз. Копьё резко и быстро вошло в голову дракона. Оно вошло плавно и мгновенно, вместе с хрустом проломившегося черепа. Брызги драконьей крови, что попали на снег, выглядели так, словно поле из роз, что никогда не отцветёт, застелило снежный океан. Иккинг видел, как зрачки Фурии сужаются от боли, а затем расширяются, а взгляд ярких неоново-зеленых, таких ещё игривых и нежных, ласковых глаз мгновенно потух и стал серым и таким пустым. Иккинг почувствовал опустошение. Будто часть его души забрали. Нет, будто его душу забрали целиком. Слёзы, что лились безостановочно, прекратили своё движение, а сердце, что билось в бешеном ритме, готовое было выпрыгнуть в любой момент, словно остановилось. Услышав такой ненавистный, громкий и безумный смех, разум Иккинга отключился. Надежда, что всё обойдётся, окончательно потерялась. — Ахаха, отпустите эту соплю, итак видно, что за ним никто не придёт! Никому не нужен позор народа!***
— Чёрт! Да где носит Иккинга? Договаривались же! — Дагур, что ходил вперёд-назад, ругался в атмосферу на такого «плохого Иккинга», мягко говоря. — Может с ним что-то случилось?.. — Наконец обеспокоенно сказал Билфорд. — Бил… — Дагур повернулся к нему и продолжил: — Нам нужно улетать. — Серьезным тоном сказал Дагур, но в голосе всё же слышалось беспокойство. — Я чувствую, что либо мы сейчас уйдем, либо останемся заложниками навсегда. — Но как же- — Мы летим за подмогой. Скорее! — Дагур перебив Била на полу-предложении, взобрался на Змеевика. За ним последовал и Бил. — А что, если мы не успеем или он уже… — Надейся. Бил, надейся и верь в чудо…