***
В себя Зик пришёл в полутёмной маленькой комнате без окон, где вместо двери была только занавеска, пропускавшая тусклый свет. Он лежал на лавке, укрытый колючим шерстяным одеялом; у стены напротив стояла ванная, большая плетёная корзина и множество вёдер. Он попытался сесть, но всё тело отозвалось такой болью, что не вышло сдержать тихого вскрика. Закружилась голова, затошнило. Шевелиться тут же расхотелось. Где он вообще находится? Что такого случилось, что он ничего не может вспомнить, и куда делась его одежда? Тяжелые веки норовили закрыться обратно, а в голове от попыток проанализировать ситуацию раздавался гул. Зик так бы и продолжал лежать в бесполезных попытках что-либо предпринять, но услышал, как открывается входная дверь, и в дом входит человек. Из-за того, что ширма была совсем тонкой, до Зика отчетливо доносилась возня в прихожей: кто-то снял шуршащий плащ и вытер ноги тряпкой, при этом вполголоса ругаясь, как сапожник, о том, что некий Леви «снова даст пизды, если увидит грязь на полу». Кто такой Леви? Голова трещала по швам от одной только попытки подумать над этим. Зик тихо застонал. Молодой парень (насколько можно было судить по голосу), прекратил шуметь, как слон, в коридоре и тихо направился к ширме. Зик услышал тихий стук металла по дереву — незнакомец подхватил со стола нож. Опасность? На него собираются напасть? Мысли роились в голове, не давая сосредоточиться ни на одной из них. Зику хотелось закричать от беспомощности, но если у того парня действительно нож или какое-то другое оружие, надо быть потише. — Эй, Леви? Это ты? — Парень подошел вплотную к ширме. Зик затаил дыхание. Что он мог противопоставить вооруженному незнакомцу? Тем временем тот решил таки заглянуть за ширму. Увидев Зика, он выдохнул с облегчением и опустил нож. — Пиздец ты меня напугал, малец. Тебя Леви притащил? Хоть бы предупредил, засранец, а то я чуть в штаны не наделал, успел себе надумать всякой херни. — Светловолосый парень, с виду лет пятнадцати-шестнадцати приблизился на расстояние вытянутой руки и присел на корточки. — Я Фарлан Черч. А грубоватый, похожий на ребенка, мужик, который тебя принес — Леви. Не говори ему, что я так про него сказал. Фарлан нервно хихикнул в кулак. По нему было сразу заметно, что он не привык общаться с детьми и чувствует себя странно. — Как тебя зовут? Откуда ты взялся? Выглядишь крепким, но помятым… кто это тебя так? Шквал вопросов обрушился на Зика. Он предпринял ещё одну попытку сесть, но смог только приподняться на локтях. Каждая часть тела болела и не хотела слушаться. — Я Зик. Зик Йегер. Дайте попить пожалуйста, — выдохнул он сухими губами. — Да, да, щас, погоди. Парень выскользнул за ширму, а вернулся уже с кувшином воды и кружкой, которая не понадобилась — Зик выхлестал весь кувшин из горлышка, несмотря на то, что вода была неприятной на вкус, будто из канализации. — Где я? — негромко спросил он, наконец поднимая взгляд на Фарлана. Тот налил себе что-то очень мутное в кружку и, скривившись, отхлебнул. — В Подземном Городе, конечно. Тебя, как я вижу, сильно башкой приложили. Что последнее помнишь? — Ничего? Кажется… Вопрос поставил Зика в тупик. Он вспоминал только яркие бессодержательные вспышки событий: высоченную стену, топот лошадиных копыт, скрип повозки, странный запах еды из ящиков, а потом сильную боль в голове. От всего этого его начало мутить и он схватился за рот руками, сдерживая рвотные позывы. — Воу, воу! Полегче, малец, давай-ка лучше сюда… — Фарлан живо подставил ему мелкое старое ведро, куда Зика незамедлительно стошнило только что выпитой водой.***
Во второй раз Зик проснулся уже спустя несколько часов беспокойного сна на твердой лавке. Избитое тело возражало против такого места отдыха, пустой желудок тоже возмутился халатному отношению к себе и громко заурчал. За ширмой слышался негромкий разговор. Зику удавалось различить отдельные фразы, среди говорящих он узнал Фарлана. Тот о чем-то спорил со вторым парнем. Голос у второго был пониже и грубее, говорил он меньше, чем Фарлан, и частенько раздражённо цыкал языком. — И что мне блять было делать, Фарлан? Оставить пиздюка подыхать в грязи? Эти ебучие военные чуть черепушку ему не проломили. — Я так и знал, что дело в военполе, — усмехнулся Фарлан. — Ты бы даже грязной свинье помог, если бы военные хотели ее зарезать. — Да ебал я военных, тц. Подлечу сопляка, и пусть убирается нахрен, нам лишний рот не нужен. Он в принципе в порядке. Через пару дней совсем оклемается, вспомнит, что забыл в Подземном городе, и мы избавимся от него. — Незнакомец налил себе что-то и замолчал. — А может, пускай отработает помощь, а, Леви? Ну и что с того, что сопляк с поверхности, значит, точно не побежит рассказывать про наши дела всем подряд. Он может сослужить нам неплохую службу. Например, пролезть в то мелкое окно на складе, в которое даже ты не поместишься… Ай, не бей, я же пошутил! Фарлан встрепенулся и уронил на пол что-то звонкое. — А вообще, задумайся, — заговорческим тоном продолжил он, — со дня на день наших неосторожных контрабандистов обнесут ребята из банды Яна. Они сбагрят все добро, а мы не получим ни гроша, хотя почти неделю угрохали на то, чтобы всё разнюхать. Их надо опередить. Мое предложение в силе. Подлатаем мальца, объясним ему, как тут делаются дела, и ты проверишь, что он может. Главное, последить за ним, чтоб он нас самих не обнес, а то знаю я этих детей. Милые с виду, но палец в рот не клади. Леви, как уже понял Зик, долго молчал, потом вздохнул и издал свое негромкое «тц». Судя по всему, эти парни — бандиты. И они планировали использовать мальчишку-потеряшку для своих грязных дел. Зика опять затошнило. Они определенно убьют его, если он снова не справится. Однако бежать дальше ему было некуда, и внутренний голос усмирил подступающую панику. Так надо. Он там, где должен быть.***
За те три дня, что прошли, пока Зик торчал в доме Леви и Фарлана, он успел прийти в порядок и немного освоиться. Ему объяснили, что небо здесь было видно только только через проломы в потолке дальних пещер, а время суток по большей части определяли по часам и сменам постовых у выходов наверх. Зик уже знал, где лежит посуда, готовил простые каши и накрывал на троих, даже успел помыть пол и вытереть пыль под надзором хозяина дома, словом, пытался приносить пользу как мог. Ходил он уже нормально; раны на виске почти полностью зажили, не обещая оставить после себя даже тонких шрамов. Единственное, что беспокоило — неприятная боль в боку, которым он, как и башкой, знатно приложился, но это были мелочи, которые Зика не так уж сильно волновали. Фарлан, который осматривал мальца каждый день, не переставал удивляться тому, как на нем быстро заживали многочисленные ссадины и сходили синяки. Каждый раз он удивленно охал, приподняв тому рубашку: — Гляди, Леви, а ты говорил, гематома будет! Как на нем все так быстро заживает, вот же молодая кровь… Обычно после этого Фарлан набирал пальцами холодную густую мазь, от которой неприятно пахло, и втирал ее в место ушиба. Зик морщился, но терпел. Плакать и жаловаться он стыдился, потому что стоило ему начать, как на него сразу недовольно смотрел угрюмый Леви, внушавший уважение и страх. На все удивление товарища он замечал только, что на нем самом тоже все заживает, как на собаке, и ничего странного тут нет. Это Фарлан как посадит занозу, так потом неделю использует её в качестве оправдания, чтобы полы не мыть. Зик наблюдал за бытом двух бандитов с нескрываемым любопытством. В город его не брали, да и из дома ходить не разрешали, пока он окончательно не встанет на ноги, а сами Леви и Фарлан вставали рано утром, спускались со второго этажа и начинали хозяйничать. Иногда Фарлан доставал карты, и они играли вдвоем за столом, пока Зик варил на обед простой суп из овощей и резал зачерствевший хлеб. Леви не завтракал, предпочитая вскипятить воду и заварить себе чай, который он хранил в старой жестяной банке и прятал на верхнюю полку, как самую важную вещь в доме. Запах чая перекрывал вонь, которая доносилась порой с грязной улицы и заполнял все помещение. В течении дня хозяева дома куда-то отлучались, возвращаясь уже почти под вечер с корзинкой продуктов. Один раз вместо этого они притащили свёртки, которые разделили между собой и отнесли по своим комнатам. Все это время Зик находился дома один, выполняя посильные поручения по хозяйству. Ещё на второй день, когда все ушли, он, как и любой маленький ребенок, с энтузиазмом полез исследовать дом. Наверху был узкий коридор и три комнаты, две из которых оказались спальнями хозяев, закрытыми на ключ от любопытных детских глаз. Деревянный пол во всем доме был старым, но чистым даже по углам, всё стараниями Леви и страданиями Фарлана. Внизу на первом этаже были прихожая, кухня с дубовым столом, ванная с ширмой, вход в подвал и мелкая комната — кладовка, где спал Зик. Леви и Фарлан сложили ему небольшую кровать из крепких деревянных ящиков и накрыли парой старых матрасов. Туда же ему принесли стул, старую масляную лампу и постельное белье. Простыни были чистыми, но ужасно кололись. Так же Леви раздобыл ему чистую рубашку и штаны, которые пришлось сильно подшить под комментарии Леви: — Кто учил тебя шить? Даже Фарлан и то справляется лучше, у тебя что, руки из жопы? Дай сюда, я сам, а то пришьёшь палец к штанине, так и будешь ходить. Леви забрал штаны и в два счета прошелся иглой по шву с видом профессионала. Сразу было ясно, он из тех людей, которые могли научиться всему на свете, и им не было равных. Зик почувствовал укол вины, что снова с чем-то не справился. — Ну и чего ты смотришь, как будто сейчас разревёшься? Сказал бы сразу, что шить не умеешь, я бы тебя научил. Это пустяк, каждый уметь должен. Или у тебя дома домработница тебе рукава стирала и воротнички гладила? Не помнишь? Ну разумеется ты ничего не помнишь. Ох уж эти избалованные пиздюки с поверхности… — Леви подсел ближе к Зику и передал иглу тому в руку. — Вторую сам. Я смотрю. Под чутким руководством и испепеляющим взглядом невольного наставника Зик пришил края второй штанины так, чтобы это можно было носить. Леви осмотрел его работу и кивнул, ненадолго вызвав у ребенка давно забытое чувство довольства собой. По вечерам взрослые обсуждали за столом свои скорые планы, а Зик пробирался по стремянке на чердак и смотрел в маленькое окно на Подземный город, полный дыма, огней и узеньких улочек. Это место, хоть и было, по словам Леви, пристанищем для бандитов и ворья, очаровывало Зика своей необычностью. На третий день пребывания мальчика в бандитском доме произошел разговор, которого так ждал и боялся Зик. Тогда вечером он нашел в кладовке пачку макулатуры для розжига печи, в ней были старые выцветшие газеты, перевязанные джутовой веревкой, и книги, которые, похоже, не представляли для хозяев никакого интереса. Будучи жадным к любой литературе, мальчик спросил разрешения порыться в книгах, но, к его разочарованию, чтение оказалось неожиданно тяжёлым делом. Буквы казались какими-то неправильными, половину Зик вообще не узнавал, только догадывался, как должно звучать то или иное слово по оставшимся символам или смыслу соседних слов. Иногда, он был уверен, догадывался неправильно. Впрочем, заниматься этим было интереснее, чем в который раз перемывать посуду. Зик даже нашел для себя сборник простеньких рассказов с картинками и крупным шрифтом, за чтением которого Леви и застал его вечером. — Эй, есть разговор. — Леви всегда давал о себе знать, когда входил в кладовку, хотя весь дом принадлежал ему и в этом не было необходимости. Зик поправил фитиль лампы, которая начала неровно мерцать, нехотя отложил книгу и присел на кровати. Тон Леви был, как обычно, ровным и спокойным, но что-то заставило его занервничать. Леви присел на застеленную серым одеялом кровать и начал: — Ты, вроде бы, чувствуешь себя уже хорошо, мелкий. Бегаешь тут, по дому шуршишь, книжки вот эти себе нашел. Начало разговора не сулило ничего приятного. Зик прекрасно понимал, что его взяли к себе только на время и то для выполнения какого-то плана. Он не важен ни Фарлану, ни Леви, они избавятся от бестолкового ребёнка, как только он их разочарует. Его будут использовать. Снова. Руки похолодели, и мальчик уставился в пол. — Так вот, к чему это я. Завтра разбужу тебя пораньше. Мы собираемся тебя на дело взять, так что я хочу посмотреть, на что ты способен, если тебя слегка прижать, и как держишь удар. Я не буду многого ожидать, считай, что это просто проверка на прямые руки. Зику стало плохо. Проверка? Он точно ничего не сможет, а учитывая то, что Леви профи и способен легко уложить на лопатки даже Фарлана, который выше него, что уж говорить о семилетке… Надо было собраться и ответить Леви, а то он разозлится и будет кричать. На Зика всегда кто-то кричал. — Я… понимаю, но если я не смогу? Не справлюсь? Что тогда? — голос дрожал, как и пальцы, которыми он перебирал покрывало. — Не умеешь — научим, не хочешь — заставим, — выдал Леви, не поменявшись в лице. — Шутка. Так говорил один мой… неважно. В его светлых глазах на мгновение промелькнула мрачная тень, а плечи едва заметно опустились, но всё прошло так быстро, что Зик решил — показалось. — В общем, слушай, — продолжил Леви ровным, тихим голосом, который заставлял концентрироваться только на его словах. — Если даже ты никуда не годишься, это в любом случае не повод разводить тут сопли и не спать всю ночь, не велика проблема. Разберемся по ходу, сопляк. В общем, я тебя предупредил только с тем, чтоб ты долго тут не сидел над этой ерундой, а ложился пораньше спать, усёк? Леви строго взглянул на Зика. Мальчик поднял на него глаза и кивнул. На этом Леви встал и направился к двери. — Леви, я… спокойной ночи, — зачем-то выпалил Зик, только потом понимая, что, наверное, выглядел ужасно глупо. С чего он взял, что уместно было пожелать этому суровому человеку спокойной ночи, словно они семья? Почему, пускай на секунду, но ждал того же в ответ? Теперь Леви точно считает его тупым и избалованным, сейчас он расскажет об этом Фарлану, и они вдвоем будут над ним смеяться. Какой стыд. Леви задержался у двери и, после недолгого молчания, хмыкнул с обычным непроницаемым выражением лица. — Спокойной.***
На Шиганшину опустилась глубокая ночь. За окнами ресторанчика «Веселая чайка» стояла такая густая темнота, что хоть глаз выколи. Обеденный зал был пуст, стулья по большей части составлены на столы, а только что вымытый пол влажно поблескивал в свете керосиновой лампы. Кит Шадис в последнее время зачастил сюда в выходные, особенно после закрытия, когда хозяин разрешал работницам вечерней смены поужинать прежде, чем идти домой. В тот день Карла задержалась одна, а он вызвался дождаться её, чтобы проводить, так что они сидели вдвоем, как-то слишком не спеша ели пирог с овощами и сыром. В кружках остывал забытый травяной чай. Карла задумчиво перебирала кружевные оборки своего корсета, затянутого вроде бы не особо туго, но всё равно подчеркивающего фигуру во всех нужных местах; Шадис рассказывал: — Представляешь, выходили мы несколькими отрядами в вылазку, проверять, пройдёт ли обоз для полноценной экспедиции после недавних ливней, так на обратном пути я мальчика за стенами нашёл. Совсем маленького, лет может восемь, не больше. Карла подняла на него удивлённый взгляд. — Ребёнка? Его что… кто-то туда выкинул? Кит пожал плечами. — Чтоб я знал. Он говорил, что ничего не помнит, только порывался плакать. Ну я привез его в гарнизон, стали мы разбираться. Пока решали стоит ли писать рапорт и звать военную полицию… Он подумал: «Словно пытаться покинуть загон для человекоскота — ужасное преступление», но не сказал этого вслух. — Так, о чем это я. Пока мы спорили, мальчишка исчез. Вот как появился, так и пропал, представляешь? Честно, если бы я пил хотя бы в половину столько же, как Ханнес, то сам бы себе не поверил. — Сбежал, наверное, — рассудительно заметила Карла. — Жаль, пропадет ведь, без памяти-то. Впрочем, потеряться в Стенах точно лучше, чем за ними, так что можешь считать, что уже серьезно помог — вернул ребенка в Шиганшину. — Прямо там важное дело, — попытался отмахнуться Кит. — Ну притащил одного-единственного мальчишку в город, а толку от того… — От того, что его не съест титан? — возмущённо оборвала Карла, сверкая глазами. — Ну не знаю, может быть, чей-то маленький ребенок не умрет одной из самых страшных в мире смертей! Она глубоко вдохнула, отчего корсет приподнял ее грудь ещё сильнее, и отбросила назад прядь выбившихся из прически темных волос. — Честное слово, Кит, иногда ты так много думаешь о важных вещах где-то там, за Стенами, что не видишь те, которые у тебя перед носом… Карла остыла так же неожиданно, как вспыхнула, скомкав слова и отвернувшись. Показалось, или её щёки действительно тронул румянец? Кит Шадис не был самым лучшим чтецом чужих душ на свете, но не был и идиотом. Невольно он задался вопросом, только ли о незнакомом ребенке говорила Карла. Они неловко помолчали. Наконец, она спросила, чтобы хоть как-то нарушить тишину: — Ну, а ещё какие-то новости есть? — Ага, есть, — ухватился за тему Кит. — Помнишь я рассказывал тебе про самого ненормального из моего отряда? По лицу Карлы было заметно, что «самый ненормальный разведчик» для неё звучало так же, как «самая мокрая вода», но она кивнула. — Так вот, ему наконец-то его собственный отряд дают. Надеюсь, он больше никогда под моим командованием ходить не будет.