Вечность в Огне

Он сидит, словно побитая собака в клетке. Грязная, облезлая и тощая собака, выдранная и в хвост и в гриву. Жалкое зрелище. Вы потратили почти месяц, чтобы найти его, выкорчевать из последнего убежища и притащить, в конце концов, сюда — в штаб Сопротивления, уже потерявшего необходимость в существовании, но до сих пор не распущенного. В том числе из-за героя сегодняшнего дня. — Ну и вонь, — кривит нос временный охранник, когда отпирает камеру, чтобы пропустить маленькую делегацию внутрь. Это всё-таки обыкновенный тюремный блок. Никаких по-настоящему стрёмных клеток и издевательств над заключёнными, кем бы те ни были. Даже если сегодняшний экземпляр можно описать как опасное живое оружие. Нет, не потому что он смердит похлеще чем лежалый труп. Абсолютно точно нет. — Поднимайся, Инфинит. Во главе группы, конечно, Соник. Вряд ли кто-нибудь удивляется и ещё бы хоть кто-то попробовал воспротивиться такому положению дел. Если бы не определённые обстоятельства, герой Мобиуса наверняка стал бы главой Сопротивления, а не ярким, но условно-безгласным ударным кулаком, на поле боя постоянно принимавшим на игольчатую спину основной урон вражеских войск. Сегодняшний заключённый отчасти виновен в том, что Сонику не досталось кресло командующего. Но едва ли синий ёж имеет к шакалу какие-то претензии на этот счёт. Он смотрит на вялого и отрешённого, игнорирующего реальность врага с терпением и спокойствием существа, будто бы никогда не сидевшего в одиночном карцере более шести месяцев подряд. Кажется, синий ёж готов подождать столько, сколько потребуется, чтобы получить от пленника осознанный отклик. Однако его спутник таким же терпением не обладает и тратить время на пустое бездействие, очевидно, не собирается. — Мы тут не над душой постоять пришли, шакал драный, — разрывая затянувшееся молчание, рычит Шэдоу и вздёргивает Инфинита с пола за свалявшиеся, давно утратившие прежнюю снежную белизну патлы. Шакал, наконец, начинает реагировать на происходящее: заскулив, вскидывает руки, чтобы схватить крепкие запястья чёрного ежа и бессильно сжать на них пальцы, неспособные даже поцарапать плотную шкуру. Его тело слишком ослаблено истощением, а когти — давно сточены (и обломаны, местами — до мяса) о каменные стены убежища-ловушки, из которого Инфинита даже отряд героев едва смог вытащить. Это, наверно, больно. Обращение Шэдоу с номинальным врагом в целом далеко от бережного. Но одёргивать его никто не спешит. Даже Соник лишь отстранённо наблюдает, сунув руки в карманы специализированных штанов. Рабочие такие, широкие, с кучей карманов под инструменты; несмотря на новизну — уже заляпаны сажей и машинным маслом. Явно пришёл сюда, выдернутый с какого-то свежеслепленного на пару с Тейлзом объекта. Ты решаешь вмешаться в тот момент, когда понимаешь, что расклад менять не собирается никто, а Инфинит уже почти готов опустить руки. Буквально. Снова сдаться и закрыться, огораживаясь от мира коконом глубокого безразличия, позволяющего окружающим делать с его телом всё, что те захотят. — Шэдоу, пожалуйста, — ты улыбаешься товарищу мягко-льстивой, дружелюбной улыбкой и заглядываешь в пугающие кровавые глаза через линзы широких аляповатых очков. — Мы же не изверги. Чёрный ёж едва заметно вздрагивает и тут же хмуро смотрит на твою ладонь, мягко и незаметно опустившуюся на его плечо. Ему приходится дёрнуть рукой и отпустить шакала, чтобы заставить тебя отстраниться и окончательно выйти из-за его спины. Ты ловко переступаешь вперёд и встаёшь с ним лицом к лицу, на мгновение примирительно поднимая руки. Шэдоу фыркает и отмахивается, без лишних слов передавая инициативу в твои руки. За его спиной коротко — и, как тебе кажется, довольно — присвистывает Соник, уже обернувшийся в сторону выхода. Ты присаживаешься рядом с Инфинитом, придерживаешь его за плечи и помогаешь ему подняться. Подставляешь плечо, потому что на отощавших непослушных лапах удержаться самостоятельно шакал не может. Он странно поджимает правую ногу и виснет на тебе, перекладывая вес своего тела на твои плечи. Но это оказывается не такой уж и тяжёлой ношей. Инфинит смотрит на тебя. Короткий взгляд исподлобья, но это уже больше, чем было минуту назад, когда он глядел в пол, невзирая на попытку снять с него скальп. Ты после мгновения колебаний находишь в арсенале улыбок одну для него. Его в ответ передёргивает от отвращения. Ты с этого прыскаешь коротким смешком и тянешь его за собой наружу. Когда вы перешагиваете порог тюремной камеры, Инфинит в последний момент запинается, и дальше его приходится уже буквально тащить на себе.

***

Запах стоит и правда отвратительный. Твой нос умирает от вони, которой шакал пропитался за время невольного заключения в тесном каменном мешке обвалившейся пещеры. — Это не займёт много времени, — к счастью, отвлекая тебя от обонятельных мучений, Соник на ходу начинает объяснять причину вашей прогулки в столь странной компании. — Эми попросила посодействовать и пройти пару опросов, касающихся Рубина Иллюзий и всего с ним связанного. Мы чаще остальных видели эту побрякушку и её владельца в дейст- — А это нам в таком случае зачем? — Шэдоу перебивает его и совсем не красиво тычет пальцем в твою сторону. Точнее, указывает он на шакала, которого ты тащишь на закорках, но долю праведного негодования пренебрежительное обращение вызывает именно в тебе. Инфиниту на это плевать. Он так сосредоточен на попытках не свалиться с твоих плеч, что даже не замечает жест чёрного ежа. — Если бы ты меня дослушал, — язвительно-поучающим тоном после паузы откликается Соник. — То понял, что его мы тоже ведём на обследование. — Медицинское? — это уже ты, правильный мальчик, встреваешь с очевидным вопросом. Соник косится в твою сторону и легкомысленно пожимает плечами: — И оно в том числе. Мы всё-таки, — он выделяет местоимение выразительной интонацией, — не хотим, чтобы Инфинит умер. Я уж точно не желаю ему смерти. На мгновение тебе кажется, что синий ёж вкладывает в свои слова больше смысла, чем можно было бы понять с первого раза. Но прежде чем в голове оформляется закономерная догадка, тебя что-то внезапно и больно толкает в поясницу, сбивая и с верной мысли, и с ног. Негромко постукивая, летят куда-то вперёд слетевшие с носа очки. Запоздало болью откликаются колени, и ты, несдержанно зашипев под нос, на несколько мгновений выпадаешь из цепочки событий. Перед глазами всё расплывается; подслеповато щурясь, ты шаришь рукой по полу перед собой. Позади что-то происходит, но сосредоточиться на звуках у тебя не выходит — всё внимание идёт на поиски куда-то откатившихся очков. Они немного погодя попадаются под руку, но на это уходит драгоценное время, и когда ты возвращаешь себе зрение, всё уже заканчивается. Первым ты замечаешь Шэдоу, флегматично замершего чуть впереди. Он смотрит тебе за спину, в его глазах плещется брезгливость и презрение. Что-то делать он тоже не торопится. Но вскоре ты понимаешь, почему. — Удача, это явно не твой конёк, — доносится с той стороны насмешливый, но добродушный голос Соника. Как и подобает сверхзвуковому ежу, он в центре событий на месте происшествия, уже успел разобраться с произошедшим и даже находит момент попричитать о несправедливостях жизни. Инфинит, правда, находится теперь не в том состоянии, чтобы адекватно воспринимать адресованные ему слова. Ты не медик, по крайней мере, разбираешься в медицине чуть хуже, чем нужно для оказания первой помощи в поле, но даже на твой взгляд неестественно вывернувшаяся лапа шакала выглядит нехорошо. — Вывих? — деловито спрашивает Шэдоу, когда Соник поднимается, подобрав на руки мелко дрожащего от боли шакала. — Не, перелом, — мотает головой синий ёж, принявший вид глубоко задумчивый и хмурый. — Падение вышло неудачным, но он бы вряд ли сломал ногу так просто. Видимо, кость уже была надломлена. Мы не доглядели… Кай, ты там как? — Живой, — бодро откликаешься, поджимая навострившиеся во время рассуждений Соника уши, и шустро подскакиваешь на ноги, принимая независимый вид. Спина, на самом деле, немного побаливает после отчаянного тычка, но ты решаешь не жаловаться. Тем более — взгляд находит искажённое болью лицо шакала — Инфинит и сам отхватил немалого за неудачную попытку сбежать. На что он вообще рассчитывал? Радоваться, наверно, надо, что вонючий груз у тебя забрали, но ты, почему-то, плетёшься за спиной Соника почти обиженным. Как будто тебя не от идиота болезного освободили, а какую-то более ценную вещь отобрали. Хорошо, что тебе уже не четыре и ты не сопишь слишком-показательно-громко, когда чувствуешь себя уязвлённым. Вдвойне хорошо, что никто из твоих спутников не обратил бы на тебя внимание, даже если бы ты в голос ворчал себе под нос.

***

После выходки Инфинита тюремный блок вы покидаете очень быстро. Тусклые, однотонные и мрачные помещения сменяются вереницей узеньких коридоров, истыканных арочными проходами и дверьми коридоров так, словно из усеянного клетками ангара вы шагнули в гигантский муравейник. Оживлённость здесь держится примерно на том же уровне. Завидев вас, большая часть морфов — из тех немногих, кто ещё работает в штабе — отвлекается от дел. В основном несколько мгновений смотрят на вас — точнее, на грязную скулящую фигурку в руках Соника — и после начинают шептаться за спиной. Это, должно быть, неприятно и даже в какой-то мере унизительно. Но ты не уверен, что Инфиниту, больше занятому ощущениями во внезапно сломанной ноге, есть дело до чьих-то там взглядов и болтовни. Он почти непрерывно скулит, затыкаясь ненадолго только чтобы судорожно перевести дыхание. К концу пути тебя это почти раздражает. Однако затихает Инфинит раньше, чем ты начинаешь беситься. Вы пришли. Соник приводит вас всех, как ни странно, в медблок. И поначалу никто не пытается выпроводить тебя или Шэдоу в какое-нибудь другое помещение, где можно будет дотошно покопаться в ваших не самых приятных, по идее, воспоминаниях. Ты даже успеваешь посмотреть, как Инфинит предпринимает новую попытку сбежать — в этот раз с раздел смотрового стола. Мимо, удостоив тебя лишь мимолётным взглядом, стремительно проходит высокий, судя по сединам в шерсти — уже немолодой, кот. Доктор Аро Грин. В отличие от прочих известных докторов, действительно врач. И настолько хороший в своём деле, что в первую очередь к нему ты попасть не захотел бы даже на невинный плановый осмотр. На мгновение тебе становится по-настоящему жаль Инфинита. Но ему хотя бы дарят снотворный покой, позволяя перетерпеть все неприятные процедуры в отключке. А тебя впереди ждёт допрос с пристрастием, который можно пройти только в ясном уме и при трезвой памяти.

***

Иногда ты понимаешь, почему Шэдоу вечно чем-то недоволен и на всех вокруг, за редким исключением, крысится. Но его манеру поведения перенимать ты не спешишь. Это было бы… по крайней мере, не этично. — Привет, Кай. Эми Роуз. Ещё один ёжик, но в этот раз, разнообразия ради, на высокой позиции в иерархии Сопротивления. Пока она мило улыбается тебе, не глядя запирая дверь кабинета, и подходит к переговорному столу, ты пытаешься вспомнить, сколько ей уже и чем она заслужила свой необычайно престижный — и геморройный — пост. — Привет, Эми, — ты возвращаешь ей её же улыбку и невинно сцепляешь ладони, открыто возложенные на стол. Кажется, она на целых три года младше Соника. И, кажется, это не мешает ей быть хорошим тактиком и мозговым центром Сопротивления. Мозгоправ из неё тоже вышел бы неплохой, но ты не хочешь о таких перспективах задумываться слишком сильно. — Сегодня будем опять ворошить прошлое? — ты стараешься выглядеть беспечно и в то же время спокойно; спрашиваешь эдак лёгонько, будто невзначай. Эми всё равно вздыхает тяжко и плюхается на свой стул — напротив твоего, как будто ты обвиняемый — с вымученным видом. — Снова, — соглашается она, педантично раскладывая на краю стола папки, бумаги и письменные принадлежности, и добавляет устало. — В этот раз недолго. У меня ещё много дел и без соцопросов ударного отряда. — Бывшего ударного отряда, — поправляешь ты её осторожно, отгораживаясь от пристального взгляда немного сконфуженной улыбкой. — Война ведь закончилась. В ответ она отмахивается — не важно — и передвигает на твою половину стола чистый листок и карандаш. — Сегодня без драматичных подробностей. Просто опиши, что ты видел во время первого нападения. Если можешь вспомнить, какие способности проявлял Инфинит в тот момент. Ну и кратко опиши своё мнение о самом шакале. И никаких опасений за хрупкую детскую психику. Впрочем, они поднимают эту тему уже не в первый раз. Далеко не в первый. Нет больше смысла трястись над эпизодом из прошлого, который уже давно потерял прежний эмоциональный окрас. На войне приходилось видеть вещи похуже. — Результаты воздействий тоже описывать? — уточняешь ты, прежде чем начать. Эми Роуз, несмотря на опыт прямого участия во многих прошедших битвах, нервно вздрагивает. На какие-то доли мгновения, но ты успеваешь это заметить, вопросительно взглянув на неё из-под очков. — Без лишних подробностей. …да, порой труды обманчиво безобидного, если судить по названию, камешка приносили впечатляющие результаты. Некоторые из немногочисленных оставшихся очевидцев до сих пор борются с шокирующими воспоминаниями. Но ты лишь киваешь, получив последние инструкции, и берёшь карандаш в руки. В конце концов, тебе всего пятнадцать и у тебя достаточно гибкая психика, чтобы пережить некоторое дерьмо и не словить с него потом серию кошмаров.

***

Допрос, как ни странно, занимает меньше времени, чем ты ожидал. Нет, конечно, тебя не отпускают сразу, как ты заканчиваешь творить карандашом страшилки для старших товарищей. Но хотя бы не задерживают на лишние три часа, и ты выходишь из переговорного кабинета до того, как у всего крыла заканчивается рабочий день. По крайней мере, у его медицинской части. Если бы ты был в группе ответственных за безопасность штаба, ты бы шерсть на голове рвал каждый раз, как видел, насколько открыто стоит среди обычных бюрократических будочек центральный госпиталь Сопротивления. В разгар боевых действий организованный, где пришлось, он до сих пор расположен на прежнем месте. Разве что реанимационный бокс недавно переместили чуть подальше, к кабинетам, где оборудовали ещё несколько стерильных операционных и процедурных кабинетов. Война закончилась, и не то, чтобы вчера, однако раненые и больные стабильно продолжают поступать в милосердные — и порой трясущиеся от недосыпа — руки бравых медиков. Полностью переоборудовать госпиталь по всем стандартам стационарных больниц нет ни средств, ни времени, ни, как ни странно, желания. Ни у кого, кроме невидимого и неуловимого морфа, который отвечает за всеобъемлющую безопасность разросшегося аки гигантский кальмар штаба. Но у того влияния не хватает и настойчивости, чтобы привести в порядок настолько объёмную структуру. Сегодня тебе кажется это особенно забавным, потому что по дороге к выходу на одной из больничных коек ты можешь увидеть знакомое лицо. Инфинит до сих пор в отключке, под капельницей — наверняка с седативным каким-нибудь — и с торчащей из-под тоненькой одноразовой простынки ногой, закованной в гипс. Забавно, что его хоть немного прикрыли уже после того, как вы прошлись по половине штаба, показывая всем желающим его грязную шкуру и повсюду торчащие кости. По совести, его надо было бы запрятать в отдельную палату, закрытую на пять замков, пока никто из рядом находящихся пациентов не решился поиграть в отчаянного мстителя. Но у медиков, видно, на этот счёт другие мысли. Да и нет попросту палат, по крайней мере свободных и достаточно хорошо оснащённых, чтобы поместить туда морфа, которому на всём Мобиусе не рады. Хорошо хоть зону отчуждения устроили вокруг койки и наблюдателей оставили. Хорошо ли?.. Последний, вот, замечает твоё пристальное внимание к тощей знаменитости. Но, что бы он ни хотел сделать или сказать, ты не позволяешь ему этого наибанальнейшим способом. Ты просто сваливаешь из зоны поражения с видом, будто тебя это не касается и ты просто заплутал, залип и чуть не нарвался на ненужные неприятности чисто случайно. Пожалуй, на сегодня хватит приключений. Дома тебя ждут ванна, стирка (желательно в три подхода), таблетки и отдых перед телевизором. Главное, опять не уснуть перед включенным экраном, иначе счёт за электричество придёт просто космический. И никакое звание героя войны — а также героическая пенсия — не спасут тебя от месяца экстремальной жизни на сухом пайке и кипяточке. А с Инфинитом… и без тебя разберутся, это ты тут мелочь зелёная, с которой нечего спрашивать.