Малахитовый лорд

Годы до Собрания Союза Бессмертных пролетели для Шэнь Цинцю практически незаметно. Отбрыкавшись от обследования у Му Цинфана и, стойко выдержав полоскание мозгов в исполнени Юэ Цинъюаня, Шэнь Цинцю вошел в избранный им заранее стиль поведения. Бумажная работа перемежалась со сном, обучением детей и собственными тренировками. И, все было бы прекрасно в этом обыденном круге времени, если бы, у Шэнь Цинцю не было одной проблемы. Точнее, не одной. И Ло Бинхэ и Лю Цингэ, не иначе, как сговорившись, задались целью довести его до помешательства и белого каления. Один постоянно крутился рядом. Красивый, старательный, благодетельный, чистый белый лотос с великолепными манерами, какие там эпитеты Ци Цинци еще отпускала в адрес этого мелкого ублюдка? Ло Бинхэ, несмотря даже на то, что все обучались по единому, не выделяя учеников на сильных и слабых, все равно умудрился обогнать всех на голову. Лучший в фехтовании, лучший в составлении печатей и начертании символов, языках, танцах, готовке, варке лекарств… Тьфу! Правду говорят, что если запретить обласканному небесами танцевать в лучах луны, ему и свет лампады силы подарует! Даже без сердца Шэнь Цинцю, и то ощущал отголоски зависти к таланту этого адепта. Ему самому, на то, чтобы довести технику «танцующей воды» до ума и, начать правильно совмещать с техникой «сорванного листа» потребовалось полтора года усиленных тренировок, а этот, два-три раза повторил, и все выходит идеально. Шэнь старался не пересекаться с учеником вне занятий, дабы не харкать потом кровью в подушку. Каковой же была бы его зависть, оставь он сердце и чувства при себе, Шэнь Цинцю даже предполагать не брался, чтобы не убояться. Он не шел на сближение, но сам Ло Бинхэ, подобно голодному комару, не желал оставлять этого учителя в покое. Чем доводил Шэнь Цинцю до белого каления. Постоянно то с вопросами о культивации приставал, то с правильным выполнением огненных печатей, то обед ему принесет, если не узреет в столовой, то чай в библиотеку. Когда на горе Вайцзянь ему вручили меч и, он получил возможность выполнять задания, то…. С. Каждого. Задания. С каждого проклятого задания он стал притаскивать ему голову то одного чудовища, то другого, заглядывать в глаза, спрашивать, а правильно ли он умертвил каждую тварь и, как бы поступил на его месте сам учитель? Сыпать проклятиями и бросаться предметами Шэнь не мог, убить «банный лист» так же возможности не было ибо слава о талантах адепта пика Цанцюн достигла даже до дворца Хуаньхуа, оставалось только терпеть навязчивость, да менять веера. Ученик ведь не знал, как он бесит своей одаренностью и мастерством того учителя, которому словно малое дитя, был готов заглядывать в рот. А вот Лю Цингэ знал прекрасно. Но, все равно, каждую неделю он приходил к нему в хижину и, раздражал. Сидел, щелкал семечки, полировал меч, с одобрения Юэ Цинъюаня, с умиленным видом решившего поспособствовать примирению шиди, волок его на спарринги без оружия. И бесил, бесил, бесил своей прямолинейностью, скудоумием и постоянными глупостями. Однажды, Шэнь Цинцю все же не выдержал и, позвал Лю Цингэ на боевую тренировку, чтобы, в пылу битвы, «случайно убить шиди». Этот мерзавец охотно явился, с ухмылкой на губах и тремя здоровенными коробками запыленных свитков с собою. Оказалось, не подготовленные документы пика Байчжань за последние три года, которые Юэ Цинъюань от Лю Цингэ так и не смог получить. Намек был более нежели прозрачен и, от убийства пришлось отказаться. Судьба была несправедлива к Шэнь Цинцю. Почему оба человека, которые все равно вызывали в нем, несмотря даже на отсутствие сердца, эмоции, задались целью стать его тенью?! Ладно, адепт Ло. Борьба наставника с демонами так тронула струны его души, что тот поклялся всем, что у него было, что станет настолько сильным, чтобы больше не стоять в стороне, а активно мешаться этому учителю под ногами. Он ничего подобного, разумеется, не говорил, но так его действия расценил сам Шэнь Цинцю. При этом, Нин Инъин и Мин Фань, давшие аналогичные клятвы, обладали куда большим тактом, нежели их приятель. И, не доставали учителя денно и нощно!!! Но почему Лю Цингэ таскался к нему и за ним, Шэнь Цинцю понять не мог. Его характер не стал мягче, он не стал милосердней и добрее. Но Лю Цингэ приходил и торчал. Да, он, конечно, когда Шэнь Цинцю, в очередной раз раздражаясь, спрашивал, не перепутал ли лорд пики по врожденной глупости, отвечал, что торчит рядом, дабы отдать ему, Шэнь Цинцю долг жизни, но, в это верилось очень слабо. Долг уже раз сто можно было отдать. Тем или иным способом. Нет, Лю Цингэ приходил не поэтому. Он знал, как Шэнь Цинцю раздражает его нахождение подле. И, специально приходил, дабы всласть потешиться. … … На Собрание были отобраны десять самых одареных адептов, в том числе и Ло Бинхэ. Шэнь Цинцю это не обрадовало, но, его истинные желания никогда и никого не интересовали, чтобы пытаться донести их сейчас. Не желая ехать на лошади, что означало бесконечные «учитель, а не…» он провел весь путь в экипаже (как бы Ци Цинци не пыталась его оттуда выпихнуть, все ее попытки провалились). Само состязание тоже особо ничем таким не запомнилось. Кроме, пожалуй, пары моментов. Первый: хозяин Севера, демон Мобэй-цзюнь оказался довольно сильным противником даже для того, кто мог одновременно управлять двумя несовместимыми техниками и, достаточно сильно потрепал Шэнь Цинцю. Второй: нашлось оправдание тому, что он продолжал испытывать эмоции от присутствия и действий Ло Бинхэ. Тот оказался полудемоном. И, учитывая характер метки на лбу, не каким-то рядовым, а одним из священных. Демону не место на Цанцюн, особенно, после всех событий с нападениями. Именно так Шэнь Цинцю и объяснил ученику, когда начал подталкивать того к Бесконечной Бездне, проклиная про себя северного демона, схватка с которым отняла практически все силы и, на то, чтобы лишить жизни здоровенный, практически не пострадавший лоб их не хватало. Тот, разумеется, отправляться в Бездну не пожелал. Все кричал, что тренировался все эти годы, (кому рассказать эту шутку, не поверят) ради того, чтобы вернуть эмоционального учителя и, уничтожить любого демона, что осмелится на него покусится. А ведь что лучше может найти демона, чем родственная ему техника? Слушать эту ерунду Шэнь Цинцю не пожелал. — Ничего не зная, вы, адепт…нет, господин Ло, решили все за всех. Прискорбно. Так как вы считались одним из лучших адептов среди двенадцати пиков, я так и быть, сохраню тайну вашего происхождения и, скажу всем иное. В последний раз я обелю ваше имя, сказав, что адепт Ло кинулся в Бездну, преследуя демона виновного в этих бедах, — произнес Шэнь Цинцю речь перед Ло Бинхэ, продолжавшем все более яростно заверять, что он не против, чтобы все узнали, лишь бы учитель позволил быть рядом, позволил доказать ему…. Тьфу! Шэнь Цинцю столкнул ученика в Бездну ранив того Сюя в руку и ударом мощной водяной струи в грудь, не причинившей, впрочем, из-за недостатка сил, тому никакого вреда. Вернувшись из ущелья Цзюэди, он рассказал всем, каким отверженным и преданным, хоть и больно глупым, вырос адепт Ло и, как он кинулся в Бездну, преследуя ответственного за все то, что произошло на этом собрании. «Чистый белый лотос, отдавший свою жизнь за правое дело» не был опорочен в глазах, прибывших на собрание. Выжил ли Ло Бинхэ при падении в Бездну или нет, Шэнь Цинцю было неинтересно. Ему, чем больше лет проходило с момента изъятия сердца из груди, тем меньше вызывало эмоции что-то, что ранее вызывало интерес. *** — Эм…лорд Шэнь, как чувствуете себя сегодня? — поинтересовался лорд пика Аньдин, Шан Цинхуа, грея руки об чашку. — Так же, как и неделю назад, — равнодушно ответил Шэнь Цинцю, заполняя стопки документов для пика снабжения. — Пейте чай, лорд Шан, остывший он безвкусен. — Да, да, конечно, — закивал головой Шан Цинхуа и, сделал несколько глотков. Но, надолго его не хватило, и он вновь открыл рот: «а как дела у ваших адептов? На седьмую ступень уже все перешли?» — Они старательны и прилежны, поэтому, я уверен в том, что к концу этого года перейдут все, — произнес Шэнь Цинцю, поставив еще несколько печатей на пергаменты. — А… — Пейте свой чай ради всех богов, лорд Шан и хватит меня доставать вопросами, — взорвался Шэнь Цинцю, не успел Шан Цинхуа снова рот открыть. После этой вспышки, они оба уставились друг на друга, словно на диковинных зверей. Шан Цинхуа, облившись чаем и вытаращив глаза, бормотал что-то об оосе (в его кабинете нет ос и, не было никогда, чем таким запрещенным балуются на пике Аньдин), «а я знал, что что-то не так, я не создавал такого отмороженного» и прочую белиберду. Сам же Шэнь Цинцю замер, да и уставился в никуда, по другой причине. Он вышел из себя. С того последнего раза, когда он так бурно реагировал на идиотов, прошло…восемь лет почитай, прошло. И, ни разу, до сегодняшнего дня, сильное проявление эмоций было ему недоступно. Изъятое сердце не позво… Шэнь Цинцю подорвался со стула, ощущая, как по всему телу разошлась непонятная волна энергии. За окном, как оказалось, он ранее не обращал на эту мелочь внимания, тренировочный полигон и, адепты жутко вопят, отрабатывая стойки. О чем он думал, разрешая два года назад построить площадку рядом со своим кабинетом?! Нет, что-то не так! Слишком…почему он так остро реагирует на все?! Шан Цинхуа, приходящий к нему вот уже пять лет, с того столкновения с демоническим повелителем севера, попытался прикоснуться к нему. — Убери от «него» руки, если не хочешь, чтобы я тебе их оторвал по плечи, — внезапно даже для самого себя, рявкнул Шэнь Цинцю ни с того, ни с сего. Шан Цинхуа истерично взвизгнул и упал перед ним на задницу. Шэнь Цинцю не менее истерично зажал себе рот обеими руками. — Блядь! — выдохнул Шэнь Цинцю занятное словечко, услышанное все за тем же лордом Аньдин, и достаточно прилипчивое, чтобы он порой использовал его, но, доселе только про себя, — что со мною происходит? — Его руки сами по себе, без его воли, оторвались от рта и, начали нежно гладить его по щеке и груди. Так минуточку! Его собственные руки, без участия хозяина, стали гладить его?! — Лор…кххрххх. Язык во рту стал вялым и неповоротливым. На Шэнь Цинцю накатил жуткий страх от осознания того, что он одер… Он взревел от злости и рывком избавился от контроля над своим телом. Никто не смеет указывать лорду Цинцзин, что ему делать, что говорить и как себя вести! — А…э…с вами все хорошо, лорд Шэнь? — осторожно осмелился поинтересоваться Шан Цинхуа, поднимаясь с пола, когда Шэнь Цинцю отряхнулся и, повернувшись к столу, стал быстро складывать разбросанные по нему бумаги в коробки. — Относительно, лорд Шан. Сожалею, но скорее всего, так как у меня возникли непредвиденные, но крайне важные дела, в ближайшее время чайных посиделок не предвидится. Накладные на вещи, что необходимы пику Цанцюн, я заполнил и даже практически все подписал и заверил, но, к моему несчастью, мне нужно отлучиться и, очень срочно, — торопливо говорил Шэнь Цинцю, все складывая и сортируя. «Быть не может! Ци-гэ ведь клялся мне, что больше не допустит оплошности и сдержит обещание! Нет, его не могли украсть с Цюндин, я защиту после нападения Ша Хуалин тогда три недели ставил, всех мало-мальски способных к сотворению печати адептов привлек. Э-это, наверное, Юэ Цинъюань вскрыл мешок из любопытства, увидел сферу и, решил выяснить, та она или не та. Выяснил, что не та, и теперь, пытается понять, что пред ним такое. Я…поэтому я сейчас тут уберусь и полечу на Цюндин, все ему объясню и заберу сердце подальше из загребущих ручек» — судорожно думал Шэнь Цинцю, не обращая внимания на странный, тянущий прочь от Цинцзин, зов, появившийся в глубине его разума. — О, вот как? — жалко улыбнулся Шан Цинхуа. И как давно этот скользкий мерзавец стал таким мягким и трусливым? — Тогда, лорд Шэнь, я не буду более обременять вас своим присутствием и пойду. Позволите забрать подписанные документы? — Разумеется, — махнул Шэнь Цинцю рукой на необходимую Шан Цинхуа коробку. Он с готовностью подскочил к столу и взял коробку в руки, но Шэнь Цинцю положил ему руку на плечо и мягко добавил: — Уладив дела я вернусь и, буду ждать вас на очередное чаепитие, лорд Шан. Очень мне уж стало любопытно насчет ооса, вашей роли как творца в моем создании и прочих ваших милых словечках, которым я раньше не придавал значения, а зря. И, я очень надеюсь, что вы не проигнорируете мое приглашение, какая смертельная болезнь вас бы не постигла. Насладившись, пусть только миг, видом испуганно дернувшегося и невероятно быстро вспотевшего Шан Цинхуа — вероятно, тот тоже провел какой-то демонический ритуал, а он его сейчас разоблачил — Шэнь Цинцю покинул Цинцзин, и как можно скорее отправился к покоям главы ордена. Там, все было так же, как и всегда и, в другое время Шэнь Цинцю возможно посмеялся с излишней аккуратности Ци-гэ, но сейчас, этот порядок ему был ни к чему. Не обращая ни на что внимания, Шэнь Цинцю принялся искать свое сердце, ориентируясь на стук, слышный лишь ему. Но, чем дольше он искал, чем сильнее становился непонятный, влекущий зов, тем яснее понимал, что его сердца нет ни на пике, ни у Ци-гэ. Шень Цинцю сев посреди разбросанных вещей, поднял лицо к потолку и безудержно расхохотался. Впервые за много лет по-настоящему. Он опять это сделал. Его ненадежный Ци-гэ вновь не сумел сдержать одно маленькое обещание. Его сердце похищено. В сознании всплывали давно забытые слова демонессы, поведавшей ему о ритуале: «…поэтому, сердце, после изъятия, следует беречь словно зеницу ока. Ведь, дело одно, если, попав в чужие руки, оно просто будет уничтожено, возможно даже просто по неосторожности, но, совсем иное, попади оно в руки того, кто знает, что это такое. В этом случае он сможет даже контролировать того, кому это сердце принадлежит. Причем, контролировать полностью, от действий, до чувств». Если судить по тому, что тело и речь не подчинялись ему, и по этому странному не облеченному в слова зову, тот кто получил его сердце отлично знает что оказалось у него в руках. Его сердце в руках демона. Которому, он, непонятно для чего, нужен рядом и… — Сяо Цзю, что ты тут делаешь? — раздался за его спиной голос Юэ Цинъюаня. — Ищу, — пожав плечами произнес Шэнь Цинцю. — Что ищешь? — не понял Цинъюань. — То, чего тут больше нет, — вздохнул Шэнь Цинцю, ощущая, как зов становится сильнее. — Я не понимаю, о чем ты, Цз… Цинцю, — Юэ Циньюань чуть нахмурился. С чего вдруг Цзю ни с того ни с сего прилетает на Цюндин и заявляет ему такое? Наверное, вконец заработался? — Что ты хочешь найти в моих покоях? — Ты вновь не сумел сдержать обещание, Ци-гэ, — покачал Шэнь Цинцю головой. — Ты можешь объяснить мне нормально, о чем ты тут толкуешь?! — хлопнул Юэ Цинъюань ладонью по стене. — О чем я? — Шэнь Цинцю притворно наморщил лоб, словно пытался вспомнить, — да так, о сущей безделице. О сфере, что восемь лет назад я попросил тебя беречь пуще жизни, а ты поклялся. — Так я и… — Юэ Цинъюань вздохнул. — Сяо Цзю, так кто будет хранить такую важную вещь в комнате у всех на виду? Она хранится в защищенном тайнике и, я тебя уверяю, что с ней все в абсолютном порядке. — Да, — прищурился Шэнь Цинцю. — А давай ее проверим, Ци-гэ. А то у меня на сердце чего-то неспокойно. — Твои опасения беспочвенны, — улыбнулся Юэ Цинъюань, — но, чтобы ты успокоился, и правда, давай посмотрим на ее. С этими словами, глава пика подошел к одной из стен в своей комнате, искусно расписанной бамбуковыми стеблями и журавлями и, активизировал печати, открывающие тайник. Затем, не глядя сам в открывшийся тайник, с улыбкой произнес: вот смотри, все со сферой в полном порядке. — О, да, — едко произнес Шэнь Цинцю, — я вижу… — Вот и заме… — Какая славная пустая ниша, чуть замаскированная обманками, находится за твоей спиной, — ядовито произнес Шэнь Цинцю, не дав Юэ Цинъюаню договорить. — Чего? — не понял Юэ Цинъюань и обернулся к тайнику сам. Его прошибло холодным потом. Тот был абсолютно пуст, хотя все печати были на своем ме… Сяо Цзю упомянул обманные печати. Неужели… — Как же так, — только и смог вымолвить Юэ Цинъюань, слепо шаря в тайнике, словно цянькунь-мешок стал невидимым, и может найтись лишь на ощупь. — Теперь, благодаря тому, что ты все такой же ответственный, как и много лет назад, моя сфера находится в руках того, кто знает, что это за предмет. И, он уже начал вливать в нее по циню своей энергии, тем самым убивая меня, — произнес Шэнь Цинцю, откровенно наслаждаясь метаниями Юэ Цинъюаня и охватывающем того ужасом. К счастью, тот, кто забрал его сердце, не знал о прошлом что связывало его и главу ордена, поэтому хотя большая часть его чувств вернулась, эта боль — нет. — Сяо Цзю, неделю назад на пик Цюндин прокрались воры, владеющие духовными техниками. Во всех покоях был учинен страшный погром, но, их поймали, даже до того, как они покинули пределы Цюндин. Мы их обыскали и изъяли все похищенное. Затем, проверили все комнаты и печати на всех тайниках. Все было на своих местах. Я…я не знаю, как и когда это произошло, но могу поклясться, что несколько дней назад я лично обновлял на этом тайнике печати. И, они не сигнализировали о взломе! Я клянусь тебе! — пытался объяснится Юэ Цинъюань, но Шэнь Цинцю уже был ни к чему сей лепет. — Мне от твоих заверений не станет легче, да и не столь важно, когда кража была осуществлена. Важно, что она была осуществлена, а ты пребывал в уверенности, что все хорошо, одураченный наспех сотворенными печатями, лишь отдаленно похожими на твои, — выдохнул Шэнь Цинцю, с трудом сдерживая дрожь. Кто-то гладил его сердце, и он ощущал это буквально каждой частицей своего тела. — Да, я не обращал внимания на качество вязи. Но, никто не знал об этом тайнике и его содержимом, — произнес Юэ Цинъюань, до боли сжимая руки в кулаки. — Этот вор обладает недюжинными талантами, но, даже он не сможет спастись, если мы объедин… — Нет, я со всем разберусь самостоятельно, глава. Вам же не стоит покидать свой пик. Во избежание еще больших неприятностей. Вы ведь, как мы сейчас разобрались, не можете знать наверняка, где еще вместо печатей обманки и, не было из-за вашей халатности похищено еще что-то не менее важное, — едко выдохнул Шэнь Цинцю и, прежде чем Юэ Цинъюань смог ему помешать, вскочил на свой меч и взмыл в небо. Злость, смятение, страх — как давно он не ощущал всего этого! И с удовольствием не ощущал бы еще дольше, вот только Ци-гэ вновь не сдержал обещания. Вновь, пускай теперь не Цзю, а Цинцю, но имя роли не играет, придется справляться самому. Сражаться, лгать и ждать подходящего момента, чтобы нанести удар. Все ради того, чтобы вернуть своё похищенное сердце. Легкий ветерок играл с его волосами. Зов вел его ко дворцу Хуанхуа. К тому, в чьих руках теперь находилось его сердце.