***
Просыпаться от замученного стона Сынмина – намного лучше, чем от кошмаров, которые преследуют его по ночам. На какой стороне кровати он бы ни лег, фантомное чувство объятий, душащих до боли, до слëз, до отказа от сна, не покидает его. Успокаивают только песни, доносящиеся из наушников соседа, которые он забыл снять перед сном. Глаза открываются, видят Сынмина, наполовину свалившегося с кровати. На секунду Феликсу кажется, что он ещë спит, но через мгновение уже хочется засмеяться. – Чем занимаешься? – бормочет Ли сквозь сжатые зубы, собирая силы на предстоящий день. – Наслаждаюсь добрым утром, – ноги на полу, тело медленно скатывается вниз – любимый способ друга встать, когда вставать совсем не хочется. На часах восемь утра, мысль спать дальше пролетает мимо Феликса, он встаëт, как только видит куда-то собирающегося соседа. С Сынмином они познакомились на первом курсе, общая дисциплина позволила им сблизиться, посетить вместе клубы города, съездить на Чеджудо, узнать друг о друге то, о чëм другим они не рассказывали. Оба долго не могли назвать это дружбой, просто много времени проводили вместе, пока не поняли, что других людей, настолько близких, в их жизни не было. – Пошли в кафе, позавтракаем, – предлагает друг, пока Ликс одевается. До работы ещë есть время, он кивает, скорее самому себе, потому что Сынмин и не думает об отказе. Начало рабочего дня проходит лучше, чем вчера, хотя бы потому что охранник его признаëт и впускает, провожая взглядом. В раздевалке горит свет, значит кто-то из парней уже здесь. А что, если бы здесь работали девушки? Раздевалка была бы раздельной? Здесь ведь больше нет комнат, где бы они переодевались? Тяжело, наверное, было бы быть официанткой в мужском коллективе, хотя парни довольно адекватные, Джисон вообще умëн не по годам, Чонин – душка, Минхо – настоящий джентльмен. Про Хёнджина он ничего не знает. Свои предположения о нем он уже составил, теперь остаëтся лишь ждать, чтобы понять, насколько они правдивы. В раздевалке кто-то сидит и этот кто-то, конечно же, Хёнджин. Голова откинута назад, ноги широко расставлены, глаза прикрыты, словно спит. Феликс ещë вчера заметил – с лицом у парня всё в порядке. Такие не работают в общепите, они блистают на телевидении, становятся лицами брендов, снимаются в фильмах. Ни одного изъяна, даже волосы в хорошем состоянии, чëрные, как вороново крыло, длинные, касаются плеч. Заплести в косичку хочется. Феликс предпочитает не здороваться и не беспокоить, тихо расстëгивает рюкзак, достает чëрные кроссовки. Вчера он хотел прийти к родителям, чтобы полежать в ванне хотя бы пару минут, но обязательно это сделает на выходных. Ноги отекли, сегодня он решил надеть кроссовки: наступать на мягкую подошву будет приятнее, возможно он даже сможет переодеться в конце дня. Ли решает не закрывать скрипучий шкафчик, чтобы не встречаться глазами с другим человеком в комнате, но этот человек открыл глаза ещë до того, как Ликс расстегнул свою сумку. Глаза такие же чëрные, как и волосы, смотрят из-под опущенных ресниц, медленно моргая. Феликс ловит взгляд, застывает на месте, чего-то испугавшись. Когда через секунду взгляд отпускается в пол, официант так же отводит глаза, предпочитая выйти из раздевалки побыстрее. – Привет, – бросает официант, прежде чем уйти. – Привет, – слышится сзади, Ликс даже оборачивается, но на него не смотрят. Сегодня смена Чонина, Минхо тоже пришëл, хотя Феликс думал, что бармены работают по одному. Второй день проходит спокойнее, гостей почти нет, но из-за этого ноги болят лишь сильнее – лучше ходить в кондитерскую, чем стоять на месте. Сидеть не даëт не только Чонин. Пришла и Нана, улыбаясь, зашла через летник в зал. Выглядит так же хорошо, занимает всё пространство, подходит к каждому, что-то рассказывает, спрашивает, надоедает даже гостям. Они от такого напора смущëнно улыбаются, не в силах что-либо сделать. Такие люди всегда удивляли Феликса, он не понимал, как можно быть таким экстравертом, чтобы не стесняться и влезать в чьë-то личное пространство, а после этого ходить, как ни в чем не бывало и на следующий день снова это повторять. – Почему “Сопрано”? – они все стоят у бара, за которым сидит Нана, Минхо и Хёнджин протирают стаканы, подслушивая. Феликса всегда это интересовало, хоть он никогда здесь и не был, как посетитель, но знал о ресторане, думая, что название странное. – Это место не всегда было рестораном. Здесь был караоке-клуб, – маленькую историю заведения слушали все, Чонин сел возле Наны, чего никогда не позволял Феликсу, а потом даже похлопал по стулу рядом. Феликс не понимал здешних правил: что можно делать, а что нельзя – это невидимая черта, которая двигалась из стороны в сторону, иногда задевала край подошвы кроссовок Ликса, давая понять, что не стоит сейчас расслабляться, а бывало, что уходила далеко и Чонин с Джисоном даже бегали по залу, крича, что этот столик его, чтобы кто-то ненароком не забрал чужие чаевые. Он обязательно прочувствует её со временем, когда сможет спокойно шутить с поварами и забирать оставшиеся кусочки пиццы себе на обед. А пока он постоит и послушает. – Пять лет назад сменился хозяин, произошел ребрендинг и караоке теперь есть только на третьем этаже в “випах”. Название менять не стали, место старое, узнаваемое, постоянные клиенты до сих пор приходят к нам. – Не самый умный ход, люди были бы более заинтересованы в том, чтобы посетить ресторан, услышав новое название, – Феликс был согласен с мнением Минхо, но пока озвучивать его не хотелось, черта слишком близко, когда рядом Нана. Она не была стервой, но одним взглядом давала понять, что всегда права. – А мне нравится! Название красивое и элегантное, прямо как наш ресторан, очень подходит, – Чонин решает заступиться за старое “имя”, оглядывает зал, чтобы подтвердить свои слова. Звëзды танцуют в его глазах, когда он их поднимает, он улыбается, а Феликсу хочется ущипнуть его за щëку. – Работники у него тоже очень красивые, – Нана одаривает всех улыбкой, прежде чем уйти наверх. Хёнджин, кажется, не произнес ни слова за этот день. Издалека Феликс видел, как его губы шевелились и Минхо ему тоже отвечал. Но подойди он ближе — Хёнджин молчит. Заваривает чай и его чëлка падает вниз, Хван режет лимон и кривится, когда сок попадает на лицо, смотрит на Феликса, пока ставит это всё на поднос. Но ничего не говорит. – Чонин, – Феликс садится за стол в другом зале, здесь, в отличие от главного, никогда не бывает людей, сюда они приходят только на обед, как и другие сотрудники. Сегодня гостей почти нет, поэтому они могут пообедать вдвоем. – Хёнджин всегда такой… неразговорчивый? Младший поднимает глаза из-за такого неожиданного вопроса. Он правда удивляется, даже жевать перестает, только ресницами хлопает. В этот же момент заходит Минхо с едой в руках. – Решил поесть с вами, – он садится рядом с Чонином, скрипит стулом и желает приятного аппетита. – О чëм говорили? – Я про Хёнджина спрашивал, – брови Минхо тоже поднялись, но он сразу же улыбнулся. – А, если ты про вчерашнее, то он не всегда такой, я бы даже сказал, что ты застал очень редкий момент – раздражëнного Хёнджина, – он издал смешок и попробовал суп. – Он вчера был здесь? – спрашивает младший, теперь уже удивлëнно смотря не на Феликса. Чонин, кроме одной ложки того же супа, ничего пока не съел. – Да, приехал за мной и Джисона довëз, познакомили его с Феликсом. Он обычно почти не разговаривает с новыми людьми, так что на беседы по душам не рассчитывай, – бармен предупредил Феликса, но тот и не думал об этом. Они продолжают трапезу, Минхо предлагает Ликсу салат, когда тот доедает свой, но он отказывается. Ему неудобно, Феликсу кажется, что он похож на ребёнка со стороны. Даже Чонин выглядит взрослее, когда они рядом. Это выражается в словах и действиях, на первый взгляд незаметно, но Феликс почувствовал это ещё вчера. Минхо встаёт первым, чтобы отнести посуду в мойку, Феликс остаётся ждать Чонина, который ушёл в уборную. – Я могу отнести… – начинает Минхо, но парень сразу же перебивает его. – Нет-нет, хён, ты уже и так много для меня делаешь, мне уже как-то неловко, – Ликс смущëнно почесал затылок, старший кивнул, но как будто не собирался уходить. Если бы он сейчас снова погладил меня по голове, было бы не так неловко. Бармен вздохнул и, развернувшись, двинулся к кухне. Чонин вскоре вернулся, размахивая руками, пытаясь высушить их, подбежал вприпрыжку к столу, где Ликс уже собрал посуду на подносы. Чонин чего-то ждал, продолжая размахивать руками. – Хёнджин... – начал он, когда Феликс уже взялся за свой поднос, – Он правда неразговорчивый, не специально, конечно. Просто не любит с кем-то разговаривать, так что не обижайся, если он проигнорирует тебя, да даже пытаться не стоит, – наконец Ликс получил ответ на свой вопрос, теперь он будет знать, что тут все со странностями. – В нерабочее время поговорить с ним не получится, – Феликс хмыкнул и кивнул, когда младший закончил с объяснением. После обеда их уже ждали столики с гостями.***
– Ликс. Очередь будить соседа дошла до Сынмина. Каникулы подходят к концу, осень заставила всех достать тëплые одеяла и толстые свитера. Сынмин сейчас сидит в таком и смотрит на Ликса, спящего в двух. Он слишком сильно мëрзнет во сне, совсем не может говорить с утра, если одеяло спадёт с него в середине ночи. Рыжие волосы выглядывают из-под одеяла, голова иногда шевелится, оповещая соседа о пробуждении. – Ликс, вставай. Три недели прошли не так быстро, как рассчитывал Феликс. Каждый день приносил ему кучу воспоминаний, от некоторых хочется дать себе пощечину, другие заставляют его улыбаться посреди дня. В один из дней он пошутил, разговаривая с поваром и тот пошутил в ответ, Ли старался не смеяться громко, но низкий гогот разнëсся по кухне, когда сам повар начал хохотать. Он проследил за чертой, она стала проявляться и увидеть еë было уже не так сложно. Первые чаевые он получил от первого обслуженного столика, крупная сумма удивила всех работников в зале, те собрались вокруг Ликса, чтобы разделить такой момент с ним. Минхо потрепал его волосы, Джисон похлопал по плечу, улыбаясь во все зубы, Феликс даже услышал от Хёнджина пару слов. Или не пару. – Ого, – изумленный тон и сложенные в форме “о” губы, этого было достаточно, чтобы Ликс понял, что сегодня был удачный день. Чонин тоже поздравил его, радовался даже больше, чем сам Феликс. Сынмин всё чаще спрашивал его о работе, как проходят его смены, какие гости обычно приходят, сильно ли Феликс устает. Ещë немного и он сам придет на собеседование, даже без звонка Наны. Управляющая хвалит его не уставая, она рада осознавать, что и Ликсу нравится работать здесь, шансы того, что он внезапно уйдет, уменьшаются с каждой улыбкой Феликса, подаренной им своим коллегам и гостям. Ему действительно понравилось работать. Понравилось видеть счастливые лица людей, когда они покидают ресторан, понравилось танцевать под музыку из колонок, когда гостей нет, понравилось уставать в конце дня, класть голову на сложенные на столе руки и чувствовать на ней тяжесть чужой руки, гладящей его так правильно, что хочется замурлыкать. Он не видел ещë людей, похожих на Минхо. С такой заботой на него никто не смотрел, никто не волновался за его уставшие от тяжестей руки, не было человека, который спрашивал Феликса, дошëл ли он до дома. Ему очень хочется ответить Минхо тем же. Он приносит ему шоколадки, иногда смешит, когда тот готовит очередной коктейль, присылает мемы перед сном, но и этого ему кажется мало. Ему всегда так кажется. Всегда казалось. Феликс пытался отдать Джехёну всё, однако, как думал Феликс, этого не хватало, чтобы отплатить за всё, что делал для него парень. Всегда считал, что всё время должен ему. Но в том случае оказалось, что единственное, что сделал Джехён – это убил в нём надежду на нормальные отношения. – Он кажется хорошим парнем по твоим рассказам. Минхо, да? Вечер выходного дня они проводят в каком-то баре. Сынмин всегда делал всё, чтобы Ликс снова не вспоминал свою первую любовь, потому что видел, через что он прошëл. Видел, когда Феликс переодевался, видел, когда кто-то из прохожих произносил то самое имя, слышал, как он тихо плакал по ночам, и чувствовал, что эта тема должна быть закрыта тысячей замков. – Очень хороший. Кажется, – пиво недешëвое, но благодаря чаевым он может угостить друзей несколькими стаканами. – Такие разве бывают? – Ты тоже хороший, Ликс, – это становится фирменной фразой Чана, который продвигает любовь к себе, хотя сам любит заниматься самобичеванием. Атмосфера меняется, стоит им затронуть тему любви. Времени прошло немало, однако, друзья с опаской смотрят на Феликса, когда он сам начинает говорить об этом. – Я боюсь, – слова сами вырываются, он признаëтся и не может посмотреть парням в глаза. – Я боюсь снова ошибиться. Они переглянулись, посмотрели на поникшего Феликса. Не сказать, что он пил редко, но во время экзаменов времени на гулянки не было, а после работы хочется только спать. Два стакана заставили его взгрустнуть и подпереть щеку ладонью. – Тебе не нужно никуда торопиться, узнавайте друг друга потихоньку, – ласковый тон Чана и его поглаживания по спине. Если он продолжит, то Феликс уснёт прямо здесь. – Ты уже узнал все возможные красные флажки, так что снова в такое говно не наступишь, – старший посмотрел на Сынмина с укором, но Ликс никак не изменился в лице. – И даже если что-то случится, ты будешь не один. Мы всегда с тобой, Ликс, ты больше не пройдёшь через это в одиночку. – Надеюсь, я вообще через это снова не пройду. Но спасибо за поддержку. С Чаном они познакомились в посольстве, Феликс пришёл вместе с семьëй, Чан сидел в очереди. Не мог не заговорить с родителями Феликса, решил быть дружелюбным и рассказать, как он приехал в Корею. Общая родина сблизила их, родители заставили Ликса обменяться номерами, но он и не был против. Бан Чан уже заканчивал университет, когда Феликс был на первом курсе. cb97 обращайся ко мне по любому вопросу не переживай, я только рад помочь yongbok если честно я не понимаю как указывать ресурсы Старший даже давал частные уроки для Феликса и помогал с курсовыми, позже присоединился Сынмин. Для него было нелегко попросить о помощи незнакомого человека, но Ликс заверил, что Бан самый уютный человек, он действительно радовался, когда понимал, что был полезным для парней. ssseungmo чан хён cb97 да перестань сынмин я же говорил просто чан ssseungmo окей чан можно переночую у тебя yongbok чего sseungmo мне нужно проект доделать буду мешать соседу yongbok а чану не будешь? cb97 я буду дома после семи приходи Друзья застали не самые лучшие времена для Феликса, но это было уже началом выхода из депрессии и проявления любви к себе. В один из вечеров в доме старшего, Ликс рассказал всё. Всё, о чем молчал, не говорил никому, выплюнул всю ненависть к себе и человеку, чьё имя не хотел произносить долгое время. Без слëз не обошлось, Чан заставил его плакать, схватил за плечи, кричал прямо в испуганное лицо. – Плачь! Выплесни всё! Хватит держать это в себе! Сынмин в ужасе наблюдал за этим, но прервать этот момент не мог, он верил в Чана и если это хоть как-то поможет Феликсу, он не будет мешать. Ликс после этого начал дышать полной грудью, начал чувствовать себя свободным, начал жить.***
– Ликс, я выйду покурить, если что, зови. Сегодня смена Джисона и Хёнджина. В понедельник никого нет, но Ликс только рад, после двух пар в университете ему хочется только спать. ssseungmo ты забыл одежду принести? Закатанные глаза и удар по лбу. Он вышел в рубашке: боялся, что она помнётся в рюкзаке, а вещи, в которые он должен переодеться после работы, оставил в комнате. yongbok ой забыл если можешь было бы хорошо :’) ssseungmo я могу прийти вечером после твоей работы вместе пойдём посмотрю на твой ресторан :/ yongbok что-то подозрительно или у тебя хорошее настроение ssseungmo иди работай Окна в ресторане большие, их открывают рано утром и закрывают по просьбе гостей, поэтому Ликсу остаётся только обнять себя руками, сесть на стул у бара и положить лицо на стойку. Если посплю пару минуток, ничего же не будет? Джисон скоро придёт, да и Хёнджин рядом. Жалко, что… Минхо сегодня нет. Он бы точно развеселил Феликса, который немного подрагивает от холода. Дыхание становится глубоким, звуки приглушаются, даже часы, всегда бьющие по мозгам, притихают. Где-то вдалеке слышится чей-то голос, на что Ликс мысленно отвечает «ещё пять минут, мам» и всё уходит на второй план. Сейчас есть только он и накинутый на плечи плед. Стоп, что? Открыть глаза сложно, соблазн поспать на стойке, пока не разбудят, слишком велик. Настолько, что Феликсу становится страшно, если сейчас в зал зайдëт Нана, невидимая черта улетит далеко за спину Феликса. Он кутается в плед и поднимает голову, осматривает бар, прислушивается к звукам. Джисона ещё нет, по залу ходит только охранник, Хёнджин смотрит на Феликса. Смотрит на меня? – Поспи, я разбужу, если кто-нибудь зайдёт, ты какой-то бледный, честно говоря, – столько слов он от него ещё не слышал. Столько слов обращённых к нему. Уголки губ бармена приподнимаются, а сон напрочь покидает Ликса. От удивления руки расслабляются, плед соскальзывает на пол. – Не вставай. Он нагибается, проходит под стойкой, подходит к официанту, чтобы подобрать упавший плед. Вот это реалистичный сон. Не верится, что Хёнджин разговаривает с ним. Не верится, что подошёл так близко. Они даже ни разу не обедали вместе, только здоровались, махали и кивали друг другу. Теперь, когда он стоит с раскрытым пледом и смотрит смущëнно, они понимают насколько странно это выглядит. – Спасибо, даже не знал, что они у нас есть, – он забирает его сам, чтобы Хвану не пришлось снова его укрывать. – Это… Он мой, наши пледы ещё не привезли, – глаза бегают по залу и прячутся за чëлкой. Феликс же прячется за запахом Хвана, утыкается носом в плед, уши скрываются за волосами, чтобы не выдать смущение. Джисон бежит в уборную, отмыть руки от неприятного запаха, сушит их в воздухе, забегая в зал. И тут же останавливается, чтобы не потревожить спящего рыжего мальчика. Кошмары не схватили его в свои объятия, видимо, слишком неудобно спал, даже сны не приснились. Шея побаливает, зато сил прибавилось. Нужно плед отдать. А заодно и забрать приготовленный кофе. Хёнджин стоит, делает узор, вырисовывает сердечко, чтобы поставить чашку с латте перед Феликсом. – Спасибо за плед, это на чей столик? – аккуратно сложённый плед вручается бармену, но тут же летит на стул рядом. – Это тебе, – для убедительности Хван подвинул чашку ближе к Феликсу. – У меня нет… – вертит головой, не хочет верить в то, что Хёнджин приготовил кофе специально для него. – Мне? Кивок и развернувшийся юноша, уходящий в другую сторону бара. – Ликс, чего стоишь? Это чей кофе? – из-за спины появляется Хан. Пар над латте сдувает осенний, такой холодный сейчас, ветер из окна, открытого рано утром. Рисунок в форме сердца растворяется, точно так же, как тиканье часов, когда Ликс прикрыл свои глаза полчаса назад, как никотин в лëгких Джисона, как Феликс сейчас в своих мыслях. – Ликс? Кофе остывает! Это кому? Хёнджин ушёл нарезать фрукты для фреша, они по очереди появляются на доске и исчезают, он откладывает пару долек яблока, чтобы позже съесть. И даже не знает, с какими эмоциями Феликс будет рассказывать Сынмину, по дороге домой, о сощуренных в улыбке глазах бармена, прежде чем он отвернулся.