***
Договор закончился и громкий писк сигнализации перестал беспокоить Минхо. И не только его. Конечно, зимой хочется лежать в ванне после работы, пить горячий какао, а после укутаться в одеяло и смотреть глупые комедии перед сном. Но греться о тёплую кожу любимого человека гораздо приятнее, согласитесь? Солнце ещё не встало, но парень в кровати проснулся от шуршания рядом. В комнате горит маленький ночник, который Минхо включил, чтобы одеться. Вставать в такую рань — одно из самых неприятных занятий. Он сидит на краю кровати, устало смотрит в стену, застёгивая пуговицы на рубашке. — Выглядишь так, будто не спал всю ночь. Ли поворачивается, чтобы увидеть, как Сынмин, сонно разлепив глаза, бубнит что-то под нос. Тихий смешок вырывается из него, так как Ким сейчас выглядит не лучше, но он не скажет парню об этом. — Звучит как настоящая правда, — он наклоняется, мягко оперевшись рукой о матрас, чтобы поцеловать опухшее лицо, которое морщится от запаха изо рта старшего. — Но я не жалею ни о чём, что было этой ночью. Ухмылка напротив заставляет Сынмина отвернуть лицо и закатить глаза. Ему тоже не жаль, что начал дразнить Минхо, когда они уже собирались лечь спать. Но если у младшего сегодня выходной, то Ли спешил на работу. Он возвращается на край кровати, вновь занимается своей рубашкой и благодарит себя вчерашнего за то, что погладил её заранее. Дядя не щадит его, требует даже больше, чем от других сотрудников. Заставляет приходить раньше стажёров, дописывать отчёты за других, следить за офисом, бегать за бумажками, будто он не племянник директора. — Как же я не хочу идти в это место, — тихо признаётся он, но Сынмин и так об этом знает. Тот устало смотрит на крепкую спину и хочет подобрать слова, но снова повторяет: — Так не иди… — Не начинай, я не пойду к отцу, — Ли сразу хмурится: эта тема изрядно надоела, но убежать от неё он не может. — Нет, — напоминает снова. — Будь мудрее, пойди к нему навстречу, — парень вздыхает, упрямство старшего не знает границ, даже Сынмин так себя не ведёт. — С чего это? — выгибает бровь парень в рубашке, он поправляет рукава и хочет перейти к брюкам, когда его сзади обнимают за шею. Её щекочет дыхание Кима, он сначала молча сидит, а старший ожидает ответа, держа в руках штаны. — Время идёт, Хо, оно бежит, — младший кладёт голову на свои руки, что всё ещё окольцовывают тело напротив. — Не боишься не успеть? — мягко задаёт серьёзный вопрос. Конечно, бывший бармен понимает, что имеет в виду парень. Минхо многое не успел, он уехал получать новый опыт в другой стране, думая, что вернётся, а дедушка всё так же будет ждать его в своей квартире, где пищит сигнализация. Слишком неожиданно всё произошло, слишком много недосказанных слов осталось. Он жуёт губу изнутри, наконец-то задумавшись о словах Сынмина. Но если он продолжит, то точно опоздает, дядя будет не в восторге. Ли принимается за штаны, сделав вид, что вопрос его ничуть не задел. — “Хо”? — удивлённо произносит он, ведь парень впервые назвал его так. — Да, а что? Тебе не нравится? Звучит мило, — Ким довольный, оставляет несколько поцелуев на шее, ещё крепче сжимая в руках. Ему бы тоже не хотелось, что бы Хо сейчас не уходил. Оба тепло улыбаются, согреваясь друг об друга в холодную погоду. Горячие губы оставляют ещё пару поцелуев прежде чем Минхо гладит чужие руки, намекая, что пора идти. Сынмин опирается плечом о стену, пока босых ног касается пол с подогревом, и смотрит, как старший надевает пальто и шарф в прихожей. — Что будешь делать сегодня? — между делом спрашивает Ли. — Поем, посплю, поем. — И даже с Феликсом не встретишься? — наигранно удивляется, задирая уголок губ, попутно собирая вещи в сумку. Сынмин в ответ цокает. — В четыре тридцать, в новой кофейне возле метро. Закатанные глаза уже были привычной реакцией на шутки бывшего бармена. Минхо готов бросить всё и расцеловать Сынмина в такие моменты. — Опять будет на него жаловаться. — А мне интересно, это похоже на сериал. Как думаешь, что будет в следующей серии? — Ким в последний раз тянется руками, чтобы притянуть и поцеловать, а потом поправить волосы. — Неважно, главное, чтобы был «хэппи энд».***
Зима в этом году не такая снежная, а в феврале белых хлопьев совсем не увидишь. В Корее начинает теплеть, но отношения Феликса и Хёнджина, видимо, становятся холоднее с каждым днём. Парни будто потерялись и не видят друг друга, не чувствуют присутствия, хотя сидят за одним столом. Феликсу тревожно. Мысли пожирают его голову, стоит Хвану прийти поздно ночью и лечь спать, даже ничего не сказав. В какой-то из дней Ли решает выговориться. Друзьям. — С тех пор как Хёнджин начал копаться в себе, я будто его потерял. Сынмин уже слышал часть истории, пришёл послушать следующую. Он не врал, когда сказал, что для него это интересный сериал. Чан же внимательно слушал, чтобы всё переварить и дать обратную связь, в которой сейчас нуждался младший. В той же самой квартире Чана, на полу с банками пива и чипсами. — Он словно ушёл в лес, сказал, что вернётся, и вот уже третью неделю я в доме один, — возмущается Ли, чавкая чипсами со вкусом сыра. — Может, нужно спалить лес, чтобы он оттуда вышел? — Сынмин хмыкает и пытается по-своему поддержать разговор. Друг подарил ему усталый взгляд. — Я не могу запретить ему лечиться, — так Феликс называет терапию. Да, Хёнджин пошёл вытаскивать навязчивые мысли из головы. Или хотя бы понять, почему они появляются. Чан вздыхает, делает пару глотков из банки и кивает пару раз. Увидев общую картину, он всё же не знает, что должен сказать. — Тебе остаётся только ждать его. Либо пойти в лес за ним и ходить по нему вместе. — Тоже к психологу записаться? Типа к семейному? Можно поточнее? Я столько выпил, не понимаю ваши метафоры, — он медленно падает на пол, глаза уже смыкаются у всех. — Понимай, как хочешь, — Ким также отпивает из своей банки и думает о том, что пора домой, голова уже трещит, ей бы сейчас коснуться подушки. — Но знаешь, самое лучшее — это просто поговорить. Если что-то тебя напрягает, зачем страдаешь? — Я пытался, — Ли ноет, лёжа на спине и сводя брови. Алкоголь и вправду ударил в голову, ещё и тема не из приятных, он вертит головой, чтобы сфокусироваться на настоящем, а не на глазах, полных весны, которые давно не видел. — Он сказал… что ему нужно время, — ничего не получается, перед ним сейчас стоит Хван, снова с маской безразличия, будто их отношения откатились назад. — Только вот сколько именно… не уточнил. Феликсу тревожно. Феликсу становится страшно. Чувство безопасности было включено по умолчанию, когда он был рядом с Хёнджином, душа была спокойна, каждая клетка организма доверяла парню. Не считая того периода, когда они поссорились из-за магистратуры. Поэтому сейчас в груди начинает неприятно зудеть, парень вдыхает как можно больше воздуха, чтобы успокоить своё сердце, но с выдохом слёзы тихо текут вниз, щекоча уши. Последний год, казалось, прошёл так беззаботно: Феликс нашёл новую работу, закончил третий курс, наладил отношения с головой. Он обустроил квартиру Хёнджина, которая стала общей, с его разрешения, больше она не серая, маленькая и холодная. Меню на неделю появлялось каждое воскресенье, Ли уделил этому внимание, ведь Хёнджин ужасно питался, когда жил один, так что жизнь стала чуточку приятнее с правильным питанием. Всё наладилось настолько, что отстраненность Хвана будто, замахнувшись, ударила младшего сзади, когда он пытался приготовить брускетту на завтрак. Чан укладывает его на свою кровать, друзья решают не мучать вопросами и отправляют Ли спать. Сынмин в зале, обновляет приложение, чтобы вызвать такси по выгодной цене, в субботу вечером она слишком завышенная. minhohoho Всё в порядке? ssseungmo Да, жду такси minhohoho Хорошо, я тоже ssseungmo Ты только вышел с работы??? minhohoho Да, немного задержался Спать хочу Завтра выходной <3 ssseungmo Не знаю, кто сумасшедший Ты или твой дядя minhohoho Перестань, перерабатывать — нормально ssseungmo Не хотел бы я работать в твоей компании -_- minhohoho … Думаешь, у меня получится её открыть? ssseungmo Да У тебя всё получится :/ minhohoho :))) Парень поджимает губы, сдерживая улыбку. Хочется написать что-то ещё, но в зал заходит Чан, такой же сонный, в домашних шортах и майке. Взгляд у него потерянный, такое бывает, когда он теряет контроль или не знает, что сказать и как поступить. Сейчас он понятия не имеет, как помочь другу. Словно видит, как птенчик застрял между веток, но не может вытащить его, боясь сломать крылья. Парень тихо шагает босыми ногами в сторону дивана, чешет шею, закинув руку назад и уставившись в пол. Нужно что-то придумать, нужно как-то помочь, — крутиться в голове. Он чувствует ответственность за Феликса, за своего друга, за другого взрослого человека, у которого есть своя голова на плечах. Сынмин видит это и блокирует телефон, дожидаясь пока Чан покинет зáмок из мыслей и посмотрит на него. — Видимо, сильно устал. Храпит, — парень садится рядом, всё ещё разрабатывая план по спасению друга. Сынмин лишь кивает. Чан кивает следом. Мебель всё та же, приставка стоит на своём месте, в люстре появились новые лампочки, работают ли они, Сынмин не знает, потому что зал погружен в темноту, а свет поступает только от фонарных столбов через окно. Какие-то журналы на тумбочке, сушилка с вещами одиноко пристроилась в углу комнаты. Время позднее, но гул машин не прекращается. Наверное, Минхо уже давно едет в одной из них, листая какие-то документы. Иногда до ушей доносятся звуки холодильника, прерывая тишину. Они больше не общаются. Только, когда Феликс рядом, он — единственная причина их встреч. Перестали разговаривать, переписываться, видеться, прямо как бывшие. Раньше были сообщения: «Как учёба?», «Давай, рассказывай, что там с твоей девушкой?», «Фильм вышел, хочешь сходить?», «Приходи на ужин» и «Я так устал, Крис». Последние переписки были только о Феликсе и его любовных проблемах. Больше им нечего обсуждать. Так и сейчас, Сынмин водит взглядом по комнате, ожидая изменения цены, а в висках начинает пульсировать боль, видимо, организм привыкший к жёсткому режиму зовёт парня спать. Такая резкая пульсация заставляет прикрыть глаза и свести брови. Сынмин откидывается на спинку дивана и кладёт ладони на виски. В такие моменты он представляет, что в его руках есть сила, способная забрать любую боль. Хотя чаще всего она есть только в руках Минхо. — Я принесу таблетку, посиди. Конечно же, первая мысль Чана — Снова не спит. Его мозг тут же переключается на заботу о другом парне, размышляя о том, какие вопросы ему задать. Чан тоже просыпался по ночам и видел, как Ким сидит в телефоне, явно уставший. Руки обнимали, гладили, пытались убаюкать, прижать крепко, чтобы друг почувствовал себя в безопасности и уснул. Это никогда не помогало. Наказание мог прекратить только сам Сынмин. Вернувшись с таблеткой и стаканом, он вручает их парню, тот вздыхает, говоря: «Не стоило», и выпивает воду залпом. Лекарство действует не сразу, а потому боль продолжает мучить Кима. Он опирается локтями о колени и кладёт руки на голову. — Надо же, под конец дня так разболелась. — Нытьё младшего заставляет Чана улыбнуться, это напоминает те времена, когда они были вместе. Втроём. — Полежи немного, поедешь, как станет легче, — он гладит ладонью по спине, укутанной в тёплый свитер, друг горячий, видимо, из-за алкоголя. Крис готов уменьшиться до размера атома, пролезть в голову Сынмина, найти причину хмурого выражения лица и устранить её. Лишь бы тот снова посмотрел на него, как на своего героя. Раньше Ким видел в Чане парня, который закончил универ раньше них и начал работать в компании, как взрослый человек. Старший помогал ему, был сильным среди них, брал ответственность, был надежным. Это привлекало Сынмина. Он решил довериться другу, впервые отдавшись мужчине и не пожалел об этом. Жалел он лишь о последующих разах. Бану же нравилось каким прилежным мальчиком был младший, тот старался сделать всё идеально, никому не показывал свою слабость, смотрел на Чана с тайным восхищением. Это привлекло его. Инициатива была со стороны старшего, но Сынмин был активным, немного смущенным, но раскрепощенным. Увидеть его с такой стороны — настолько редкий шанс, что Чану захотелось поцеловать его снова, и снова. А потом это закончилось, тоже по инициативе старшего друга. Было легко вести себя будто не было тех ночей проведённых в квартире Криса, врать Феликсу, и продолжать жить дальше. Пока Сынмин вновь не захотел почувствовать себя в безопасности, почувствовать себя нужным, скрыться от реальности, сбежать из «Сопрано» в руки. Друг мягко тянет Кима на себя, укладывая больную голову на свои колени. Ладони зарываются в волосы, перебирают их, в конечном итоге останавливаясь на лбе и щеке. Сынмин горячий, брови сведены. Уменьшится бы до размера атома. Ким что-то мычит про холодные руки и кладёт свои на чужие. — Может, останешься? Так давно не ночевал здесь. Утром уедешь вместе с Феликсом, — предложение очень заманчивое, ведь время уже за двенадцать, разум постепенно отключается, парню нужна подзарядка. — Блин, ты… — Ким пытается разлепить глаза, чтобы взять телефон в руки и наконец-то вызвать такси. — Ты расстался с ней, что ли? В яблочко. Чан округляет глаза, осознавая, что только что делал. Он замирает, молча смотря на сонное лицо. — Да. Но я не имел в виду… Я не это… — друг не даёт договорить, наконец-то встав с дивана и нажав на нужную кнопку. — Мне пора, — бросает прежде чем уйти в прихожую. Старший снова не знает, что ответить, но понимает, что окончательно отпугнул Кима. Он поджимает губы и быстро трёт глаза, чтобы собраться. — Сынмо, — идёт за ним, попутно составляя предложения, объяснения своих поступков. — Подожди, я честно не это имел в виду. — Уже поздно что-либо объяснять, ведь младший одет и наблюдает за машиной в приложении. Приходится громко вздохнуть, чтобы на него посмотрели, что Ким и делает. Видно, что парень испугался. Видно, что понимает всю ситуацию. Видно по глазам, что хотел бы всё изменить и не стоять так далеко друг от друга. Им обоим жаль. Чан прислоняется боком к стене, глухо ударяясь головой. — Идёшь к Минхо? — Последний вопрос, который он успевает задать, пока младший не захлопнул дверь. — Уже не к Минхо. Иду к себе домой. Мы съехались.***
Подавляющее большинство школьников Кореи поступает в университеты, будто другого пути у них нет. Наш любимый ученик не отличался от многих: ходил почти на все пары, участвовал в посвящении и других мероприятиях, сдавал экзамены, набирал проходной балл, заводил новых друзей. Студенческая жизнь спасла его. Перед сном, конечно, приходила мысль позвонить или написать, поплакать и кричать, но в итоге он засыпал с мыслью, что уже ничего не изменить. Так прошла его первая весна без Хёнджина, полная концертов, походов в клубы, поездок с одногруппниками, знакомствами с парнями. А потом прошло и лето. Осень. Заканчивается зима. Прошёл долгий, тяжёлый год, а в груди всё ещё щемит при виде сообщения от старшего. В кафе приятно пахнет кофе, он бы не отказался от шота эспрессо, чтобы собраться, но решает подождать. Круглый небольшой стол, на нём маленькая ваза с цветами, открытка с милой цитатой и названием ресторана, атмосфера вокруг напоминает школьную дораму, а сейчас серия с первым свиданием. Официантка то и дело подходит, чтобы записать заказ, но парень с улыбкой вежливо напоминает, что ждёт кое-кого. «Ты увидишь, что я намного лучше, чем ты думал». Ладони потеют стоит вспомнить фразу, брошенную в тот важный день. Он правда надеется, что стал лучше. Он знает это, в нём многое изменилось, он стал взрослее, он забыл о прошлом, он любит себя, он… — Прости, пробки. Стул неприятно стучит по деревянному полу, когда гость наконец-то приходит и садиться за небольшой столик. Пару раз кашляет, видимо, бежал, поправляет костюм и галстук, быстро моргая. Всё такой же красивый, волшебный, с тёмными глазами, в которых можно утонуть. Чонин забывает всё, о чём думал до этой секунды, уставившись на парня напротив. Тот копошится из-за портфеля с документами, пытаясь перевести дыхание, и закусывает губу. Официантка чуть ли не подбегает с меню, ведь кроме них в ресторане никого нет. — Когда сделаете заказ, пожалуйста, нажмите на кнопку, — её писклявый голос изрядно достал Яна, а то, как она смотрит на второго гостя, заставляет окинуть её взглядом презрения. — Спасибо, — парень кивает и, когда девушка наконец-то удаляется в другой конец зала, Хёнджин поднимает глаза. — Привет. Его волосы короткие, но аккуратно уложены, весь вид такой строгий, наверное, так кажется из-за костюма. Тем не менее, его взгляд… — Привет, — Чонин кивает и неловко улыбается, опуская взгляд на меню. Сам он изменился, это правда, теперь не позволяет себе бегать за кем-то, может увидеть красные флажки при знакомстве и не теряет чувство самоуважение при виде краша. Первая любовь закалила его, это видно даже по взгляду. Он думал, что теперь может дать отпор, теперь он скажет всё то, что копилось в нём, прямо в это холодное, безразличное выражение лица, которое сначала удивится, а потом как обычно нахмурится, и старший пошлёт его куда подальше. Ян предвкушал этот момент, проигрывал в голове даже сегодня, когда стоял на остановке. Это бы помогло ему окончательно отпустить Хвана, всё, что произошло с ним год назад. Чонин бы сказал себе: «Я выиграл». Но всё происходит совсем иначе. Ведь Хёнджин тоже изменился. Его взгляд… Он сейчас растопит весь оставшийся снег на улицах. Почему? Что с ним не так? Почему он такой? Младший пугается такого изменения отношения к нему. Он водит глазами по книге с картинками сэндвичей, мечтая убежать. Всё должно было быть совсем не так, Хёнджин должен был оставаться льдинкой, равнодушным, закрытым, плохим парнем для Чонина. — Ничего не заказывал? Сейчас бы шот эспрессо, чтобы собраться, — парень подбрасывает брови, быстро листая меню, и останавливается на напитках. Младший удивленно таращится, ожидая ещё каких-то слов. — Хотя я пропустил обед сегодня, не хотелось бы желудок убить, — он бросает это так беззаботно, а потом немного надувает щёки, выбирая кофе. Чонина будто толкнули в пропасть. Каждую ночь на протяжении месяца он видел в кошмарах только презрение, отвращение и пустые глаза. Раньше он был ослеплён любовью, поэтому видел только пухлые губы, гладкую кожу, сильные руки, красивый пресс, а не явное безразличие. Теперь же в воспоминаниях остался только неприятный образ старшего. А сейчас он такой… нормальный? — Или ты хотел чай? Чайник? — Вопрос возвращает Яна в реальность, и он выдаёт невинное «А?». Они смотрят друг другу в глаза впервые после увольнения из «Сопрано». Обоих будто током прошибает, хоть мозг блокирует мысли о том, что было между ними, оба парня не хотят об этом вспоминать. Но иногда Хван чувствует на кончиках пальцев кожу бывшего официанта и пугается. Собственно поэтому он сейчас и здесь. — З-заказывай, что хочешь, — мысленно бьёт себя по лбу: с каких пор он заикается? Хёнджин хочет проигнорировать волнение студента и кивает. Но всё же издаёт смешок, не сдержавшись, а после даже улыбается. — Ты так вырос. Нет. — Студент. Почему он такой? — Как учёба? — Ну… пойдёт, — старается отвечать вовремя, не застывая на каждом слове произнесённом для него. Получается с трудом, а его пальцы мелко дрожат. — Иногда… бывают трудности, но я сдаю всё до дедлайна и… В общем, всё хорошо, средний балл — 3,8. Знаю, я не лучший, но я ещё догоню и… Чёрт. Ян не так представлял себе эту встречу. Не хотел распинаться, доказывать что-то. Из-за сказанных слов чувствует себя дураком. Но, к счастью, Хёнджин только улыбается. А потом атмосфера совсем меняется, когда он произносит: — Молодец.***
Разговор постепенно становится лёгким, сэндвичи остывают, пока Хёнджин рассказывает о своей работе, а Чонин о том, как сложно писать исследовательские работы. Хван смеётся и показывает ему свои отчёты и младший в итоге сдаётся, соглашаясь, что ему намного труднее. Чонин смотрит на мягкие черты лица, парень напротив поправился, выглядит намного здоровее, а голос звучит спокойнее. Изначально он шёл сюда расправиться с давним обидчиком и показать, что теперь тому нужно попотеть, чтобы причинить боль. Но всё оказывается намного проще, ведь Хёнджин не собирается этого делать. Значит и обороняться, и показывать свою силу уже не нужно. — Да, моя психологиня говорит так же, — внезапно произносит бывший бармен, попивая горячий чай. — Так вот оно что, — произносит Чонин. — Это всё — часть терапии? Да. В точку. Второй парень замирает с чашкой в руках, осознав, что его раскрыли. Он думал потянуть ещё, чтобы окончательно расслабиться и начать разговор о том, для чего он вообще пригласил студента. Придётся перейти к плану Б и сказать всё прямо. Для этого он делает глубокий вдох, но Ян опережает. — Хён. Скажу честно: я простил тебя. Я написал это ещё на прошлой неделе, когда ты позвал меня сюда, — он грустно улыбается и кладёт руки на стол, чтобы подвинуться ближе. — Я знаю, — Хван не понимает, правду ли ему говорят, но ответ в переписке не устроил его, поэтому он отправил адрес кофейни. — Просто… — он вертит головой, не соглашаясь с Чонином. Тот не должен его прощать. Никогда. — Я… не могу себя простить, — он смотрит вниз, ведь как можно говорить такое в глаза тому, кто пострадал от его действий? Какое он имеет право? Чонин также качает головой. — Можешь, — заверяет, ведь даже он смог, — но не хочешь. И я не понимаю почему. — Я же… Как это можно простить? Я столько всего сказал и сделал. — Вот именно. Это всё прошло. Чонин не показывает, но сам удивляется от своих слов. Он наконец-то осознаёт, что всё действительно позади и ничего не изменить, как бы он ни злился, ни ненавидел, ни обижался. И словно груда камней свалилась с его плеч, он даже опускает их, ощущая резкое облегчение. Дыхание становится глубже, а глаза не моргают, пристально смотря в чужие. Младшему кажется, что он только что открыл истину, сам того не ожидая, и теперь хочет, чтобы Хёнджин принял её здесь и сейчас. Тот всё же заметил резкое изменение во взгляде и на мгновение напрягся. — Ты уверен? — Осторожно начинает он. — Ты ведь не делаешь это ради меня? Старший искренне интересуется, не ожидая такой реакции Яна: тот моргает пару раз, услышав вопросы, а потом издаёт смешок и внезапно заливается смехом, откидываясь назад на стул. Настолько громко, что Хван оглядывается по сторонам, чтобы проверить удивлённых официантов, и возвращается к Чонину, ничего не понимая. Тот отдышавшись, вытирает выступившие слёзы, и садится в прежнее положение. Его улыбка светлая, но уже не детская, ведь студент и правда возмужал. — Хёнджин, — тон его голоса похож на родительский, который объясняет ребёнку элементарные вещи, — теперь последнее, что я буду делать — это врать ради тебя, заглушать свои чувства ради тебя и думать в первую очередь о тебе. Я больше ничего ради тебя не сделаю. Не буду переживать, страдаешь ли ты, больно ли тебе или о том, как ты себя чувствуешь. Поверь, то, что я сказал — это факт, пожалуйста, прими это и двигайся вперёд. Слова не звучат грубо, наоборот, это чистосердечный совет, который Ян даёт с улыбкой на лице. И у Хёнджина перехватывает дыхание: да, наконец-то до него дошло, его переживаниям пришёл конец. Он открывает рот и пытается что-то выдавить из себя, придумать аргументы, спросить что-то ещё, губы дёргаются, но ни одного звука не выходит. Хван опускает взгляд, часто моргая, и тянет тяжёлую руку ко лбу — ему сложно осознать, что всё закончилось. Ладонь проходится по волосам и падает вниз, когда Хван сам летит назад, глухо ударившись спиной о спинку стула. Как же смешно сейчас Чонину, наблюдающему за необычной картиной. Он столько времени представлял эту встречу, видел перед собой надменного Хёнджина, мерзкого, полного презрения. А теперь не может найти и грамма того пренебрежения, Хван оказался таким ранимым и чувствительным, переживающим о самом Чонине. Младший тихо хихикает, пока Хван расплывается на стуле. Оба чувствуют себя глупо.***
Сынмин переехал относительно недавно, думал, провести зиму вместе с Минхо, чтобы не было так одиноко, но февраль скоро закончится, а мысли о том, чтобы съехать его не посещают. Ведь Сынмин наконец-то спит. Каждый день с одиннадцати ночи до семи утра, следуя чёткому режиму, без отклонений. Минхо делает всё для этого, он не потерпит страданий младшего, поэтому читает большое количество статей и книг, проходит курсы по здоровому сну, смотрит все видео экспертов. Он забирает мобильные устройства за час до сна, вытаскивает парня на вечернюю прогулку, включает успокаивающую музыку в спальной, наносит эфирные масла на подушки, гладит по голове и по просьбе Кима поёт. — Не плачь, я сделаю это за тебя. Пусть лучше мне будет плохо, чем тебе. Я не хочу, чтобы ты снова почувствовал боль. Ким Сынмин засыпает в тёплой кровати рядом с любимым человеком. Ли Минхо счастлив, что смог спасти его. — Собираешься к Хёнджину? — зевая, произносит бывший официант, пока Минхо переодевается в повседневную одежду после работы. — Да, обещал встретиться с ним на этой неделе, — старший устал, но самому хочется развеяться и увидеться с другом после загруженной недели. Кажется, Ли уже готов бежать из компании дяди. — Но ты не сиди долго, завтра работа, да? Сынмин угукает, переключая пультом каналы. Второй семестр был посвящён практике, поэтому пришлось найти подходящую компанию, но Ким привык к ней, поэтому остался уже как сотрудник. Он никогда не врёт старшему и нарушать правила сна не смеет, поэтому ставит будильник на десять тридцать ночи, чтобы успеть умыться и переодеться в пижаму. Ли надевает свитшот, джинсы и ветровку, ключи и телефон летят в карманы. — Пока-пока! Сегодня он едет на такси, так как знает, что напьётся на месяц вперёд, да и Хван, видимо, собирается сделать то же самое, судя по его голосу во время звонка. Снова будет жаловаться на себя и отношения с Феликсом. — У тебя в постели лежит такая конфетка, а ты ходишь к мозгоправу, — громко ударив стаканом по столу, Ли ноет на весь бар, потому что сил больше нет слушать одно и то же на протяжении часа. — Ох, Феликс, — мечтательно произносит он, подперев щёку. — Я же хотел просто поделиться им с тобой, а ты, — указывает пальцем на парня напротив, — влюбился и забрал его. Лицо нахмуренное, словно Ликс был любовью всей жизни, и Минхо готов поругаться с Хваном, хотя это всё действие алкоголя. Хёнджин от таких слов не обрадовался. В миг разозлившись, он притягивает старшего за шиворот свитшота, почти сталкиваясь лбом с чужим. Его дыхание тут же становится тяжелее, а глаза бегают по безэмоциональному лицу Ли. Тот не испугался, Хван никогда не ударит, его руки большие, но слабые. Поэтому он лишь ждёт, когда их гляделки закончатся, и парень что-нибудь ответит. Такое выражение лица не часто можно застать, это редкий момент — Хёнджин пышущий гневом, и Ли смеётся про себя. Он едва ухмыляется, когда рука отпускает кофту, откидывая его назад. — Ты просто хотел собрать коллекцию официантов, — на эмоциях произносит младший, заставляя глаза Минхо расшириться. Хван Хёнджин говорит. И можно прочитать между строк — ему было больно смотреть, как его друг забавлялся с человеком, который привлёк его внимание. Если так посчитать, старший бармен соблазнил почти всех официантов, напугав половину, которая сбежала из-за его пугающей ауры. — И у тебя почти получилось, если бы не одно “но”. “Гетеро-парниша” свалился тебе на голову. Минхо будто припечатали к стулу. Бывший бармен прекрасно знает, какую боль принесла другу неразделённая любовь, как сложно было отпустить, как трудно было забыть. Ли мечтал вернуться в прошлое и никогда не приходить в “Сопрано”, чтобы не знать Джисона, никогда не влюбляться в него и продолжать разгульный образ жизни. Но сейчас он не жалеет, ведь благодаря “Сопрано” встретил Сынмина. — Ну да, — Минхо издаёт смешок и пожимает плечами. — Да, всё верно, “коллекция официантов”, — он делает воздушные кавычки, выгибая бровь. — И что? Мне было скучно. Понравился Феликс, почему бы не подкатить? — Парень снова рискует спровоцировать Хвана. — Ладно, прости. Понимаю, тебе сейчас тяжело. Просто решил пошутить. Ты же знаешь, что всё уже давно прошло? Феликс мне нравился, но я уступил тебе, ведь был по уши влюблён в Хана. Не хотел путать всё ещё больше. Такое признание тушит внезапный огонь в груди брюнета, и он постепенно расслабляется. Конечно, Минхо не был серьёзен насчёт Феликса, Хёнджин действительно погорячился. — Прости. — Забудь, всё давно в прошлом. Всё уже прошло, понимаешь? — Старший тянется вперёд, пытаясь убедить в этом друга. Уже второй человек за эту неделю. Хван взрывается. — И что, мне теперь забыть всё, что было до этого дня? “Прошло”, “в прошлом”, “двигайся вперёд”... Разве прошлое — не часть жизни? — Да, — легко бросает Ли, допивая виски из стакана. — Ты берёшь и делаешь какие-то выводы. Если заметил ошибки — больше так не поступаешь, если что-то хорошее — думаешь, что сделать, чтобы это повторилось. Но не застреваешь в воспоминаниях, — объясняет ему пьяным голосом, словно это очевидная вещь. Хёнджин тяжело вздыхает, скатываясь вниз по стулу, и откидывает голову назад, как бы больно это ни было. Он пытается собрать всё, что понял за этот месяц в одну картину, но один вопрос никак не покидает его уставшую голову. — Давай, — приказным тоном кричит Минхо, — какие ошибки ты заметил в прошлом? Что делать не нужно? В баре стоит гул и из-за тихой музыки, кажется, будто эти голоса звучат у Хвана в голове. Он почти не думает, говорит первое, что пришло на ум, перед эти усмехнувшись. — Не спать со школьниками? — Прыскает, рассматривая потолок и огни света. Старший при этом закатывает глаза, впрочем, он не удивлён. — Понятно, а что-то хорошее? Тут Хёнджин задумался. — Хорошее? Я встретил тебя, — он произносит это очень легко, испугав Минхо, он на секунду думает, что бывший бармен начал путать слова. Ли вскидывает брови и пытается проморгаться, вытянув шею вперёд. Он точно правильно расслышал? — Видел тебя почти каждый день и я благодарен за это, хотел бы, чтобы ты всегда был рядом. — Ха? — Изумлённо произносит Ли. Возможно, он ждал этих слов всю жизнь, поэтому возмущён, что это заняло столько времени, чтобы Хван признался. Но тот сказал это в такой неподходящий момент. Минхо хотел, чтобы друг понял, что всё хорошее, что было с ним за последний год — это Феликс. Но вместо этого получил признание для себя. Он вовремя опомнился и подвинулся ближе. — А, да, спасибо большое за такие слова. Просто немного… удивлён. Может, что-то ещё? — Спрашивает аккуратно. — Ещё… Я влюбился. Так сильно, будто до него вся жизнь была бессмысленна, — он опускает свой взгляд с потолка, а потом и вовсе прикрывает глаза. От упоминания Феликса его сердце начинает болеть, ведь весь этот месяц они почти не разговаривают, и Хвану так стыдно. Он очень скучает. Дома тихо, поэтому звук падающих ключей эхом разносится по тёмной квартире. Хёнджин неуклюже переступает через порог, пытаясь закрыть дверь как можно тише. Даже разуваться не хочется, он идёт прямо в спальню, где также выключен свет, а шторы плотно закрыты. Пошатываясь, парень всё же доходит до кровати, предварительно посветив фонариком на телефоне, чтобы не грохнуться посреди ночи в темноте. Феликс точно испугается. Парень лежит на самом краю, отвернувшись, полностью завернутый в одеяло, не издаёт ни звука, будто не дышит вовсе. Почти каждую ночь они засыпают не вместе, Хван часто задерживается на работе, либо делает проекты по учёбе, а Ликс старается его не тревожить, только приносит ему нарезанные фрукты или чай и желает спокойной ночи. Раньше старшему было очень больно смотреть на спящего Ли, а теперь из-за алкоголя он совсем раскис, чувствует себя гадко. Матрас прогибается под тяжестью, брюнет даже не удосуживается снять одежду, падая на кровать. В комнате так тихо, что дыхание Хёнджина может разбудить парня рядом. Он лежит, смотря во мрак, всё ещё думая о словах Минхо. Возможно, он готов поговорить с Феликсом? Хвану кажется, что он уже спит или бредит, потому что руки, раздевающие его, ощущаются слишком реалистично. Сначала пропадает пиджак, а потом одна за другой расстегиваются пуговицы. Он не спал. — Ты ждал меня? — Выходит очень мягко, почти шёпотом. Феликс замирает на мгновение. — Я всегда тебя ждал. Его руки возятся с рубашкой, пока в голове старшего появляются картинки с Ли, который не может заснуть, пока не дождётся своего парня. И так на протяжении долгого месяца. Я заставил его так долго ждать. Руки Хёнджина… Они больше не оттолкнут. Они не слабые, когда дело касается Феликса. Они будут крепко держать его и больше не отпустят. Хёнджин сделает его счастливым. Парень притягивает бывшего официанта к себе, когда Феликс просит встать, чтобы снять рубашку. Ли падает на чужую грудь, не ожидав объятий. Он хочет поднять голову, но ему не дают этого сделать, наоборот прижимая её к сердцу. Блондин сейчас расплачется. Они так давно не касались друг друга так интимно, с любовью, без слов. Ему остаётся лишь обнять в ответ, потому что оставить чужое быстрое сердцебиение без ответа он не может, ведь своё бьётся сейчас так же. — Я скучаю. Слова растворяются в тёмной комнате маленькой квартиры бывшего бармена из «Сопрано».***
Минхо заходит домой намного тише, даже напившись в стельку, он не посмеет разбудить Сынмина. Скользит по ламинату в носках, чтобы добраться до ванной, где быстро умоется. А потом также плавно залетает в комнату, где давно спит его парень. Он тихо складывает одежду в шкаф и оставляет следы на полу, пока подходит к кровати. Ему стало легче от того, что Хёнджин немного раскрылся, а признание в любви тем более согревают его сейчас не хуже одеяла, которым он тихонько пытается укрыться. Он хихикает, представляя, как расскажет об этом Сынмину и Феликсу, пока не поворачивается в сторону другого парня. Сначала он думает, что ему показалось, но выжидает минуту и всё же решает подвинуться ближе к центру кровати, чтобы аккуратно развернуть младшего к себе. У того напряжённое лицо, брови сведены, хоть глаза и закрытые. Минхо тяжело вздыхает. Рассмотрев смешную мордашку Кима, он убирает мешающиеся волосы назад, большим пальцем нежно гладит брови, скулы, подбородок, расслабляя парня. А затем оставляет два лёгких поцелуя на лбу. — Не притворяйся. Сынмин ждёт пару секунд и открывает один глаз, проверяя обстановку. Ли не злится, просто обеспокоен. Они давно договорились, что режим есть режим — ложиться позже одиннадцати ночи просто нельзя. — Что случилось? Младший немного тормозит, думая, как ответить, ему кажется, что он подвёл их обоих сегодня. Но чужая ладонь так заботливо гладит по щеке, что он всё-таки признаётся. — Джисон… Минхо чуть не прыснул от смеха. Его снова шокируют словами, на секунду кажется, что он ослышался. Глаза расширены, хоть он и делает всё, чтобы скрыть удивление. — …Позвонил, сказал, что собирается открыть кафе, представляешь? — Ого, — получается выдавить только это, ведь он ещё не отошёл от первого слова. «Позвонил». — Да, он… — Сынмин рассчитывал, что они поговорят об этом утром, но раз его спалили, придётся объясняться сейчас, — бросил учёбу. Оба тихо засмеялись, для них это было ожидаемо. — Он звонил, чтобы сказать это? — Ли ложиться и кладёт голову рядом с чужой на подушку. Казалось бы, они уже говорили много раз на эту тему, плакали вместе, чтобы отпустить прошлое. Но почему Минхо стало так неспокойно? — Он пригласил нас, тебя и меня. Техническое открытие будет где-то в конце мая. Обещал приготовить своё лучшее блюдо. — Бесплатно, надеюсь? — Да, я это тоже уточнил. Хан попросил прийти ближе к закрытию, чтобы посидеть без посторонних людей, — Сынмин поворачивается лицом к Минхо, очень хочется увидеть его реакцию сейчас. — Давай расскажем ему. О нас. Парень тут же угукает, потому что тоже подумал об этом, идеальный момент, чтобы отпустить всё то, что было в «Сопрано». Он уже представляет, как будет удивлён Джисон, а Сынмин смущён, первый будет задавать миллион вопросов, пока Ким тихо отвечает на них, улыбаясь. И всё встанет на свои места, и сердце не будет биться быстрее при упоминании Хана, ведь чувства у обоих ушли, но они волнуются друг за друга. Всё же чувство ревности никто не отменял.***
Иногда Хёнджин думал, что у него избегающий тип привязанности, поэтому долгое время ему не удавалось построить здоровые отношения. Чтобы не углубляться в это, он решил закрыться от людей, начиная с родителей, но оставил место для Минхо, которого видел каждый день. Ему пришлось сфокусироваться на учёбе, иногда давая себе свободу на студенческих вечеринках или в поездках за границей. У него был опыт в отношениях, но как только появлялись намёки на что-то серьёзное, он благополучно удалялся прочь. — Во-он тот парень. Как тебе? — У меня экзамен на следующей неделе. Минхо пытался помочь другу, «случайно» знакомя его со своими знакомыми, пока Хёнджин не заблокировал его номер одной прекрасной ночью. Такого шока Ли давно не испытывал. Он несколько минут пялился в телефон, думая, что разучился читать, но надпись «Вы заблокированы» не изменилась даже после обновления мессенджера. Следующий день они провели в тишине, оба обиженные друг на друга. И только после чёткого «Хорошо, я понял» под конец последней пары, Хван снял блокировку. Его устраивала такая жизнь, хотя хотелось почувствовать себя любимым и отдавать любовь. И это желание усилилось при знакомстве с ним. Хёнджин не понимал, что делал, не думал перед тем, как сказать, будто это был вовсе не он. Такого он никогда не ощущал. Словно до Феликса Ли вся жизнь была бессмысленна. Просыпаться в субботнее утро рядом с любимым человеком. Феликс давно не видел Хёнджина так близко. Действительно близко: Хван обнимает его крепко, прижав чужую спину к своей груди, зарывшись лицом в его блондинистые волосы. На секунду кажется, что это очередной сон, который принесёт ему боль после пробуждения. Но рука, которую он сейчас щупает, слишком реалистична, он чувствует каждый волосок, щекоча своими пальцами локоть и кожу выше. Становится сложно дышать, ведь он боится спугнуть эту невероятную атмосферу, момент, когда ему кажется, что не было того месяца «разлуки». Ли всё ещё гладит чужую руку, пока Хёнджин не просыпается. У Феликса вместе с ладонью замирает сердце, когда он слышит шуршание подушки сзади, видимо, старший решил осмотреться, чтобы понять, где он. Тот страх, что сейчас испытывает Феликс, — это ненормально, он не должен бояться, что Хван снова уйдёт и всё вернётся к прежнему раскладу. Но что теперь делать? Он безумно любит парня рядом. Пока Феликс трясётся от паники, брюнет старается вспомнить, что было прошлой ночью, но головная боль не даёт быстро сообразить. Хочется выпить для начала стакан воды, а потом уже как пойдёт. Все опасения Ли подтверждаются, потому что Хёнджин медленно, но убирает руку, всю ночь обнимавшую младшего, и пытается тихо встать. Парень тяжело вздыхает, а потом ещё раз и ещё. Сейчас бы какой-нибудь супчик, — пробегает в его голове. И перед тем, как уйти заваривать рамён, что был надёжно спрятан от Феликса, он наклоняется, чтобы чмокнуть светлую голову. На кухне кипит чайник, а Феликс разрывается от чувств, лёжа в кровати. Неужели всё закончилось? Как ему себя вести? Как раньше? Просто пойти умыться, а затем к Хёнджину, обнять, поцеловать, и сесть за стол, ожидая завтрака? Слишком много вопросов, а время идёт, по звукам из другой комнаты, он понимает, что парень уже ест. Будь, что будет. Запаху лапши он не рад, но глядя на опухшее лицо старшего, разрешает себе не злиться. Они встречаются взглядами, как только блондин переступает порог кухни. Феликс немного тушуется, но затем, оглядев комнату, проходит к раковине, чтобы набрать воды. Выглядит как самое обычное утро. Они молчали недолго, Хёнджин даже предлагает Ликсу рамён, но тот отказывается, издав смешок, он уже давно старается не есть такую еду, и Хван это знает, просто не понимает, как начать разговор. Пусть и опухший, но Хван всё равно сейчас самый красивый для Ли. — Я… — В общем… — начинают они одновременно. Но Феликс уступает. Ему приятно, что Хёнджин тоже хочет во всём разобраться сегодня. Тот прокашливается, отодвигая кастрюлю с бульоном. — Я тоже скучал. Всё. Это всё, что нужно было Феликсу. Давайте теперь перейдём к объятиям и поцелуям. И он уже подрывается с места, чтобы прижаться как можно ближе и любить, любить, любить. Они столько упустили за эти долгие дни, бывший официант не выдержит ещё одной минуты. Но его припечатывают к полу следующими словами. Хёнджин достаточно разбирался, искал ответы везде, забыв о самом главном. Хвану нужен был только его ответ. — Феликс, ты счастлив со мной? Весь этот год Феликс даже не подозревал, что происходит у парня в голове. С самого начала он считал, что с Хёнджином безопасно общаться, а потом и вовсе влюбился. Таких людей он ещё не встречал, старший был закрытым, молчаливым, холодным, но настолько искренним и нежным, когда дело касалось дорогих ему людей. Да, он подвёл его пару раз, и Ли долго сомневался, стоит ли давать ещё один шанс? Он так и стоит рядом со стулом, сделав шаг вперёд и застыв после услышанного. Он сейчас растерян. Такой вопрос и раньше появлялся в их доме под аккомпанемент какого-нибудь глупого фильма или шипения из сковородки. Тогда вопрос звучал легко, в нём не было никакого скрытого смысла. А сейчас Хёнджин смотрит, так будто они собираются вынести приговор их отношениям. Он растерян не меньше, это можно заметить по сжатым в замок рукам. — Интересный вопрос, — Феликсу хочется посмеяться, но атмосфера становится напряжённой. — Был бы я здесь, если бы не был счастлив? Хёнджин другого и не ожидал. Он прикрывает глаза и устало вздыхает, медленно наклоняясь вперёд, чтобы положить голову на руки сложенные на столе. Такой ответ его не удовлетворяет. — Просто скажи: «да» или «нет»? Видя такого утомлённого с утра парня, Ликс чувствует сожаление, к нему также тихо подкрадывается ненавистное чувство вины. Он не понимает, что с ними происходит последние два месяца, и от этого кажется таким беспомощным. — Я недавно был у Чана, напился и уснул прямо на полу, — он осторожным шагами подходит к поникшему Хвану, всё ещё прячущему лицо. — А утром проснулся голым в его кровати. — Что? — Сведённые брови и хмурый взгляд тут же оказываются перед ним, когда Ли садится на колени рядом с парнем. Он тихо смеётся. — Оказывается, Чан уложил меня, а я разделся во сне и выбросил одеяло на пол. Было неловко, когда он вошёл утром в комнату, а я лежал в чём мать родила, — Феликс хихикает, наблюдая за изменениями на лице, а затем кладёт руку на чужую ногу, чтобы погладить колено. — Теперь ты. Еженедельные секреты. — Мне показалось, что ты устал от жизни со мной. Жалеешь, что дал мне шанс. Думаешь о том, что я недостаточно хорош. Я запутался, — честно отвечает он и накрывает чужую ладонь своей. Феликс хмыкает, оценивая ситуацию. — А у меня ты решил спросить только сейчас? — Сарказма Феликса хватит на них двоих. — Да, это была ошибка. Я искал ответы везде, а нужно было начать с этой кухни, — Хван грустно улыбается, а потом также опускается на пол, чтобы взять маленькие ладони в свои. — Прости. — Хёнджин, ты должен знать, — он пододвигается ближе, ведь настроен серьёзно. — Я не думаю, что раньше был даже на половину счастливее, чем сейчас с тобой. Я хочу быть с тобой, не потому что мне в кайф жить с высоким, красивым, горячим и милым парнем, с шикарными волосами и пухлыми губами. Хотя это тоже сыграло свою роль. — Спасибо, — наконец-то издаёт смешок. — Одно твоё присутствие делает меня счастливым. Твоя забота, твоя любовь, твоё отношение ко мне — я благодарен за всё это, мне хочется дарить тебе то же самое. Я тоже беспокоюсь, что иногда поступаю как-то не так и говорю обидные вещи, — Ли гладит чужие пальцы, как бы извиняясь. — Я хочу провести с тобой всю эту жизнь. Хёнджин, я более чем счастлив, что мы выбрали друг друга. Что мы есть у друг друга. О большем я и мечтать не мог. Брюнет не мог поверить, но одного завтрака хватило, чтобы излечить его душу. Хотелось устало свалиться на пол и наконец-то отдохнуть. Его разум был забит проблемами в личной жизни и на работе. — Не важно, что было в прошлом, я хочу построить будущее с тобой. Я полностью доверяю тебе, — младший берёт опухшее лицо в свои ладони и приближается, а через секунду гладит кончик чужого носа своим. — Пожалуйста, скажи, что этого достаточно. Мне так неловко. Хван спешит кивнуть и обнять своего парня. Он не признается, что на разговор его толкнули слова Минхо, брошенные невзначай. — Пока ты копаешься в прошлом, Феликс ждёт тебя в настоящем. И он правда ждал. Он всегда ждал.