Сэм оторвался от чтения, когда из гаража появились Дин и Кас, оба по локоть покрытые смазкой. Было приятно видеть, что Кас так вовлечен в ремонт машины; Сэм сомневался, что ангел проявит такой интерес к механике, хотя, возможно, это было связано с тем, что он проводил время с Дином. И это было хорошо, но Сэм начал думать, что у Каса тоже должно быть свое хобби, что-то, что ему нравится делать, что бужет принадлежать только ему.
Пока Дин ходил в душ, Сэм присоединился к Касу на кухне, где ангел рылся в шкафах, выбирая продукты для ужина.
— Тебе нравится работать над машиной, Кас? — спросил он, присаживаясь за стол.
— Это сложно, — ответил Кас. Он уставился на коробку с сухариками, прежде чем поставить ее на прилавок. — Но в хорошем смысле. Мне… нравится быть занятым.
Сэм кивнул. Он заметил, что Касу было труднее, когда он бездействовал, не имея ничего, кроме воспоминаний и собственных мыслей, на которых можно было сосредоточиться. Он решил, что именно поэтому Кас начал помогать им готовить, хотя это не казалось ему чем-то действительно приятным, поскольку Кас больше служил помощником Дину, чем проявлял инициативу в приготовлении блюд.
— Я думаю, это здорово, — продолжил Сэм. — Я никогда не увлекался машинами так сильно, как Дин, и я уверен, что он в восторге от того, что ему есть с кем разделить это.
— Он действительно становится очень увлеченным, — согласился Кас.
— Да, я зануда, когда мне удается пообщаться с книжными червями, — Сэм улыбнулся. Чарли прекрасно справлялась с этой задачей, и Сэм почувствовал грусть по поводу ее отсутствия. Была еще Эйлин, с которой Сэм давно не общался, учитывая все происходящее. Он должен связаться с ней в ближайшее время.
— А как насчет тебя? — Сэм прочистил горло. — Что тебе нравится делать?
— Что ты имеешь в виду? — Кас обернулся, нахмурившись.
— Я знаю, что тебе нравится проводить время со мной и Дином, помогать нам в наших увлечениях. Но я тут подумал, а что тебе нравится делать?
— Я не понимаю вопроса, — брови Каса нахмурились еще сильнее. — Как ты и сказал, мне нравится проводить время здесь, с тобой и Дином.
— Да, я знаю, но… — Сэм замялся, пытаясь придумать, как прояснить смысл сказанного. — Дин поможет с исследованиями, если это необходимо, но это не то, чем он увлечен. Я могу часами сидеть в библиотеке и терять счет времени, потому что мне это нравится, так же как Дин может сидеть в гараже и работать над машинами.
— Я мог делать это с Netflix, — Кас наклонил голову в замешательстве. — Ну, раньше. В последнее время нет. Если только это не особенно увлекательное шоу.
— Просмотр телевизора — это не совсем хобби, — Сэм разинул рот. Все шло не так, как он надеялся. — Я говорю о том, чем ты активно занимаешься. У тебя когда-нибудь было что-то подобное?
— Я… всегда был солдатом, — Кас нахмурился еще сильнее и прислонился спиной к стойке, уперев ладони в края. — У меня никогда не было времени на что-то другое.
Сэм не задумывался об этом. Они с Дином провели большую часть своей взрослой жизни, охотясь, сражаясь, но до этого у них был фундамент детства, каким бы испорченным оно ни было, который помог им сформировать такие вещи, как страсти и увлечения. Конечно, не всегда было много времени, чтобы предаваться им, но они все равно были.
— А как насчет более далекого прошлого? — спросил он. — Я знаю, что ты всегда был солдатом, но как насчет того, что было до начала боевых действий, когда ты просто наблюдал за Землей? Не было ли такого, что ты делал просто потому, что тебе этого хотелось? Или что-то, что ты наблюдал, как делают люди, что показалось тебе интересным и ты хотел бы попробовать сам?
Возможно, Касу нужно было поэкспериментировать, чтобы найти то, что ему нравится.
Несколько долгих мгновений Кас молчал, опустив взгляд в глубокой задумчивости. Сэм чуть было не ворвался со списком предложений, но прикусил язык и постарался сохранить терпение еще немного.
— Ну, — нерешительно, почти робко начал Кас. — Мне… раньше нравилось рисовать небо с облаками и различными спектрами.
— Ты имеешь в виду закаты и все такое? — это придавало совершенно новый смысл небу, расцвеченному яркими красками и клубящимися облаками.
— И рассветы. Конечно, конденсат в воздухе и преломление света происходят естественным образом, но я часто летал по горизонту, сдвигая его в нужную мне сторону, — он опустил взгляд, покраснев. — Это было тщеславно, создать что-то в таком масштабе. Тщеславие всегда было моей проблемой.
— Это не тщеславие, Кэс, — Сэм быстро покачал головой. — Это… самовыражение. В этом нет ничего плохого.
— Не для ангела. Люцифер пытался создавать существ — демонов. Пытался поставить себя на уровень Бога.
— Ты совсем не похож на Люцифера, — резко сказал Сэм. — И знаешь, что я думаю? Бог был главным создателем всего. Разве ты не думаешь, что логично, что его дети тоже будут иметь такую склонность? Посмотри на человечество и на все то, что мы сделали. Мы созданы для того, чтобы творить. Возможно, большинство ангелов не чувствовали этого, так что, думаю, это означает, что ты более близкое отражение своего отца, чем любой из них.
— Я не уверен, следует ли воспринимать это как комплимент или как недостаток.
— Это комплимент, Кас, — Сэм издал прерывистый вздох.
— Это не имеет значения, в любом случае, — ангел пожал плечами. — Мои крылья сломаны. Я больше никогда не смогу летать или рисовать небо.
— Мы можем что-нибудь сделать, чтобы их починить? — Сэм напрягся. Черт, он даже не подумал об этом. — Заклинание или что-то еще?
— Нет, — Кас горестно покачал головой. — Крылья каждого ангела были повреждены во время Падения. Возможно, коллективные усилия могли бы обеспечить такое исцеление, по одному в течение длительного времени. Но мне больше не рады на Небесах, — он отвернулся, чтобы еще немного порыться в шкафах.
Сэм задумчиво наблюдал за ним. У Каса и так было много проблем, включая его ослабленную благодать, а тут еще и крылья будут навсегда сломаны? Сэм напрягся при следующей мысли.
— Кас, они ведь не причиняют тебе вреда, правда?
— Нет, Сэм, они не болят, — Кас бросил на него мягкий взгляд. — Я… я их больше не чувствую, — он резко вдохнул. — Пожалуйста, не беспокойся об этом. Я давно смирился с состоянием своих крыльев. Это даже не самый страшный шрам из всех.
И разве это не говорит о многом.
Через несколько мгновений вошел Дин, и Кас переключил свое внимание на помощь в приготовлении ужина. По крайней мере, он не скрывал ни намека на уныние по поводу своих крыльев, хотя от этого сердце Сэма болело по-другому. Кас так много потерял; Сэм хотел вернуть ему как можно больше.
В тот вечер он достал свой ноутбук и заказал этюдник и набор цветных карандашей.
***
Дин откинулся в кресле, положив ноги на стол, с куском пирога перед собой и пивом в одной руке. Он не чувствовал себя таким расслабленным уже… ну, несколько лет. До появления Метки. И это была отрезвляющая мысль, которая почти наложила мрачный оттенок на его настроение, но Дин не позволил себе этого. Все было хорошо. Кас и Сэм сидели на другом конце стола, склонив головы над каким-то непонятным фолиантом, который они нашли в архивах Хранителей. Оба они выглядели такими же спокойными, как и Дин. Приступы паники и воспоминания Каса становились все реже, а с помощью Лины он выходил из них все быстрее. Дин никогда бы не поверил, что будет так благодарен за то, что у них в бункере появилась собака.
Кас тоже стал спать более спокойно. Он говорил, что ему это не нужно, но это помогало его сосуду. Дин проверял его чаще всего по ночам, поскольку у него уже вошло в привычку просыпаться несколько раз от собственных проблем со сном. Иногда Кас спал спокойно, а Лина сворачивалась калачиком у его ног; иногда Дин замечал признаки того, что ему снится кошмар, и осторожно будил его. Они сидели в темноте, тени давали возможность уединиться, скрывая эмоции, которые они не могли сдержать, и говорили о каждом из своих переживаний. Это была еще одна вещь, которую Дин никогда не думал, что будет делать добровольно, но он должен был признать, что, пытаясь помочь Касу, он начал помогать и себе.
Они еще не возобновили охоту, но Дин не торопился с этим. Они не были на пенсии, это точно, но они займутся этим в свое время. Когда все трое будут в том состоянии, которое не позволит им совершить глупость и снова рисковать миром.
Дин подцепил вилкой кусочек пирога и положил его в рот, закрыв глаза от блаженства. Никогда еще он не был таким вкусным.
Стук когтей по бетону возвестил о том, что Лина вбежала в библиотеку, и Дин оглянулся, когда собака рысью развернулась к нему лицом — и выронила один из его ботинок изо рта. Он резко вскочил на ноги.
— Сэм!
Сэм и Кас подняли головы.
— Что? — воскликнул Сэм.
— Держи свою собаку подальше от моих ботинок! — Дин ткнул пальцем в шавку.
Сэм нахмурился, глядя на Лину, а затем начал кашлять в кулак, что подозрительно походило на смех.
— Ну, это Кас говорит по-собачьи.
Дин бросил на ангела уничтожающий взгляд, словно это была его вина. Лина открыла рот в широком зевке, который закончился бульканьем.
— Она говорит, что хочет, чтобы ты поиграл с ней, Дин, — Кас наклонил голову.
— Ты можешь играть с ней, — Дин недоверчиво приподнял бровь.
Лина заскулила, и Кас повернулся, взглянув на нее.
— На этот раз она предпочла тебя.
— Ну, ответ — нет.
Лина издала ворчливое рычание, а затем снова схватила ботинок Дина и выбежала из библиотеки.
— Эй! — он вскочил со стула и уже собирался пойти за дворнягой, когда его отвлек звук смеха. Сэм откинулся в кресле, гримасничая, как шут, чего и следовало ожидать. Но именно тихий звонкий смех, доносившийся от Каса, заставил Дина остановиться.
Такого звука он не слышал уже давно, а иногда думал, что, возможно, никогда больше не услышит. Кас заметил, что Дин смотрит на него, и попытался остановиться, но его плечи только сильнее затряслись, а рот искривился в несдерживаемой улыбке. Черт, это было приятно видеть. И Дин надеялся видеть это чаще.
Но он не станет жертвовать ботинками ради этого.
— Вернись сюда, шавка! — крикнул он, направляясь в коридор. — Ладно, ты победила!
Его гнев, конечно, был показным, и когда он уходил, он не мог не усмехнуться, услышав позади себя два смеющихся голоса.
***
Кастиэль закрыл за собой дверь в комнату, укладываясь на ночь. Лина подскочила к кровати и плюхнулась на нее, свесив голову через край. Кастиэль отчитал ее за кражу ботинка Дина, и она извинилась, хотя это прозвучало самодовольно. Тем не менее, она прекратила это поведение, за что Кастиэль был ей благодарен. Он не хотел, чтобы Дин выгнал ее.
И все же… Кастиэль не боялся, что это произойдет. Они все образовали своего рода единое целое, которое, по его мнению, не так-то легко разрушить. Да и сейчас уже нет. По прошествии нескольких недель Кастиэль почувствовал, что сжился с жизнью в бункере с укоренившейся уверенностью в своей принадлежности. Иногда его все еще ошеломляла глубина преданности, которую Сэм и Дин демонстрировали и продолжали демонстрировать ему. Только в своих самых тайных желаниях он надеялся стать частью их семьи. Но это случилось, по воле природы и замысла, благодаря обстоятельствам, в которые они все были брошены, и намерению собрать все по кусочкам после этого.
Кастиэль прошел мимо эскизов, развешанных по стенам, — натюрмортов и пейзажей, портретов Сэма, Дина и Лины. Он остановился у комода и открыл средний ящик. Кровь давно смыли с рубашки, но Кастиэль не потрудился заделать разрывы — ни те, что он сделал ангельским клинком, ни те, что были на рубашке и плаще, оставшихся от оборотня.
Кастиэль развернул ткань, поглаживая ее пальцами. Его благодать была стабильной, когда он вошел в ритм правильного питания и отдыха, и было несколько мелких вещей, на которые он мог позволить себе потратить ее, например, починить одежду.
Но починить их было не маленьким делом, не для него. Они символизировали жизнь, полную лишений и боли, борьбы и медленного, а иногда и быстрого падения с небес. Этот наряд был вшит в его чувство идентичности, которое он потерял. Кастиэль медленно восстанавливал себя, но восстанавливал ли он что-то старое или становился чем-то новым? Он не был до конца уверен.
Однако в этом и заключалась другая особенность плаща — он был свидетелем всех тех бесчисленных изменений, которые он претерпел с момента своего появления на Земле. Были и плохие воспоминания, но были и хорошие. Сбросив эту одежду, он мог избавиться от них не больше, чем от собственной кожи.
Возможно, пришло время принять шрамы. Кастиэль говорил Сэму то же самое, когда речь шла о его крыльях. Подняв другую руку, чтобы провести ею по прорехам, Кастиэль заделал порванные швы. Через мгновение одежда была как новая.
Но он не был, пока не был. Кастиэль осторожно сложил вещи и положил их обратно в ящик. По крайней мере, теперь они были готовы к тому моменту, когда он будет в порядке.
В ту ночь Кастиэлю снилось небо и звездная пыль.
