Лунная дорожка

Дитзи было страшно. Её тащили сквозь кромешную черноту; как бы кобылка ни вертела головой, она ничего не видела. Только чувствовала холодную хватку щупалец, скользивших по телу и сжимающихся на любую попытку дёрнуться, слышала их мерзкое хлюпанье. Она хотела закричать, но едва разинула рот, как мерзкий и склизкий отросток заткнул её — и даже не обратил внимания на попытки стиснуть зубы. Разум покидал кобылку, сменяясь чистой паникой. Один за другим она пыталась вызывать мороки, образы… но даже если у неё и получалось, в кромешной тьме ничего было не разглядеть. Её тащили всё глубже в душные недра тёмной башни. И всё закончилось. Темнота вспыхнула багровым светом, а щупальца враз соскользнули с упавшей на что-то твёрдое кобылки и исчезли неведомо куда. Пошатываясь, Дитзи поднялась и тут же принялась отплёвываться и тереть язык копытом, пытаясь избавиться от наполнившей рот слизи. К горлу подкатила горькая волна и лишь чудом не выплеснулась наружу. Расставив ноги пошире и низко наклонившись, кобылка дышала жадно и глубоко, постепенно приходя в себя. Но только минуты спустя она нашла в себе силы выпрямиться и оглядеться. Щупальца приволокли её в огромный зал. Настолько огромный, что он никак не мог поместиться внутри башни: очертания стен терялись в багровой дымке, в которую уходили бесконечные ряды толстых витых колонн, поднимающихся из пустоты и уходящих в пустоту же. А кобылка стояла у подножия широкой лестницы. Идти, кроме как наверх, ей было некуда: от пола остался каменный огрызок, висящий над бездной. А над лестницей висел шевелящийся ком уже знакомых лиловых щупалец. Дитзи передёрнуло. Это чудовище могло с лёгкостью сожрать одинокую пони, и как это отразится на реальности — одной Найтмер известно. Словно услышав эти мысли, монстр отпрянул и бесшумно растворился в багровом тумане, канув без следа. Зато теперь кобылка отважилась поднять взгляд выше и увидеть, что лестница упиралась в стену, чью уцелевшую часть занимал огромный барельеф. Как и всё остальное в этом чудовищном сне чёрный камень с серо-бурыми прожилками шевелился, будто живой, являя на поверхности мерзкие и отталкивающие образы. Хотя Дитзи не взялась бы описать, что именно видит. Какое-то хаотичное переплетение образов и контуров, в которых угадывались очертания то пони, то неведомых существ, то алчно тянущиеся когтистые лапы, то наполненные безумием глаза. Дитзи с трудом отвела взгляд. «Пожалуй, жрать прямо сейчас меня никто не собирается», — решила она. Оглядев себя, кобылка с отвращением увидела, что липкие следы от щупалец остались на шёрстке, подсыхая и склеивая её. — Дитзи… — раздался укоризненный голос Сайлента Хилла, и кобылка, вздрогнув, опасливо заозиралась. Сайлент Хилл расхохотался и сказал: — Посмотри наверх, юная кобылка. Дитзи инстинктивно подняла голову и едва не заорала: образы на стене зашевелились быстрее и за несколько секунд собрались в знакомую морду со светящимися золотыми глазами. Ещё миг, и стена вспухла уродливым пузырём, из которого неспешно вышел верховных жрец. Здесь, во сне, в нём не ощущалось старческой немочи: грива отливала антрацитовой чернотой, уши стояли прямо, а морда не напоминала печёное яблоко. Но было в его облике кое-что другое, куда более отталкивающее. Пускай жеребец и вышел из стены, он в то же время остался её частью: всё его тело покрывали неописуемые мерзкие узоры. Очертания Сайлента Хилла при движении неестественным образом расплывались, на долю секунды оставляя за собой шлейф. От этого зрелища кружилась голова. — Вижу, ты достигла больших, как тебе кажется, успехов в управлении изнанкой реальности, — продолжил Сайлент Хилл, подходя ближе. — Впрочем, для ученицы недоучки даже этот уровень — уже достижение. Ты талантливая кобылка, здоровая и молодая. То, что нужно нам. — А мне это нужно? — скривилась Дитзи, невольно отходя на шаг. Думалось, что никакие знания не стоят того, чтобы окунуться вот в это во всё. Один монстр со щупальцами чего стоил. — Конечно. Найдя прекрасный изумруд, ты ведь не употребишь его на мощение садовой дорожки, а огранишь и облачишь в золото. — У камня нет своего мнения, а у меня есть, — возразила Дитзи. Фестрал снисходительно улыбнулся: — У тебя нет своего мнения. Оно родилось из мнения родителей, общества, морали… — И чем тогда это отличается от вашего предложения? — не сдавалась кобылка. Она решила потянуть время болтовнёй и попытаться сообразить хоть что-нибудь. И действительно, стоило успокоиться и собрать мысли воедино, как внутри вернулось знакомое ощущение силы, растёкшейся по жилам и забурлившей где-то под макушкой. — Начало — это хаос, — отозвался Сайлент Хилл. — Первозданный, непорочный, чистый. Который оскверняется любым навязанным извне порядком. И замена одного порядка на другой — совсем не свобода и не самостоятельное решение. — У вас тоже в пещере порядок, — заметила Дитзи. — Вас слушают, значит, порядок ваш. Но жеребец не согласился: — Не совсем. Верховным жрецом становится тот, кто знает больше о Начале. Тот, у кого лучше получается решать текущие нужды. Обычно это самый опытный. Пока всех устраивает. Моя власть — это инструмент, а не титул. Никаких привилегий. — Ну да, как же, — фыркнула Дитзи. Мысленно она призвала силу крови, чтобы прочувствовать окружающую действительность этого сна и начать лепить её по собственному разумению. Но не тут-то было. Алое марево вокруг даже не подёрнулось рябью, а Сайлент Хилл и не подумал превращаться в немощного старика, которым казался в оставленной реальности. — Не старайся, — фестрал даже не изменился в морде. — Ты не во сне. — Не поняла?! — от удивления Дитзи даже не стала отрицать свою причастность. Она ведь вовсе не просыпалась — да и окружающий мир не выглядел явью. Не по-настоящему же её тащили эти щупальца, не в действительности же существовало это искажённое пространство... — Предположу, что Посягнувшая объясняла тебе, что такое сны, — поучительно зазвучал неприятный дребезжащий голос Сайлента Хилла. — Это верхний слой изнанки реальности. И если примитивно представить реальность как пузырь, то внутри — явь, снаружи — сон, а вовне — очень сложная структура, познание которой сложно охватить недоучке вроде тебя. Это звучало обидно. Вдвойне обиднее становилось оттого, что Сайлент Хилл явно не кривил душой. И что успехи самой Дитзи, которую Мать не уставала хвалить, не значили практически ничего. — Теперь ты понимаешь, что даже я, скромный последователь Начала, не обладающий особыми талантами, несоизмеримо могущественнее тебя? Талант — это ещё не всё, юная леди. От этих слов в сердце кобылки стал подниматься гнев. Появилась даже мысль подойти и лягнуть эту самодовольную морду как следует. Только воспитание не позволило Дитзи броситься на Сайлента Хилла; для повода ей нужно было нечто большее, чем слова, пусть и такие обидные. Поэтому она только насуплено посмотрела на собеседника, прижав уши и закусив губу. — И что теперь? — спросила, снова попытавшись мысленно взять под контроль пространство вокруг. Конечно же, тщетно. У фестрала, кажется, давно был готов ответ: — Раз уж мы здесь, стоит показать тебе, насколько многогранна действительность за пределами косного мирка, который ты считаешь объективной реальностью. Всё величие Начала, на котором бессчётное количество времён назад и вскочил этот гнойник Мироздания. — А если я не согласна? — на всякий случай уточнила Дитзи. — Это было не предложение, — уточнил Сайлент Хилл. — И не строй из себя безвинно обиженную, ведь ты сама влезла в эту реальность. Благодари, что я стою тут и говорю тебе об этом словами, а не пользуюсь привычном способом поучения. — Спасибо, — покладисто отозвалась кобылка, решив не задумываться о том, какой именно способ старик называл обычным. К тому же ей каким-то чудом удалось таки «зацепить» обстановку вокруг. Сайлент Хилл не обратил внимания на это или почувствовал, но ничем не выказал. Просто протянул Дитзи переднюю ногу: — Возьми меня за копыто. Или ты снова предпочтёшь щупальца? — сказал он, увидев замешательство кобылки. Поспешнее, чем хотелось бы, она ухватилась за копыто жреца — холодное и противное, словно лапа рептилии. В следующий миг мир вокруг взорвался. Багровый туман взвихрился, и Дитзи только сейчас поняла, что он пахнет кровью. Её «зацепка» мгновенно канула в этом водовороте, пол ушёл из-под ног кобылки... А затем... Вокруг разверзлась Бездна. Не чёрная бездна ночного неба и не спокойная красота космоса — ревущая метель из пламени. Оно горело посреди нигде, поддерживало само себя вопреки всем законам — и бушевало в беспорядочной на первый взгляд, но удивительно гармоничной и прекрасной круговерти. Только в одном месте огонь сбивался и закручивался вихрями: вокруг небольшого шарика, похожего на хрустальную игрушку. От этого диссонанса, этих зудящих ноток, различимых даже в оглушительном рёве пламени, у Дитзи заныли зубы. — Ты видишь, — сказал Сайлент Хилл, и его голос звучал неожиданно чётко посреди этого рёва, — как неестественно привносить Порядок в Хаос. Эта гармония и красота оскверняется уже тысячелетиями. А попытки вернуть мироздание в естественное состояние объявляются злом и преступлениями. Глядя на хрустальный шарик, Дитзи не могла поверить, что это и есть знакомый ей мир с Бэрриконтом, Приютом, Кантерлотом, Эквестрией, солнечной богиней, лесами, речками, океанами, Луной с заточённой на ней Матерью... И всё — внутри. Дикая мысль пришла ей в голову. Как там говорил Сайлент? «Внутри — явь, снаружи — сон»? Переборов тошноту, Дитзи мысленно «потянулась» к этому шарику, и тот послушно начал быстро расти в размерах, всё приближаясь и приближаясь. Мгновения — и казавшийся игрушечным хрустальный шарик занял полнеба, затем моментально оказался внизу и раскинулся гладкой поверхностью от горизонта до горизонта под полыхающими небесами. Впечатление было подпорчено тем, что кобылку от этих кувырков снова едва не вырвало. Копыта с тихим, но различимым звоном стукнули о поверхность, и Дитзи заметила, что вокруг полным-полно висящих в воздухе тусклых огоньков. Едва заметных, но всё же различимых. Всё это время остававшийся рядом Сайлент Хилл поморщился: видимо, что-то пошло не по его плану. Однако Дитзи лишь мельком обратила на него внимание. Куда больше её взволновало, что пространство вокруг стало приобретать привычные очертания Мира Снов: тусклые огоньки начали расти и становиться дверями, под копыта легла знакомая светящаяся тропа. Не зря ей вспомнились слова Найтмер о том, что разум смертных пони во сне видит то, что хочет увидеть, и подгоняет восприятие в привычные рамки. И вот эти-то рамки подчиняются воле сноходцев. «Всё-таки это сон!» — мелькнула мысль, а в следующий момент Дитзи рванула изо всех сил подальше от Сайлента Хилла. Не тут-то было. Жеребец, чьи очертания размылись, так вцепился в копыто юной пони, что она вскрикнула от боли. Казалось, копыто сейчас хрустнет в железной хватке... как вообще так можно схватить? Одного взгляда хватило, чтобы увидеть оплётший копыто комок уже знакомых щупалец. — Куда-то собрались, юная леди? — с деланым участием поинтересовался Сайлент Хилл. — Пусти! — крикнула Дитзи и снова дёрнула изо всех сил. Неожиданно копытце легко выскользнуло из хватки, и потерявшая равновесие кобылка невольно шагнула в сторону. Прочь с тропы. Под копытами исчезла опора, и привычный Мир Снов унёсся куда-то вверх, вместе с издевательским хохотом жреца. Дитзи еле сдержала крик. Вспомнив наставления Найтмер, она расправила крылья и попыталась если не полететь, то просто оставаться на месте. Ничего не получилось: кобылка всё падала в непроглядную тьму, а оставшаяся наверху тропа, звёзды и остальной мир стремительно превращались в светящуюся точку. «Нет! — билась в голове мысль. — Не хочу, только не так!» Словно услышав её мольбу, падение — вернее, ощущение его — постепенно замедлилось и прекратилось. Но кобылка не встала на твёрдую поверхность: той попросту не было. Вокруг вообще ничего не было, кроме темноты. Сглотнув и, по ощущениям, запихнув обратно в грудь скачущее у горла сердце, Дитзи слегка выдохнула и без промедления попыталась «дотянуться» до привычных образов реальности. Но почти сразу поняла, что она здесь не одна. Совершенно чётко пришло ощущение чьего-то присутствия сзади; испугавшись, что Сайлент Хилл последовал за ней, она крутанулась на месте — и обомлела. Несмотря на темноту, это существо было видно чётко, словно светилось изнутри: тощий и совершенно чёрный пони на неестественно длинных ногах, без гривы и хвоста, но самое жуткое — без глаз. При этом его голова безошибочно поворачивалась вслед за каждым движением Дитзи. «Кошмары!» — похолодела кобылка. Как в ответ на эту мысль пони улыбнулся — оскалился, раззявив полную зубов акулью пасть и алчно облизнувшись фиолетовым языком. Дитзи попятилась, но опоры под ногами так и не появилось — напротив, она словно повисла в сгустившемся воздухе. У неё получилось только дёрнуться пойманной в паутину мухой. И только эта мысль оформилась в её разуме, как тьма вокруг уплотнилась, а на краю зрения мелькнула ещё одна высокая тень. Теперь, куда бы кобылка ни посмотрела, вокруг проступали тускло мерцающие полупрозрачные нити гигантской сети, на нитях которой там и тут стояли эти страшные пони без глаз. Много, очень… — Жалкое зрелище, — раздался голос Сайлента Хилла. Он парил неподалёку, а за его спиной вместо крыльев шевелились знакомые уже щупальца. — Полюбуйся на себя. Стоило тебе сойти с тропы, проторенной Посягнувшей, и ты оказалась лёгкой добычей обычных Теней. Беспомощной и обречённой. Дитзи сжала губы. По непонятной причине чёрные пони не обращали на жреца ни малейшего внимания, даже не поворачивались в его сторону. А вот попавшаяся в сети добыча их очень даже заинтересовала. Едва они задвигались к завязшей сноходице, как Дитзи обдало холодом и жутью. Её посетила гадливая мыслишка, что Сайлент Хилл наверняка может помочь. Возможно, ему это ничего не будет стоить — зато дорого обойдётся ей самой. Это было отвратительно. Тощие пони-тени приближались. Дитзи, разумом которой всё больше овладевал первобытный ужас, с новой силой задрыгалась. «Мамочки! — кобылка в панике глазела на безликие морды, в предвкушении оскалившие пасти и вывалившие фиолетовые языки. — Не хочу! Не надо!» Сайлент Хилл висел неподалёку и бесстрастно наблюдал, точно ждал чего-то. Хотя не «чего-то» — зова о помощи. Это ведь он столкнул Дитзи с Тропы Снов, а значит, предвидел это. И как только ученица Найтмер даст слабину, сделка будет заключена. И назад не отыграешь: Дитзи поняла это предельно чётко. Гордость в душе кобылки схлестнулась с желанием выжить. И с каждым шагом кошмаров она отчётливее понимала, что не выиграет этот поединок. Уж лучше стать племенной кобылой для Сайлента Хилла и всей колонии фестралов, чем оказаться съеденной заживо. Причём у Дитзи крепло ощущение, что Тени сожрут не её тело, а разум или вовсе душу. И проснувшаяся Фрутти обнаружит рядом с собой пускающее слюни и обгадившееся тело с пустым взглядом. Если только кто-либо не вселится в телесную оболочку взамен. Мысль о подруге придала ей отчаянной решимости. В конце концов, если она погибнет, то кто поможет Фрутти?! Захныкав, Дитзи замотала головой: за что ей такое?! Она ведь просто хотела попутешествовать, успокоиться, разобраться в себе... порезвиться во снах! А теперь находится по ту сторону реальности и выбирает между смертью и рабством — и всё это взаправду! Приближающиеся оскаленные, капающие слюной пасти казались всё более убедительным аргументом в пользу меньшего из двух зол. Как говорят в неприличном анекдоте: расслабься и получай удовольствие. Она подняла взгляд наверх, к серебристой звёздочке, в которую превратился Мир Снов. И больше не отводила взгляда. Ей не хотелось видеть ни кошмаров, ни самодовольную морду Сайлента Хилла. Всхлипывая и мысленно прощаясь со свободой, Дитзи открыла рот: — Я согл... — и поперхнулась от перехватившего горла. Ей представилось, как вспыхивают мрачным торжеством глаза жреца Хаоса, когда загнанная в угол последовательница Найтмер соглашается стать его ученицей, женой или просто рабыней для утех. Даже для утех этого мерзкого монстра со щупальцами. Куда более мерзкие твари находились уже совсем рядом — настолько, что Дитзи всей шкуркой ощущала их ледяное дыхание. — Я согласн... — торопливо вздохнув, выпалила кобылка — и осеклась. Показалось или нет, что серебристая звёздочка стала больше?! Нет! Лучи серебристого света, так похожего на лунный, немного разогнали царящий кругом мрак, и все присутствующие устремили взоры наверх. — Держись, Дитзи! — прогремел воистину небесный глас, от которого едва не заложило уши. Чёрные безглазые пони вовсе отшатнулись от этого грохота и зашипели, а их очертания расплылись. А Сайлент Хилл выдохнул лишь одно: — Посягнувшая! Сколько же ненависти было в этом слове! Морду жеребца перекосила гримаса ярости, а щупальца за спиной беспорядочно захлестали уродливыми толстыми кнутами. И как будто стали длиннее, толще. Кошмары же, отвернувшись от света, вернулись вниманием к запутавшейся в паутине кобылке. Снова оскалили в жутких ухмылках жабьи пасти, но у Дитзи уже появилась надежда. Она призвала силу крови прямо в собственное тело, наливая ею мускулы. «Сильнее!» — велела в мыслях — и тотчас, словно подстёгнутая невидимым кнутом, рванулась из плена призрачных нитей, безжалостно впившихся в тело. Боль не помешала и не испугала Дитзи — кобылка её почти не чувствовала, и потому забилась ещё сильнее. Тонкие нити порезали шкурку до крови, но не выдержали и лопнули с тихим звоном, будто были сделаны из металла. В ноздри ударил уже знакомый запах крови. «Моей», — подумалось как-то спокойно. Алые капли пролились на паутину, окрашивая её в розовый, а затем и в красный. Безликие кошмары резко подобрались, готовясь к прыжку, но в это время льющийся сверху свет полыхнул ярким огнём, больно резанувшим по глазам ночной пони. Где-то в стороне закричал Сайлент Хилл, и в крике этом не было ничего понячьего. Так, наверное, ревело бы какое-нибудь чудовище из незапамятных времён. Серые щупальца и чёрные тени разом кинулись к Дитзи, но она расправила крылья и взлетела. Вверх, навстречу разгорающейся звезде. К лунной дорожке. Лететь было тяжело. Но Дитзи упрямо, несмотря на раны и тяжесть, махала крыльями и ругалась сквозь зубы. Ей вторили удаляющиеся вопли кошмаров и Сайлента Хилла. — Да гори всё синим пламенем! — процедила кобылка. Снизу вдруг дохнуло жаром, горячий воздух толкнул её под крылья. Выпучив глаза, Дитзи уставилась на охвативший паутину ярко-голубой огонь, в котором корчились чёрные тени кошмаров. А дымящийся Сайлент Хилл с руганью летел наверх, потрясая тлеющими щупальцами. Но не успел настигнуть кобылку. Непроглядная темнота исчезла, сменившись бескрайним звёздным небом с огромным ночным светилом. Сама Найтмер Мун коршуном падала вниз в потоках лунного света. Дитзи со всех крыльев полетела навстречу. Она снова плакала, но это были слёзы счастья и облегчения. На лету Найтмер сгребла ученицу в объятия и прижала копытом к груди, закованной в нагрудник из тусклого голубого металла. Когда же их настиг Сайлент Хилл, она оскалила клыки. — Прочь. От моей. Дочери! — прогремела она, и рог аликорна полыхнул серебряным огнём. — Она наша! — ответил Сайлент Хилл, и щупалец за его спиной становилось всё больше. — Ты потеряла её! — Нет, — Найтмер даже улыбнулась. — Сделки не случилось. После этих слов Дитзи почувствовала, как её уши жарко краснеют. Принцесса успела буквально в последнюю секунду. Ещё бы немного, и... — Её тело у нас! — не сдавался фестрал. — Ненадолго, — усмехнулась принцесса Ночи. — Ты не успеешь. У тебя нет сил! «Возьми мои, — мысленно позвала Дитзи, не отрываясь от груди наставницы и чувствуя, как шерсть на мордочке намокла от слёз. — У меня сейчас много!» Она нарочно вспомнила, как досыта напилась крови и сколько сил в себе чувствовала буквально недавно. И Найтмер будто поняла. Дитзи услышала смех аликорна, торжествующий и издевательский: — Вам никогда её не получить, замшелые пережитки прошлого! Вместе с ученицей в объятиях Найтмер взметнулась ввысь, напоследок угостив Сайлента Хилла голубым лучом из рога. В своё время от этого магического оружия пребольно досталось даже Селестии. А фестрал так вовсе заорал дребезжащим голосом, распадаясь и вываливаясь в мир яви.

***

Лишь спустя некоторое время Дитзи рискнула открыть глаза. Они летели посреди звёздного моря — того самого, где впервые встретились; давным-давно, будто многие века назад, а не какой-то месяц. Здесь ничего не изменилось и не изменилось бы. Всё то же многоцветье звёзд и тихий, на грани слышимости, переливчатый звон. Подняв же голову, Дитзи увидела над собой Найтмер, которая сосредоточенно смотрела куда-то вперёд, словно видела что-то ведомое лишь ей одной. Аликорн по-прежнему прижимала кобылку к нагруднику и ничем не давала понять, тяготит ли её эта ноша. Но всё равно Дитзи стало жутко неудобно. — Я очнулась, — пробубнила она, — и могу лететь сама. — Конечно, дщерь моя, — ответила принцесса, ослабляя хватку. Тут же кобылка слегка провалилась вниз, но быстро забила крыльями и, нагнав Матерь, полетела рядом. В голове у неё крутились самые разные мысли о том, как начать разговор; немало было среди них и покаянных: Дитзи немало винила себя в случившемся. Но Найтмер начала первой: — Как же я рада, что нашла тебя! Я прямо почувствовала, что с тобой случилось что-то плохое! В голосе принцессы звучала неподдельная тревога, что вселило теплоту в сердце Дитзи Вэй. Она опустила голову: — Прости... кажется, мы влипли. — Вижу, — аликорн изумлённо посмотрела на приёмную дочь. — Где вы только отыскали этих реликтов? Вот уж не думала, что они живут и поныне. — Это они нас откопали. Встретили в тоннелях, — ответила Дитзи. — Они похожи на нас... — Не похожи, — сухо отрезала принцесса, но, увидев прижавшиеся к голове уши кобылки, мягче добавила: — Давай-ка приземлимся и спокойно всё обсудим. Дитзи закивала. От всех событий она чувствовала себя выжатой, как лимон после сокодавки. Мир вокруг на мгновение закружился в звёздной круговерти, и обе кобылы стукнулись копытами о землю знакомой арены. Кобылка хихикнула, вспоминая своё смущение и неловкость, а также мускулистых жеребцов и их объятия. Такое впечатление, что это случилось в другой жизни. Доспехи принцессы исчезли без следа, и Дитзи с удовольствием устроилась на привычном месте: на возвышении, под крылом названной матери. — Спасибо, что спасла меня, — сказала кобылка, давя подступивший к горлу комок. Только сейчас её накрыло осознание ужаса пережитого кошмара. Ещё бы чуть-чуть — и сейчас бы она не нежилась под боком Найтмер, а орала бы в хватке щупалец, и ещё неизвестно, от чего именно. Перед её глазами как вживую промелькнула келья жреца, от пола до потолка залитая слизью и забитая скользкими отростками плоти, в центре которых корчится её тельце. — Ну-ну, — ободрила её Найтмер Мун. — Ты у меня храбрая девочка. Признаться, пока я металась по Миру Снов и искала твои следы, то почти утратила надежду тебя отыскать. Прежнюю тебя. Очень уж этот жрец тебя умело запрятал в своих грёзах. Дитзи только крепче прижалась к боку Найтмер, успокаиваясь. Наставница здесь. Научит и подскажет. Защитит. Слёзы выступили на глазах, но больше не текли. — Но кто же они всё-таки? — повторила Дитзи свой вопрос и выжидательно посмотрела на принцессу. Найтмер зло фыркнула: — Понимаешь, когда-то фестралы и впрямь были могучим и гордым племенем. Но в незапамятные времена злые силы одурманили их, извратили их умы, овладели и изменили их тела. Несчастное, искалеченное племя, утратившее былое величие. — А мы? — жалобно протянула Дитзи. — А вас создала я, — Найтмер ткнула её носом. — Вы полностью мои дети, безо всякого остатка. Мне хотелось иметь своё племя, своих пони, которые будут радоваться волшебством ночи вместе со мной. Летать в лунном свете и под звёздами. Но Селестия была против. Так что мне пришлось действовать тайком. Самыми первыми ночными пони стали те, кого потом прозвали Детьми Ночи. Жеребята-сиротки, до которых никому не было дела. В одну из ночей я просто усыпила всех, кто мог мне помешать, и увела жеребяток далеко-далеко, где обратила их и даровала им новую жизнь. Свободную. Вот и всё, дщерь моя. Просто немного магии крови, воображения и знаний. — Понятно, — улыбнулась Дитзи. В голове у неё щёлкнуло, и она наконец-то сообразила, о чём говорила Лисси. «От неправильных фестралов воняет гнилой кровью» — вот уж действительно меткое сравнение. Это навело её на новую мысль: — Этот жрец, он говорил что-то о... Начале. Хаосе. — Верно. За пределами нашего мира, всех его... слоёв, если можно так выразиться... существует первичная неупорядоченная среда. Хаос. Конечно, этот «супчик» из энергии и материи пытается вернуться в естественное состояние. Этот жрец тебе наверняка показал. — Да уж... — поёжилась Дитзи. — И тех, кто несёт в себе частицы Хаоса, корёжит от самого наличия прекрасного творения, коим является привычный для пони мир. — Он ещё говорил, что знает больше тебя о... той магии, которой ты меня учишь. — Это не совсем так. Они подмешивают в магию суть Хаоса и выдают простачкам за особенный, доступный только избранным путь. Но на деле лишь извращают всё, что попадает к ним в копыта. — То есть они всего-навсего поклоняются Хаосу? — Простыми словами — да. Поэтому они и относятся ко мне так, как ты видела. Признаюсь, я украла их знания, но не превратилась в их подобие, а сохранила свою душу, тело и волю. Вот они и бесятся. И думают, что любого, кто не нахлебался этого навоза, нельзя считать истинным служителем Хаоса. Дитзи улыбнулась: — Я уж не знала, что и думать... Как этот старый пень передо мной распинался, какими обещаниями сыпал! — Надеюсь, ты не поддалась? — строго спросила Найтмер. — Ну уж нет! — возмутилась кобылка. — Наяву я всё ещё кобылочка! И чтобы мой первый настоящий раз был... вот с этим?! Да параспрайта ему в торбу! Найтмер расхохоталась: — Моя девочка! Хочешь сказать ещё что-нибудь? — Они напоили нас кровью, — заметила Дитзи. — Досыта. Прости, мы с Фрутти налакались по самые уши. И если там была, как ты говоришь... сущность Хаоса?.. то что может с нами случиться? — Обычно это называется скверной, — поправила её Найтмер. — Ничего страшного вам не грозит. Будь вы пегасками, стали бы одними из них. Но вы уже преображены, и ничто этого не отменит, уж я позаботилась. Дитзи облегчённо выдохнула. После рассказа Сайлента Хилла она немного опасалась за последствия. Как для себя, так и для подруги. — Тебе надолго хватит моей энергии? — спросила она. — О да. Теперь надолго. Но я и тебе оставила много. Этот старый подземный гриб сам не знает, какое оружие дал тебе в копыта. — Мы всё ещё в плену... хотя они и говорят, что в гостях. Но не хотят провожать на поверхность. А сами мы не выберемся. Говорят, в тоннелях полно чудовищ. — Они не могут тебя принуждать. Хаос таков, что ты должна добровольно согласиться служить им. В какую бы словесную обёртку это ни заворачивалось, суть остаётся одна. Дитзи вспомнила, как Сайлент Хилл выжидал, пока она позовёт на помощь, и кивнула. — Но нам надо перестраховаться, — сказала Найтмер. — Они знают твоё имя, и это даёт некоторую власть над тобой. — Как кошмарам? — с содроганием вспомнила Дитзи ещё один прошедший урок. — Умница, — важно кивнула Найтмер Мун. — Тогда, может, вспомнишь, как с этим бороться? — Надо взять новое имя! — Правильно. Дитзи задумалась. Конечно, она подумывала об этом с тех пор, как Матерь сказала, что в какой-то момент ей понадобится новое имя. Но кто мог знать, что имя понадобится так скоро? Она зажмурилась; в памяти чего только ни замелькало в поисках какой-нибудь зацепки. Вспомнила, как впервые посмотрела на себя в зеркало и увидела в отражении золотые глаза. Вспомнила первый полёт ночью, звёзды в вышине... Найтмер ждала. Наверное, ей самой было интересно. Шевеля губами, Дитзи перебирала нужные слова, и постепенно их становилось всё меньше и меньше. Наконец, она улыбнулась и глянула на свою названую мать. Аликорн поняла всё с первого взгляда. — Назови своё имя, — негромко и в то же время торжественно сказала она. — Аурелия Нокс!