***
Отвратительный кофе обжигает пальцы, а потом и ротовую полость спешащего молодого человека. Он на ходу надевал белый медицинский халат на крепкие плечи, закрытые пуловером тёмно-синего цвета, покрытого крупными катышками. Униформа творит чёртову магию, скрывая массивные плечи, делая фигуру среднего телосложения парня на размер меньше. Старые скрипучие двери отворяются, впуская вместе с молодым доктором ранних пациентов. В основном, по классике, неуёмных старичков, которые были энергичнее самого врача, что-то эмоционально рассказывая друг другу, охая и вздыхая. Изуку пронесся мимо них, допивая жижу из автомата, купленную в круглосуточном возле автобусной остановки. Молодой человек не любил утренние смены, предпочитая им ночную работу в неотложной. Ранние пробуждения давались Мидории также тяжело, как и в школьные и студенческие годы. Хроническая усталость обострялась с каждым срочным вызовом, тревожность и стресс давили сильнее с каждым умершим пациентом. И те немногие, кого не удалось спасти, являлись к юноше во снах, в отражениях формалина в морге при больнице, в деструктивных воспоминаниях. Он изматывал себя в угоду чувству бесконечной вины перед родственниками, потерпевших утрату. Всех спасти, конечно, невозможно, но молодой доктор пытался успевать всюду, равняясь на городскую легенду. Всемогущий стал его идолом самопожертвования, живший как герой и умерший во имя безопасности его мирка. Изуку не знает, демон ли внутри него или здравый смысл шепчет часто под коркой о том, что это всего лишь байка, придуманная агитационной палатой для привлечения молодого мяса к безумному героизму. Ведь этому городу нужны добровольные жертвы, чтобы не тратить госбюджет на расширение внутренней армии и применения дополнительных мер по купированию преступности. — Трёхчасовой сон когда-нибудь убьёт тебя, — старшая медсестра нахмурилась, чуть поджимая тонкие губы, но её глаза всё также излучали пристрастность и теплоту. Очако обладала неизвестной для университетского друга магией — она могла внешне быть в бешенстве, угрожая кровавой расправой, но её большие вечно сияющие глаза будто обнимали тебя и прощали все, что бы ты не натворил. Девушка принюхалась, — Снова пил это дерьмо из автомата, — уже даже не спрашивая, констатирует близкая подруга, — Тахикардия передаёт привет этому засранцу! — гневливо ворчит медсестра, как в знаменитом шоу, направляя тонкие маленькие указательные пальцы на коллегу, что стоял, сутулясь и неловко потирая затылок. — Урарака, а ты сегодня не в очень хорошем настроении, — как бы между прочим замечает молодой доктор, переводя тему, — Снова соседи? — Мидория любил послушать свою подругу вот так, не вставляя неуместные советы, не спрашивая ту про бывшую, травмы, оставшиеся после неё. Очако заслуживает не затрагивать болезненные для неё темы, обсуждая соседей сверху, которые снова орут друг на друга из-за пульта от телевизора. Изуку понимает — ей еще больно. Поэтому, когда она поднимает тему о заботе о ком-то (даже о нём), парень с самой бесполезной мутацией на свете переводит тему немедленно, зная триггеры своей давней подруги. Та в свою очередь кивает, усмехаясь, уже более насмешливо, чем гневливо рассказывая про небольшой потоп, что случился по вине злосчастной пары сверху ночью, из-за чего девушка не выспалась. Бурча что-то про косметический ремонт и будущие затраты, Урарака быстро удалилась, оставляя опаздывающего юношу. В светлом кабинете, на его маленьком рабочем столике завал из отчётов и историй болезней образовывал небольшой вулкан, опасливо накренившись, ожидая доктора. Юноша вздохнул, смотря в его сторону и завалился на скрипучий стул с порванной обивкой. Холодные ладони погрузились в тёмные сальные пряди — их обладатель даже не успел сходить в душ перед работой, выбрал лишние десять минут для сна. Этот жест безысходности и вселенской усталости обнажил бледные кисти, рукава пуловера приоткрыли непропорционально широким ладоням тонкое запястье. Белесые змейки шрамов сияли в холодном свете настольной лампы. А Изуку невольно погрузился в воспоминания, будто сползшие растянутые рукава вместе с руками оголили его мозжечок. После того, как Мидория переехал с района, в котором он провёл раннее детство, его жизнь пошла по наклонной. Хотя когда она вообще была нормальной? Он не помнит по сей день. Мальчику до этого всегда казалось, что среда в которой он жил, мягко говоря, не совсем хороша. Не в обиду себе, не для того, чтобы обесценить свои страдания из-за буллинга со стороны одноклассников и кризиса самооценки и самоопределения, а из опыта сравнения. Всегда найдётся пиздец крупнее. Ученик младших классов Изуку Мидория — Деку, часто был объектом для насмешек со стороны сверстников. Повод всегда находился. Но самой популярной причиной была его мутация. Так случилось, что издавна рождались люди, наделённые способностями из-за изменений генома. Когда и где появился первый обладатель необычного строения ДНК никто точно не знает. Да, мутация всегда являлась неотъемлемым элементом эволюции, но некоторые из них считались сообществом бесполезными. Пигментирование, гетерохромия и подобные явления издавна назывались браком. Изуку достались от природы тёмно-зеленого цвета волосы и…всё. Деку был Деку в лице его лучшего друга (впрочем, так считал сам обладатель интересной мутации, нежели Кацуки), он же и дал ему это обидное прозвище, подчёркивая его никчёмность. Изуку мусор, Изуку жалок, Изуку слабак. Деку.После каждого раза, когда из носа нещадно текла кровь, щека была разодрана, а мозг буквально изнасилован, каждый ебанный раз Мидория обещал себе не лезть не в своё дело, не пытаться спасти такого же неудачника. Но его всегда тянуло на пиздецовой тяге к эпицентру конфликтов, он был как взрыв — неудобный, неуместный, но быстрый. Каччана (так называл мальчишка своего друга детства) в тоже время тоже что-то тянуло в эту ахинею, заставляя сталкиваться с неуёмной жаждой всех спасти, что бесило оного. Мидория получал, однажды даже валялся в песочнице, обмочив смешные шортики, а его светлая панама была втоптана рядом. Сверстник, за которого он тогда заступился, дышал приглушённо, всхлипывая и трясясь. Брюнет будто глядел в собственное отражение. Кацуки всегда был рядом, стараясь уничтожить малейшее сопротивление со стороны своего слабого товарища. В тот самый судьбоносный для Деку день их последней встречи, Бакуго не повезло наткнуться на злодея, который применил свою способность против него, связав щупальцами по рукам и ногам. Дождаться патруль было нереально, как и встретить героя, который бы добровольно стал бы спасать какого-то школьника. Изуку не мешкал не секунду, подрываясь к месту скопления зевак и связанному другу. Крича истошно, требуя вызвать помощь, подросток ринулся в лоб, швыряя школьную сумку прямо в то место, где визуально находилось лицо преступника. Мальчишкам повезло, что в толпе нашёлся сознательный гражданин, который вызвал патруль, находящийся поблизости. Школьник не мог терять ни секунды, мельтеша перед злодеем, отвлекая все внимания на себя. Ему нужна всего лишь секунда, чтобы Бакуго освободил хотя бы часть ладони. Взрыв ослепил захватчика, конечности его ослабли, а пленник перестал быть таковым, яростно нанося удары по щупальцам. Дождавшись приезда патруля, Мидория сбежал в страхе быть снова непонятым и избитым спасённым. В этот же день от сердечного приступа погибает его отец. После его смерти жизнь семьи Мидории идёт под откос. Инко закрывается в себе, отдаляясь от сына настолько, что однажды совершенно не узнает его, теряя сознания от страха. Они переехали, Изуку учился на дому, так как его мать нуждалась в постоянной опеке, врачи признали её опасной для общества, а денег на содержание в больнице у него не было. Она перестала работать, бредя наяву, наряжаясь в старое свадебное платье. Подросток осознавал, что просто не выживет, опекая ее изо дня в день. Он стал запирать ее в комнате, уходя на подработки. Он обустроил её «палату» максимально безопасно, притаскивая любимые вещи Инко и отца. Были даже мгновения просветления, когда она резко садилась на край кровати и начинала плакать, извиняясь перед единственным сыном. Иногда Изуку искренне не хотел жить, стараясь, силясь преодолеть тяготевшую его сердце вину. Но он научился оглядываться назад, анализируя тот путь, что прошёл до этого. Было бы обидно оставить всё так. У него даже хватило сил устремиться к своей мечте. Совмещать пришлось многое — учёбу в медицинском, подработку с вечера до утра и бесконечные тренировки. Конечно, стало легче после совершеннолетия, когда страховка по случаю смерти отца досталась ему, так как мать уже числилась недееспособной. Изуку позаботился о больной Инко, подобрав лучшую клинику, внеся всю страховку. Он до сих пор корит себя за это, будто сбагрил мешающую мать подальше, но разумом понимая, что профессиональный и постоянный уход будет для нее эффективнее. Привычка совмещать не покинула уже закончившего университет парня. Если бы в сутках было больше часов, то и оставшиеся были забиты планами спасения. У обладателя зелёных волос не было даже понятия о свободном времени. Помимо дневных смен в хирургическом отделении он работал и в неотложке, стараясь спасти как можно больше жизней. Начальник прознал про это, округлившимися глазами проверяя табель рабочих часов. Он, конечно, со вздохом отчитал того, что в переработках нет смысла, ведь больной врач — неэффективный врач, но категорически запрещать не стал, меняя график так, чтобы смен в хирургии ему выпадало больше, а на неотложку поставил других работников. Изуку был недоволен таким раскладом, но возражать не стал, ведь понимал, что с таким режимом точно загонит себя в могилу. Шрамы были лишним напоминанием Мидории о его смертности и физической слабости. Ведь помимо основном работы он выполнял и геройскую . Он не числился официально героем, у него не было сверхчеловеческой силы, скорости или иной разрушающей силы. У него была выносливость и желание спасти каждого. Он верил в свои принципы, получая всё новую отметину. Говорят, шрамы украшают мужчину, но Мидория знает, что каждый из них получен в обмен на чью-то жизнь. Каждый уродливый бугорок — это его борьба за шаткий мирок, который он выстраивает вокруг себя изо дня в день. Молодой человек нахмурился, выныривая от нахлынувших воспоминаний. И без того болевшая голова, будто решила расколоться пополам. Ментальное здоровье Изуку попрощалось с благополучием уже давно, а вот физическое крепилось на частых обезболах. Он понимал, что долго так продолжаться не может, когда-нибудь его тело просто откажется двигаться. Но парень надеялся, что перед этим ему удастся спасти кого-либо ещё. Повернувшись на шатком стуле, Мидория тихо охнул. Он уже успел позабыть о последствиях прошлой ночи. Рёбра нещадно ныли, извещая как минимум о тяжелом ушибе. Последняя спасательная операция далась нелегко, ведь ему пришлось помогать предполагаемому преступнику, который почти обделался от наступающей неведомой для «героя» угрозы. Мужчина молился, вцепившись уцелевшими пальцами в ногу Мидории, хрипя и захлебываясь в крови. Не задумываясь, Изуку взвалил его уже бессознательное грузное тело с целью оказать помощь, как с крыши ближайшего здания почти бесшумно спрыгнула массивная темная фигура. — Неприлично красть добычу прям из-под носа хищника. Можно и самому стать дичью, — незнакомец развёл руки в сторону в беззащитном жесте, но Мидория ощетинился и сильнее нахмурился. Инстинкты кричали ему бежать и не оглядываться. От мужчины веяло не просто безумной опасностью. За ним будто тянулся кровавый смердящий шлейф. — Если это преступник, я передам его полиции после его выздоровления. Спасибо, что оказали содействие в его поимке, — холодно и вежливо ответил «герой», осторожно шагая в сторону. — Просто отдай его мне и пиздуй дальше котят с деревьев снимать. Не мешай взрослым разговаривать, — фигура двинулась стремительно. Вот уже Изуку может рассмотреть насколько он не в выгодном положении. Огромная ручища была протянута к нему ладонью вверх. Казалось, такой можно раздавить его голову. Парень сглотнул, его кадык от страха дёрнулся. — Ну же, блять, у меня нет времени на твои сопли. Урарака всегда говорила Мидории, что он совершенно ебанутый с полным отсутствием инстинкта самосохранения. Изуку, будто подтверждая это, устроил отчаянную драку за бессознательное тело, как позже выяснилось, беглого преступника с тем пугающим наёмником. Тот отметелил его будь здоров, так, что Мидория еле убрался из злополучной подворотни с грузом на плечах. — Знаешь, мне кажется, что тебе нужно проверить голову, — старшая медсестра вздохнула, осматривая огромную гематому на правом боку своего безумного друга, — На предмет психических отклонений! — Я знаю, что поступаю крайне безответственно к своему телу, спасибо, что каждый раз напоминаешь мне об этом, — закатил глаза в ответ молодой врач, лёжа на кушетке, — Ты же знаешь, для чего всё это, — уже тихо произнёс он. — Ты спасал преступника, Изу. Это дерьмо не стоит твоей жизни. И что ещё за киллер?! Ощущаю себя персонажем из фильма про бандитов, — настроение подруги быстро сменилось, она звонко засмеялась. Лежащий одарил ее благодарным взглядом и пожал плечами. — Я совсем его не знаю. Вижу в нашем районе впервые. У него костюм ещё такой интересный. Весь чёрный, а на груди полосы две оранжевые. Никогда такого не видел. Слышал, правда, что в «Казино» промышляют заказами на убийство разных людей, — Изуку тяжело вздохнул, — Это не самое ужасное, что случалось в этом городе. — Вот именно! Не нужно за каждую смерть брать вину на себя. Ты никому ничего не должен, тем более тем, кто способен отнять жизнь, — Очако пригладила торчащую зелёную прядку друга и немного задержала ладонь. — Сам факт того, что существуют подобные наёмники доказывает, что этот город нуждается в очищении. — Урарака, скажи, если бы я стал мишенью для такого наёмника? А если бы ты? Или твоя мать? Никто не знает, что стоит за причиной убить. Ты можешь просто делать что-то, что не устраивает других и стать очередным заказом на доске. Мораль определяем мы сами. Даже если совершаем ошибки, никто не имеет право лишать нас жизни, — врач сжал пропахшую больничным смрадом простынь в кулак. — Я знаю, Изуку. Просто… — девушка запнулась, стараясь выравнять голос, — Просто, пожалуйста, береги себя. Будь осторожен.***
Бакуго не знал, почему сегодня ему было так паршиво. Точнее не мог понять от чего именно. Вчера он провалил заказ впервые, как стал вообще их выполнять. Клиенты попадались разные и цели тоже с ебанцой. Но чтобы ему помешал какой-то выблядок в зелёном костюме чуть ли не из плюша, воображавший, что он ебанный спаситель, в такое Кацуки поверить не мог до сих пор. Смех смехом, но левую ногу переодически простреливает болью, этот ублюдок хоть и ряженный клоун, но сражаться умеет. Если бы у Динамайто (прозвище среди наёмников) было больше пространства для взрыва, он бы как следует отыгрался на Зелёном (как тот его теперь называет). Взрывной киллер получил по шапке от заказчика, отдав тому деньги с процентами, но это мелочи. Теперь у блондина есть пробелы в его чистейшем «послужном» списке. И он вряд ли просто забудет того, что внёс хаос в его почти наладившуюся жизнь.