уставшим путником войду в твою я спальню.
без приглашения, тайком, без лишних слов...
часы отбили полночь. на небе горела яркая луна, но сегодня, по особому, как-то грустно. волны спокойного моря омывали песчаный берег. было до ужаса стыдно и одновременно с тем невыносимо резало что-то под рёбрам. александрина старалась выпасть из реальности, забыть какое число было вчера, позавчера и ещё дальше. она чувствовала себя полной трусихой, ведь не смогла... не смогла прийти вчера к нему. сбежала в тёплые края от холодных и промозглых объятий родного питера. сейчас, даже жалела в какой-то степени. неправильно это... – это получается, я растоптала его веру во всё...– сухими и покусанными губами прошептала девушка, сидящая на берегу моря в белой майке и шортах, которые были мокрыми от волн, ведь александрина вовсе не считала нужным отсесьть подальше от прохладного моря. сейчас это всё, как никогда, олицетворяло её состояние. – не получается, рин. никак не получается. она медленно поворачивает усталые серые глаза, натыкаясь на карие, что вызывают внутри фейерверк. александрина окинула его пустым взглядом, чётко понимая, что это всё равно не правда.... а в полночь выйду я на лунную дорогу, простившись навсегда с любимою своей тоска оставь меня, глупа ты и убога...
он же был такой же почти. но чужой до неприличия. сквозь него могла пройти рука, у него не было никакой энергии, только лишь образ души. отчего-то она была тоддом. александрина усмехнулась, осознавая, что, фактически, он суинни и не играл. жил он им. – зачем пришёл? – она отворачивается от него свои глаза и безразлично говорит. – пока есть возможность – хочу побыть ещё чуть-чуть здесь, – он как нарочно усаживается рядом с ней. – тебе здесь больше нет места, – холодно замечает девушка. – зачем ты пытаешься отстрочить то, что ускорил сам? – много лишних вопросов, рин, – отмахивается он, закатывает глаза. – я не для этого здесь. – а для чего тогда? – скептически в скидывает брови она. – я просто хотел сказать, что ты все делаешь правильно, – мужчина кладёт руку ей на плечо, но та проходит сквозь. – хорошо, что ты не пришла вчера, там был лютый пиздец. все плакали, я смотреть не мог! – я больше и не приду, – уклончиво отвечает александрина. – что?! – то, миша! всё кончилось, ничего больше нет! – еле сдерживаю слёзы говорит девушка. – ты сам себе это устроил! – я знаю. к чему ты это говоришь? – михаил начинал злиться. – к тому, что ты думал только о себе. а как же татьяна ивановна, юрий михайлович, лёша – ты подумал?! горшенёв на несколько мгновений впал в ступор. вновь хмурясь, он ответил: – про себя ничего не скажешь? – а что говорить? надо было раньше, а сейчас-то что? – она поднялась, отряхиваясь от песка, побрела к домик недалеко от моря, который снимала. она молчала, но резко развернувшись обратно сказал: – приходи во снах лучше, так не делай. я скучаю. он повернулся и улыбаясь пропел: – уставшим путником войду в твою я спальню...