Лето пришло. Какая разница – лето или нет? Вот быть невидимой точно бесполезно. Люди проходят насквозь. Какое бы ни было время года….
© Тетрадь дружбы Натсумэ
В наушниках — любимые чейзы. Перед глазами — яркие огни столицы. В лицо — прохладный вечерний ветерок, играющий с пушистыми волосами. Навстречу — толпа вечно спешащих безликих силуэтов. Тэхён ходит по этим дорогам уже... да чёрт его знает. Перестал смотреть на время где-то после второго часа бесцельного блуждания по городу. Так привык. Дома всё равно никто не ждёт, в интернете — тоже. Так и куда ему торопиться? Лето вот-вот наступило, а Тэхён и не понял как пролетел учебный год. На улицах, несмотря на поздний вечер, теперь ожидаемо больше школьников, у которых впереди три долгожданных месяца свободы. Они этого хотели, ждали больше всего на свете, практически бредили этим летом, на которое наверняка ещё с прошлого года выстроили космических масштабов планы: кто с семьёй в тур по жарким странам, кто компаниями на улицы до самого рассвета, а кто в игры с друзьями по скайпу. Тэхён — никуда. Он лето не ждал, не хотел и уж точно не бредил: у него из развлечений лишь прогулки в одиночестве, книги, редкие посиделки с сестрой да уборка в доме. Только и всего. Никаких грандиозных планов, весёлых тусовок с друзьями, когда, в конечном счёте, просыпаешься в другом городе, никаких случайных романов, забавных видео с моментами, собранными за всё лето, и прочих прелестей бурной юности, которой Тэхён, в отличие от сверстников, похвастаться не может. Ему было комфортно ходить в школу. Не морально — физически. Комфортно просыпаться рано утром, собираться вместе с семьёй, добираться на забитом людьми автобусе и проводить там, в окружении одноклассников и учителей, бóльшую часть дня. И пускай с ним почти никто не общался, пускай не с кем было делить длинные перемены, ходить в буфет и гулять после уроков — всё это не имело значения, пока Тэхён находился в окружении людей, слышал их, видел, чувствовал. Пока он просто не был одинок. А сейчас вот один. Абсолютно один, и ему это лето уже совсем не нравится. Оно для него уже пытка, хотя не прошло и суток с тех пор, как в последний раз прозвенел школьный звонок. Тэхён ненавидит одиночество, а потому ненавидит и летние каникулы: они абсолютно точно не для одиноких людей. Домой Тэхён возвращается далеко за полночь, вдоволь нагулявшись по людному центру под любимую музыку. Ступив на лестничную площадку, достаёт ключи, стараясь не сильно греметь ими. Сестра, конечно, точно еще не спит, а вот уставшие родители наверняка уже видят десятый сон. Работают, как муравьи: у них обоих хоть и не самые важные должности, но зато в серьёзных, крупных компаниях с хорошими условиями труда, отдавать силы которым, по их словам, даже приятно. Тэхён не раз всерьёз задумывался над тем, чтобы напроситься к кому-нибудь из них помощником на всё лето, чтобы занять себя хоть чем-то, хоть как-то избавиться от паршивого одиночества, но идею эту отметал довольно быстро — он уже заранее знал ответ. В тишине темного подъезда раздаётся (слишком) громкий щелчок замка. Тэхён виновато морщится и с особой аккуратностью открывает дверь. Соседи, конечно, вряд ли слышали, хоть стены и тонкие до безобразия, а вот родителей будить опасно. Они, вроде как, не запрещают гулять допоздна, даже не звонят, чтобы узнать, когда Тэхён вернётся, но бывало, что просыпались от шума и ругались за неосторожность. Да-да. Не за то, что вернулся поздно ночью, не потому что волновались. Потому что слишком шумный и мешает спать — на работу ведь рано, надо выспаться. Тэхён тогда только улыбнулся, извинился, сказав, что впредь будет аккуратнее, и ушёл в свою комнату. А как сильно ему вновь хотелось услышать, как переживают за него, а не из-за него... Но Тэхён своих родителей не винит и совсем на них не обижен. У них тяжелая работа и безбашенная дочь, на которую уходят все нервы. Ещё и он, как назло, такой неправильный. Только, увы, ничего не может сделать с этим. Со своей неуклюжестью, громкостью и местами глупостью — да, он правда старается, хотя и не всегда получается. Но не с тем, что ему нравятся парни. Не с тем, что ему комфортнее носить яркую и совсем не стандартную для мужчин одежду. Не с тем, что за него стыдно. Затаив дыхание, Тэхён бесшумно проскальзывает внутрь квартиры, на этот раз осторожнее управляясь с замком. Тёмный коридор встречает его привычной тишиной и запахом отцовского одеколона. На носочках потянувшись к выключателю, он щёлкает им, и в мгновение помещение освещается одинокой тусклой лампочкой. Прищурившись, Тэхён присаживается на мягкий пуфик, чтобы снять свои любимые разрисованные кеды и лёгкую джинсовку со множеством милых и ярких вышивок — всё собственноручное. Покончив с этим, заглядывает в зеркало: лёгкие мешки под глазами, волнистые волосы цвета пшеницы чуть растрепались от летнего ветерка, а с век упало несколько приклеенных днём звёздочек-блестяшек — это уже и не важно. На лицо просится усталая улыбка. Тэхён ей не отказывает — улыбается. Прикрывает глаза. В пустую голову врываются мысли о мягкой постели, фантомно греют, расслабляя тело. Хорошо... Сейчас он умоется, разденется, возьмёт в руки книгу и всё будет хо-ро-шо. Внезапно совсем рядом раздаётся щелчок. Свет включается на полную — яркий и дразнит привыкшие к темноте зрачки даже сквозь плотно прикрытые веки. Тэхён резко разворачивается и сталкивается взглядами... с мамой. Через секунду из прохода вылетает отчего-то слишком счастливая сестра, улыбчиво здороваясь с ним. Тэхён не может сдержать ответной улыбки. — Привет, — мягко здоровается, продолжая стоять на месте. Глаза мамы внимательные и уставшие. Не злые, не раздраженные. Разочарованные и пустые. Они такие с тех самых пор. — Я гулял, — зачем-то произносит очевидное. В ответ — тишина. Тэхён поджимает губы, поглядывая в сторону гостиной. — А где папа? Почему не спите? — Я еду в рок-лагерь! — внезапно выкрикивает сестра, подбегая к растерянному Тэхёну и несдержанно обнимая его. Она чуть ниже, и, в конце концов, ей приходится поднять голову, чтобы заглянуть в его глаза своими яркими, горящими от радости. — И ты со мной. Я так рада! Да, пожалуй, только один человек относится к Тэхёну по-настоящему тепло и искренне — его младшая сестра. И она отнюдь не глупая. Тоже знает про Тэхёна и всё понимает, несмотря на то, что ей всего четырнадцать. Хотя, наверное, только поэтому и понимает. Не осуждает, по крайней мере. Спрашивала, конечно, как так получилось и почему, но Тэхён ответить так и не смог. Ну а как так? И почему? Разве можно ответить на эти вопросы? Просто так вышло, вот и всё. Ему, сколько себя помнит, девочки никогда не нравились, разве что как подруги и собеседницы. Сестра тогда в ответ лишь пожала плечами, мол, ладно, как скажешь, тело-дело твоё, и продолжила смотреть сериал, половину которого они пропустили за разговором, а Тэхён весь вечер светился, как новогодняя ёлка. Он был несказанно рад, что его принял хоть кто-то — таким, какой он есть, искренне. Тем более, такой родной, важный для него человек. У сестры пусть и своя жизнь, свои друзья, и она редко бывает дома, ещё реже — проводит время с Тэхёном, но это совершенно не мешает им не только считать друг друга близкими, но и быть ими. Ведь близкие люди — это не про постоянное времяпрепровождение в компании друг друга, не про количество слов и взглядов в сутки. Близость — это про дружбу душами — то, чего у них с сестрой никогда не отнять. — Будем жить в домиках, устраивать посиделки у костра и петь вместе! А ещё много-много с кем познакомимся. Там группа крутая есть, они свои песни пишут и играют иногда! Тэхён так и улыбается — глупо, по-детски, продолжая слушать, как сестра восхищенно тараторит о предстоящей поездке. Мама молча наблюдает за ними. Пропуская добрую половину мимо ушей из-за невнятной и быстрой эмоциональной речи, Тэхён поднимает голову и на долю секунды их взгляды небрежно пересекаются, прежде чем её красивые глаза опускаются к дочери, наполняясь щемящей сердце теплотой и любовью. Когда-то (кажется, прошла целая вечность) она смотрела на него так же. И тоже волновалась за него. Тоже звонила, если задерживался, ругала, переживая, тоже радовалась его успехам, улыбалась ему мягко, любовно... Она, наверное, и сейчас волнуется, просто всё ещё обижена и не показывает этого. Волнуется же? Любит же всё ещё?... Холодный взгляд стреляет прямо на поражение. Ответ напрашивается сам собой. — Ты же согласен? — вдруг слышится снизу чуть громче. Тэхён опускает взгляд и смотрит на сестру с её очаровательно надутой нижней губой — забавная семейная привычка. — Я... — У него нет выбора, — устало вздыхает мать. — За тобой нужен глаз да глаз. — Я и не собирался отказываться, — бормочет Тэхён. И это абсолютная правда. Ему ведь только в радость — провести лето среди людей. Где-то, где он не будет один. Хотя бы физически. А где — неважно. — Не надо за мной никаких глаз, — громко заявляет сестра, нахмурившись. — Я уже не маленькая. Мама тепло усмехается. — Конечно, Женевьева, — с доброй издёвкой. — Хватит считать меня ребёнком! — Тебе всего четырнадцать, детка. — Уже четырнадцать! — восклицает сестра. — Скажи же, Тэ? — Жен с надеждой смотрит на замершего брата. — Скажи, что я уже взрослая и меня не надо опекать! Тэхён с улыбкой гладит её по тёмным волосам. — Думаю, мама права, — говорит он, поджимая губы и убирая с её лица прядку, запутавшуюся в ресницах. — Ты не такая уж и маленькая, но за тобой всё равно надо приглядывать. Жен, показательно грозно надувшись, разрывает объятия и быстрым шагом уходит, бубня что-то себе под нос по пути в комнату. Тэхён заговорщически смотрит ей вслед. — Уезжаете завтра утром, — внезапно объявляет мама, вновь поменявшись в лице. Нахмурилась. Смотрит. — Следи за ней внимательно. Никаких сигарет, алкоголя и мальчиков, особенно старше нее. — А не старше можно? — весело интересуется Тэхён, пытаясь разрядить напряженную атмосферу, но под резким взглядом матери тут же тушуется, грустно улыбнувшись. Ну да, может, сглупил. С кем не бывает? Всего лишь хотел разрядить обстановку! — Хорошо, прости, никаких мальчиков. Еще какое-то время мама просто смотрит на него, разглядывает как-то изучающе, будто впервые видит, словно он — не родной сын, какой-то нежеланный гость, но, в конце концов, её плечи падают, и сама она устало вздыхает (в который раз за последние полчаса). Убавляет свет до минимума, разворачивается на пятках и медленно шаркает тапочками по полу в сторону своей комнаты. Она даже не переоделась после работы; наверное, долго решали вопрос с лагерем. Тэхён припоминает несколько раз, когда сестра галдела о нём за общим семейным ужином, но в подробности особо не вдавался. А она, видимо, всё же добилась своего. Хотя было бы по-настоящему удивительно, если бы не. Жен у него такая: классная и боевая девчонка, захочет — хоть луну с неба достанет! И Тэхён на правах старшего брата ею очень гордится. Поймав внезапную мысль, он окликает женщину на половине пути: — У нас с Жен всё будет хорошо, мам. Не переживай, — и неизменно улыбается. Развернувшись полубоком, мама на какое-то время замирает, лишь устало-медленно моргая. И, в конце концов, просто кивает. Вряд ли её интересует это у нас. Скорее всего, только у Жен. Но Тэхён рад и этому. По крайней мере, его сестра растёт в лучах родительской любви и заботы. А он... как-нибудь переживёт. Отчего же не? В ночной тишине, когда дверь родительской комнаты давным-давно захлопнулась, звучит бессвязный шёпот: — Доброй ночи, мам.***
Дорога до лагеря была спокойной. Точнее, относительно спокойной. Ещё точнее — спокойной только для Тэхёна. Сестра, подпрыгивающая на месте от нетерпения, от и до трепалась с подружками по видеочату, без устали рассказывая им что-то, показывая лес за окном и, конечно же, получая в ответ уйму восторженных комментариев. Отец с непроницаемым лицом вёл автомобиль и первое время даже пытался слушать утренние новости по радио, но примерно на половине всего пути, тяжело вздохнув, выключил его — перекричать Жен этот бедный ведущий не смог ни на каком из уровней громкости. А Тэхён... Тэхён даже и не замечал всего этого, погруженный в музыку, доносившуюся из наушников, и в волшебные виды за окном. Его плейлист для поездок около десяти минут назад пошёл по второму кругу, а он, рассматривая высокие деревья, образующие густые леса по двум сторонам от трассы, подпевал солисту Kodaline. Кажется, горячо любимая All i want — третья по счёту в плейлисте. Свой чемодан он собрал еще рано утром, пока все спали. Аккуратно складывал вещи, чтобы не помялись, и много думал: о том, как выглядит этот лагерь, какие там люди, примет ли его хоть кто-то, с кем он будет жить и, самое главное, как он, совершенно далёкий от музыки и творчества, впишется туда. Наверняка, там все до единого поют, играют на инструментах или, на худой конец, банально танцуют. Тэхён вот не умеет ничего из этого. Ему и слон на ухо наступил, и двигается он забавно и неуклюже, хотя и любит иногда поколбаситься перед зеркалом в своей комнате, и играть ни на чём не умеет... Когда-то очень давно, еще в детстве, отец пытался научить его играть на гитаре, но результатов это не дало: пальцы-в-кровь-глаза-в-слёзы. Ещё тогда папа вечно ругал его за нытьё по поводу и без, говорил, что настоящим мужиком «это сопливое чудо-юдо» не вырастет, неженкой будет, а мама только отмахивалась от него и просила не нести бред. Оно, в общем-то, так и получилось, как он прогнозировал — не вырос. Отец в итоге удивлён был меньше всех, и последствия этой реакции для Тэхёна самые болезненные: он практически полностью перестал разговаривать с ним. Даже не замечает будто бы. Словно его просто не существует. Умер. А он, Тэхён думает, наверное, и правда умер — для всех, кроме сестры. Просто не по-настоящему, а где-то там, в голове. Самое натуральное: «для меня ты как сын больше не существуешь». Только ему этого никто прямо не говорил — всё за всех сказала тишина. А она ой какая громкая иногда бывает... Даже громче, чем самый отчаянный крик. Тэхён как никто другой знает. Он с ней живёт. Когда кто-то неожиданно толкает его в плечо, Kodaline уже сменяется другим исполнителем. Тэхён снимает один наушник и, развернувшись, замечает перед собой сестру, которая уже в следующую секунду, что-то невнятно пробормотав, тянет его за руку на себя. По отсутствию отца на водительском и застывшему пейзажу за окном Тэхён понимает: они приехали. Он неторопливо укладывает телефон с наушниками в карман, закрывает своё окно и распахивает пассажирскую дверь, выползая на улицу и первым делом замечая отца, вытаскивающего его чемодан. Он в наклейках — всяких разных, от жвачек, которые Тэхён раньше собирал — и сам по себе фиолетовый, ближе к баклажановому. У сестры — чёрный, разрисованный всякими мелкими рисунками. Тэхён ей дарил на день рождения: она же вся из себя рокерша, вот и пусть соответствует. А визгу-то было... Жен, ворча с того, что брат вылез через свою дверь, а не через её, обходит машину и берёт его за руку, тыча пальцем в сторону поляны, к которой ведёт ухоженная каменная дорожка. Тэхён осматривает панораму лагеря, в котором проведёт ближайшие три месяца, с восхищением: всё вокруг ярко-зелёное, слева, за деревьями, виднеется кусочек небольшого озера, в водной глади которого отражается чистое небо, а справа, ближе к лесу, расстилается поляна, вмещающая в себя открытую зону с чем-то отдалённо напоминающим концертный зал, кострище, несколько крупных домиков в самом начале и дальше по тропинке — домики поменьше. Судя по всему, для проживания. По крайней мере, так он думает, когда вдруг замечает на крыльце одного из домов высокого парня, вышедшего без верха, в одних тёмных джинсах. У его уха телефон, а сам он прислонился к стене домика, закинув свободную руку за голову. Хотя, возможно, это пачка сигарет, и она вообще не у уха... Тэхён не то что бы видит всё в мельчайших деталях с такого расстояния, но он и не стопроцентно слепой. — Офигеть! Офигеть! — повизгивает Жен, с открытым ртом разглядывая всё это добро. Тэхён мягко улыбается. Он её восторг понимает, и сам восхищается тем, как красиво здесь всё обустроено, но кричать не спешит, хотя эти яркие цвета, красивые домики и величественные деревья, что на фоне построек и людей кажутся просто невероятно огромными, впечатляют его до внутреннего крика. Вокруг них — только лес, тишина. Живая природа. Тэхён её очень любит. Он вообще всё любит и всем восхищается. Ну а как можно не? Мир такой огромный, такой необыкновенный, и сам факт того, что некогда пустая, холодная и тёмная вселенная смогла сотворить его — уже невероятен! — Сходить с вами до директора? — отец подходит сзади, грузно наваливаясь на водительскую дверь. Тэхён и Жен одновременно оборачиваются на него. — Мы сами найдём, — отмахивается сестра, отворачиваясь обратно. Её глаза, на мгновение потухшие, вновь загораются. — Можешь ехать. — Спасибо, что довёз, пап, — улыбается Тэхён, скользнув по отцу благодарным взглядом. Их глаза пересекаются на считанные мгновение, прежде чем мужчина кивает, немногословно желает им (им?) хороших каникул и садится в автомобиль, заводя мотор. Перед самым стартом он опускает стекло до середины и слегка высовывается наружу, любезно напоминая детям, что мама ждёт звонка как только так сразу. Конечно, только одного звонка. Уже спустя десяток секунд после отъезда шум двигателя отцовского автомобиля становится значительно тише, а ещё через двадцать — его фольцваген окончательно скрывается с горизонта, оставляя двух подростков и их новый дом на ближайшие месяцы позади. — Идём! — схватив свой чемодан и впихнув застывшему брату в руку его, Жен нетерпеливо сжимает широкую ладонь и ступает на дорожку. Тэхён, глубоко вдыхая этот свежий лесной воздух, с улыбкой следует за ней. Всего на мгновение в голове мелькает едва уловимая и непривычная, но такая тёплая сердцу мысль: он больше не будет один.***
Директор лагеря — довольно высокий мужчина лет сорока — принял двух новых подростков с дружелюбной улыбкой и добрыми глазами. Обоих. Даже Тэхёна, на которого взрослые частенько смотрели косо, с непониманием. И хотя это немного удивило его — то, как обычно мужчина смотрел на него и его одежду, пока рассказывал что и как тут устроено — виду он не подавал, внимательно слушая и впитывая всё, что ему говорили, в отличие от Жен, которая, разинув убежище для мух, восторженно пялилась по сторонам. Расселяют их, к сожалению, по разным домикам, потому что, как оказалось, с недавнего времени по два свободных места нет нигде. Ко всему прочему, в лагере существует чёткое разделение жилья по половому признаку: девочки с девочками, мальчики с мальчиками, чтобы не было никаких проблем. Так и получилось: Жен попала в домик к девочкам, а Тэхён, соответственно, к мальчикам. По словам директора, все ребята в лагере хорошие, очень открытые и талантливые, а потому переживать не стоит — они обязательно найдут общий язык и подружатся, ведь, в первую очередь, все они здесь ради музыки, а она, как известно, сближает. Тэхён в ответ на это только улыбнулся и поблагодарил его за объяснения. По дороге до домиков, куда их вызвался проводить мужчина, чтобы ничего не напутали, Тэхён пришёл к неутешительному выводу: даже здесь он будет выделяться, даже здесь будет лишним, ведь, в отличие от ребят, приехал не ради музыки, хотя и любит её всей душой. Тэхён здесь ради сестры, которая мечтает связать свою жизнь с музыкой. Эдакая группа поддержки начинающих рок-звёзд. И всё таки, он рад даже этому. Тэхён всегда был тем, кто старается найти во всех людях, событиях и поступках плюсы и сосредоточиться только на них: вот, к примеру, родители не выгнали его, как обычно происходит у многих других подростков, продолжают обеспечивать материально и не пытаются запихнуть в психушку, одержимые тем, что он психически болен; в том, что всё раскрылось, Тэхён тоже видит немало плюсов и один из них, самый главный — теперь он может чувствовать себя свободно и быть тем, кем является и всегда являлся. Только вот в одиночестве... в одиночестве он не может, сколько бы ни старался, найти ни одного плюса. Но ведь у каждого правила есть исключения, верно? — Тэ, — вдруг шепчет сестра, прислонившись к его плечу, пока они вместе следуют за директором. Тэхён вопросительно мычит, давая понять, что слушает. — А ты правда будешь следить за мной? Прям как надзиратель? — интересуется Жен, очень забавно насупившись. Ну что за морда лица у нее такая? Тэхён не может сдержать улыбку. — Нет, — отвечает он так же тихо. Сестра под боком оживляется, расширив глаза и довольно разулыбавшись. — Но только если ты не будешь творить глупости. — Не буду, обещаю! — часто кивает она. — Правда не будешь следить? — Правда. Ты взрослая уже, — мягко шепчет Тэхён, щёлкая её по подбородку. — Мм... а маме ты говорил другое. — Я это сказал, чтобы она тебя дома не оставила, — объясняет Тэхён, чувствуя, как сестра приобнимает его. — Ты же сама знаешь, на что ты способна. Она не пустила бы, зная, что я не слежу за каждым твоим шагом, — Жен досадно угукает. — Мама... просто переживает за тебя, — улыбка выходит косой и кривой, но Тэхён всё равно улыбается, похлопывая сестру по спине. Жен поджимает губы и поднимает голову вверх, с печалью в глазах разглядывая брата. Взгляд у Тэхёна лёгкий, открытый, сияющий, улыбка — всегда мягкая, яркая, успокаивающая. У неё потрясающий брат. Жен его очень любит, несмотря ни на что, и родителей совершенно не понимает. Какая вообще разница, кого он там любит? Да хоть инопланетян! Это не делает из него плохого брата, сына, человека, в конце концов. И пусть Тэхён не сможет защитить её физически, потому что хиленький, пусть он не сможет пойти и покрыть всех мудаков, которые сделали ей больно, хуями, потому что он просто не такой человек — не умеет кричать, ругаться, оскорблять, но зато она знает, что всегда может прийти к нему, поговорить о чём-то, что не даёт ей покоя, и получить намного больше, чем от этих бессмысленных драк и обзывательств. А если уж и говорить об этом: она, вообще-то, и сама может за себя постоять. Да-да, и в морду дать, и хуями покрыть! И не смотрите на то, что ей всего четырнадцать — она ого-го какая! Взрослая и самодостаточная... Туше! — Я люблю тебя, Тэ, — нежно, обнимая крепче. — И я тебя люблю, — искренне, с улыбкой. — А вот и дом Женевьевы. За короткими разговорами и раздумьями оба и не заметили, как прошли половину лагеря, оказавшись почти в самом его конце. Директор встал около одного из домов, с ожиданием глядя на обнимающихся брата и сестру. Жен, на секунду крепче стиснув брата в руках, отпускает его и отходит на пару шагов — в сторону домика. — Звони или пиши, если будет очень скучно. Встретимся позже, ладно? — Тэхён активно кивает. — Хорошего отдыха, Жен, — бросает он ей вслед. В ответ прилетает милое «Угу», а затем она, закатив чемодан по ступенькам, скрывается в дверях домика. — Ну что, — мужчина подходит ближе к Тэхёну, забавно морщась от яркого дневного солнца. — Твой — вон тот, — он блокнотом в руке указывает на крайнюю постройку. — Доберешься без происшествий? — его весёлый голос сопровождается ласкающим уши чириканьем птиц. Тэхён посмеивается, кивая и щурясь — солнце и правда яркое. В городе совсем не такое. — Спасибо, что проводили. — Это моя работа, — хмыкает мужчина, опуская взгляд на его чемодан, но не меняясь в лице. — Хорошего отдыха, Тэхён. Если будут проблемы — обязательно дайте знать. Тэхён, благодарно улыбнувшись, сжимает ручку своего багажа и, переведя дыхание, делает шаг. Шаг в новое, ещё не изведанное, но уже такое прекрасное лето.