Неделю назад
Долгий месяц Феликс учился познавать комфорт. Целый месяц Хенджин потратил на то, чтобы его приручить. Ли наконец-то позволяет трогать себя, спит со старшим в одной кровати. Теперь он позволяет о себе заботиться, хорошо кушает и старательно учится. Все идет так, как должно было идти, все идет своим правильным ходом. В один из вечеров Хенджин пришёл из клиники чуть-чуть позже обычного и очень удивился мертвой тишине. Хван слишком привык к тому, что его радостно бегут встречать. Его сердце не на месте всякий раз, когда дело касается его лисёнка. Хенджин проходит вглубь квартиры и слышит приглушённую музыку из спальни. Заходя в комнату, он был готов увидеть все, что угодно, кроме Феликса... Феликса в его белой рубашке, такой огромной для этого маленького тельца. Вокруг горят свечи, подключены бежевые огоньки, кровать расстелена, а его лисёнок сладко спит прямо в центре кровати, ожидая Хенджина. Одеяло свернуто вокруг Ли, как гнездо и совсем не хочется будить это чудо. Хван и не собирается, прекрасно зная к чему это все было сделано. Накануне был разговор: — Хенджин, тебе разве не хочется, ну... — Феликс смущённо опускает свои прекрасные разноцветные глаза и щеки его очаровательно краснеют. — Чего, лисёнок? — Хван и правда не понимает вопроса младшего, не думая, что он об этом заговорит. — Близости, — выдыхает Ликс и прячет лицо за ладонями. Хенджин по-доброму смеётся и хватает младшего в широкие объятия, утыкаясь носом в его пушистые волосы. — Ну... Ты же взрослый парень, у тебя есть свои потребности, которые я не удовлетворяю, — бурчит Феликс, краснея еще сильнее. — Ты чего это удумал, ребёнок? — ворчит Хван, прекрасно помня, чем закончилась их прошлая попытка. — Не ребёнок я! Просто Джисон сказал, что... Теперь старший понимает откуда здесь ноги растут. — Что сказал? — Что ты скоро на стену полезешь, — жмурясь, выдаёт Ли. — Лисёнок, посмотри на меня, — просит Хенджин, а младший смущённо мотает головой, — Ликси, подними глазки. Феликс очаровательно растрепанный с красными щеками поднимает голову и смотрит так преданно, что сердце Хвана щемит. — Ты правильно сказал, что я взрослый парень. Поэтому я могу сдерживать себя и поумерить свой пыл. Я был бы очень рад близости с тобой, но не так, чтобы ты через себя переступал, — Хван обхватывает лицо младшего, умиляясь этому существу, — для меня это абсолютно не важно, хорошо? Когда будешь готов, тогда и поговорим. — За что ты мне такой? — смеётся Ликс, утыкаясь носом в шею Хенджина. Хенджин снимает рубашку и тихонько вешает ее в шкаф, чтобы не потревожить сон младшего. Он снимает часы и с грохотом роняет их на стол. Феликс встрепетнулся на кровати и раскрыл заспанные глаза, смущаясь. Это все должно быть эротично и сексуально, а он так не вовремя уснул. А все потому, что всю ночь не мог уснуть, переживая о том, чтобы все прошло хорошо. — Ты чего это удумал? — тепло улыбается Хенджин, садясь на край кровати. Ли часто моргает и подползает к Хвану, встревоженно глядя на него. — Помнишь ты мне говорил, что будешь ждать? Так вот, больше ждать не нужно, — выдыхает на ухо Феликс, стараясь вложить всю сексуальность, что у него есть. А Хенджину только смеяться хочется от того, как заспанный, растрёпанный младший пытается его соблазнить. — Феликс, ты уверен? — напрягается Хван. Младший, ни секунды не думая, часто утвердительно кивает. — Ты делаешь это не потому, что тебе Хан что-то сказал? Не заставляешь себя? — серьёзно спрашивает Хенджин. — Я делаю это только потому, что очень хочу уже давно. Мне просто было страшно, что все будет как в прошлый раз, — угнетённо шепчет Феликс. — Тогда... Давай попробуем, только я сначала схожу в душ, — улыбается Хенджин, оглаживая любимое лицо напротив. Феликс сидит на кровати в ожидании, не зная какое положение принять. Он переживает так, как будто это сейчас у него будет первый раз. И если подумать, то так оно и есть. Это его первый раз, когда партер будет обращаться с Ли, как с человеком. Феликс более чем уверен, что Хенджин будет очень внимательным и нежным любовником. Дверь ванной открылась и Ли поспешил принять красивое положение тела. Только он не знает о том, что Хенджину абсолютно без разницы, как он выглядит и в каком положении, потому что он давно полюбил его душу, настолько, что тело теперь не играет совершенно никакой роли. — Постарайся довериться мне, хорошо? — мягко просит Хван, осторожно опуская плечи младшего на кровать. — Мы в любой момент можем остановиться, я тебе обещаю. — Хорошо, — осипшим голосом отвечает Ликс. Хенджин приближается к губам младшего и сердце щемит от того, как тот тянется к нему в ответ. Накрывать его губы своими каждый раз — что-то невероятное, каждый раз до покалывания в кончиках пальцев. Хван мягко целует, пуская в ход язык, сильно не напирает и в каждое касание вкладывает столько нежности, что сердце Феликса норовит остановиться. Хенджин осторожно расстегивает свою же рубашку, отпускает пуговку за пуговкой. А младший стесняется только сильнее, ноги сводит крепко и краснеет все больше. — Не нужно меня стесняться, ты потрясающе красивый. Такой красивый, что мне даже жаль, ведь я не умею писать картины, — выдыхает Хван в самые-самые губы. Он оглаживает тело, проходясь широкими ладонями вдоль худого тела. Феликс под ним непроизвольно выгибается и воздух судорожно втягивает. Хенджин старательно игнорирует паховую область, давая парню немного привыкнуть к блуждающим рукам. Рукам, что оглаживают и сминают. Он наклоняется ниже, проходясь влажными губами по груди, не обделяя вниманием особенно чувствительные соски, мажет по бокам, опускаясь к лобковой области. Феликс тихонько скулит и тяжело дышит настолько, что Хенджин отрывается, вглядываясь в покрасневшее лицо. — Все хорошо? Ты не хочешь прекратить? — внимательно спрашивает Хван, откуда столько выдержки остается для него загадкой. — Да, все в порядке, продолжай, — Феликс находится в растерянности, ведь с ним первый раз так нежно обходятся. Первый раз действительно любят, а не жестоко имеют. — Сними. Все сними. Хёнджин тушуется и тихо смеётся, но продолжает раздеваться. Феликс провожает его движения жадным взглядом, а потом выдаёт тихое: — Ты очень красивый... Хенджин улыбается и тянется к тумбочке, вытаскивая оттуда запечатанную смазку, которую он купил давным давно. Ему хочется ещё поласкать это тело, но Хван подумал, что у них ещё есть время... Самая большая ошибка человека — это думать, что у него есть время. — Тебе, наверное, неудобно, — бормочет Хван, подтыкая под бёдра младшего подушку, — так лучше? Феликс что-то неразборчиво мычит. Но в мыслях у него только моргает, что Хёнджин даже сейчас только и думает о своем комфорте. — Если что-то будет не так, то сразу же говори, — предупреждает старший, осторожно вводя палец. Воздух покидает тело Феликса. Впервые он чувствует такое мягкое скольжение внутри, и как же это хорошо. — Раздвинь ножки шире, пожалуйста, — тихо просит Хенджин, смущаясь своих же слов. Ли прикрывает глаза, но разводит ноги, пропуская старшего глубже. Он открылся полностью, показывая некрасивые шрамы на внутренней стороне бёдер. И если бы не эти шрамы, то Хенджин бы и не вспомнил, что у младшего уже кто-то до него был. Феликс сохранил всю чистоту и невинность, он выглядел сейчас таким растерянным и смущающимся. В который раз ему хочется попросту убить Сехуна за такое обращение с его лисёнком. — Я готов, вроде бы, — мычит Ликс, поднимая глаза на старшего. — Зато я ещё не уверен, что ты готов, — ворчит Хенджин, его основной целью было: свести боль младшего к нулю. Спустя мгновение Хван наконец-то задевает простату, и эту растерянность на лице младшего нужно было видеть. — Что это было? — выдыхает Ликс, распахивая глаза. — Это? — Хенджин, смеясь, надавливает снова, — это простата, дорогой. Думал, уже и не найду. Ты... Феликс понял немой вопрос и помотал головой. Он ещё никогда не ощущал простату, хотя спал с Сехуном десятки раз... Хёнджин наконец-то вытащил пальцы и нащупал презерватив. — Я осторожно, — шепчет Хван, целуя, распухшие губы. Он плавно входит в тело, сразу же замирая, когда Феликс под ним сжимается. Гримаса лёгкой боли на лице его все же отразилась и Хёнджин почувствовал, как эта боль отзеркалилась ему. — Прости, прости, прости, — бормочет старший, сцеловывая выступившие слезы, — я обещал, что никогда не сделаю тебе больно. Прости, лисёнок. Мне выйти? Феликс вцепился в плечо старшего и замотал головой. — Все хорошо, все нормально. Просто подожди чуть-чуть. И Хёнджин ждал. Ждал, пока Ли не начал качать бедрами, намекая на движение. Он двигался плавно, набирая по чуть-чуть темп, но не переходил черту. Ловил губы младшего, когда тот тянулся за очередным сладким поцелуем. Феликс впервые кончил во время секса. Впервые за все это время. — Можно мне сделать это тебе на живот? — выдыхает куда-то в ухо Хван, ничего не понимающему Феликсу. Тот только удивлённо кивает, не понимая зачем его спрашивают об этом, и чувствует тепло на своем животе. Он устало откидывается на подушки и протяжно стонет от ощущения опустошенности. Приятной опустошенности, пожалуй стоит добавить. — Черт, прости, я сейчас все вытру, — схватив салфетки, Хёнджин заботливо вытирает уставшее тело. — Как придёшь в себя сходим в ванную, хорошо? Феликс соглашается и проклинает судьбу за то, что он встретил Сехуна раньше. Его первый раз мог быть таким... Без крови, без боли. С заботой и полным комфортом. — Спасибо, что доверился мне, лисёнок, — бормочет уставший Хёнджин, куда-то в шею Ли.***
— Джинни, я ухожу! — крикнул Феликс, оглядывая себя в зеркало. — Подожди! Хёнджин бежит сломя голову к коридору. — Чмок на прощание? — дует губы старший, — постарайся много не пить и будь осторожен. В случае чего — сразу же звони мне, я тебя заберу. — Конечно, я не надолго. Если бы не Джисон, то я, наверное, вообще бы туда не пошел, — ворчит Ли, целуя губы старшего. — Ты выглядишь очень сексуально, — улыбается Хван. Феликс в чёрной водолазке в облипку с вырезом, в узких чёрных джинсах и с чёрным чокером на тонкой шее. — Мне... Переодеться? — Не нужно, ты выглядишь потрясающе, я не хочу отпускать тебя, — треплет волосы младшего Хван, замечая недовольный взгляд. — Я пошёл! — смеётся Ли, подходя к двери. — Ликси! — младший вопросительно оборачивается, — я очень люблю тебя. — Я тоже тебя люблю, — выдаёт Ликс, выбегая за дверь. — Он впервые сказал, что любит меня?! — пищит Хван, оседая на пол. Феликс едет в такси, поглядывая в окно. Уже достаточно темно, а он торопится на посвящение в первокурсники, которое им организуют старшие курсы. Он думает о том, что сейчас достаточно счастлив, но что-то ему не даёт покоя... Ли оплачивает такси и заходит в клуб, который был забронирован специально для их университета. Он видит макушку Джисона в толпе и щурится от количества светодиодов и дыма вокруг, из-за которых начинают слезиться глаза. — Ликси! Выглядишь потрясающе красиво, — кричит Джисон под ухом, — пойдём к бару? — Я много пить не буду! К одиннадцати поеду к Джинни, — так же громко отвечает Ли. Хан лишь закатывает глаза и говорит, что Феликс жутко скучный и не умеет отрываться как положено молодёжи. — Две голубые лагуны, пожалуйста! — кричит бармену Джисон. — Мы с Минхо вчера такое попробовали, закачаешься! Джисон рассказывает о новой практике, попивая коктейль. Каждый раз смеясь из-за того, как Ликс морщится от спиртного привкуса коктейля, хоть и пьёт он малюсенькими глотками. — Что такое?! Ли подскочил на месте от того, что чувствует, как его кто-то ударил по заднице, увесисто так. — Выглядишь как шлюшка, — хрипит на ухо Хену, обнимая младшего за шею. Все трое стояли за спиной парней. — Ли, свали, а!? — Ещё чуть-чуть и ты так разговаривать не будешь, — смеётся Хену, поглаживая шею уворачивающегося Феликса. — О чем ты? — злобно спрашивает Джисон, а Ли лишь пожал плечами и поторопился удалиться, кивнув своим парням. — Придурок! Не обращай внимание, Ликси, — отмахивается Джисон, — так вот... Хан что-то импульсивно рассказывает, попивая свой коктейль. — Ты мне так и не рассказал о вашем сексе, чувак! — вдруг вспоминает Джисон. — Что-то мне нехорошо, — шепчет Феликс. — Нормально все, это алкоголь. Пей давай, а то у тебя уже весь лед осел на дно, — смеётся Хан, — рассказывай давай, тихушник. Феликс рассказывает подробности их ночи под охи и вздохи Джисона, но настоятельно чувствует, что его ведёт куда-то в сторону, а все вокруг продолжает кружиться. Хотя он ещё даже половину коктейля не пригубил. — Минхо достал! Пятый раз звонит, нет, он что думает, что я при первой же возможности пойду ноги раздвигать или что?! Подожди, я быстро, — раздражительно выдавливает Хан, поднимаясь. — Джисон! Сердце Феликса падает куда-то с гулким звуком. Он не знает, почему ему так страшно оставаться одному. "Пей давай, а то у тебя уже весь лед осел на дно...", последнее, что проносится в голове Ликса, перед тем, как он окончательно потерял связь с миром. — Джинни, забери меня отсюда, — записывает голосовое Феликс, и, кажется, теряет сознание.***
Ли приходит более-менее в себя в какой-то тёмной комнате, вокруг очень много людей и музыка звучит приглушённо. Феликс хочет поднять голову, но она такая тяжёлая, а тело словно привязано к чему-то. — Очнулся, мы подумали, что играть с тобой, пока ты без сознания не так интересно, — смеётся Хену, вдыхая какую-то хрень со стола. Глаза Ли раскрываются в ужасе, потому что кажется, он понимает, что его ждёт. Он пытается подняться, но тело его не слушает голову ведёт в сторону и даже закричать попросту не получается. Круг ада начинается снова, и он так умоляет организм отключиться. Но не в этот раз. Феликс помнил все: руки на себе, тела в себе, боль, боль, боль. "Где же ты, Хёнджин? " единственное, о чем может думать сейчас младший и больно становится ещё сильнее. Сколько прошло через него людей, прежде чем Ликс вырубился он не помнит. Три? Четыре? Где же ты? А дальше только тьма и из нее вырываться совсем не хочется.***
Хёнджин сидит у его кровати, теряя слезы. Он сидит у его кровати, ненавидя себя. Он не успел. Пошёл в душ и прочитал сообщение младшего только через пятьдесят минут, ещё сорок на дорогу. Хёнджин опоздал. Он натуральным образом облажался. Его лисёнка... Его родного... Когда Хван залетел, в комнате было только измученное тело младшего в бессознательном состоянии. В крови Феликса нашли мощный наркотик и все встало на свои места. — Прости, прости, малыш, — Хёнджин подвел его. Не смог защитить. А Феликс, как в день их знакомства, с пустотой в глазах смотрит в стену. — Ты не обязан был постоянно меня спасать, — безумно смеётся Ли, зажмуривая глаза. — Обязан, я взял тебя под опеку, — шепчет Хёнджин, продолжая беззвучно плакать. — Как собаку? Все обращаются со мной, как с вещью! Захотел — взял, захотел — изнасиловал, захотел — выбросил, захотел — трахнул, захотел — пожалел! Что вообще за хрень? — Хёнджин дёргается от каждого его хриплого слова. Феликс знает, что Хёнджин не виноват, но ненависть кипит в его крови. — Время посещения вышло, ему правда нужно отдохнуть, я думаю, что сейчас он никому не рад, — спокойно просит девушка и виновато смотрит на Хвана. Хёнджин в последний раз смотрит на младшего и тяжело вздыхает. Никуда он отсюда не уйдёт. Будет спать под палатой, но совершенно никуда не уйдёт. Феликс просыпается посреди ночи от очередного кошмара. Ему в который раз снится сон, где Хену вместе с Сехуном издеваются над ним. И каждый раз, просыпаясь, Ли понимает, что не очень-то это и сон. Он больше не хочет этого всего, он попросту устал получать тумаки от этой жизни. Ничего хорошо уже не будет. Феликс бегает глазами по палате: острого ничего нет, в окне нет ручки... Думай, Феликс. Он вытаскивает трубки из своих рук и поднимается на дрожащих ногах. Ли выглядывает из палаты — никого нет. И только девушка разговаривает по телефону на посту в другом конце коридора. — Да, сегодня была учебная пожарная тревога, я же тебе рассказывала. Так замерзла на улице, капец просто, — она пилит ногти, закинув ноги на стол, придерживая телефон плечом. — Спасибо, добрая девушка, — смеётся Ликс, поднимаясь по ступенькам. Феликс толкает тяжёлую дверь на крышу и она оказывается открытой. Его шатает из стороны в сторону, а все тело нещадно болит. Жизнь складывается из ситуаций и мгновений. Феликс мог бы здесь не быть... Если бы Хёнджин его не отпустил, то они бы сейчас вместе спали. Если бы они с Ханом обратили внимание на лёд, то он не выпил бы коктейль. Если бы Хёнджин не пошёл тогда в душ, то успел бы вовремя. Если бы та тупая девушка во время закрыла бы дверь на крышу, то Феликса бы здесь точно не было. Но он здесь с целью умереть. Ли без толики страха подошёл к самому краю и наступил на низкий бортик, поглядывая вниз. Высоко... Этаж двадцатый наверное, значит наверняка. Феликсу сейчас так противно от своего тела. Так противно от себя, от людей. Жаль только Хёнджина, но мучить себя существованием на этой земле ради него он не собирается. Ли вспоминает свою жизнь перед смертью, шатаясь на краю, в шаге от своего спасения. Ничего хорошего кроме Хёнджина в его жизни не было. Он показал Ли Феликсу любовь, поэтому теперь ему и умирать не жалко. — Я ненавижу эту блядскую жизнь! Подавитесь ей, ублюдки. Подавитесь, а я наконец-то сдохну, — крикнул Феликс на прощание и с безумной улыбкой ступил в пустоту. С безумной улыбкой, растерзанным телом, разбитой душой, но с сердцем, что умело любить. Хёнджин роняет стаканчик от кофе, подходя к палате, потому что уверен, что видел, как что-то упало вниз за окном. — Крыша может быть открыта? — кричит, подлетевший к посту Хван. Девушка лишь хлопает глазами и мямлит что-то, возмущённо откладывая телефон. — Отвечай сейчас же, идиотка! Она может быть открыта? — рычит Хёнджин. — Там мальчик! Вокруг поднялся балаган, а Хёнджин в секунду вылетает на улицу. В его голове пульсируют мысли и в каждой из них он молится, чтобы это был не его лисёнок. Он же сильный малыш. Он же его сильный мальчик... — Не нужно, не смотри! — кричит медсестра, отталкивая парня, — помогите же кто-нибудь! Хёнджин видит только лужу крови и знакомую фигурку. Он теряет сознание с мыслью о том, что не сможет похоронить второго парня... Не сможет это вынести...***
— Ты меня обманываешь, — хрипит Хёнджин, глядя пустым взглядом на Минхо, — я не мог поймать его, потому что пошел за чертовым кофе. Почему ты меня обманываешь? — Потому что врачи сказали, что ты не сможешь вынести правды, — шепчет Минхо, глотая солёные слезы. Он каждый вечер умоляет кого угодно, чтобы его друг вернулся. Но каждый новый день его встречает бессознательный сосуд... — Почему я вижу в воспоминаниях, как ловлю его за руку? А он смотрит так... — шепчет Хван и из его раздражённых глаз снова текут слезы.. — Твой мозг меняет правду, — отвечает Минхо, в который раз. Эта беседа продолжается уже целую неделю. И завтра Хёнджин снова будет спрашивать о состоянии Феликса, а потом снова понимать, что его больше рядом с ним нет. Хёнджин потерял вторую свою любовь. Второй раз, разочаровываясь в жизни. Но он будет жить. Жить без любви, потому что Сынмин унес его душу, а Феликсу он оставил свое сердце. Хёнджин больше никогда не полюбит, он гуляет по ночам с Фениксом, которого всё же забрал из приюта, и ему тошно смотреть на звездное небо, потому что Феликс всегда смотрел на него так, как будто это Хёнджин поместил звезды на тёмное небо. Его лисёнок, казалось, мог справиться со всем... Его сильный лисёнок с разными глазами. — А я и не знал, что тогда касался тебя в последний раз. Ты ушёл, а я так же ненавижу эту блядскую жизнь.