Лунная дорожка

Фрутти Джюс не верилось, что в её жизни наступил этот день. Вернее — ночь. Облачённая в белоснежное платье с искрой, она стояла перед огромным овальным зеркалом и любовалась собой. — Как же ты быстро выросла! — не переставала повторять Марта, которая помогала молодой кобылке облачиться в громоздкое платье. — Красавица! Фрутти улыбнулась своему отражению, затем развернулась и приняла от Марты фату. Старшая кобылица смотрела на приёмную дочку со слезами счастья на глазах, которые спешно утёрла копытом. Где-то снаружи протрубили фанфары. Пора. Фрутти вышла из домика на берегу моря и увидела, что все ждут только её. Стараясь не торопиться, она пошла по красной ковровой дорожке; длинный шлейф за ней понёс подросший Баззи. Марта же пошла рядом, провожая «дочку» к алтарю: увитой ипомеями и примулами арке из воронёного серебра. Распустившиеся по случаю ночи цветы источали нежный сладковатый аромат. Вот только собравшиеся пони — как «дневные», так и ночные — были незнакомы Фрутти. И они таким слитным движением повернули головы навстречу невесте, что на секунду кобылка сбилась с шага. — Не волнуйся, я с тобой, — сказала Марта и нежно дотронулась до кобылки крылом. И верно, страх тут же ушёл. Фрутти медленно, смакуя предвкушение момента, дошла до возвышения, где её поджидали Джерри и Арчи. Близнецам очень шли строгие костюмы. Мужественные и одетые с иголочки, два статных жеребца внимательно смотрели на приближающуюся невесту, и золотистые глаза светились страстью и… предвкушением? «Я что, выхожу сразу за обоих?!» — оторопела Фрутти и даже осмотрелась в поисках второй невесты. Но нет, она была единственной, кто носил белое платье. Стоящие неподалёку Фрезер и Квикфиз с лентами свидетелей завидели её и призывно помахали копытами; со стороны близнецов стоял Эвернайт и пускал скупую жеребцовую слезу. Когда Фрутти подошла вплотную и нерешительно ступила на возвышение под аркой, Джерри подмигнул ей и негромко сказал: — Мы всё делаем вдвоём, помнишь? Фрутти малость вспыхнула и возблагодарила Принцессу Ночи за укрывающую мордочку фату. Происходящее казалось неправильным, но в чём именно — не получалось вспомнить. Вроде бы всё выглядело нормальным: луна светила высоко в небе, веяло свежим ветерком с моря. Размышляя, ночная кобылка встала между близнецами. Как по чьему-то велению, оркестр невдалеке заиграл спокойную мелодию. Священнослужитель, сухонький пожилой жеребец в чёрной мантии с искрой, провозгласил: — Согласны ли вы, Джерри и Арчи, взять в законные жёны Фрутти Джюс, любить её в горе и радости, богатстве и бедности, болезни и здравии? — Согласны, — сказали близнецы, синхронно положив крылья на спину Фрутти, заставив её слегка вздрогнуть и помешав думать о том, откуда и когда явился этот священник. Вроде бы и прятаться тут было особо негде. А старик уже спрашивал скрипучим голосом: — Согласна ли ты, Фрутти Джюс, взять в законные мужья Джерри и Арчи, любить их в горе и радости, богатстве и бедности, болезни и здравии? — Согласна, — сказала кобылка раньше, чем успела это обдумать. — Властью, данной мне Принцессой Ночи, объявляю вас мужьями и женой! — провозгласил священнослужитель, затем добавил тише. — Можете поцеловать друг друга. Фрутти, которая оказалась меж двух мужей, смутилась — в отличие от них. Не теряя времени даром, жеребчики приподняли уголками крыльев фату и вместе поцеловали только что обвенчанную кобылку в уголки губ. Гости радостно завопили и затопали, а оркестр грянул торжественную мелодию. Близнецы ещё раз поцеловали свою особенную пони, на этот раз по очереди — и очень требовательно. …А потом все пошли пировать за накрытые по такому случаю на пляже столы. Фрутти думала, что оглохнет от здравиц и поздравлений, а также разрывалась между своими супругами. Которые то намеревались её по очереди целовать, то увлекали в задорные пляски. Веселье шло, а ночь всё не кончалась. Постепенно Фрутти отбросила все лишние мысли и отдалась веселью всей душой. В конце концов, это же был её праздник, верно? Когда луна всё же соизволила немного спуститься к горизонту, Фрутти почувствовала, что безумно вымоталась от плясок, обжорства и бесконечных поздравлений. А ещё — от скабрезных советов Фрезера и Квикфиз, которые так и норовили поделиться с младшей кобылкой своим богатым опытом постельных утех. Фрутти, конечно, для виду сердилась, но всё же старалась запомнить кое-что — как и изо всех сил не думать о предстоящей брачной ночи, пускай это волнительное событие и было неизбежно. Но всё же при малейшей мысли об этом крылья так и норовили встать торчком. Как ни крути, первый раз всегда особенный, о чём бы ни шла речь. …Устав от веселья, троица новобрачных слетала искупаться на уединённый бережок. Там Фрутти с радостью избавилась от большого и жаркого для летней ночи платья. Близнецы последовали её примеру, с видимым удовольствием сбросив вычурные фраки на камни. Трое пони переглянулись — и с гиканьем бросились прямо в лунную дорожку на морской глади. После бесчисленных танцев прохлада ночного моря показалась наслаждением. Нырнув в глубину, Фрутти немного проплыла под водой и со вздохом блаженства вынырнула. Отбросила гриву назад движением головы, и тысячи солёных брызг засверкали подобно бриллиантам. — Ты такая красивая, — сказал Джерри, вынырнув рядом. — Даже прекрасная, — добавил Арчи с другой стороны. Фрутти рассмеялась: — То есть мокрая, лохматая и с потёкшей тушью? — И такая счастливая, — добавил Арчи, а Джерри обнял кобылку крылом и… прикусил за ухо. Фрутти на мгновение подумала, не лягнуть ли наглеца, но потом вспомнила, что они теперь женаты. «Не помню, правда, с какой радости», — подумала кобылка и решила немного поиграть. Хихикнув, она снова нырнула с головой и стремительно поплыла прочь, извиваясь всем телом. Жеребчики, приняв правила, ринулись за ней и довольно быстро нагнали, но не стали ловить, а просто поплыли рядом. Воспользовавшись моментом, Фрутти оттолкнулась крыльями от набежавшей волны и взлетела. Будь она пегаской, такой трюк бы не вышел: намокшие перья утянули бы пони обратно вниз. Но кожистым крыльям ночных пони были нипочём ни струи дождя, ни морские волны. Со шлепками перепонок о воду её супруги взлетели следом, и вскоре оба поравнялись с ней. Они вместе закружили в ночном небе, танцуя в лунном свете, купаясь в его лучах, словно в прохладных струях родниковой воды, дотрагиваясь друг до друга кончиками крыльев и протянутыми копытами, задевая хвостами и обнимаясь в полёте. Пролетали сквозь облака и взмывали, казалось, прямо к звёздам. А потом падали вниз, складывая крылья и позволяя ветру трепать хвосты и гривы, и взмывали у самой воды. А потом они валялись на пляже. Фрутти рухнула на спину, раскинув ноги и крылья. Так хорошо ей никогда в жизни не было. Она прикрыла глаза на пару секунд, а когда снова открыла — увидела, как над ней склонились Арчи и Джерри. — Ты ведь понимаешь, — сказал последний, — что лучшая часть ночи ещё впереди? Фрутти, стараясь не показать волнение, нашла в себе силы улыбнуться и кивнуть. И даже не задрожала при этом. Зато почувствовала, как распластанные по песку крылья начинают неметь: верный признак того, что они всё больше напрягаются от нарастающего возбуждения. Склонившись, Джерри накрыл её губы страстным поцелуем прежде, чем кобылка успела сказать хоть что-то. Арчи тоже не остался без дела: его губы коснулись шеи, а мгновением позже шкурку кольнули острые клыки. Близнецы действовали как единое целое. Если закрыть глаза, то легко можно было вообразить, что её ласкает чудной жеребец с восемью ногами, двумя языками и четырьмя крыльями… Извивавшаяся от удовольствия Фрутти не заметила, когда оказалась на ногах. Зато ощутила на себе вес Джерри, а под собой увидела Арчи, улёгшегося задом наперёд. Больше они ничего не спрашивали и не говорили — просто стали делать то, что должны особенные пони в первую брачную ночь, после развесёлого пира и восторженного полёта. И очень быстро заставили Фрутти Джюс кричать. С лика ночного светила Лунная Пони смотрела на праздник жизни своих детей и как будто улыбалась. А звёзды в эту ночь светили очень, очень ярко. …Фрутти лежала на спине и обалдело таращилась в звёздное небо. Она потеряла счёт времени, пока Арчи и Джерри вытворяли с её телом всё, что им вздумалось. Вздумалось им многое. Такое, чего Фрутти и вообразить не могла. Равно как не могла вообразить, откуда близнецы знают об этом, да и о кобыльем теле вообще. По сравнению с произошедшим всё, о чём она читала в любовных романах, выглядело бледной тенью. А большинство авторов, смакующих подобные сцены, теперь казались экзальтированными графоманами. Потому что языком букв никогда не получится описать то, что чувствуешь в объятиях своего жеребца… или жеребцов. Оные жеребцы, к слову, сейчас беззастенчиво дрыхли по бокам от кобылки, над которой столь упорно трудились ещё недавно. И храпели, пуская слюни. «Что ж, — довольно подумала Фрутти. — По крайней мере, я продержалась дольше них». Хотя это было не совсем справедливо: ей-то не пришлось так много двигаться. Да, они втроём меняли позы, и Фрутти довелось не раз побыть сверху. Но всё же большую часть времени кобылка находилась в куда более… пассивном положении. — Судя по морде, — раздался рядом знакомый голос, — тебе понравилось. Фрутти вздрогнула и приподняла голову. Рядом стояла предовольная Дитзи Вэй и нахально скалилась. — Что? Откуда ты взялась? — спросила Фрутти, и подруга охотно ответила, словно только и ждала этого вопроса: — Я тут была всё время. Ведь ты спишь, а я тебе снюсь. Лежащая на песке ночная пони удивлённо заморгала и огляделась. Это не походило на сон. Слишком всё было реально, и наиболее — последние часы… сколько их там прошло? Фрутти мельком взглянула на луну, но та не опустилась ни на волосок. — Так ты… всё видела? — резко сев, спросила кобылка совсем не о том, о чём собиралась, и вдруг почувствовала, что жарко краснеет. Она ведь такое вытворяла, думая, что их с близнецами никто не видит! Дитзи закатила глаза: — Ой, ну вы только поглядите на неё! И не поверишь, что давеча развлекалась сразу с двумя жеребчиками! А как стонала и кричала! Вот уж не думала, что в тебе столько страсти, сестрёнка. Фрутти закусила губу. Это был её первый раз, и за краткими мгновениями боли и страха пришли удовольствие и жаркая страсть. Кобылка смутно припоминала, как перестала сдерживаться и начала беззастенчиво орать. Много, много раз; Фрутти не взялась бы сказать, сколько именно. Её первый «влажный» сон не шёл ни в какое сравнение с этим. Тут до сознания Фрутти дошли другие слова подруги — о которых до того почему-то не думалось. — Погоди-ка… о чём ты говоришь, будто снишься мне? — То, что сказала. Это твой сон, я тебе снюсь. А вернее, делаю сон для тебя. Фрутти поморгала. Разум всё ещё отказывался соображать. Видимо, как раз потому, о чём говорила Дитзи. И вообще, с какого перепугу она… вышла замуж за этих двух придурков?! Едва подумав об этом, кобылка вскочила с песка, вырвавшись из объятий жеребчиков. Те и ухом не повели, продолжая спать. Но храпеть перестали и вообще, кажется, не двигались больше. — Это мороки, если тебе так легче, — сказала Дитзи. — Я могу создавать их с лёгкостью. Тотчас по берегу галопом проскакала вся «семья» пони из Ночного Приюта, включая ещё одну парочку близнецов. Проскакала и исчезла в волнах, не потревожив спокойное, еле слышно рокочущее море. Фрутти покосилась на лежащих близнецов, но те никуда не делись. — Н-но… зачем ты это сделала? — спросила она, снова переводя взгляд на подругу. — Хотела показать тебе свои возможности, — улыбка Дитзи стала нахальной. — И твои желания заодно. Фрутти поджала губы. Не то, чтобы она совсем не думала о подобном развлечении в реальности, но мысли на то и мысли, чтобы оставаться… мыслями. К тому же, близнецы немало раздражали своей непредсказуемостью и глупой бравадой. Но если они и вправду настолько хороши?.. — Почему ты выбрала их? — спросила Фрутти, продолжая посматривать на «своих» жеребчиков, которые вовсе перестали дышать и поблекли, как на старой фотографии. — А что, ты бы предпочла братьев Пегих? — вопросом ответила Дитзи, склонив голову набок. — Нет! — вырвалось у Фрутти; постаравшись взять себя в копыта, она вдохнула поглубже. — Ну хорошо… а… зачем двоих сразу? Да ещё свадьбу? — А это я тебя проучила, — подмигнула подруга. — Чтобы ты не попрекала меня ночными похождениями. Ведь тебе самой понравилось не меньше. Как бы Фрутти ни хотелось возмутиться за столь бесцеремонное вмешательство в её столь… сокровенное пространство, мысленно она признавала, что Дитзи права. Ей понравилось. И хотелось ещё. Веселиться, пировать… и всё остальное тоже. Даже с Арчи и Джерри. Всё равно ведь ненастоящие. Крылья сидящей кобылки с глухим хлопком раскрылись, вызвав беззлобный смех Дитзи: — Хорошо, сделаю тебе другой такой же сон! — весело пообещала она, затем заговорщицки подмигнула. — Если будешь себя хорошо вести! Фрутти нашла в себе силы вымученно улыбнуться в ответ. Ей вдруг подумалось, что с тем же успехом Дитзи может наполнить сновидение не только праздником, красотой и утехами, но и чудовищами, кошмарами и болью. Встретившись взглядом с глазами подруги, Фрутти будто бы увидела в них подтверждение этих мыслей. Но ведь Дитзи об этом не сказала ни слова? — Ладно, — сказала тем временем юная повелительница снов. — Мне пора. — Куда? — не поняла Фрутти. — К Сайленту Хиллу. Буду его убеждать в том, чтобы отпустил нас. — Как… алмазного пса? Дитзи замотала головой: — Не, обойдётся. Попробую его припугнуть. А то ишь чего выдумал. Здесь, в сновидениях, Дитзи вела себя куда увереннее и наглее. Почти как взрослая. — А мне что делать? — уточнила Фрутти на всякий случай. — А ты спи себе дальше. Правда, такого чёткого сновидения больше не будет, потому что я уйду. Кивнув, Фрутти снова улеглась на песок между двумя мороками. Ей было стыдно перед Дитзи, и одновременно она сердилась за похабный спектакль, который подруга устроила из волнующей, важной для каждой кобылы церемонии. Да ещё и наблюдала за тем, что предназначалось исключительно для особенных пони. Потом Фрутти заметила, что подруги больше нет на берегу. А весь сон погружался в серебристый туман, наполненный лунным светом. В который сознание ночной кобылки погрузилось, как в мягкую, прохладную перину.

***

Дитзи Вэй усилием воли затворила дверь в сновидение подруги. Шалость удалась на славу. А ведь всего-то понадобилось найти нужную дверь и наполнить сон подруги послушными мороками. Дитзи даже похихикала, вспомнив выражение мордочки Фрутти. Кажется, старшая подруга правильно поняла намёк: ученице Найтмер не составит труда устроить совершенно любое сновидение. Например, с каким-нибудь чудовищем. Довольно усмехаясь, кобылка обернулась и увидела Найтмер Мун, что стояла посреди пустоты и призывно махала копытом. Но Дитзи только фыркнула. При всём внешнем сходстве кошмары не могли повторить величественность и грациозность движения аликорна, её внутреннюю силу. Да ещё поставили эту глупую куклу за границей тропы, как будто Дитзи вот так возьмёт и забудет наставления настоящей Матери. «Интересно, где она», — подумала кобылка. Все давешние усилия оказались тщетными: Найтмер так и не явилась. Что ж, придётся действовать самостоятельно. Отвернувшись от кошмара, Дитзи сосредоточилась: не так-то просто найти нужную дверь среди миллиона других, висящих над ветвистой тропой. Найтмер этому не учила, и кобылка познавала всё на собственном опыте. И кое-что у неё получалось, порой с первого раза. Однако сейчас Дитзи разве что не пыхтела от натуги, но найти дверь в сновидения Сайлента Хилла не могла. Изо всех сил она старалась представить себе старого жеребца во всех подробностях, его взгляд, движения, звуки голоса. Её чуть не вырвало, когда вспомнился исходивший от него запах, тогда едва заметный, а сейчас резанувший по ноздрям как наяву. Кобылка потрясла головой, сглотнула горчащий комок и уже собралась попробовать заново, когда наконец-то сподобилась оглядеться. Разные деревянные двери, ведущие в сны Фрутти и других пони, пропали; появились другие — грубые, обитые ржавым железом, с косяками в виде распластанных кожистых крыльев. На взгляд Дитзи, полнейшая безвкусица. Пробами и ошибками она выяснила, что усилие воли переносило её прямиком к нужной двери, но лишь в том случае, если она знала или хотя бы видела этого пони раньше. Но просто подойти к наугад выбранной двери и угадать по внешнему виду её хозяина оказалось решительно невозможно. Разве что порой удавалось разглядеть метку в покрывающем дверное полотно узоре. Однако дверь Фрутти, например, ничем не отличалась от других. Положа копыто на сердце, Дитзи признавала, что нипочём не догадалась бы, просто проходя мимо. Оставалось довериться собственному чутью. Собравшись с духом, юная сноходица представила, как железные створки раскрываются. И те отозвались на её призыв, распахнувшись медленно и с таким мерзким скрежетом, что зубы сводило. Вот только вместо обычного свечения с проступающими образами сновидения за этими вратами оказалась клубящаяся иссиня-чёрная масса, напоминающая плотный дым. В ушах кобылки раздался невнятный, неприятный шёпот, по телу пробежал холодок, будто от порыва ледяного ветра. Всё это было очень неправильно. Терзаемая нехорошими предчувствиями, Дитзи попятилась, но отступать было некуда. Если верховный жрец не врал, то перед двумя подругами вставал сложный выбор. И уж точно Дитзи не собиралась ложиться под старого фестрала только потому, что ему де приспичило «обновить кровь». Чести много. Кобылка смело шагнула во мрак дверного проёма. Обычно переход с Тропы в чей-то сон сопровождался яркой вспышкой — теперь же она падала в клубящиеся чёрные тучи. Мгновение знакомого тянущего ощущения в животе — и ночная кобылка обнаружила себя посреди обширной площади какого-то города. Куда ни посмотри — сплошь ступенчатые пирамиды и какие-то храмы, залитые тусклым светом низко висящего огромного алого солнца. Небо же переливалось всеми цветами радуги, но при этом слишком яркими, навязчивыми и кричащими. Прямо перед Дитзи возвышалась невообразимая башня: сплошь переплетающиеся линии, изломанные и изогнутые под всевозможными углами наросты, трещины… и чем дольше кобылка смотрела, тем сильнее у неё кружилась голова. Если этот безумец видит такие сны, то запугать его будет очень непросто. Порыв ветра принёс запахи пыли, гари и чего-то едкого. Примешавшийся к ним металлический привкус крови был почти неуловим, но Дитзи всё же повела носом и даже облизнулась. Вот только она нигде не видела хозяина сна. Может, он находился в башне? Слишком уж та выделялась своей чёткостью по сравнению с остальным городом, подёрнутым лёгкой дымкой. Расправив крылья, Дитзи неспешно полетела вперёд. И почти сразу заметила, что её цель по мере приближения шевелится и меняет форму, но только, если смотреть на неё краем глаза. Стоило же сфокусировать взгляд, как постройка вновь застывала в гротескной уродливости. Входа в башню не было видно. Ни вдали, ни вблизи, ни с первого взгляда и ни с десятого. Но откуда-то изнутри неё доносились приглушённые голоса, тянущие заунывное песнопение, от которого уши прижимались к голове, а на сердце наваливалась неясная тоска. Дитзи нахмурилась. Её начинало раздражать происходящее. Это ничуть не походило на обычный сон! Копыта чесались чего-нибудь учудить здесь и сейчас, но пока она сдерживалась. Хотя бы потому, что до сих пор не была уверена, по верному ли адресу заявилась. Да и силы следовало беречь. К тому же у Дитзи просто не получалось вообразить жути большей, чем происходящее здесь. Этот сон выглядел кошмарным безо всякого вмешательства. Подойдя к жуткой башне вплотную, Дитзи не сразу решилась дотронуться к её поверхности: в тусклом свете та казалась то каменной, то металлической, то вовсе… живой? Обойдя вокруг, Дитзи так и не нашла входа. Тогда не поленилась взлететь и поискать вход наверху, как в пирамиду фестралов. Однако и на вершине башни не нашлось ничего, похожего на вход — только ровная площадка, окружённая короной изогнутых зубцов, похожих на рога и щупальца одновременно. И стоило хоть на секунду перестать смотреть на них, как они тоже начинали шевелиться, точно лепестки хищного растения, поджидающего сочную муху в свои объятия. Не отважившись приземлиться на крышу, Дитзи огляделась — и содрогнулась. Зловещий город-призрак стоял посреди чаши горной долины, чьи скалы словно зубы готовились сомкнуться и перемолоть и без того унылый пейзаж. Нет, отсюда следовало уходить как можно скорее! Торопливо приземлившись в тени башни, кобылка постаралась успокоиться и сосредоточиться. Протянув копыто к стене, она представила дверь. Зловещий шёпот усилился, а узоры на башне действительно ожили и поползли в стороны. Небольшая часть стены пошла волной, но вместо привычных деревянных створок на ней возникло… нечто, похоже на какой-то спиралевидный узел. А над самой дверью раскрылся золотистый глаз с вертикальным зрачком и уставился на кобылку. Та прижала уши и еле сдержалась, чтобы не попятиться. «Я не этого хотела!» — мелькнула мысль. Появилось осознание, что она крайне опрометчиво поступила, когда залезла в сон жреца. Да пони ли он был вообще?! Зловещая «дверь» тем временем не открылась — расползлась с омерзительно влажным хрустом, превратившись в дыру из плоти. С брезгливым возгласом Дитзи отпрянула, узрев внутри мешанину из наростов, шевелящихся длинных щупалец, глаз и вендиго знают, чего ещё. Лезть туда не хотелось ни за какие коврижки. Махнув на всё хвостом, Дитзи раскрыла крылья, намереваясь убраться отсюда подобру-поздорову, но посреди шёпота послышался голос Сайлента Хилла: — Я очень рад, что ты решила почтить своим присутствием мой сон. Заходи же к нам, не стесняйся! Юная ночная кобылка не успела ответить и даже пикнуть, когда серо-лиловые щупальца, извивающиеся в глубине башни, вдруг рванулись вперёд и в мгновение ока окрутили все конечности, шею и туловище Дитзи. Окончательно растеряв достоинство, она заорала, но один из холодных склизких отростков зажал ей рот, превратив крик в испуганно-возмущённый писк. Без малейшего труда щупальца подняли её и рывком втащили в отвратительное подобие двери. Дитзи успела только услышать, как сзади с чавканьем сомкнулись створки, и всё вокруг погрузилось во тьму.