Soprano

– Тысяча! Моя первая тысяча! Феликса нельзя назвать общительным и открытым, хоть и общий язык с людьми он может найти без усилий, но то, как паренëк чувствовал себя в ресторане не шло ни в какое сравнение с тем, что было до прихода в это место. Он действительно полюбил его, со всеми работниками, с тараканами на кухне, которых он перестал бояться, с тяжëлыми тарелками, не закрывающимися окнами, неудобным меню, да даже пьющие гости, которые буянили по ночам, только смешили его. Без всего этого он бы не узнал это чувство – чувство, когда получаешь первую зарплату. – Это только начало, Феликс. Дальше – больше, – Нана для него теперь, как заботливая тëтушка, которой у него никогда не было. Возможно, она крутилась вокруг него, чтобы не пропустить момент, когда он примет решение уйти и больше не возвращаться: часто пишет ему сообщения, спрашивает, как он себя чувствует, шутит про то, как его не хватает во время его выходных. Ему льстит еë внимание, но иногда управляющая переходит все границы и прижимает его к себе за плечи, говоря, что Феликс никогда отсюда не уйдëт, ведь ресторану он нужен. – Никогда не думал, что увижу тебя таким, – Джисон ухахатывается, когда они сидят на летнике. Ещë час до открытия, они собрались отметить первую зарплату Ликса, он был приятно удивлëн, когда Чонин быстро принес чай с чашками, а Хан прибежал из кондитерской с пятью кусочками тортика. – В первый день ты почти не разговаривал с нами, как вчера помню: весь испуганный, стоит на пороге, чуть ли не плачет, ждёт Чонина, а потом прихожу я и… – Ликсу до сих пор стыдно за ту ситуацию, хотя уже прошëл месяц. Пока Джисон заливается смехом, рассказывая всем историю, Минхо повернулся к Феликсу, он тоже хихикал, но, чтобы как-то поддержать смущëнного Феликса, похлопал его по ладошке на столе и, накрыв своей, сжал. Такие прикосновения старшего очень успокаивали его, иногда наоборот заряжали энергией, придавали уверенности, но бывало, что они приносили только боли в голове от мыслей в четыре часа утра. Что значат для Минхо эти поглаживания разных частей тела Ликса? Даже объятия посреди рабочего дня его не смущают, зато у Феликса внутренности скручивает, стоит подумать, что у бармена есть какие-то чувства к нему. Чем чаще Минхо прикасался, хвалил или просто улыбался, тем сложнее Феликсу было разговаривать с ним, как раньше. Нет, старший не был навязчивым, Ликс просто не готов пока думать о новых отношениях и разбираться в чувствах, как своих, так и чужих. Иногда бывает настолько неловко, что он не выдерживает взгляда. Глаза большие и пронизывающие, от них у официанта впервые за долгое время появились бабочки где-то вглубине живота, которые Феликс ненавидел всем сердцем и просто мечтал вырезать из своего желудка. В дни, когда смена была не у Минхо, Ликсу становилось одновременно легче и сложнее работать. Ему нравился Минхо. Ему бы хотелось поговорить с ним во внерабочее время, узнать его получше, пригласить прогуляться и просто довериться сердцу. Но Однажды доверившись, я упал в яму, из которой выбираться было слишком тяжело. – Чай попили, а теперь пошли убираться, – бармен похлопал Чонина по плечу перед тем, как уйти с Наной в зал. Протяжный стон и свалившийся на стол официант. – Зачем ты позволяешь ему пользоваться тобой? Пусть сам убирается! – Хан, ещë не доевший свой кусочек, был возмущен. – Хватит! Нет, правда, хватит, Чонин! Сегодня же скажи ему, что не будешь больше убираться! – он размахивал ложкой в воздухе, словно угрожая прибить Чонина. – Я же уже сказал, что всё нормально, в субботу с утра никуда не нужно, плюс – он мне платит за это, – Чонин встав с места, потянулся и зевнул. – Минхо-хён тебе платит? – Феликс знал, что старший часто просит его помочь с уборкой, правда, зачем – не понимал, но о том, что это всё не за бесплатно, он слышит впервые. – Минхо-хён? А при чем тут он? – две пары недоуменных глаз уставились на Ликса с ложкой во рту. – Ну… это же он... просит тебя? Разве нет? – его голос становился тише с каждым словом. Ещë в первый день он решил, что Минхо и Чонин были очень близки, раз младший всегда помогал ему. – Минхо – лучшее, что было в этом ресторане, он не считает Чонина своим рабом, – Джисон фыркает, впервые раздраженный чем-то. – Это тупой Хёнджин. Если вспоминать весь этот месяц, то Чонин часто приходил даже в свой выходной, чтобы убраться, посмотреть, каких продуктов не хватает, сколько бутылок воды надо закупить, какие стаканы были разбиты. Хёнджин в свою смену приходил вовремя, но Феликс не мог припомнить, чтобы он что-то делал по утрам. – Ты делаешь это… потому что Хёнджин просит? – искреннее удивление сложно скрыть, теперь уже фыркает Чонин, а Джисон доказывает свою правоту, показывая пальцем на Феликса и словно говоря “видишь?”. – Меня никто не заставляет, я могу в любой момент отказаться, кто он мне, чтобы приказывать? Я ему не раб, Джисон, и он мне не хозяин, – за сегодняшний день мы получили сразу двух недовольных официантов, а Ликс всё ещë не может поверить, что думал о том, какие милые у Чонина и Минхо отношения, а оказалось, что это всё из-за второго бармена. – Не забывайте, что я – школьник, лишние деньги для меня далеко не лишние. – Хорошо-хорошо, я тебя понял, – парень напротив поднял руки в примирительном жесте, закатив глаза, поднялся с места. – Я пойду столы мыть. Сцена, развернувшаяся неожиданно, закончилась и все разбежались по ресторану заняться своими делами. Суббота – самый тяжëлый день. Если в пятницу толпа людей приходит только к вечеру, а в воскресенье в вечернее время все уходят, то суббота забита полностью. Ликс уже привык следить не только за своими столиками, он проходит возле столиков Джисона и Чонина, когда они заняты, чтобы помочь им. Ему легко удается улыбаться и быть обаятельным, спрашивать всё ли нормально и принимать заказы, чтобы затем передать парням. – Молодой человек. Кто-то подзывает мимо проходящего Феликса, и он тут же разворачивается в их сторону. В несколько шагов он оказывается возле мужчины, который видимо привел свою девушку на свидание. Остаëтся лишь строить предположения и ждать. – Мы уже сделали заказ, но хотели бы ещë выбрать салат, – Ликс понимает и начинает предлагать салаты, которые успел запомнить за это время, но гость предпочитает выбрать по меню. Быстро прибежав с книжкой, Феликс открыл еë перед девушкой, та почитав немного, указала на один из салатов, которые Ликс уже называл, но такое часто бывает, он привык, что гости не хотят его слушать. – Сейчас передам вашему официанту. Чтобы не тревожить Джисона, который снова убежал на кухню, чтобы сказать, что у кого-то из гостей аллергия на специи, Феликс решил сам вбить блюдо в программу и ускорить процесс приготовления. Предупредил Хана, чтобы тот знал, когда прийти за ним. – О, спасибо, Ликс, там, кстати, твоя паста готова, но хён сказал, что ты можешь подождать ещë две минутки и забрать вместе с рибаем, – Хан подходит к бару, чтобы забрать поднос с бутылками соджу. – Окей, спасибо, – Чан не обманул, когда сказал, что главное – это хороший коллектив, о такой работе и мечтал Ликс. – Минхо, ёмаё, можно побыстрее? – Хан стучит по барной стойке кулаками, в ожидании бутылок. Бармен, в это время заваривающий чай, замер после слов официанта, медленно повернув голову, он смотрит на Джисона, тот так же смотрит в ответ, продолжая стучать. – Не забывай, с кем разговариваешь, я для тебя хён, – закрыв крышку чайника, он кладёт его перед Джисоном. – Это тоже твоë, иди отнеси. Непонятно откуда возникшее напряжение, казалось обволакивает весь зал, Хан будто зубами скрипит, проглатывая ответные грубые слова, ведь им ещë полдня работать. Феликс тоже научился этому здесь. Если тебе нагрубили, то нужно сразу же это отпустить, потому что времени на обиды нет, ещë пахать до ночи и зарабатывать деньги, нечего нюни распускать, или ещë хуже – ругаться. Как с гостями, так и между собой. Он однажды хотел ответить на маты посетителя, но ему за это награду не дадут и тем более – чаевые. – То что говорят тебе люди, это касается только их. Это не о тебе, Феликс, это говорит только о них самих, – Нана часто помогала ему, особенно в тяжëлые дни, как праздники или дни рождения, когда казалось, что весь город решил собраться в этом ресторане. В такие дни Ликс очень уставал морально, вечером хотелось кричать, а когда какой-то мужик говорит тебе прислуживать ему, как своему господину, выливая свой напиток на чистую рубашку Феликса, то крики сдерживать становится сложнее. – Когда вернусь, чтобы все бутылки были на подносе, Минхо-хён, – в его тоне не было злости или агрессии, больше было похоже на передразнивание с закатанными глазами. Эту привычку Феликс тоже перенял у коллег. Через пятнадцать минут Джисон возвращается из кухни с салатом и непонятным выражением лица, направляется прямо к Феликсу. Тот как раз идёт в сторону кухни, чтобы отнести грязную посуду, торопится, чтобы побыстрее сбросить тяжелый груз и чуть не сбивает Хана. – Феликс, – Джисон давно перестал звать его так, лишь иногда вместе с фамилией, когда шутил, – это что? – Джисон, подожди, руки болят, я сейчас вернусь, нужно ещё пепельницы забрать, – собирается обойти, но Хан перегораживает ему путь рукой с салатом. – Клади посуду на стейшн и иди за мной, – Хан не самый серьёзный среди них, в этом выигрывает Хёнджин, однако видеть его таким Ликсу ещё не приходилось. Лицо не злое, тон голоса тоже, только усталость в глазах выдаëт его настроение. Руки уже затекли, поднос почти с грохотом падает на стойку для официантов, посуда на полках так же трясётся, пока Ликс осторожным шагом идёт к бару, где его ждёт официант. – Короче, Ликс, такое бывает, это нормально, – начинает объяснять Хан, уже не такой серьёзный, как минуту назад, – ты вбил не тот салат и теперь надо с этим что-то сделать. И сделаешь это ты. – Не тот? Как не тот? – он подбегает к экрану, убедившись в словах Джисона, он жмурит глаза, чтобы не застонать жалобно: это совершенно не тот салат. – Я не перепроверил. Минхо бы точно разочаровался, если бы услышал это, он ведь объяснял, как важно не ошибиться, и Ликс с этим справлялся до этого дня. – В общем, раз это твоя ошибка, ты и будешь решать проблему. Возьмёшь тарелку и отнесёшь гостям. – Джисон, – Ликс качает головой, пытаясь изменить решение старшего, одним словом моля не заставлять его идти на верную смерть, как кажется Феликсу, – пожалуйста. – Это будет тебе уроком, – Хан на эти полные страха глаза пожимает плечами. Бармен появляется, как из ниоткуда, видимо, снова смотрел что-то в телефоне в наушниках. – Чего стоите? Ликсу хочется, чтобы Хан сейчас же потерял голос, чтобы не видеть реакцию Минхо на эту ситуацию. Но когда официант говорит, в чëм заключается проблема, уголки губ бармена тянутся вверх. Он выглядит… радостным? – Поздравляю, твоя первая ошибка, я думал это случится намного раньше, – он смеётся, щуря глаза, облокачивается на барную стойку, все ещё улыбаясь. – Давай, иди. – Хён, пожалуйста, – ноет Ликс, как будто бармен как-то может помочь. – «Пожалуйста, пожалуйста», иди быстрее, гости салат ждут, – вручив блюдо Феликсу, Джисон толкает его к столику, не обращая внимания на сопротивление в виде заторможенных шагов. Феликс как может оттягивает момент, но столик уже близко, и Хан не намерен останавливаться. А если разозлятся? Если начнут кричать? Точно начнут. Что мне тогда делать? Когда он перестаёт чувствовать руки на своих плечах, шаги становятся ещë неувереннее. Он оборачивается, ища поддержку в кивках Хана и подошедшем к нему Чонине, тот показывает большой палец и смеётся. Хочется заскулить и попрыгать на месте, чтобы сбросить страх, покрывший его тело. Ли не забывает захватить с собой ложку, аккуратно, дрожащими руками, ставит тарелку между горячими блюдами, желает приятного аппетита и срывается с места к парням. – Не так страшно, да? – Хан похлопывает его по напряжëнной спине. – Теперь подождём пока они тебя позовут. – Да хватит его пугать, такое каждый день происходит. И не говори, что ты так же не переживал в первый раз, – Чонин старается его поддержать, обнимает сзади, но Феликсу кажется, что он сейчас взорвется от любого прикосновения. – Если позовут, что-нибудь на ходу придумаешь. – Я так не умею, – он вздыхает, кладёт свои руки поверх чужих, тепло обнимающих. Издалека виднеется машущая рука, тот самый столик, к которому Феликс лучше бы не подходил. Мужчину, подзывающего официанта, видят все и сразу же переводят взгляд на Ликса, сжимающего ладони Чонина. – Значит пришло время научиться, – выдаёт Хан, его усмешка сбивает с толку Феликса, он будто издевается над ним. – Я не смогу. Что мне сказать? – тревожность стремительно охватывает его, он отрицательно качает головой, отказываясь даже от мысли подойти к гостям, – Я не пойду. Не хочется, чтобы его видели таким, со сложными ситуациями он обычно справляется сам, держа всё в себе, никто не должен был узнать о таком Феликсе. Особенно Минхо, всë это время наблюдающий за развернувшейся сценой. Его лицо невозможно было прочитать сейчас, но Ликсу было и не до этого. Он нервничал, пока Чонин предлагал Джисону пойти вместо Ликса. Хан лишь мотает головой, стоит на своём, снова говоря что-то про урок. – Ликс, хочешь мы вместе пойдём? – Чонин пытается заглянуть в глаза, не может вынести такого поникшего официанта, который всегда помогал ему весь этот месяц. Феликс опустил голову, собираясь с мыслями, ладони давно похолодели, пульс ускорился, ему внезапно стало страшно, чувствует себя ребёнком, разбившим мамин любимый сервиз, а теперь нужно отвечать за это. Этого не мог не заметить Минхо. Он выходит из бара, вздыхая, снимает свой бейджик, отдаёт рядом стоящему Джисону. – Я схожу, – коротко бросает Ли, прежде чем двинуться в другой конец зала. Как снег, выпавший летом, он удивляет троих парней, замерших у стойки. Феликс не перестаёт часто моргать, но больше всего удивляется Хан. Он направляется следом за барменом, чтобы подслушать разговор. – Пошли тоже, – Чонин тянет Ликса за собой, чтобы вместе встать и увидеть, как Минхо стоит и улыбается гостям, представившись администратором. – Он совсем больной? – шепчет ошарашенно Хан, остальные выглядят не менее поражëнно, слушая Минхо. – С каких пор в этом салате есть грибы? – недовольно интересуется мужчина, возможно, ему совсем плевать на это, но не выпендриться перед девушкой он, видимо, не может. – Есть разные вариации этого салата, в нашем ресторане он подаётся с грибами, в других местах он так же может быть приготовлен иначе, – тон его голоса спокойный, говорит вежливо, приветливо улыбаясь. – Мы можем пригласить повара, чтобы он вам объяснил, такое бывает редко, но для вас мы готовы потревожить его, думаю у него найдëтся пара минут между заказами и вы сможете это обсудить. – Что? Он серьëзно? – Чонин, не веря своим ушам, распахивает глаза, изумлëнный происходящим. – Нана убьёт, если узнает! Бармен выглядит очень уверенно, смотрит прямо в глаза мужчины вдвое старше него. Ликсу становится ещё тревожнее от слов Чонина. Это ведь только его ошибка, зачем старший полез в это? – Позовёте повара? – переспрашивает мужчина. – Да, заказов сейчас много, можете сами заметить, сколько гостей в зале, но ради постоянных клиентов, мы готовы попросить его прийти сюда, – гость приятно удивляется, ведь он и вправду часто приходит в этот ресторан, Минхо его помнит, поэтому знает, куда надавить. – Мне кажется, это уже лишнее, – подаёт голос девушка, – ничего нового он нам не скажет, вы не виноваты, что этот салат подаётся иначе, спасибо большое за то, что хотели помочь. Мужчина соглашается, тоже благодарит «администратора» и хвалит замечательный сервис, обещает зайти сюда ещё раз завтра. Минхо кланяется и желает приятного времяпровождения. Улыбка сразу же слетает с лица, стоит ему развернуться и зашагать в сторону официантов. – Чуть не умер на месте, думал и вправду придётся хёна звать, – он выдыхает устало, все ещё движется к бару, за ним плетутся остальные, чтобы сказать, как опасно было врать гостям. Минхо лишь отмахивается: что было, то было, главное – всё хорошо закончилось и Ликсу не пришлось стрессовать, а ладошки, которые он в начале пытался расчесать, остались целыми. Последний гость уходит поздно ночью, когда Хёнджин приезжает за Минхо и остальными, чтобы развести по домам. Всё такой же тихий, только здоровается с Феликсом на выходе из ресторана, докуривая сигарету. Хан крадëт его пачку из кармана, вытаскивает две никотиновые палочки, хочет передать Минхо, но Хёнджин успевает забрать сигарету. – У него свои есть. На улице холодно, нет той лëгкой сентябрьской прохлады, когда дети ещë бегают в футболках, а родители не переживают о простуде. Феликс мечтает о тех двух свитерах, в которых он засыпает каждую ночь. Возможно, если бы кто-то его обнял сейчас, лëгкая дрожь покинула его тело. Хёнджина же этот холод не касается, он не чувствует его своими голыми руками, не прикрытыми ничем, безрукавка развевается на слабом ветру. Волосы сегодня собраны в небрежный хвост, Феликс давно заметил, как он ему идëт, но косички смотрелись бы ещë круче. Надеюсь, когда-нибудь я увижу это. – Минхо сегодня чуть не обосрался, ему точно нужно закурить, – Джисон усмехается, делая первую затяжку. – Минхо-хён, – исправляется сразу же, когда замечает взгляд старшего бармена. – Феликс сегодня ошибся и отдуваться пришлось хёну, – Чонин смеëтся беззлобно, обнимает Ликса за плечи, которые мелко дрожали. – Сегодня было весело. – Простите, что так получилось, я даже не извинился, – он вздыхает и хочет снова заныть о том, как ему жаль и такого больше не повторится. – Теперь ты должен Минхо, – заявляет тихо Хван, пока бросает окурок в мусорку. Феликс думал об этом ещë днëм, но теперь, когда даже Хёнджин сказал это, он обязан как-то отплатить бармену, однако говорить, что старший может попросить его о чëм угодно, было неловко. – Всё нормально, просто больше так не делай, – Ли улыбается, заверяя Ликса, что ему ничего не нужно делать. Но официанта это не останавливает. – Я могу… помочь с делами по бару, могу прийти в любое утро вместо тебя или… – бабочки снова терзают его живот изнутри, когда Ли смотрит на него внимательно, с этой ухмылкой. – Да всё, что хочешь, хён. – Поосторожней со словами, а то Минхо-хён многого может от тебя хотеть, – Хан тушит сигарету и бросает еë к остальным окуркам. – У меня завтра тоже выходной, не хочешь куда-нибудь сходить? – внезапный вопрос шокирует всех, но больше всего Феликса, он не ожидал, что сможет произнести это вслух. – Я угощаю. И не ожидает ответа сразу же, но и пауза затягивается. Тишину нарушает ветер, сдувающий последние листья с деревьев. С каждым упавшим листком, Ликс всё больше жалеет, что решился на это предложение. Чонин отпускает плечи Ликса, раскрывая рот в удивлении, пока он не превращается в широкую улыбку, отходит на несколько шагов и упирается спиной в Хана, он прикрывает свою улыбку рукой, оглядывая остальных парней, чтобы убедиться, что услышал всё правильно. Хёнджин, как и Ян, удивлëн, но в лице почти не изменяется. Только вот Минхо сейчас невозможно прочитать. – Хён, тебя прогуляться пригласили! – радостно объясняет Чонин, показывая пальцем на Ликса. Ладошки Ликса краснеют от царапающих ногтей, они не щадят нежную кожу, и так уставшую за этот день. Но этого мало. Щека терпит покусывания изнутри, язык оказывается следующей жертвой, ногти впиваются крепко, настолько, что хочется закричать, но это лучше, чем видеть непонятный взгляд бармена и слышать смех Чонина. – Напиши, как решишь, я пойду, замëрз уже, – не выдержав, он разворачивается, чтобы избежать возможного отказа. Взгляд прячется за чëлкой, щека, как и ладони болят, всё тело замëрзло, хочется поскорее добраться до дома. Вселенная слышит его и голос сзади останавливает шаги. – Феликс, я довезу тебя, не уходи.

***

Сидеть между болтающим о чëм-то Чонином и молчащим Джисоном намного лучше, чем встречаться взглядом с Минхо. Хотя у него есть возможность посмотреть на него в зеркале, он ею старается не пользоваться. Первым вылетает из машины Хан, прощается со всеми, говоря Чонину не забыть завтра прийти пораньше. Места наконец-то становится больше, хоть машина и не такая маленькая. Феликс понимает, что они едут не к нему, когда Хёнджин заворачивает не в его двор. Это значит, что совсем скоро в машине станет тихо и останутся только они втроëм. – Всем пока, – Чонин машет рукой, устало улыбаясь, пока не вспоминает о чем-то. – А, хён… – он смотрит на Хвана, и Ликс понимает, что сейчас Ян скажет, что больше не будет соглашаться на просьбы старшего помочь ему. Но в итоге говорит совсем другое, – я напишу, как зайду. – Пока, – Феликс провожает его взглядом и это последнее, что было произнесено в этой машине, пока они не достигли следующего адреса. – Пока, Ликс, – Минхо не даëт сказать и слова, закрывает дверь и машет, когда оборачивается. Уши Феликса горят, когда он мысленно прощается со старшим, он смотрит ему вслед, широкая спина скрывается за поворотом, но странное чувство не покидает его, даже когда Хёнджин неожиданно говорит ему: – Можешь вперëд пересесть, если хочешь, – он ждëт ответа, не трогается с места, пока Ликс собирается с мыслями. – А, да, – официант неуклюже выходит из машины, всё ещё обдумывая что-то в своей голове. Хлопок двери и Хёнджин поворачивает руль, вбив в навигатор адрес общежития. Ликс осознает, почему его уши так горят. Минхо попрощавшись сказал ещë кое-что. – “Увидимся завтра” – повторяет Феликс. Хёнджин оглядывает его, но не произносит ни слова. Как всегда. Вместе с чашкой кофе Хёнджин подарил ему свою улыбку и Феликсу показалось, что это тот момент, когда они смогут стать хоть на шаг ближе, хотя бы как коллеги. Смогут разговаривать так же непринужденно, как и с другими. Будут шутить и смеяться над гостями, “давать пять”, а может и обменяются номерами. И всё же, поведение Хвана не изменилось, он молчал, изредка смотрел в глаза и, похоже, единственным, кто думал о переменах в их отношениях, был Феликс. Возможно, бармен вспоминал о том, что Феликс существовал, когда заваривал ему чашку кофе по утрам, но делал он это и для остальных тоже. Они едут медленно, этого можно было ожидать, исходя из характера Хёнджина. Феликс предполагает, что бармен живёт один, имеет пару кошек, играет в компьютерные игры, выходит на улицу только на работу, а из друзей у него только Минхо. – Печка не работает, прости, – он выглядит так, словно всю дорогу готовился, чтобы сказать это. – Всё в порядке, это лучше, чем идти пешком, – Ликс пытается уловить момент, когда Хёнджин переведёт свой взгляд на него. И у него получается, когда они резко останавливаются на светофоре и Феликс пугается. – Испугался? – он издает смешок и губы растягиваются в лëгкой улыбке. Наконец-то пропадает ощущение, что Хёнджин – робот, который не умеет показывать свои эмоции. – Феликс, можно кое-что спрошу? Секунды на светофоре уменьшаются, но названный не торопится ответить или как-то показать согласие. Что Хёнджин собирается у него спросить? Голова, заполненная мыслями о предстоящей встрече с Минхо, отказывается воспринимать вопрос Хёнджина всерьёз. Так он всё-таки умеет разговаривать. Он всё же кивает, ведь парень смотрит с надеждой, что ему дадут задать вопрос. – Ты… Кажется, тебе с Минхо очень комфортно. Я имею в виду, – загорается зелëный свет и Хёнджин вынужден прерваться. – Я хотел сказать… – он, кажется, сам не понимает, что собирается сказать, а Ликсу приходится ждать, – кажется тебе и с остальными комфортно и я бы хотел, чтобы ты не чувствовал себя странно, когда я рядом. Хоть мы и не часто разговариваем, – Ли мысленно считает количество слов и удивляется, когда цифра переходит на двузначное число. Хёнджин говорит о том, что тоже хотел бы подружиться с Ликсом, но лицо его такое серьезное, видимо его это давно беспокоило, – я не хочу казаться грубым или хмурым. – Здесь налево, – официанту приходится перебить Хвана, иначе бы они проехали поворот. – Всё нормально, Хёнджин, ты кажешься немного закрытым человеком, и мы ведь не так давно знакомы, так что всё в порядке, – он кивает, подтверждая свои слова. – Да и Чонин предупредил меня, что ты неразговорчивый. Выражение лица моментально меняется, бармен был чём-то недоволен, поэтому Ликс поспешил продолжить: – Он не в плохом смысле. – Что он сказал? Интонация напоминала ту же, что и в первый рабочий день, когда они познакомились. Минхо говорил, что это был очень редкий случай и, кажется, Феликсу везёт уже во второй раз. – Сказал, что… Точно уже не помню, – он предпочитает соврать, чтобы не лезть в, возможно, напряженные отношения между барменом и официантом, и отворачивается к окну. Феликс слышит вздох и уже видит издалека своё общежитие. Могут ли они быть напряжёнными? Чонин - цветочек, Хёнджин - молчун. Они почти не разговаривают, и Чонин даже помогает ему. – Спасибо большое, если бы пошёл пешком, точно не успел и пришлось бы спать на улице, – он отстёгивает ремень, попутно объясняя про правила общежития. – Даже если на пять минут опоздаешь? – Я бы даже сказал на минуту, меня охранники не любят, – он смеётся, когда открывает дверь машины. – Ещё раз спасибо, а ещё, Хёнджин. Парень угукает, заинтересованный предстоящим вопросом. – Можно твой номер? – телефон появляется в руке, чтобы записать контакт. И когда Ли поднимает глаза, то видит ухмылку на лице. Выходим на новый уровень. – Всего один раз поговорили и уже номер просишь? – Хван прыскает и выглядит чертовски привлекательно, Ликс даже успевает засмущаться от такого взгляда. – Не придумывай себе что-то, мы – коллеги, если ты не забыл. У меня нет только твоего номера, – Феликс также издаёт смешок, пока Хёнджин забирает телефон из его рук. – Это ты тут подружиться хотел. Он подписал себя скромным “Хёнджин бармен” и вернул телефон. – Удачи завтра, – он “даëт” официанту долгожданное “пять” и тот со спокойной душой выходит из машины, – увидимся во вторник.

***

Пальто защищает парней от холодного вечернего ветра. Облака пролетели мимо них, открывая вид на полную луну, она ярко светит, указывая путь к дому Минхо. Феликс предложил проводить его, хоть и сам продрог, непривычно так много времени проводить на улице. На автобус они не сели, после плотного ужина хотелось прогуляться, Феликс пожалел ровно через пять минут ходьбы. Они, казалось, успели обсудить всё, о чём Феликс хотел узнать ещё в первый день. Болтать так свободно он мог только с Чаном, даже Сынмин не выдерживал такого потока слов. Минхо охотно отвечал на вопросы и задавал свои, Феликс его внимательно слушал, пока бармен не сказал: – Не знал, что Хёнджин тебе так интересен. Это застало Феликса врасплох, он сам не заметил, как весь вечер то и дело спрашивал о втором бармене. Что ответить на это он первые секунды не знал, даже как-то смутился, пока они продолжали подходить к дому. – Мы вчера с ним поговорили, оказалось, что он… – нужное слово не подбиралось, но оно точно было в самом положительном смысле. – Ну, знаешь, с ним легко, когда он не зажимается где-то у себя в баре. Минхо хмыкает, кивает пару раз, но дополнять ничего не хочет. Сегодня он менее общителен и той теплоты в его взгляде нет, не прикасается, не подмигивает, даже шутить реже стал. Что за место такое, Сопрано, если Хёнджин за его пределами наконец начинает говорить, а Минхо холодеет? Они прощаются возле подъезда старшего, Феликс так и ждëт, когда тот его обнимет. Он ждëт. Ждëт объятий. – Давай, иди домой, я сейчас зайду, – Ли-старший не заходит, потому что достаëт ненавистную Феликсу сигарету. Он бы всё отдал, чтобы не чувствовать этот вонючий запах. Желание обняться пропадает, когда Минхо выпускает дым. – Ликс, я же вижу, что ты замëрз. Я вызову тебе такси. – Нет, не нужно, я пройдусь, может ещë на метро успею. Спокойной ночи. Складывается впечатление, что только у Феликса была мысль о том, что это было свидание. Никаких заигрываний в свою сторону он не увидел, только дружеские жесты, которые он и так видит в своей комнате каждый день от Сынмина. Стоило ли так переживать насчëт этой встречи? Я всё не так понял. Все прикосновения были только обычной заботой старшего коллеги, никакого флирта, рука, которая покоилась у него на голове каждый вечер после закрытия, ничего не значила, он перепутал ласковые объятия с элементарной дружелюбностью. Бармен видел в нём приятеля, да кого угодно, но не человека, с которым он бы пошел на свидание. В какой момент всё пошло не так? Когда Феликс посчитал себя достойным отношений с таким хорошим парнем? – Я ошибся, Сынмин, – первое, что он произносит, зайдя в комнату. Но когда Сынмин приходит на собеседование и видит, как Минхо ведëт себя с его другом, то думает, что Феликс ему соврал. Потому что Минхо обнимал за талию. Сверлил его взглядом. Касался, когда появлялась возможность. Уделял Феликсу всё своё внимание. Минхо флиртовал. И Ликс не подумал бы, что сходит с ума, если бы Хёнджин посмотрел на него хоть раз за этот день. Сказал хотя бы одно слово. Не говоря об общении, о котором он обещал в тот вечер в машине. И Феликсу очень хочется понять, но он не понимает, почему друг его бывшего парня сейчас здоровается со всеми, а Джисон его даже обнимает. Он видит это мельком, пробегает мимо парней, когда спешит на кухню. Другу Джехёна устроили приëм, даже Нана спустилась, чтобы поздороваться с ним. Все такие радостные, не могут сдержать свои улыбки. А Феликс не может сдержать истерический смех, когда Нана представляет гостя: – Феликс, познакомься, это наш администратор, Чанбин, он сломал ногу незадолго до твоего… – голос управляющей растворяется, Феликс заглядывает в глаза полные изумления. И пока Чанбин озадачен, Феликс начинает закипать. Он зол. Он недоволен. Он возмущëн. Одной секунды нахождения с парнем в одном помещении и отвращение – это единственное, что можно прочитать на его лице. Он даже не пытается это скрыть. Ураган воспоминаний сносит ему голову, от злости слëзы готовы вырваться наружу, ком в горле не даëт высказать слова ненависти в адрес парня напротив. – Мы с Феликсом знакомы, – Чанбин всё ещё удивлен, но говорит спокойно, – надеюсь, он хороший работник, не хотелось бы вступать с ним в конфликты. Как у тебя сейчас дела, Феликс? – мерзкая ухмылка и этого хватает, чтобы Ли сжал кулаки. – Давно не виделись, сколько уже прошло? Больше года? Вот это время бежит! – Откуда вы знаете друг друга? – интересуется, как всегда любознательный, Чонин. Никто из присутствующих не замечает пламени в глазах официанта, всё внимание забрал Чанбин. Он поднимает брови, словно говоря Феликсу: “ответишь?” В этот момент все и видят насколько покраснел от злости Феликс. Чонин с Джисоном переглядываются, Хёнджин и Минхо так же смотрят взволнованно. – Феликс – бывший парень моего… – Закрой свой рот, – низкий голос эхом разносится по залу.