Любовь, от которой веет холодом.

Псих поперхнулся воздухом: что-что, но они ведь совсем не голубки, и подобной фразой брат лишь давит на больное. Оглядывается брата с головы до ног, останавливаясь на носках и тихо смеётся. — Ох, а давно ты клоуном считаешься? Оо, нет! Подожди! — он надул щёчки, чтобы взбесить Степана, — В цирке давно работаешь? Стёпа отвернулся от него в сторону Доктора, который в этот момент смотрел на него в недоумении. «Ответь же ему хоть что-то, ты почему молчишь?». Первый прикусил губу и взглянул чуть выше Георгия. — Молчишь? Может потому что твой юмор настолько плох и плоский, что даже самый отстойный цирк тебя не примет! — Выпятился вперёд, заставляя брата уставится на него, однако у родственника была развита выдержка. — Я не вовремя зашёл, верно? — Обратился голос к Диме, который весь сжался от подобного спектакля. — Да... Но я думаю, не в этом дело, мой пациент лишь буянит из-за вашей шутки, прошу, не обращайте внимание. Гоша... — Он мягко улыбался последнему имени. Обращение не прошло мимо и через пару секунд недавно кричавший сидел прямо, постукивал по столу и что-то усердно обдумывал. Стёпа же ушёл в свою комнату. Дмитрий так и продолжал сидеть вжавшись в себя, совсем не хотя рушать тишину. Он заметил настоящий гнев и растерялся. Вот тебе и поддельный диплом! Время близилось к двенадцати, когда Псих внезапно шлёпнул рукой по столу. Док поднял голову, чтобы взглянуть на такого же игрока в молчанку и заметил, что тот жадно смотрит на него. Психотерапевт отметил, что этот взгляд можно было описать бы лишь так: «он сейчас сорвётся, в ярости полетит на меня, прижмёт к стене и как начнёт меня выцеловывать: лицо, шея, руки, да всё, что может ему на глаза попасться. Затем, рыча на меня и моё сопротивление начнёт кусать. Степан прибежит на вскрики, совершенно негромкие, хриплые, и интересно, остановился бы Георгий от этого? Или бы ему это принесло больше наслаждения и гнева, что тот бы вышвурнул брата на пол и продолжил кусать меня? О чём я думаю, боже?» — и смутился. Псих сразу заметил сметение в глазах, словно знал, какой эффект произведёт. — Нуу... — протянул гласные первый, всё ещё сверля дыру в профиль Димы, — Продолжим молчать? Может, тогда уж лучше правда уйдёшь? — руками он стал чесать затылок, и от второго этот знак не улетел. Волнение. Неудобство. — Я не уйду, пока точно не буду знать, что ты простил меня. — Будешь тут всё время? — Удивлённо воскликнул Гоша, меняя положение рук, чтобы подпереть голову. — Ну не всё, я думаю, — Дима сунул руки в карманы, — но точно ещё несколько часов потерплю. — Ты меня не любишь, — явно сказал факт неуравновешенный и наклонил голову, — и знаешь, что я то тебя люблю. Ты знаешь, но продолжаешь сидеть здесь, потому что волнуешься? Док, а как же твоя жена? — Моя жена в полном порядке, я точно это знаю. Она счастлива, красива и сильна морально. Если что-то случится, я точно буду в курсе. На это Псих резко встал, подошёл к доктору и хотел, наверное, уже ударить. А может тот взгляд и был предвещанием и сейчас силой начнёт нежничать? Спокойный замер. — Ты ждёшь, что я скажу, что не буду грустить по поводу тебя? — Док кивнул, — Наивно! Это любовь, а не обычная привязанность. Представь, будто я - это ты, а ты - твоя жена. Представь, если бы она так относилась к тебе, — он начал иногда вскрикивать, — чтобы ты чувствовал? — Страх. — Лишь и выдал он. Его брови вскинулись самостоятельно, когда он понял, что ляпнул. Представил ситуацию со стороны и очень захотелось провалится под землю. — Чего? — Страх! — Это прозвучало уже уверенно. Казалось, будто весь мир отключил понимание. Сомнения забегали в голове как таракашки, ища ответ на такую эмоцию при подобной ситуации. — Но почему страх? — Он прерывесто выдохнул, пытаясь понять. У него это были лишь гнев, грусть и волнение. Ну и немного отчаяние, на гране «не хочется жить, мне больно». — Потому что это было бы страшно, если бы столько лет брака были бы ложью. Псих тупо встал на месте. Вовсе не шевелился, - лишь руки дрожали, - можно было даже подумать, что его загрузка совершила ошибку. Тараканы так и не нашли свои места, умерли от чьих-то рук. Да вот только Гоша то сам паук, который никогда не был в углу, где находится Дима и понятно, что понять ничего не сможет. — Ладно, — кивнул он и отошёл на пару шагов к окну. За окном было светло, шли люди в куртках, некоторые бегали и смеялись. Кто-то из младших даже курил около огромного дерева, где давно сидел Гоша летом на простыне и читал что-то про волшебство и любовь с первого взгляда. И снова тишина. Медленно тягучая, сладкая для одного и устращающая для другого.