*
Aut vencere — все же побеждать
Долгий месяц Феликс учился познавать комфорт. Целый месяц Хенджин потратил на то, чтобы его приручить. Ли наконец-то позволяет трогать себя, спит со старшим в одной кровати. Теперь он позволяет о себе заботиться, хорошо кушает и старательно учится. Все идет так, как должно было идти, все идет своим правильным ходом.
В один из вечеров Хенджин пришёл из клиники чуть-чуть позже обычного и очень удивился мертвой тишине. Хван слишком привык к тому, что его радостно бегут встречать. Его сердце не на месте всякий раз, когда дело касается его лисёнка. Хенджин проходит вглубь квартиры и слышит приглушённую музыку из спальни. Заходя в комнату, он был готов увидеть все, что угодно, кроме Феликса... Феликса в его белой рубашке, такой огромной для этого маленького тельца. Вокруг горят свечи, подключены бежевые огоньки, кровать расстелена, а его лисёнок сладко спит прямо в центре кровати, ожидая Хенджина. Одеяло свернуто вокруг Ли, как гнездо и совсем не хочется будить это чудо. Хван и не собирается, прекрасно зная к чему это все было сделано. Накануне был разговор:
—
Хенджин, тебе разве не хочется, ну... — Феликс смущённо опускает свои прекрасные разноцветные глаза и щеки его очаровательно краснеют.
— Чего, лисёнок? — Хван и правда не понимает вопроса младшего, не думая, что он об этом заговорит.
— Близости, — выдыхает Ликс и прячет лицо за ладонями.
Хенджин по-доброму смеётся и хватает младшего в широкие объятия, утыкаясь носом в его пушистые волосы.
— Ну... Ты же взрослый парень, у тебя есть свои потребности, которые я не удовлетворяю, — бурчит Феликс, краснея еще сильнее.
— Ты чего это удумал, ребёнок? — ворчит Хван, прекрасно помня, чем закончилась их прошлая попытка.
— Не ребёнок я! Просто Джисон сказал, что...
Теперь старший понимает откуда здесь ноги растут.
— Что сказал?
— Что ты скоро на стену полезешь, — жмурясь, выдаёт Ли.
— Лисёнок, посмотри на меня, — просит Хенджин, а младший смущённо мотает головой, — Ликси, подними глазки.
Феликс очаровательно растрепанный с красными щеками поднимает голову и смотрит так преданно, что сердце Хвана щемит.
— Ты правильно сказал, что я взрослый парень. Поэтому я могу сдерживать себя и поумерить свой пыл. Я был бы очень рад близости с тобой, но не так, чтобы ты через себя переступал, — Хван обхватывает лицо младшего, умиляясь этому существу, — для меня это абсолютно не важно, хорошо? Когда будешь готов, тогда и поговорим.
— За что ты мне такой? — смеётся Ликс, утыкаясь носом в шею Хенджина.
Хенджин снимает рубашку и тихонько вешает ее в шкаф, чтобы не потревожить сон младшего. Он снимает часы и с грохотом роняет их на стол.
Феликс встрепетнулся на кровати и раскрыл заспанные глаза, смущаясь. Это все должно быть эротично и сексуально, а он так не вовремя уснул. А все потому, что всю ночь не мог уснуть, переживая о том, чтобы все прошло хорошо.
— Ты чего это удумал? — тепло улыбается Хенджин, садясь на край кровати.
Ли часто моргает и подползает к Хвану, встревоженно глядя на него.
— Помнишь ты мне говорил, что будешь ждать? Так вот, больше ждать не нужно, — выдыхает на ухо Феликс, стараясь вложить всю сексуальность, что у него есть.
А Хенджину только смеяться хочется от того, как заспанный, растрёпанный младший пытается его соблазнить.
— Феликс, ты уверен? — напрягается Хван.
Младший, ни секунды не думая, часто утвердительно кивает.
— Ты делаешь это не потому, что тебе Хан что-то сказал? Не заставляешь себя? — серьёзно спрашивает Хенджин.
— Я делаю это только потому, что очень хочу уже давно. Мне просто было страшно, что все будет как в прошлый раз, — угнетённо шепчет Феликс.
— Тогда... Давай попробуем, только я сначала схожу в душ, — улыбается Хенджин, оглаживая любимое лицо напротив.
Феликс сидит на кровати в ожидании, не зная какое положение принять. Он переживает так, как будто это сейчас у него будет первый раз. И если подумать, то так оно и есть. Это его первый раз, когда партер будет обращаться с Ли, как с человеком. Феликс более чем уверен, что Хенджин будет очень внимательным и нежным любовником. Дверь ванной открылась и Ли поспешил принять красивое положение тела. Только он не знает о том, что Хенджину абсолютно без разницы, как он выглядит и в каком положении, потому что он давно полюбил его душу, настолько, что тело теперь не играет совершенно никакой роли.
— Постарайся довериться мне, хорошо? — мягко просит Хван, осторожно опуская плечи младшего на кровать. — Мы в любой момент можем остановиться, я тебе обещаю.
— Хорошо, — осипшим голосом отвечает Ликс.
Хенджин приближается к губам младшего и сердце щемит от того, как тот тянется к нему в ответ. Накрывать его губы своими каждый раз — что-то невероятное, каждый раз до покалывания в кончиках пальцев. Хван мягко целует, пуская в ход язык, сильно не напирает и в каждое касание вкладывает столько нежности, что сердце Феликса норовит остановиться.
Хенджин осторожно расстегивает свою же рубашку, отпускает пуговку за пуговкой. А младший стесняется только сильнее, ноги сводит крепко и краснеет все больше.
— Не нужно меня стесняться, ты потрясающе красивый. Такой красивый, что мне даже жаль, ведь я не умею писать картины, — выдыхает Хван в самые-самые губы.
Он оглаживает тело, проходясь широкими ладонями вдоль худого тела. Феликс под ним непроизвольно выгибается и воздух судорожно втягивает. Хенджин старательно игнорирует паховую область, давая парню немного привыкнуть к блуждающим рукам. Рукам, что оглаживают и сминают. Он наклоняется ниже, проходясь влажными губами по груди, не обделяя вниманием особенно чувствительные соски, мажет по бокам, опускаясь к лобковой области.
Феликс тихонько скулит и тяжело дышит настолько, что Хенджин отрывается, вглядываясь в покрасневшее лицо.
— Все хорошо? Ты не хочешь прекратить? — внимательно спрашивает Хван, откуда столько выдержки остается для него загадкой.
— Да, все в порядке, продолжай, — Феликс находится в растерянности, ведь с ним первый раз так нежно обходятся. Первый раз действительно любят, а не жестоко имеют. — Сними. Все сними.
Хёнджин тушуется и тихо смеётся, но продолжает раздеваться. Феликс провожает его движения жадным взглядом, а потом выдаёт тихое:
— Ты очень красивый...
Хенджин улыбается и тянется к тумбочке, вытаскивая оттуда запечатанную смазку, которую он купил давным давно. Ему хочется ещё поласкать это тело, но Хван подумал, что у них ещё есть время.
— Тебе, наверное, неудобно, — бормочет Хван, подтыкая под бёдра младшего подушку, — так лучше?
Феликс что-то неразборчиво мычит. Но в мыслях у него только моргает, что Хёнджин даже сейчас только и думает о его комфорте.
— Если что-то будет не так, то сразу же говори, — предупреждает старший, осторожно вводя палец.
Воздух покидает тело Феликса. Впервые он чувствует такое мягкое скольжение внутри, и как же это хорошо.
— Раздвинь ножки шире, пожалуйста, — тихо просит Хенджин, смущаясь своих же слов.
Ли прикрывает глаза, но разводит ноги, пропуская старшего глубже. Он открылся полностью, показывая некрасивые шрамы на внутренней стороне бёдер. И если бы не эти шрамы, то Хенджин бы и не вспомнил, что у младшего уже кто-то до него был. Феликс сохранил всю чистоту и невинность, он выглядел сейчас таким растерянным и смущающимся. В который раз ему хочется попросту убить Сехуна за такое обращение с его лисёнком.
— Я готов, вроде бы, — мычит Ликс, поднимая глаза на старшего.
— Зато я ещё не уверен, что ты готов, — ворчит Хенджин, его основной целью было: свести боль младшего к нулю.
Спустя мгновение Хван наконец-то задевает простату, и эту растерянность на лице младшего нужно было видеть.
— Что это было? — выдыхает Ликс, распахивая глаза.
— Это? — Хенджин, смеясь, надавливает снова, — это простата, дорогой. Думал, уже и не найду. Ты...
Феликс понял немой вопрос и помотал головой. Он ещё никогда не ощущал простату, хотя спал с Сехуном десятки раз... Хёнджин наконец-то вытащил пальцы и нащупал презерватив.
— Я осторожно, — шепчет Хван, целуя, распухшие губы.
Он плавно входит в тело, сразу же замирая, когда Феликс под ним сжимается. Гримаса лёгкой боли на лице его все же отразилась и Хёнджин почувствовал, как эта боль отзеркалилась ему.
— Прости, прости, прости, — бормочет старший, сцеловывая выступившие слезы, — я обещал, что никогда не сделаю тебе больно. Прости, лисёнок. Мне выйти?
Феликс вцепился в плечо старшего и замотал головой.
— Все хорошо, все нормально. Просто подожди чуть-чуть.
И Хёнджин ждал. Ждал, пока Ли не начал качать бедрами, намекая на движение. Он двигался плавно, набирая по чуть-чуть темп, но не переходил черту. Ловил губы младшего, когда тот тянулся за очередным сладким поцелуем. Феликс впервые кончил во время секса. Впервые за все это время.
— Можно мне сделать это тебе на живот? — выдыхает куда-то в ухо Хван, ничего не понимающему Феликсу.
Тот только удивлённо кивает, не понимая зачем его спрашивают об этом, и чувствует тепло на своем животе. Он устало откидывается на подушки и протяжно стонет от ощущения опустошенности. Приятной опустошенности, пожалуй стоит добавить.
— Черт, прости, я сейчас все вытру, — схватив салфетки, Хёнджин заботливо вытирает уставшее тело. — Как придёшь в себя сходим в ванную, хорошо?
Феликс соглашается и проклинает судьбу за то, что он встретил Сехуна раньше. Его первый раз мог быть таким... Без крови, без боли. С заботой и полным комфортом.
— Спасибо, что доверился мне, лисёнок, — бормочет уставший Хёнджин, куда-то в шею Ли.
***
— Джинни, я ухожу! — крикнул Феликс, оглядывая себя в зеркало.
— Подожди!
Хёнджин бежит сломя голову к коридору.
— Чмок на прощание? — дует губы старший, — постарайся много не пить и будь осторожен. В случае чего — сразу же звони мне, я тебя заберу.
— Конечно, я не надолго. Если бы не Джисон, то я, наверное, вообще бы туда не пошел, — ворчит Ли, целуя губы старшего.
— Ты выглядишь очень сексуально, — улыбается Хван.
Феликс в чёрной водолазке в облипку с вырезом, в узких чёрных джинсах и с чёрным чокером на тонкой шее.
— Мне... Переодеться?
— Не нужно, ты выглядишь потрясающе, я не хочу отпускать тебя, — треплет волосы младшего Хван, замечая недовольный взгляд.
— Я пошёл! — смеётся Ли, подходя к двери.
— Ликси! — младший вопросительно оборачивается, — я очень люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, — выдаёт Ликс, выбегая за дверь.
— Он впервые сказал, что любит меня?! — пищит Хван, оседая на пол.
Феликс едет в такси, поглядывая в мутное окно. У него предельно тревожное чувство глубоко внутри, как будто вот-вот случится что-то очень плохое. Сердцу как-то тревожно, почему-то оно не на месте. Ли прикусывает губу, обдумывая то, насколько важно для него быть на этом мероприятии. На телефон приходит сообщение и благодаря нему Феликс принимает роковое решение.
— Мы можем поехать обратно? Я заплачу, — нервно просит Ликс, поглядывая в широкую спину грузного таксиста.
— Конечно, малек! Забыл что-то? — смеётся мужчина, разворачиваясь на повороте.
— Нет, мероприятие отменили, — улыбается Феликс, сжимая телефон, на котором светится сообщение Хенджина.
"
Мне тревожно, будь осторожен, лисёнок💜 "
Хван почувствовал ту же тревогу и Феликс поддался ей, думая о том, что лучше он проведет этот вечер с любимым человеком. Со своим единственным светом. С человеком от которого он стал полностью зависим. Лучше не испытывать судьбу и прислушаться к внутреннему голосу.
***
Феликс бежит к квартире просто потому что хочет побыстрее избавиться от чувства тревоги глубоко внутри. Он осторожно закрывает дверь и проходит в дом. В свой дом... Завтра нужно идти на пары, но это завтра, а сегодня Ликс хочет быть полностью во власти Джинни. Старший сидит на диване и как-то незаинтересованно листает каналы на телевизоре, отправляя в рот мармеладных медведей.
Феликс подходит вплотную и падает в объятия Хенджина, здорово того этим напугав.
— Лисёнок?! Ты почему здесь? Забыл что-то? — тревожно оглядывает лицо младшего Хван.
— Нет, мне было как-то неспокойно, как будто меня не должно быть на этом посвящении, вот я и не пошёл, — смеётся Феликс, наконец-то ощущая полное спокойствие в глубине своей души, полный комфорт. Чувство тревоги и опасности всегда отходят на второй план рядом с Хваном. Потому что он комфорт Ликса, он его тепло.
— На самом деле, я рад, что ты здесь. Очень рад, мне было как-то неспокойно, теперь всё на своих местах, — Хенджин отправляет в рот младшего мармеладку, тепло обнимая своего лисёнка.
— Что смотришь?
— Ищу сериал, как на счёт дорамы?
— Мне без разницы, что смотреть, если рядом с тобой, — прозвучало слащаво, зато правда.
И ничего в мире больше не нужно, когда Феликс сидит в объятиях старшего вокруг подушек. На окне мерцают огоньки, идёт какая-то абсолютно наивная слащавая дорама. Но Хенджин целует ещё слаще. Непонятно дело в мармеладных мишках, которые он ест или в чуствах, которые он вкладывает. Хван сладостный момент в совершенно не сладкой жизни Феликса. Звучит как парадокс...
— Идём спать? — мурчит Хван в очередной промежуток между поцелуями.
— Да, я очень устал, — трётся холодным носом об ароматную шею Ликси.
Этим вечером Джисон сильно напился, а ворчливый Минхо теперь держит его длинные волосы, пока Хана рвёт над унитазом. Джисон завтра сильно получит, но сейчас он счастлив. Феликс нежится в тёплых объятиях Хвана и для него это лучшее времяпровождение. Но у них ещё есть завтра и послезавтра. У них есть время, которое отведено. Время, которое парни потратят на прекрасное чувство — любовь.
***
Феликс выбегает на улицу из университета, направляясь к машине Хенджина, замирая на месте. Хван стоит не один. Собака, которую Ли подкармливал, стоит рядом с ним в томном ожидании. Это Феникс — возрожденный.
Собака мгновенно несётся к младшему, а тот только распахивает руки, приглашая в объятия старого друга.
— Привет, малыш! Я же тебе обещал, что все наладится, — смеётся Феликс, от "поцелуев" пса.
— Ну что новоиспечённая мамаша? — воркует, подошедший Хенджин, — извини, что назвал нашего сына без тебя.
— Так уж и быть, я перенесу это! Только вот почему это я мамаша? — насупился Феликс, поднимаясь с колен.
— Поговорим об этом в спальне, — смеётся Хван, уходя от шуточного удара Ли. — Моя мама хочет с тобой познакомиться завтра.
— Я ей понравлюсь? — настороженно спрашивает Феликс.
— Она знает о том, что я гей уже очень давно, поэтому ничего другого ожидать и не могла. А такое солнышко, как ты не может не понравиться, лисёнок, — воркует Хенджин, приглаживая пушистые волосы Ликса.
— Пойдём гулять с сыном?
— Идем, жёнушка моя, — милашничает старший, подхватывая Феликса под локоть.
Ли же только цокнул и гордо потопал с поводком перед Хваном.
— Кстати, Хёну и компанию отчислили, — резко вспомнил Ликс и, встречая вопросительный взгляд Хенджина, продолжил, — их поймали на улице после посвята в наркотическом опьянении. Короче, сами виноваты, теперь без наказания не уйдут.
— Так им и надо, — улыбнулся Хван, — тебя хоть нервировать не будут больше.
Даже после самой сильной грозы обязательно вылазит радуга. Нужно пережить бурю и шторм, пережить упадок и боль, чтобы наконец-то увидеть свой рай, свою радугу. Плакать будешь потом, а сейчас — бейся до конца!
