Отпусти свое сердце в свободный полет

      Дракен открыл дверь комнаты Леи, осторожно неся на подносе чай с печеньем.  — Ну как она? — кивнул он на спящую девушку.  — За полчаса, что тебя не было, ничего не изменилось. Спит как младенец, — покачал головой Манджиро, — Я ее осмотрел и обработал раны. Фасянь опять был прав, ничего серьезного, хоть и выглядит… не очень.  — А со стороны казалось, будто ее колошматили как боксерскую грушу, — Манджиро кивнул, напряженно сведя брови, — Мне Киба звонил, предупредил, что скоро должен Фасянь с его учениками прибыть. Просил не творить глупостей. Что делать будешь?  — А что ты предлагаешь? Парней может мы и вынесем, а вот Фасянь… Хотя знаешь, я запутался в своих ощущениях. Это странно, но почему-то никакой злости ни к кому из них больше нет. Да и объективно, ее били по болезненным точкам, но даже и не сломали ничего. Ювелирная работа, мать его, не придраться. И Лея, по факту, обоих все-таки вынесла. А ее состояние сейчас… я не могу предъявить им, что она устала и спит как сурок. Тем более, Лея сама меня предупреждала, что выглядеть бой со стороны может максимально херово. Но, говоря это, она действительно боялась и нервничала. Да и ее семья, тот же Киба… Даже под давлением аур — они были относительно спокойны за нее. Складывается впечатление, что все было подстроено. И только сама Лея, мы с тобой, ее одноклассники и киотские мафиози не были в курсе этой постановы и воспринимали происходящее максимально серьезно.  — Но я помню эту жуткую драку до того, как Лею схватили… выглядело это вполне реально.  — Хер знает, может для того, чтобы Лея осознала реальность происходящего? Иначе почему, когда она им попалась, удары ребят были настолько слабы, но точны? Даже по голове ее не били? А кровь — от прикушенного языка и щек?  — Вообще ни хера не понимаю… — растерянно развел руками Дракен, — Но то, как ты это говоришь… блять, вполне возможно. Может чтобы припугнуть киотскую якудзу и установить какие-то свои правила?  — Я тоже так считаю, а об этой причине они итак нам говорили… но в чем смысл подставы, когда Фасянь мог просто остановить бой?  — Лея… знаешь, в определенный момент я почувствовал, что давящее ощущение исчезло. Даже дышать стало легче. И после этого она… как будто изменилась. Ее скорость, сила ударов… все было на совершенно ином уровне. И она… так спокойно улыбалась. Я не понимаю с чего.  — А это я уже спрошу у непосредственного дирижера этого цирка-шапито. Он точно сюда заявится, — тихо проговорил Манджиро, стискивая кулаки. «Это ощущение… Лея напрочь смела ауры противников за секунду. Хотя до этого не могла подобного сделать. Даже как будто сам воздух на стадионе поменялся в мгновение. Она сама вела бой, задавала свои правила против этих монстров, и на секунду я как будто видел золотое сияние, идущее от ее тела. Что это вообще было? Лея победила ребят не побеждая, просто растворяя в золотом сиянии их желание драться. Насилия не было в ее действиях. Какая-то непонятная игра и… она веселилась. При этом имея возможность мгновенно их побить и даже убить. Не только она улыбалась — они тоже. Что за херня произошла? Тот свет, который он так часто видел в ее глазах, в солнечных непоседливых чертиках… он словно вылился наружу… И ее сила… Не понимаю. Это как если бы мой импульс поменял направленность с безнадежности, пустоты и злости… на это. Неужели… если Фасянь работает только с «талантливыми»… Знаю я в чем талантливыми, посмотрев на Вэя и Соула. Но как они умудряются контролировать столь ужасающие ауры и не поехать крышей? Они как будто подчинили свои импульсы, которые Лея называла тенями. Этому их научил Фасянь? А с Леей что? Если это импульс, то почему он не только настолько сильный, но и позитивный что ли? Такое вообще возможно?»       Дракен задумчиво смотрел на друга, взявшего миниатюрную ручку девушки в свою. Жесткое и серьезное лицо расплылось в доброй улыбке, когда он начал перебирать ее маленькие пальчики. В столь незатейливых движениях было столько нежности и заботы, что и у Дракена губы сами расползались в улыбку, а перед ним возникло личико Эмы. Совсем недавно уехали — а он уже безумно скучал… И все же.  — Манджиро, а что ты планируешь делать с Леей? После увиденного?  — Что ты имеешь в виду? — нахмурился парень.  — Теперь… ты ее не боишься? — какое странное применительно к Майки слово, — все-таки то, что она показала сегодня… ужасает, — Майки как-то сразу поник.  — Эй… Кенчик, — тихо сказал он, — А если бы я на ее месте был? Или на месте тех двух ребят с жуткими аурами… чтобы бы делал ты? Остался моим другом? Также бы поддерживал меня во всем? — неожиданные для Дракена вопросы.  — Что за глупости? Конечно! — возмутился парень, а Манджиро устало улыбнулся.  — Тогда не задавай тупых вопросов. И чтобы их не задавали наши — не говори, что видел. Знаешь, Лея мне невероятно дорога… я не хочу ее потерять, — тихо проговорил Майки.  — Да… извини, что вообще это спросил, — мигом поник Кенчин.  — Ничего, наверное это естественно. А насчет дальнейший планов… ммм… посмотрим… — рассуждал Манджиро, смеясь, — своего первенца-мальчика я назову Кенчиком! — засмеялся Майки.  — А Лея-то в курсе твоих наполеоновских планов? — засмеялся мигом зардевшийся Дракен.  — Нуу… лет через пять-шесть будет в курсе. Знаешь, сначала надо отучиться, стать лучшей бандой в Японии, на ноги встать… — постепенно охуевающий Дракен находился в состоянии близкому к обмороку. Друг-обормот начинает постепенно превращаться во что-то взрослое и всерьез задумывается о подобном.  — Бля! Даже представить не мог, что ты о таких вещах уже думаешь.  — Когда находишь свою женщину — волей/неволей начинаешь это делать. Наверное, это работает как-то так… когда понимаешь, что всю жизнь с человеком хочешь прожить. Пусть пока мы и недолго вместе, но моя интуиция редко ошибается. Я чувствую себя счастливым, когда представляю свою жизнь рядом с Леей. Знаешь, совершенно обычную жизнь. Наши семьи, друзья, собака, кошка. Баджи что-то кричит и бросается на меня с кулаками, Мицуя читает лекцию Па, а Па хлещет сладкий лимонад как не в себя. Лея оживленно болтает с Эмой. А под конец мы становимся настолько шумными, что девчонки встают со своих мест и всыпают нам люлей по самое не могу, — смеялся Майки, — Крутые гопники — это конечно прекрасно, и я этого действительно хочу. Но еще больше я хочу видеть дорогих мне людей рядом: веселящихся и счастливых, — Дракен невольно улыбнулся мечтам друга. Он не переставал его удивлять. И он вдруг осознал… а Манджиро же всегда был таким, всегда, возможно, именно этого и хотел. Так стать лучшей бандой Японии — чья это мечта? Майки или Шиничиро? В любом случае, Кен по какой-то причине был очень рад и по-настоящему тронут, что Манджиро поделился с ним своей мечтой. Майки оказался даже еще сильнее, чем Кенчин думал. И сейчас это ощущалось намного явственнее, чем обычно.  — Знаешь, ловлю себя на одной мысли в последнее время… Я все больше и больше уважаю тебя и горжусь тому, что следую за тобой, — улыбнулся Дракен ярко и солнечно, словно проказливый мальчишка из давнего прошлого.

***

      Я, совсем маленькая, сидела за небольшим праздничным столом вместе с мамой и дедушкой. Вкусно пахнущая елочка блестела огоньками, украшала себя самодельными игрушками, шелестела мишурой, с которой увлеченно игрался рыжий котенок Варенька — мой верный друг и товарищ по играм и проказам. Как давно это было.       Секунда — и блестящий мир померк, счастье превратилось в боль, в невозможность вздохнуть и тягучую, страшную тьму, в которую я проваливалась, словно в колодец. В ту новогоднюю ночь мое сердце остановилось, ингалятор не помог… и пока скорая боролась за мою жизнь, мама плакала… а я видела сон… или это был вовсе не сон? Как я могла его забыть… что-то настолько важное.       Мой мир сузился… а может стал бесконечным? Я не знаю. Тяжелая, липкая тьма окутывала мое тело. Секунда страха — и он ушел, уступив место покою.       В своей личной темноте я с интересом рассматривала камни, перебирала их, исследовала каждый скол и грань. Только бликов света не было нигде. В своем исследовании я играла, увлекалась и смеялась. Даже здесь я умудрялась быть счастливым ребенком от всей души верящим в то, что мир является прекрасным и удивительным местом. Я чувствовала гармонию и удивительную правильность происходящего и я… почему-то так любила окружающий меня мир всем своим маленьким сердечком.       И мой маленький мир словно озарился золотым светом. Усатый рыжий кот с зелеными глазами вальяжно вышагивал по сияющей тропе, ведущей ко мне. Остановился. Мы с интересом смотрели друг на друга:  — Привет, — улыбнулась я, — Меня зовут Лея, а ты кто?  — Не слишком ли ты большая, чтобы верить в говорящих котов? — пробурчал он.  — Но ты же говоришь! И мне только три годика, во что хочу, в то и верю! — радостно засмеялась я.  — И правда… только я не кот.  — А кто ты?  — На этот вопрос когда-нибудь ответишь мне ты… Что ты делаешь?  — Играюсь с камушками. Они такие красивые, — и немного взгрустнула, — Но многие кажутся очень одинокими и несчастными. Почему? Разве камешки могут быть несчастными? Или же они такие же камешки, как ты кот?  — Быстро же ты приняла за истину то, что я сказал… Но ты права. Эти камешки — твои тени.  — Тени? Разве у человека не одна тень?  — Я не про солнечную тень говорю. Например, ядовито-зеленая — это зависть, коричневая — корысть, белая — приверженность вплоть до фанатизма… А грустные они потому, что люди не хотят их принимать и признавать. Но они же существуют в каждом человеке… и им нужна забота, любовь и принятие.  — Аааа… черная — это что? — спросила я, закусив губу.  — Черная — это боль потери и вины, одна из самых тяжелых теней. Эй, девчонка, ты чего ревешь? — слезы сами стекали по щекам, их было невозможно остановить… нескончаемый поток душил. Мне было так жаль эти камешки-тени, — И что с тобой делать? Успокойся, ребенок, у нас не так много времени. Не надо было давать тебе эти камушки.  — За чтооо? — отчаянно плакала я. — За что люди так поступают с тенями? Они же не виноваты, что в них есть эти чувства? Ппппочему им должно было быть так плохо? Это нечестно! — кот с удивлением смотрел на меня.  — Похоже, я не просто так пробудился, — улыбнулся он, — И я начинаю понимать, почему. Девочка, послушай. Тени — это и есть сам человек. Они неотделимы от него, это его эмоции, его чувства и его психика. И если тень пробуждается и не засыпает — значит произошел всплеск эмоции, которая теперь никогда не угаснет. Но она может трансформироваться во что-то другое, если ей уделять внимание, лечить и заботиться о ней.  — Я не очень понимаю, — пролепетала я, услышав много неизвестных слов, — Эй, котик, а ты какая тень и почему ты пробудился? — неожиданно для самой себя брякнула я. Котик удивленно покачал головой и тепло улыбнулся.  — Поймешь, когда станешь постарше… а пока, я всегда буду с тобой, маленькая, теплая девочка. Пора просыпаться, малышка!       И как я могла забыть об этом сне? Похоронить где-то на задворках сознания и не вспоминать… Со мной тогда говорил не эфемерный кот, часть меня говорила с самой собой… чертова шиза.       Я распахнула глаза, горячая слеза медленно сползла по щеке. Рядом со столом при свете ночника читал книжку Дракен, развалившись в удобном кресле.  — Кенчин, — прошептала я одними губами, с трудом повернув голову к парню. Болела каждая частичка тела, каждое движение сопровождалось болью, а во рту — жесткий металлический привкус крови. Распухший язык не желал слушаться, коверкая звуки. Дракен подскочил на месте.  — Лея, ты как? Дать воды? — я молча кивнула и с трудом приняла сидячее положение, облокотившись на стену.  — Вот, возьми, — протянул он мне стакан. Руки дрожали и ходили ходуном как у старой бабульки. Дракен нахмурился, глядя, как я пытаюсь забрать стакан, при этом не опрокинув его на себя или на кровать, — Нет, так не пойдет. Приоткрой рот, я тебе помогу, — поднес он стакан к моему рту и начал аккуратно вливать в него воду.  — Спасибо, — кивнула я, смотря в обеспокоенные глаза друга.  — Пиздец тебя отделали…  — Зато жива, — засмеялась я, — А как Манджиро?  — Его Фасянь на разговор забрал… уже часа два общаются. Звуков борьбы вроде со второго этажа не слышно. Оба попросили тебя не вмешиваться, если проснешься, — во мне начала закипать злость. Сначала Фасянь устроил весь этот цирк с недомолвками, намеками на мою скорую кончину, приплел туда всю мою семью, моих друзей… а теперь еще и моего парня умыкнул! В принципе, я уже давно привыкла к нестандартным методам обучения монаха, которые иногда никак кроме «Развивайся или сдохни, скотина» не назовешь… но все же… Манджиро-то нахуя к этому всему привлекать? Будто бы я и так не понимала. Аха, конечно, наивная деревенская девочка курица! Особенно после произошедшего!       Превозмогая бля, как же меня это слово бесит боль я решительно спустила ноги на пол. Поморщилась, пытаясь встать — и чуть не грохнувшись на пятую точку. Наконец встала, смотря в уставшее лицо Дракена.  — Лея, ебанашка ты маленькая, что тебе было не понятно во фразе «Оба просили тебя не вмешиваться»? Даже я на жопе ровно сижу. Не съест же Манджиро Фасянь, в конце концов.  — Я бы, на твоем месте, не была столь в этом уверена. Я видела, как этот человек червяков жрал… а Манджиро явно аппетитнее. И кстати, он вполне себе вкусный. Я его уже грызла.  — Вас в монастыре не кормили что ли?  — Кормили… только вот едой иногда это язык не поворачивался назвать. Короче, я пошла, — и шатающейся походкой босиком направилась к двери, готовая вопить от прекрасных ощущений, сопровождающих каждое движение.  — Лея, — угрожающе навис надо мной Дракен, — марш в постельку окукливаться дальше!  — Сам иди окукливаться! — рявкнула я, — а я уже бабочка, готовая к свершениям и покорению всех возможных миров! — бабочка страдальчески взвыла, когда лапка подогнулась, а по несчастному тельцу прошла дрожь.  — Постелька да чаек сейчас твое свершение, дурында! Дай им поговорить!  — Они уже два часа разговаривают! — сквозь зубы прошипела я.  — Манджиро вроде не почасовая проститутка, чтобы время нахождения его в чужой комнате засекать, — это когда Дракончик научился так шутить, а? Я немного выпала в астрал, обдумывая.  — Дракееен, а о чем это они там общаются, что ты Манджиро с проституткой сравниваешь, а?  — Блять! Понятия не имею! Но Манджиро не проститутка! — развести Дракена на всякий бред, да как два пальца об асфальт.  — А кто, честная давалка на выпасе?  — Бляяя! И как тебя Майки до сих пор не придушил?  — Потому что его самого часто хочется придушить, — посмеялась она, — Мы нейтрализуем губительное воздействия друг друга на окружающих.  — А вместе вы убийственное комбо… во всех возможных смыслах, — протянул Кен, — Короче, я знаю, что ты пиздец сильная, но сейчас слабая как котенок, — гад подошел и легко перекинул меня через плечо, как будто и не слыша возмущенных воплей. И правда, сопротивляться было невозможно. Жуткая слабость и боль убивали. Бля! Я со всей дури впилась Дракену зубами в плечо. Кенчин, издав вопль, полный злости и боли, весьма неаккуратно кинул меня на кровать:  — Так, лежать и спать! Я серьезно. Придет Манджиро — будешь с ним разбираться. Больно кусаешься!  — А у меня только зубы из средств защиты и остались, — обиженно буркнула я, исчезая под одеялом, чтобы строить свои коварные планы уже оттуда. Главное, не заснуть обратно.

***

      Старый монах стоял у окна спиной к Манджиро. Скрестил руки, глубоко задумавшись. После того, как он спокойно выслушал все не самое приятное, что Майки думал о нем и его методах воспитания, мальчик успокоился, и разговор пошел гораздо продуктивнее. Фасянь задавал множество вопросов — Манджиро, сам до конца не понимая почему, ему отвечал, причем достаточно подробно. Как Фасянь и думал, у ребёнка была активна чёрная тень. Сила воли у Манджиро была, только вот пущена на дальнейшее зажатие эмоций, что только усугубило проблему. Мальчик, правда, вполне успешно подавлял проявление тени или импульса… и все же, когда это прорвется наружу — вопрос времени. Жизнь — это жизнь, а столь губительные для носителя черной тени потери неизбежны…  — Твой брат… он молодец. Хорошо тебя воспитал, вложил понятие морали. Благодаря ему ты смог сформировать свой собственный стержень и волю. Мне очень жаль, что он погиб, — сочувствующие покачал головой монах.  — Даже не знаю, благодарить ли…  — Не чувствуешь, что надо — не благодари. Как ты сам думаешь, что такое этот твой черный импульс?  — Не знаю, он как другой человек внутри меня… черное и злобное чудовище, — пробурчал парень.  — Он с тобой говорит?  — Да… и самое дерьмовое, что меня влечет к нему. Так и хочется нырнуть во все это с головой и почувствовать наконец облегчение.  — Облегчения ты не почувствуешь. Только свою вину после. Ты никогда этому не поддавался?  — Полностью, нет.  — Интуитивно чувствуешь, что нельзя?  — Что-то в этом роде.  — Кто-нибудь знает? Твои друзья? Родственники? — Манджиро отрицательно покачал головой.  — Я впервые об этом рассказываю кому-то… даже сам удивлен…  — Потому что ты интуитивно понимаешь, что я смогу если не помочь, то подтолкнуть тебя к решению проблемы. Тем более ты видел Соула, который использует черный импульс без потери самого себя. Да и я твой импульс пару раз успокоил.  — Я хочу, чтобы вы меня этому научили… успокаивать его.  — У меня другой импульс активирован, он может взаимодействовать с другими тенями. Ты его вряд ли сможешь пробудить и развить. Но методы решения твоей проблемы есть. Для начала давай разберемся, что не так в твоем определении импульса и что это вообще такое. Как говорится, одна из главных степеней к тому, чтобы побороть страх перед неизвестным — понять его. А ты его боишься. На самом деле, никаких здесь монстров или вторых я нет. Тени — это нечто гораздо более простое. Ты готов?  — Конечно, почему вы спрашиваете?  — Потому, что если ты считаешь, что наличие у тебя импульса — это нечто особенное или это мистическая тайна и хочешь на этом настаивать, своими особенными страданиями подпитывая непомерную гордыню — то…  — Нет, это не так. Вы не представляете, что такое жить с этим… каждый раз сдерживаться и не выпускать это дерьмо наружу. Иначе заденет друзей, родственников, Лею… — монах сочувствующие смотрел на пацана. Сколько таких ребят через него прошло — немеряно. Но у этого был и талант, и сила, и воля, поддержка любимых — абсолютно все, чтобы пройти по дороге с черной тенью достойно.  — Я позже сведу тебя с Соулом. Вам будет, о чем пообщаться. Думаю, вам обоим это полезно. Итак, — сел напротив Манджиро монах, — Импульсы или тени — это не какие-то отдельные сущности, не вторые личности или чудовища. Они — это ты сам. Точнее они — части тебя самого. Всего, на данный момент времени, выделяют десять видов только основных импульсов. Градируются они условно по цветам, эта градация имеет интуитивный базис. Каждый цвет у человека с чем-то ассоциируется. Черный, к примеру, считается цветом смерти и боли. Золото — гармония и власть. Это достаточно грубое объяснение, у цветов импульсов есть и скрытые значения, но просто имей его в виду, когда я буду рассказывать дальше. Теперь сам импульс. Разберем на примере твоего.  — Почему они — это я сам? То есть я, на самом деле, такой как…  — Нет, импульсы — ЧАСТЬ тебя. Более того, АБСОЛЮТНО у всех они есть. У каждого человека и даже животного в этом мире есть импульсы или, по другому, тени. Так что его наличие или даже активность не делает тебя особенным человеком или каким-то неправильным, — улыбнулся Фасянь глядя на удивленное лицо Манджиро. Типичная реакция у относительно взрослых людей на эту прекрасную новость.  — Не понимаю, но остальные-то нормальные…  — Во-первых, нормальность — вещь относительная. Во-вторых, скажи, пожалуйста, чувства есть у каждого живого человека? А у животных?  — Конечно есть, но причем здесь вообще это?  — А притом, что активные импульсы — это и есть чувства, доведенные до состояния пика, похожего на аффект или психоз. Пассивные импульсы есть у всех, но и они могут под влиянием обстоятельств, различных веществ, например, банального алкоголя, временно активировать тот же черный импульс. И пойдет такой человек громить бар, а после обычно и не помнит ничего. Обычно такой импульс быстро засыпает. Проблема в постоянно активных импульсах. Они обычно возникают у очень эмоциональных и чувствительных людей. Толчок, триггер — очень сильные чувства и эмоции, вызванные обычно обстоятельствами. Это может быть что угодно. У черного импульса — это обычно потеря и утрата любимых и все, что за этим следует, — Манджиро ощутимо вздрогнул… — Спорю, на что угодно, ты зажимал все эти чувства, подавлял, делал вид, что они не существуют… Но внутри тебя они существовали и жили, расширяя, усиливая твою боль. А боль, знаешь, хочет, чтобы ее заметили, хочет, чтобы ее чувствовали… потому что хочет исцеления. Но игнорированием и подавлением исцеления не добиться. Ты же не будешь игнорировать сломанную ногу? Или усилием воли пытаться подавить в ней боль или срастить кость? Так твой перелом только ухудшится… Ты пойдешь к врачу, и там твою ногу подлатают, после этого будешь за ногой следить, пройдешь реабилитацию. Иначе кость не срастется, а боль не уйдет. Абсолютно тоже самое и здесь, только немножко посложнее. Но давай к нашей теме, ты активно подавляешь свою боль и чувства. Твое подсознание начинает эту боль трансформировать так, чтобы ты ее заметил. Так возникают образы, так возникает голос и твое черное чудовище… и все это так и хочет прорваться во внешний мир, ранить и уничтожить то, что может исчезнуть и причинить тебе еще большую боль… и, Манджиро, это то, от чего ты никогда не сможешь убежать. И это не твоя вина. Так просто случилось. Ты не умеешь работать с собственными эмоциями, считаешь их заведомо плохими… К сожалению, эта общая проблема современного общества. Оно совершенно незаслуженно стигматизирует печаль, тоску, агрессию, злость и прочие чувства, которые ему неугодны по различным причинам.  — Если бы у меня не было сильных эмоций… Но почему тогда я становлюсь таким сильным?  — Это состояние аффекта. Я видел, как в таком состоянии обычная маленькая девочка подняла корову. Тут и там иногда мелькают новости, что кто-то умудрился выпрыгнуть с десятого этажа во время пожара и остаться без повреждений… чего только люди не отчебучивают! Я не очень хорошо пока разобрался в механизме таких состояний с химической точки зрения, но знаю, что к измененному состоянию сознания прибавляется воздействие различных гормонов. В общем, абсолютно ничего сверхъестественного здесь нет. Это и плохо и хорошо, — улыбнулся монах.  — Почему плохо-то? Разве не прекрасно?  — Плохо потому, что никакая бабка, размахивающая бубном, тебе не поможет, и быстро такие вещи не решаются. И тебе придется свыкнуться с мыслью, что от импульса ты не избавишься. Это часть тебя, которую необходимо принять и понять. Хорошо потому, что ты можешь научиться контролировать себя и рано или поздно войти в состоянии гармонии, стать более цельным. В дальнейшем даже сможешь использовать это состояние осознанно и по-другому к этому всему относится. Как тот же Соул и Вэй.  — Или Лея? — буркнул Манджиро.  — На Лею не гляди… ее тень уже давно перестала быть тенью. Хотя забавно то, что о ней она узнала только вчера. Пути золотых всегда очень интересны.  — Что значит перестала быть тенью?  — Видишь ли, Лея ее никогда не отрицала. Но и не понимала, что тень у нее есть. Эта девочка настолько естественна, честна и всегда остается собой… что даже не боялась и не поняла, когда ее тень активировалась. Никак ее не отталкивала, не сопротивлялась, приняла все свои эмоции и чувства полностью и без остатка сразу, мгновенно. Она изначально очень сильная, эта Лея. Поэтому тень стала для девочки верным другом и соратником. Не поверишь, но обычно я когда вижу людей, то с первого взгляда понимаю, если что-то не так с их тенями. Как с тобой, например. Но Лею… я даже не хотел сначала в ученицы брать, она, мелкая шмакодявка, практически измором меня взяла. Хотя для трехлетки такое поведение крайне нетипично было, уже тогда должен был понять. Она подкарауливала меня под каждым кустом. А я и не видел, какая она. Не видел, что в ней активирована одна из самых редчайших, но сложных теней. Она была слишком гармоничная для детей, с которыми я работаю… И только через год обучения тень ее проявила себя, а Лея даже и не поняла этого… я впервые видел настолько полноценную личность в таком возрасте. Хотя… с золотыми и серебряными тенями почти всегда так. Повезло тебе, мальчик, с ней.  — Я знаю, часто спрашиваю себя, а почему я такой счастливый рядом с ней? Это ее тень?  — Не думаю… Точнее и да, и нет. Ваши тени — части вас, естественно, они взаимодействуют. Но чувства между вами самые настоящие. Помнишь, я сказал, что у теней есть и скрытые, истинные значения?  — Помню, но не понимаю.  — «Любовь и Защита» — истинное значение черной тени. Вы умеете любить с невероятной силой, но совершенно не умеете терять. Любовь носителям черной тени причиняет нечеловеческие страдания, если они ее теряют, но и дает невероятное счастье. Я не имею в виду только романтическую любовь, но и любовь к сестре, другу, котенку, в конце концов. Может быть сейчас тебе сложно это понять и представить… но твоя «злая» тень может стать для твоих близких щитом, а для тебя — верным оружием, — спокойно улыбнулся монах, вздыхая.  — Как у Соула?  — Почти. Все-таки вы очень разные.  — И что мне надо делать? Уехать в Китай? Тренироваться там?  — Нет, что ты. Ты уже взрослый мальчик, вокруг любимые, которые тебя прекрасно сдерживают. Хотя если ты захочешь — я только за. Но ты можешь остаться и здесь, я не вижу прям серьезных предпосылок к тому, чтобы, как это молодежь говорит, у тебя окончательно крышак поехал. Тебе нужно возобновить обычные тренировки, они помогут в развитии воли. Я завтра хочу поставить тебя в спарринг с ребятами, твои косяки посмотреть. Но только по твоей походке могу сказать, что у тебя есть проблемы с равновесием. Но главный упор надо сделать на работу с собственной психикой. У меня есть для тебя два варианта. Первый — в Токио у меня есть знакомые. Они очень хорошие врачи, специализируются как раз на работе над принятием и проработкой своих эмоций и чувств и переживании экзистенциальных кризисов.  — Психиатры что ли? — нервно хохотнул Манджиро.  — Психиатр и психотерапевт. Они работают в паре. Что, стыдно? — ехидно осведомился Фасянь.  — Не то чтобы… просто это немного…  — При активации импульса задействованы химические процессы в мозге. Это не что-то мистическое или ненормальное. Поэтому хорошая терапия в сочетании с проработкой эмоций и воли помогают. По сути, мы в монастыре используем похожие с психотерапией методы. Но если пока это для тебя сложно — то мы можем начать с того, чтобы созваниваться по видео примерно раз в неделю, ты мне будешь рассказывать, что и как у тебя происходит — и я буду давать тебе небольшие упражнения и просто разговаривать, а дальше — как пойдет. Но выполнять их надо обязательно.  — Да, второй вариант какой-то более реальный что-ли… — сконфуженно прошептал Манджиро. Он в жизни не думал, что окажется в подобной ситуации, но и не хотел оставлять все это дерьмо на самотек. Если Соул может управлять импульсом… то наверняка и он тоже. По крайней мере это лучше, чем чувствовать этого монстра внутри, чувствовать его боль и ярость.  — Отлично. Тогда моя рекомендация на ближайшее время — рассказать хоть кому-то о своем импульсе. Мне очень твой друг понравился, Кен-чан, добрый и преданный. В нашей системе есть… ммм рекомендация завести себе что-то вроде человека-поддержки. Например, для Вэя и Соула — это братья Субару. Такие люди… скажем так, мы вручаем им браслет, содержащий маленькие дротики с капсулами с транквилизаторами. Мне надо объяснять зачем?  — Итак понятно… Как ни крути, это может быть хорошим решением, если…  — Я рад, что ты понимаешь. Поэтому подумай над этим. Манджиро, жизнь — это жизнь, и всякое может произойти, потери и неприятные моменты в ней неизбежны. Поэтому я бы посоветовал найти такого человека себе, кто имеет достаточно силы и сострадания, чтобы тебе вовремя помочь.  — Да, я понимаю… что могу повредить окружающим… поэтому. Прямо завтра я поговорю с Кенчиком, — Фасянь кивнул своим мыслям. Парень оказался намного более разумным, чем он предполагал.  — Лея, если что, не считается, но ей тоже неплохо бы знать об этом всем. Тебе нужно научиться раскрываться близким и научиться выражать не только те чувства, которые ты считаешь приемлимыми, но и дерьмишко внутри себя. Впоследствии ты поймешь, что это твое постыдное дерьмишко является чем-то абсолютно нормальным и естественным. И сила не в том, чтобы это подавлять, а в том, чтобы когда надо, не бояться это показывать. И научиться… быть готовым принимать помощь, а не только отдавать. Понимаешь, о чем я? — Майки кивнул.

***

      «Чертов цербер, имя которому Дракен, » — думала я, подсматривая за парнем через полуопущенные ресницы. Гад до сих пор сидел и читал, даже не думая пойти баиньки. В своем состоянии я хер мимо него пройду. В голове возникла гадская идея. Я глумливо посмеялась про себя, страдальчески раскинула лапки и пролепетала, словно находясь на последнем издыхании:  — Оххх… Кенчик, мне так плохо, — тяжело дышала я, слезно смотря на Дракена. Парень скептически поднял бровь, словно чуя подставу. Но не нашел ее признаков, склонился над моим лицом и сочувствующе спросил:  — Что такое? Болит сильно? — тон был НАСТОЛЬКО сочувствующим, что стало как-то неловко. Но я вспомнила о заговоре моего учителя, и отбросила ненужные сантименты.  — Да, очень, — пустила я слезу, — Кажется, даже температура поднялась.  — Хорошо. Лежи и не рыпайся, я найду градусник. Не знаешь, где тут аптечка?  — Вроде на кухне должна быть… не знаю, где точно, — аптечка была в общей ванной комнате на первом этаже… ох и обыщется, а я прям мисс коварство.  — Понял. Лежи здесь и не ходи никуда. Я скоро, — смотря на широкую спину доброго и такого хорошего Кенчика, — совесть отчаянно завопила, требуя не совершать глупостей, но была жестоко задушена подступающим азартом и желанием дать моральной пизды учителю. Я знала, что у меня это в любом случае не получится, но попытаться стоило.       Для вида я подождала минут пять и, кряхтя и проклиная всех богов, выползла из-под одеялка, заглянула в коридор и, крадучись, спустилась на второй этаж. Свет горел только в одной комнате, откуда раздавались приглушенные голоса, и оба голоса я узнаю из тысячи. Высунув от напряжения язык, со скрипом приоткрыла тяжелую дверь. Голоса замолкли, две пары глаз озадаченно посмотрели на меня. Если первые откровенно ехидствовали, то вторые источали жгучее желание настучать мне по голове — единственной непострадавшей части тела:  — Здрасьте! — радостно поприветствовала я заговорщиков, сделала первый шаг, подскользнулась на негнущихся лапках, и моя задница очень больно поздоровалась с полом. Кажется, раздавание моральных пиздюлей придется отложить по техническим причинам, — Бооольноооооо! — проревела я, надеясь на хоть какое-то сочувствие.  — Лея у нас везде пролезет, — филосовски проговорил Фасянь, — Сбежала-таки от Кен-куна.  — Дура, нельзя тебе бегать сейчас, — наклонился ко мне Манджиро, поднял на руки и сел на диван, уложив мою буйную головушку себе на колени, — И что с ней делать?  — Любить и обнимать, — улыбнулась я, нагло устраиваясь на любимых коленках прям как дома, — Я волновалась. Учитель, чему вы его учите, а?  — Пишу пособие по общению с наглыми животинами типа тебя, Леечка. Пообщал мальчику копию отправить, а то ведь не сладит, от нервов тик выработается да вечный понос на фразу «Лея и неприятности», — Манджиро заржал как конь, сверкая белозубой улыбкой.  — Вот возьму и обижусь… на обоих! — фыркнула я, тая от прикосновений Майки к моим волосам. И как у него это выходит?  — И еще что хотел тебе важное сказать. У этой пигалицы во время активации исчезает напрочь инстинкт самосохранения. Страха смерти нет в принципе, из-за активной работы гормонов исчезает любая физическая боль. Она просто не заметит, даже если ее проткнут ножом, — Манджиро в ужасе смотрел на меня, — По тому, как она вчера дралась ясно, что она держит все под контролем… но…  — Я присмотрю за ней, — крепко сжал мою руку Манджиро.  — Вы о вчерашнем бое говорите? — упавшим голосом спросила я.  — Именно. Ты понимаешь, что произошло?  — Да… понимаю. Я была слишком маленькой, чтобы помнить, когда он активировался?  — Полагаю, что именно в этом проблема, но не только. Ты вспомнила сон, который тебе снился? Тебе должен был сниться сон между жизнью и смертью.  — Помню, я играла с камнями теней, и ко мне подошел золотой кот. Мы… разговаривали. Знаете, я тогда была сообразительнее, чем сейчас. Пойдем баиньки, Манджиро, ты очень устал и перенервничал, — глазки слипались, было уже по хуй кто и что говорил.  — Интересно, кто тому виной, — легонько улыбнулся парень.  — Лея права, отоспитесь хорошенько. Нам всем необходимо отдохнуть. Лея, завтра все обсудим. Хотя… возможно, в этом и нет уже нужды. Для тебя, — я устало кивнула.       В нашей комнате мы обнаружили злого как черт Дракена гневно потрясающего градусником. Он увидел нас, яростно проматерился и ушел к себе баинькать. Мы с Манджиро переглянулись, ехидно засмеялись, уверяя друг друга в том, кто из нас является большей бессовестной скотиной. Победили мы оба, а точнее любовь и дружба.  — Манджиро, точно все хорошо? Ты очень бледный, что тебе Фасянь наговорил?  — Умный этот мужик, твой Фасянь… очень странный… но ему почему-то доверяешь.  — Значит, поедешь в Китай? — с замиранием сердца спросила я.  — Ты уже поняла?  — У меня были подозрения и до турнира. Но Фасянь тебе слишком много внимания оказывал. Он это делает только по отношению к теням. Манджиро… она черная, да?  — Да… и что ты думаешь?  — Я думаю, что мы справимся.  — Мы?  — Определенно мы, — «Только бы он не отказывался от помощи и поддержки, пожалуйста. Иначе для него все кончено. Черные тени не могут выправиться без помощи из вне, » — в панике думала я. Он долго смотрел мне в глаза, ласкал руки и постепенно успокаивался.  — Ты не боишься?  — Даже и не подумаю. Я хочу быть тебе поддержкой. И МЫ справимся. Ты не один, понял? — и ехидно добавила, — А будешь отрицать и отталкивать меня я тебя ухайдохаю так, что даже Эмочка не узнает! — Майки рассмеялся, но было видно, что он смущен.  — Для меня этот день стал откровением. Я устал от… импульса и попыток его сдерживания. Это… выматывает  — Я рада, что ты сюда приехал. Так ты поедешь в Китай?  — Нет, — я облегченно выдохнула, — Фасянь предложил альтернативы. Но меня больше беспокоит то, будешь ли в порядке ты.  — Если честно, то не знаю. Буду жить как раньше, у меня вроде бы есть все, чтобы с моим импульсом справишься.  — Не ты, а мы, дуреха, — нежно улыбнулся Майки и привлек меня к себе, — Все, малыш, нам обоим надо как следует поспать. Позже обо все этом совместном пиздеце поговорим. Но знаешь, я очень счастлив слышать это «мы».  — Да, есть такие волшебные слова…  — Например?  — Ебать, копы!  — Лея!!!  — Ну напримеер… для меня это волшебное слово «Манджиро». Никогда не думала, что оно станет для меня волшебным. Но когда слышу — сердце замирает, а дыхание останавливается. И я уже чувствую твое тепло, слышу родной, бархатный голос… И как будто начинаю умирать от счастья.  — Отставить умирать. Ты меня смущаешь!  — Ты — и смущаешься? Ого!  — Я люблю тебя, — поцеловал Манджиро меня в носик, — а теперь обнимаемся и баиньки. Я с самого утра об этом мечтал.  — Бубубу! Спокойной ночи, и я тебя люблю, — уткнулась я носиком в широкую грудь парня.       Но чтобы я ни говорила, на деле мне было страшно. На примере ребят из монастыря, того же Соула, я слишком хорошо знала, насколько тяжело с черной тенью жизнь и насколько ужасающей она может быть… Не только для носителя, но и для окружающих… Тяжелое предчувствие если не скорого, но неумолимого пиздеца нарастало как снежный ком и неслось на нас с неумолимостью лавины…       Тем временем телефон Леи завибрировал: Баджи: Как только проснешься — позвони. Нам надо будет серьезно поговорить.