Радостная Лея в зеленом-золотом ифу с коротким рукавом выпорхнула прямо перед носом Манджиро, кокетливо поводя изящными плечиками. Китайский золотой дракон, вышитый от бедра и до шеи всколыхнул хвостом, его голова будто бы поцеловала девушку в раскрасневшуюся щеку. Хотела понравиться, будто бы танцевала, заигрывая с одним единственным человеком. Кокетливо стреляла зелеными глазками — и неизменно попадала в цель. Манджиро со всевозрастающим удовольствием смотрел на выкрутасы любимой — так и хотелось заключить шалунью в объятия, которой вздумалось флиртовать в настолько напряженной и нервной обстановке. Из-за нее кстати. Во многом из-за нее нервной.
— Ну как тебе? — покружилась она вокруг себя, — Самое то для показательных, не считаешь?
— Да и не только для показательных, — нежно привлек он ее к себе, не выдержав соблазна.
— Пойдем выйдем со стадиона и поговорим, — внезапно серьезно прошептала девушка.
— Тебя потряхивает, — взял Манджиро девушку за руку, ведя ее к выходу со стадиона в парк, — Точно не ранена, бои были несложными, но их в турнире было много. Устала?
— Нет, волнуюсь просто, — они шли по дорожке по направлению к скрытой за деревьями скамейке у пруда. Манджиро обеспокоенно смотрел на Лею, подмечая необычную для нее нервозность. А только что казалась такой веселой. Заставляла себя? На мгновение забылась?
— Неужели они настолько сильны? Те два парня? Никогда тебя в таком состоянии не видел, — Просто сказать, что Манджиро беспокоился — ничего не сказать. Но он считал своим долгом успокоить любимую и поддержать ее выбор. Они сели на скамеечку, развернувшись вполоборота друг к другу. Майки взял Лею за нежные ручки со сбитыми в мозоли костяшками и успокаивающе гладил красивые пальчики. Век бы это делал и шептал нежности… жаль, немного не до них сейчас.
— Да, очень сильны. Но знаешь, моя нервозность, скорее всего, пропадет, как только я выйду на арену и увижу соперников перед собой. Манджиро? — девушка смотрела на Майки, стараясь в памяти выгравировать его нежный взгляд, руки с огромными, почти всегда горячими кистями. Каждую его черточку она бережно складировала во внутреннюю шкатулочку памяти, надеясь в нужный момент ее открыть и вспомнить. Надеясь в нужный момент не забыть. Если будет, кому вспоминать.
— Что, хорошая моя? — эта лучезарная и нежная улыбка, заставляющая ее раз за разом улыбаться в ответ. Ее Лея тоже положила в шкатулочку, чтобы если что — достать во время боя или просто достать, чтобы в ответ в очередной раз улыбнуться и на секунду застыть, утопая в бездне его глаз. Любимых глаз, смотрящих на нее с любовью и нежностью, размер которых сравним разве что с бесконечностью. Такие вещи придают сил. Она знала. Она понимала. Но как никогда до этого хотела сбежать в тепло его рук и под защиту надежных плеч и объятий. Хотела, но не могла. Сердце и все ее существо понимали, насколько это будет неправильно. Лея не сбегает, Лея смотри будущему прямо в глаза. А если и убегает — то совсем ненадолго. Чтобы перевести дух, чтобы не сломаться… и чтобы снова посмотреть в глаза собственным страхам и прикроватным монстрам из кошмарных снов.
— Я хочу, чтобы ты кое-что мне пообещал.
— Что именно?
— Ты не будешь вмешиваться в бой, пока Фасянь не объявит о его окончании, — серьезно сказала Лея, ее глаза на секунду блеснули силой. Манджиро нежно провел по ее щеке рукой и весело спросил.
— А почему каждый из вас так убежден, что я захочу вмешаться? Твой отец, Киба, Фасянь? — Лея тяжело выдохнула.
— Понимаешь, наверное каждый из них хотел бы вмешаться в этот бой уже сейчас кроме Фасяня, этот для себя решил уже все. А я просто со стороны знаю, как будет ощущаться давление наших аур. Особенно обычно страшно давление ауры Соула. Но знаешь, я-то уже к этому всему привыкла. Поэтому… мне не страшно совсем… ну… почти. Поэтому Манджиро, пожалуйста, как бы это ни выглядело и ни чувствовалось со стороны… не вмешивайся, пожалуйста, — Такой решительный и сильный взгляд, будто собирается на эшафот, где погибнет во славу какой-то неведомой идеи. Майки нахмурился. Он видел, насколько Лее было нелегко просить о подобном его. Она явно чего-то опасалась. И волновалась… но точно не за себя… за него. Но почему?
Лея и правда боялась за Манджиро. Он достаточно силен, чтобы парни восприняли Майки за угрозу в режиме боя, если он вылезет за ограждения. А ненормальная заинтересованность в нем Фасяня наводила на печальную мысль, а не скрывается ли в Манджиро активная тень. Наличие тени у Такемучи стало для Леи настоящим сюрпризом, хоть вот кого-кого, а Ханагаки Лея в этом даже и не думала подозревать. Ее просветил в этом прекрасном факте Фасянь и просил не говорить пока другу. Но у этого плаксивого кадра вряд ли что-то, способное прибить человека на месте, как у Вэя или Соула. А насчет Майки у нее были нехорошие подозрения и до этого. Просто она их отметала, как надоедливую муху… страшась пониманию того, что ее «кажется» далеко не плод ее распаленного воображения. Случай, когда Манджиро сообщили о выходе Казуторы из тюрьмы… когда Манджиро чуть не прогнал ее. Были и еще мимолетные моменты, но Лея неизбежно списывала его реакцию глаз на настроение. Она прямо спросила об этом с утра у учителя, тот лишь пожал плечами, тепло улыбнулся и мягко проговорил «Кто знает, кто знает»… и вперился взглядом в Манджиро. В очередной раз. Будто специально, чтобы побесить ее.
А по итогу что мы имеем? Если у Майки реально есть активированная тень, то, выскочи он на территорию боя, у парней вероятно сместится фокус на него. «Боевые» тени любят драться с сильными соперниками, обожают, часто впадают в неистовство и перестают себя контролировать. Ведь победить — одно из доказательств их существования и той боли, которую они несут, которой упиваются, которая затягивает в себя словно болото и чудовищем пожирает душу и сердце. Впрочем… тени не являются чем-то неотделимым от человека и они априори есть абсолютно у каждого. Любая тень — часть самого человека, часть его психики, нервной системы и… часть его силы. Они могут быть активированы сильнейшими чувствами и эмоциями, заставляющие человека впадать в что-то наподобие психоза или аффекта. Когда это случается с обычным человеком — последствия могут быть конечно серьезными, но обычно все не так страшно. А вот если, к примеру, активируется тень у человека, знающего боевые искусства, но при этом воли у него ноль без палочки — то это пиздец. Хотя, конечно, во многом это зависит от цвета тени.
В любом случае, начнется чертово мясо. «Не знаю, есть ли у Майки тень
надеюсь, что нет, но если есть — то вряд ли сохраняющая сознание. Хотя хрен знает, у Манджиро как раз сильная воля. В любом случае, тени начнут подпитывать друг друга аурами, усиливать эмоции еще больше. Остановит ли это безобразие Фасянь? Хер знает. Если решит, что для нашего развития это будет прекрасно — то нет.»
«Еще одна проблема — мой дед и его свита. Как мне говорил Киба, сам мой распрекрасный дедуля является носителем тени. Судя по тому, что я слышала, тень у него должна быть черной. Контроль отличный, только вот эмоциональная проработка упала в минус бесконечность. То-то он такая кровожадная и ублюдочная скотина. Значит, в голове у старика свой персональный гребаный ад. А эмоции, которые он испытывает… боже, никогда не думала, что так скажу, но мне его искренне жалко. Надеюсь, хоть к психотерапевту обратится. Хотя вряд ли. Не любят такие признавать свои проблемы. Превозмогают в гордом одиночестве и живут в вечном пиздеце. А, так вот, еще в его свите имеется одна тень. Понятия не имею какая, но принадлежит моему неуравновешенному кузену Аки, тому еще любителю повыпускать кишки, в прямом смысле в том числе, на благо и во славу любимому дедуле. А вот это поведение больше подходит ярым фанатикам
обычно белым теням.»
«В общем, если у Майки реально тень и он ее продемонстрирует, то может получить слишком много ненужного ему внимания и интереса со стороны дедули. Ибо если тень боевая, то характеристики она усиливает… только вот необученный человек часто кукушкой съезжает в неизвестные мирам ебеня и иногда даже оттуда не выползает. Нет, не правильно, если тень активна, а нужных качеств для ее контроля и психической проработки нет — то кукуха съедет рано или поздно и навсегда. Либо всыпят пулю в лоб, чтобы не мучался,» — думала Лея.
— Ты… уверена, что с тобой все будет в порядке?
— Не уверена, если честно. Но Фасянь он… будет все контролировать.
— Опять это Фасянь… — мученически выдохнул парень.
— Он тебе не нравится?
— Не то, чтобы… просто и он и те двое: Вэй и Соул все время странно на меня смотрят. Думал сначала, что из-за тебя, но потом Фасянь начал иногда ко мне подходить, на какие-то странные вещи намекать. Будто рентгеном прожигает, жуть такая, скоро волосы на голове шевелиться начнут от столь пристального внимания, — рассказал о кратком впечатлении парень, не упомянув вчерашний случай. Лее итак нервов хватает, — И как ты со всеми ними уживаешься?
— Они, на самом деле, очень хорошие ребята, Манджиро. Очень честные и добрые просто… знаешь, у всех есть свои тараканы. Но вот тараканы некоторых разрослись и расплодились настолько, что уже из ушей выглядывают и нагло шевелят усищами, — засмеялась девушка, — Эй, что ты делаешь? — Майки привлек девушку к себе за талию и кусанул за мочку ушка, языком и губами лаская раковину.
— Неужели непонятно? Исследую тебя на предмет наличия тараканов, — засмеялся он.
— Судя по отсутствию смачного хруста ни одного не нашел, — Лея переползла Манджиро на коленки и гладила его руку, сжимая твердые мышцы.
— Я только начинаю, любимая, — пересадил он девушку так, чтобы она оказалась к нему лицом. Парень бегло оглянулся, проверяя, нет ли людей поблизости. Удовлетворенно кивнул и со стоном облизал губы девушки. Нежный взгляд, руки, обнимающие талию медленно переползают на ягодицы и сжимают их. Ее стон, и его язык тут же врывается в ее рот, властно, страстно и грубо сминая губы, — Как же я люблю тебя, — шепчет он, расцеловывая каждую черточку лица.
— И как же? Безумно? Нежно? Страстно? Или даже опасно? И как же твои исследовательские работы? — сбиваясь, шепчет девушка, легонько двигая бедрами на члене под одеждой.
— Хуй с этими работами. Ты — мой главный таракан, — выдохнул он, крепко сжимая ее бедра.
— Вот я даже и не знаю, обидеться на тебя или нет. А может посочувствовать, получается, именно ты занимаешься любовью с тараканом, — остановила девушка движения бедрами и вцепилась пальчиками в любимую грудь.
— Не обижайся. Это значит, что ты прочно оккупировала все мои мысли, а про безумства я и молчу, — Манджиро сжал бедра Леи, вновь инициируя приятные движения, и застонал ощущая возбуждающее трение.
— Кстати насчет безумств… а вдруг нас кто увидит?
— Держись, малышка, — хрипло прошептал он девушке в ушко, взял на руки как принцессу и направился в небольшой массив деревьев, — Если ты против — только скажи, — поставил он девушку у дерева, долго смотрел в ее глаза. Лея оглянулась, не замечая вокруг троп и людей, посмотрела затуманенным взглядом на парня, притянула за рубашку к себе и нежно поцеловала.
— Люблю тебя. Мы ненормальные да? — усмехнулась девушка.
— Безусловно, — рассмеялся он. Манджиро всем телом прижал Лею к дереву, крепко сжимая руками ее грудь и ягодицу. Запустил руки в ее брюки, лаская аппетитные округлости. Кусал до боли шею, пока снимал с обоих штаны вместе с нижним бельем. Волна дрожи прошлась по телу девушки, когда Манджиро закинул ее ноги себе на талию, прижал к дереву и, смотря в ее глаза, с рыком резко вошел сразу во всю длину и остановился, тяжело дыша. Они прикусывали друг другу губы и невесомо целовались, наслаждаясь желанной близостью.
— Ах… Манджиро, продолжай, — не выдержала Лея.
— Что продолжать, родная? — невинно спросил парень, едва сдерживаясь. Лея сжала мышцы влагалища, наблюдая, как глаза Манджиро заволокла черная пелена едва контролируемого желания.
— Вот это, — подмахнула она бедрами, накаляя обстановку. Еще чуть-чуть — и ожидание станет нетерпимым. Его можно будет потрогать и ощутить в воздухе. Опять сжала мышцы, ехидно глядя парню в глаза.
— Моя ненормальная, — сжал ее бедра, впился зубами в губы, — Блять, как же я хочу тебя, — рыкнул он, резкими и сильными толчками впечатывая девушку в дерево. Лея почти кричала, когда Манджиро заткнул ее рот поцелуем.
— Люблю, — простонала она ему в губы.
— Хочу больше ласкать тебя, — вышел он из девушки, повернул к себе спиной. Осторожно прислонил грудью к дереву, оттянул волосы назад и медленно вошел. Переместил руку на грудь, сжал сосок, а вторую положил на клитор, — Вот так, родная — медленно двигался он, наращивая темп. Они оба сходили с ума, когда он грубо, сильно и жестко вбивался в девушку, доводя и себя и ее до неистовства. Судорога прошла по всему ее телу, стенки влагалища сжали член парня. Она ощутила, как теплая жидкость стекает по ногам, а Манджиро на ушко шепчет всякие нежности уставшим, но удивительно спокойным голосом. Он почти всегда так делал… после секса шептал миллиарды ванильно-розовых сопливых признаний или столько же грязной пошлоты… и обоим это безумно нравилось. Жалко, что времени на чертовы розовые сопли почти и не осталось.
***
Импровизированная арена для нашего боя располагалась на футбольном стадионе. Ворота и разметку убрали. Вместо них на четверти поля разместили десятиметровые деревянные леса, еще на четверти — скалы и камни высотой от несколько сантиметров до восьми метров. Была также песочная зона с мини барханами и обыкновенный грунт, оставшийся, видимо, от песочного поля. По крайней мере, я очень надеялась, что он обыкновенный. В принципе, стандартные элементы для подобных боев. Ничего нового. Только в этот раз я нагло покусилась на вакантное место самоубийцы, о чем уже жалею, представляя свой красочно распластанный трупик то на лесах, то на скалах. Выходило, в общем-то, не так уж и плохо. Данному увеселительному заведению бренные трупики вполне были к лицу.
Мы с Манджиро, Дракеном и Кибой сидели в рядочек и обозревали красоту инженерной мысли и труда ландшафтных дизайнеров. Обозревалось плохо, ибо потихонечку начали подтягиваться наши семьи и друзья. И раз в тридцать секунд кто-то сверху кричал и желал мне удачи. Я неизменно вместо их слов слушала самопроизвольно сложившиеся в моей голове строчки, похожие по ритму на тупые детские считалочки «Happy funeral to us. We will die very soon. We'll be buried into the ground. We will die very soon.». Я настолько увлеклась пропеванием этой песенки про себя, что не заметила, как бодрым и веселым голосом тихонечко начала напевать ее вслух. Манджиро с Кибой прекратили свою увлекательную беседу и удивленно переглянулись:
— Нервы, — твердо постановил Киба и кивнул, — ты лучше вперед посмотри. Твой дедок со свитой верных такс приперся, — Я посмотрела, впечатлилась, охуела и стала нервничать еще больше. В полной тишине прямо напротив наших мест рассаживалась компания даже с виду не слишком приятных личностей. Рожи амбалов, составляющих ее большую часть, выглядели так, как будто они были готовы наброситься на любого встречного: только дай команду. Высокая женщина, в которой я с трудом узнала свою тетю на фото, выглядела болезненно бледной и худой: разве что не шаталась при ходьбе. И это младшая сестра отца? Та, кто якобы сейчас выполняет роль главы киотской якудзы? Немыслимо. Влияние деда воистину огромно, если ее до сих пор не сместили. Даже для виду номинальной главы она не подходит на эту роль — слишком слабенькой выглядит, слишком болезненной. Ей же вроде около тридцати четырех вроде, а выглядит лет на пятьдесят. Ужас какой! По обе стороны от нее уселись ее дети-близняшки. Парень с короткими красными волосами и жестким, нервным лицом… Аки, отец говорил, что тень именно у него. Движения то вальяжно-ленивые, то быстрые и нервные. Бля, только поэтому могу сказать, что у него с психикой не лады. И это любимчик деда? Серьезно? Девочку я не помнила, как звали. Каштановые волосы до плеч, вид у нее какой-то весь забитый что ли. Как и мамка ничего кроме жалости девочка не внушала. Вишенкой на торте служил дед. Я много раз видела его на фотографиях, но и не представляла, насколько он огромный. Рост — под метр девяносто, широк в плечах и мускулист, точно тренируется даже сейчас. Оно сразу видно. Длинные седые волосы до плеч обрамляют мужественное лицо. Не мужчина — а древнегреческий бог прям, если бы не глаза. На секунду наши взгляды пересеклись, его лицо неприятно скукожилось от злобной усмешки. Он как будто говорил: «Тварь, ты ниже меня. И всегда будешь ниже. Твой удел ползать под моими ногами, униженно целовать мои ступни и ненавидеть, ненавидеть меня. Подчиняйся». Давление от деда чувствовалось сильно. Отвратительно, мерзко, но я упрямо и открыто посмотрела на него в ответ и радостно улыбнулась, руководствуясь заветом «Улыбайтесь, это всех раздражает!» Дед усилил давление, я продолжала улыбаться и помахала ему лапкой. Это был не тот уровень давления, который меня реально проймет. И внезапно потеряла контакт, когда благоразумный Киба схватил за руку несостоявшуюся жертву суицида от лап такс и зубов деда.
— Ты совсем ебанутая? Нахуй с огнем играешься? — Киба матерился не так часто, наверное поэтому его нецензурные конструкции производили впечатление. Мы даже как-то с Хару подсчитали, что если он употребляет примерно один мат на одно-четыре слова — то находится в пике эмоций, и от него надо держаться подальше. Мда… Киба точно находился на пике… желания прирезать такую ненормальную меня. А мне то что, все равно я сегодня, возможно, отправлюсь к праотцам. С утра Фасянь без обиняков заявил мне, что бой ради вытаскивания меня из цепких лапок смерти останавливать не будет. Я должна разбираться сама. Изначально уговор был другим — но… это Фасянь, если он так решил, то есть более чем веские причины для того, чтобы остановить укокошивание такой молодой, красивой и замечательной меня. Ибо если бой не остановят вовремя — то я умру, как самое слабое звено. Так почему бы немного не поразвлекаться напоследок?
— Он первый начал, — издевательски заныла я, припомнив детсадовскую отговорку. Киба закатил глаза.
— Мне похую, кто начал. Мы здесь не для того, чтобы гада провоцировать!
— Да ладно, это был всего лишь взгляд, да улыбка, — беспечно приобнял меня Манджиро.
— За эти перегляды и улыбки можно запросто получить плетей десять по нежной спинке и жопке. И это как минимум.
— С хера ли? — поднял бровь Манджиро.
— С хуяли! Если этому старому пердуну покажется, что ты его не уважаешь — жди последствий.
— Лея! Мальчики уже вышли на «сцену». А ты тормозишь, — улыбнулся подошедший к нам Фасянь, — Я пожалуй отсюда и буду смотреть за действом, чтобы ты не переживала, дорогая.
— Спасибо большое, — улыбнулась я. Наскоро помахала отцу и друзьям, крепко обняла Кибу, Дракена и Фасяня. И еще крепче Манджиро. Чуть не расплакалась — и поцеловала у всех на виду. Вздохнула от облегчения — Фасянь будет рядом с Майки… а мне — пора. Я с легкостью перемахнула через перегородку и направилась к скалам, где уже сидели в позе медитации Вэй и Соул.
***
Это началось внезапно. Никто не давал сигналов к началу матча. Никто ничего сначала и не понял. И только Майки видел, как едва заметно кивнул Фасянь и отчего-то напрягся всем телом на мгновение. Будто приготовился к внезапной атаке. Только что три человека стояли на камнях, выстроившись практически правильным равносторонним треугольником. Они были абсолютно спокойны и расслаблены, Лея смущенно улыбалась и махала Манджиро… все было хорошо. Кивок учителя — и за секунду стадион будто поглотила вязкая, черная как смоль тьма. Она протянула свои страшные руки к каждому сидящему, заключила в удушающие объятия. И кто-то как будто вырубил звук. Манджиро чуть не задохнулся, узнавая каждое ощущение, снова испытывая его на себе. Только эти ощущения… были усилены многократно! И вот уже его чудовище поднимает черную бошку и радостно кричит, предчувствуя мрачное веселье, вопиет о крови и готово присоединиться к зловещему пиру. И Майки внезапно вспомнил о Лее, бороться с Импульсом стало гораздо легче, когда счастье начинает наполнять все тело, сияя, будто волшебный камень. Как в замедленной съемке он видел, как Фасянь перемахивает через ограду, касается его плеча, теплый и нежный свет распространяется до самых кончиков пальцев, отгоняя тьму — ощущения и звуки снова на месте. Взмыленный, дрожащий всем телом Такемучи подскакивает к скамье и садится у ног, словно ища защиты. Капля холодного пота медленно скатывается по виску Дракена, он как будто не способен пошевелиться, только что-то тихо бормочет. Из них четверых только Киба выглядит более-менее спокойным, больше озабоченный благополучием окружающих, чем собой.
— Спасибо, — непослушными губами шепчет Манджиро, глазами ища Лею.
— Хорошая работа, парень. В такой ситуации сдержать свою ауру мало кому под силам. Не ожидал, что у тебя настолько хороший контроль, — кивнул Фасянь.
— Что вы имеете в виду?
— Позже об этом поговорим. Но ты и так знаешь ответ, — подмигнул старик и легко перемахнул через ограждение обратно.
— Я не понимаю, где они? — одними губами прошептал Такемичи.
— На другой стороне лесов… судя по звукам чего-то ломающегося и как будто взрывающегося, — протянул Киба, оглядываясь. Эрика тихонько заскулила и вжалась в кресло. Ами тихонько дрожала и, кажется, плакала. Один Хару не потерял самого себя и вертится на кресле как юла. Хотя… даже для него излишне весело. Он всегда по-своему справлялся со стрессом.
— Ямашита, — позвал Киба, — забери девочек и всем, кому стало плохо, и выпроводи со стадиона. Сдай Ишиде, пусть за ними присмотрят.
— Понял, Киба-доно, — поклонился мужчина и побежал исполнять приказ.
— Вон, смотри! На самом верху! — тыкнул Дракен на возвышающиеся леса. Вся компания дружно затаила дыхание, наблюдая, как Лея вполне успешно уходит от атак ребят на дичайшей скорости, — Нихуя себе Лея дает! Впервые вижу, чтобы она так дралась!
— Нет. Все очень плохо. Она проигрывает. От атак уходит, но самой атаковать не получается. Вэй и Соул слишком сильны вместе, — резюмировал Манджиро.
Раздался дикий треск. Вэй, ухмыляясь, промазал мимо Леи и проломил кулаком деревянный пол. Дракен судорожно вздохнул. Попал бы парень по Лее — минус кость или жизнь. Соул продолжил нападение, ребром ладони как ножом срезая металлическую балку. Рядом с которой еще секунду назад была Лея.
— Блять! — испуганно пискнул Такемучи, — Они же ее прикончат! Это еще хуже, чем на тренировках. Даже совместная аура парней еще гуще, они просто подавляют Лею!
— Фасянь! Прекращайте! Ясно, что Лея не справится с обоими! — возмутился Манджиро понимая, что Лея волновалась не только из-за аур, но и из-за превосходящей силы противника в принципе. Волновалась, что он вмешается и получит по башке!
— Мальчик, не смей указывать, что я должен прекращать, а что нет. И сразу скажу, я тебе не Ран и не Лея. Попытаешься сделать хоть шаг в боевую зону пока продолжаются показательные — я тебя вырублю за секунду. Будешь продолжать смотреть матч в своих снах. Я с такими как ты, больно талантливыми, работаю на ежедневной основе, поэтому даже не думай, что сможешь прорваться! — буквально прорычал Фасянь и посмотрел на Манджиро таким взглядом, что им можно было гвозди в бетон вбивать, — А теперь сядь и успокойся, мальчик, — уже мягче сказал он, пристально наблюдая, как бой сместился с лесов на пески. А Майки впервые понимал, что этот человек не шутит. Его невозможно победить. Точно не сейчас и точно не ему.
— Вы ее смерти хотите? Почему Лея там? Она кардинально отличается от тех парней! — запаниковал Манджиро видя, как Лея убегает от противников, но на границе со скалами смачно падает лицом вперед и тут же попадает в руки Вэю. Он мгновенно скручивает девушку, кровожадно скалит зубы, взбегая на самый высокий камень.
— Тишина! Просто смотри, малыш. Просто смотри. Ты ее не потеряешь, только не здесь. Иногда нам просто необходимо смотреть, как близкие набивают шишки, как бы не хотелось задушить их в своих объятиях и посадить в самое безопасное место под теплым боком. Просто смотри, — в глазах Фасяня мелькнули золотые искорки, такой добрый и нежный свет… почти такой же как у Леи. Манджиро не мог ему противостоять, он рухнул на скамью и, сложив руки домиком, с ужасом наблюдал за тем, как Вэй держит Лею на вытянутой руке на высоте восьми метров. Девушка безвольно повисла, закрыв глаза. Вечно улыбающийся робкой улыбкой Соул надел на себя маску отчужденности и ненависти. Он заносил руку для удара… как в замедленной съемке. Лея согнулась от боли, выплевывая вязкую красную жидкость. Майки теперь полностью осознал, кем являются эти ребята… но почему-то доверял Фасяню. Доверял и тихо ненавидел от невозможности ему хоть как-то противостоять. Как будто поступить по-другому было невозможно. Сердце таймером отсчитывало время, отдаваясь болезненной пульсацией в висках. А Импульс затих… пригретый и успокоенный странным монахом.
***
Я считаю себя невероятно счастливым человеком. Я ребенок, выросший в любви и заботе. Наша семья была маленькой: мама, дедушка и я. Папы не было, но до трех лет об этом и не жалела, даже не задумывалась. Не уверена, что вообще знала слово «папа». И тем не менее моя мама и дедушка любили меня больше всего на свете! Я жила в прекрасном и самом красивом городе, где постоянно дули холодные северные ветра. Но дома у нас всегда было тепло и уютно. Окна моей комнаты выходили на широкую и полноводную реку. Мы часто катались на лодках, летом смотрели, как разводятся мосты и нюхали сирень весной на в парках. Каждый Новый Год мы с дедом доставали старые советские игрушки и украшали елочку: настоящую, живую, вкусно пахнущую хвоей, лесным зверьем, смоляными шишками и снегом. До сих пор не могу забыть вкус дедушкиного оливье и торта Наполеон. Для меня это вкус Нового года, семьи и детства… я так любила его и продолжаю любить!
Я определенно была счастливым и любимым ребенком. Мне позволялось абсолютно все, чего бы я ни пожелала: в два года я вполне могла ходить гулять одной а следом за мной обычно следовал дедушка или мама, так, на всякий случай, полизать железяку в мороз тоже не возбранялось. Единственное условие — я должна была отвечать за последствия своих действий и пофиг, что мне было два года. Но это было правильным. Во мне воспитывали смелость, ответственность, умение делать выбор и не бояться принимать решения. Меня было безумно легко увлечь. Пара фильмов о Британии, Китае и Японии — и я сама тащу маман на занятия по этим языкам. У меня отлично получалось. У моей мамы тоже. Она привила мне пылкую любовь к учебе и изучению окружающего мира. Я… безумно благодарна ей и дедушке. Я люблю их… до сих пор люблю. И от всего сердца говорю «Спасибо».
Единственная проблема была в моем хиленьком тельце. Астма была слишком сильной, любая простуда приводила с осложнениями и постоянной боли. Неспособность дышать ужасна и страшна. Терять сознание от удушья подобно смерти. Каждый раз мне казалось, что я умираю… и только теплые руки мамы и дедушки не оставляли меня. В три года мы с мамой уехали в Китай… до сих пор почему-то вспоминаю металлическую, массивную колотушку у дверей монастыря. Ведь именно она открыла мне дорогу в новый мир. Мир открытия и принятия себя… А моя астма ушла через год, не оставляя за собой ни следа.
Почему я об этом вспоминаю сейчас? Где то отчаяние, в котором я была, когда упала, а сильные руки Вэя вздернули меня вверх и понесли? Словно капкан. В этот момент я поняла, что проиграю. Ребята не остановятся без Фасяня. А спасать он меня не будет. Значит, я умру. Почему я так спокойна? Я так просто это приняла?
Веселая компания байкеров. Заснеженные дороги и ревущие мотоциклы. Мне пятнадцать и я обожаю своих друзей! Костры, своими руками построенные драккары и бугурты
А в октябре умер дедушка от рака. Болел он долго, поэтому мы в Россию и переехали с мамой. Опухоль мозга, он хотел умереть дома. Мы неделю не вылезали из квартиры, дедушка был без сознания, а надежды не осталось. Перед его смертью пошла кровь из носа, ушей и рта: вся черная, перемешанная с красными сгустками и слизью… пахла смесью то ли гноя, то ли чего-то непонятного и противного. Хорошо, что дедуля спал. Наверное, было больно, верно?
Декабрь. Обугленный труп мамы на водительском месте. Я не могла больше плакать… До этого мне казалось, что не могла. Ошибалась, я всегда ошибаюсь. Я просидела рядом с ней около суток, плакала навзрыд, на несколько минут засыпала и снова плакала. И откуда в человеке может быть столько слез? Хотите еще? Поделюсь и с радостью! Или же нет? Теперь я понимаю… человек сам должен выплакать свои слезы от начала и до конца. То же и с улыбкой, не так ли? Наверное каждый на своем пути должен выплакать положенное ему количество слез, улыбаться, смеяться, падать, обдирать коленки в кровь и снова продолжать идти… чтобы жить и прожить свою дорогу до конца. Не существовать, а жить и иметь смелость любить…
Прости меня, Манджиро. На самом деле, на таких матчах часто погибают. Но я понимала, на что шла. Несмотря ни на что я хочу иметь большую силу, чтобы выставлять свои условия. Даже дедушке. Я хочу летать свободной и сильной птицей, накопить силу в своих крыльях и не уступать встречному ветру. Я… хотела жить именно так, поэтому… я не жалею. И еще… я хотела помочь своей семье и Субару… они столько для меня сделали и продолжают делать. Я… люблю каждого из них… благодарна каждому из них. Да мне вообще пиздец как повезло по жизни. Я встретила и продолжаю встречать прекрасных, удивительных людей и… я люблю их, продолжаю любить. У меня есть друзья на каждом континенте, есть даже знакомые, которые регулярно ездят в Антарктиду… я воистину счастливый человек. А еще, Манджиро, я встретила тебя. Спасибо. Мне не о чем жалеть. Но мне есть, о чем благодарить эту чертову, сраную жизнь! Как же она прекрасна.
Я чувствую как меня бьют, слабовато для теней бьют, надо сказать. Но для меня более, чем достаточно. Руки прочно зафиксированы, ноги висят в воздухе… в ту секунду, когда я попалась Вэю, для меня не стало спасения. Я не могу убежать из этой стальной хватки… не руки, а чертов капкан.
Но… я снова улыбаюсь, память словно обезболивающее подкидывает мне все новые воспоминания о близких и друзьях. Я улыбаюсь. Странные вы какие, Вэй, Соул… по лицу-то не бьете и по голове тоже. Помните, что я девочка. Горжусь вами, у вас обоих отличный контроль. Снова улыбаюсь. Я помню их совсем маленькими. С Вэем мы вечно творили различного рода проказы, за что регулярно получали по первое число. Перебранным нами рисом за все годы и мои заезды на учебу в монастырь можно было накормить всю китайскую армию и не один раз. А Соул… я помню его боль настолько явственно, будто мы нашли его только сейчас. Все говорили: убийца, монстр, чудовище. А я видела бедного, несчастного ребенка, душа и сердце которого изодраны в клочья. Больно. До сих пор больно. Когда мы его нашли, он даже толком не умел разговаривать и шугался людей как испуганный котенок. Страх… им управлял боль и страх. Я хотела снова ему улыбнуться, обнять как тогда… когда-то давно, согреть и показать, что мир все еще может быть прекрасен… Соул…
Прости, Манджиро. Я не хотела, чтобы ты это все видел. Но одновременно хотела, чтобы ты был рядом. Непоследовательно, противоречиво, все как всегда, да? Надеюсь, ты меня сейчас не ненавидишь. Рядом с тобой я далеко не всегда могу нормально мыслить. Но я до сих пор надеюсь, я все-таки выживу. Зачем-то еле слышно шепчу:
— Ма-ма, — изо рта снова течет кровь, полуоткрытыми глазами, словно во сне наблюдаю, как капелька медленно падает вниз. Летит долго, оставляя после себя след. По голове не били, но взор затуманен… Мама… одно слово разрывает мозг, прорезает серебряной нитью воздух. Мама… я как будто вижу ее, запах корицы окутывает мое тело, даря ему живительные силы. Я с жадностью утопающего снова и снова вдыхаю воздух, купаюсь в нем и парю… это ее запах. Такой родной и любимый, ее голос шепчет мое имя вновь и вновь «Ты мое солнышко» — шепчет она, и из глаз капают слезы: слезы счастья и любви. Запах нового года и елки, горящих сосновых поленьев… запах зимы и любимого города, запах горных трав, моря и индийского каннабиса… Теплые морщинистые руки дедушки. Десятки лиц тех, кого я больше никогда не увижу… Но кто был навечно выгравирован в моем сердце… Это раны? Они оставили раны? Неправда. Они оставили мне свое благословение, знания и силу. И… я снова благодарна и снова плачу. Странно… а где боль, где отчаяние? Я приняла свою судьбу, я вспоминаю умерших, но… в моем сердце лишь любовь и благодарность. В нем больше нету боли потерь. И я наконец отпускаю. И в небо как будто взлетают десятки чернокрылых воронов: свободных и прекрасных в своем волшебном полете. И улыбаюсь… Все тело как будто окутывает золотая аура… необыкновенно теплая и нежная. Но одновременно безумная, ее потоки бешено вращаются и перетекают друг в друга. Оказывается, она всегда была и остается частью меня. Она звучит во мне как музыка, бьется пульсом по венам, разгоняя кровь, врезается иголочками в нервную систему. Как легко дышать, легко думать. И я плачу от того, как мне хорошо и тепло сейчас. Мальчики останавливаются. Может думают, что я схожу с ума? Наверное. Ведь мне так легко и свободно! Я чувствую дорогу перед собой, даже она как будто выстлана золотом. И я чувствую правильность своего «пути», гармонию и… я необоснованно, ненормально счастлива. Прямо сейчас. Прямо здесь. Передо мной улыбается мама, растворяется в воздухе и превращается в птицу. Я знаю, она всегда со мной…
Улыбаюсь, осознавая давление аур мальчиков в воздухе. Пожалуй, следует избавиться от этих черных и белых аур, которые наполняют помещение и пугают людей. От них так больно, да ведь? Я закрываю глаза и открывая их снова, руша невидимые белые стены и куполы, окутанные черным… никогда так не умела, да? По стадиону пронесся вздох облегчения.
Я резко открыла глаза и уставилась прямо на Соула. Интересно, мое тело всегда было настолько легким? Словно перышко. Соул ошарашенно посмотрел на меня, опуская занесенную для удара руку. Я улыбнулась и прикоснулась к его щеке. Перевела взгляд на Вэя:
— Поставь меня на землю, — тот лишь неуверенно рыкнул в ответ, но еще крепче пережимая мне руки.
— Ну хорошо! Тогда я это сделаю сама! — и, смеясь, неожиданно легко вывернулась из рук парня и начала падать вниз. Зацепилась за выступ рукой, еще за один, быстро спускаюсь. Неожиданно легко. Так странно, но после таких побоев я не должна была нормально двигаться, и тем не менее… может, это просто шок?
Парни с дикой скоростью спустились за мной верх, беспорядочно нападая. С одной стороны так спокойно, а с другой я не понимала, что с моим телом. Да какая разница? Эйфория тонкими струйками впитывалась в каждую клеточку, я была на пороге от потери контроля и от того, чтобы полностью отдаться новому чувству. Я ощущала, что нельзя. Как бы прекрасно мне не было — нельзя.
И… в этот раз именно я контролировала бой. Поразительно легко. Я смеялась, я улыбалась, растворяясь в ощущениях. Я была кошкой, развлекающейся с двумя мышками, только имитировала бой для собственного веселья. Не чувствовала опасности, легонько ударяя ребят… для собственного удовольствия и чтобы подразнить. И не стремилась заканчивать увлекательную игру. Внезапно бой превратился в легкий и свободный танец. Я видела улыбки на лицах Вэя и Соула, и для меня они стали невероятным счастьем.
***
— Что только что произошло? — воскликнул Киба, сбросив маску равнодушия. Манджиро все еще невидяще смотрел на дерущуюся Лею, на губах которой играла улыбка. Она напоминала легкую бабочку, играющуюся в воздухе. Но ему было жутко, бабочка не осознавала опасности, отключив инстинкт самосохранения к херам собачьим. Смотреть, как ее избивают и ничего не делать было мучительно. А за этим наблюдать — одновременно восторгаться и бояться до чертиков… за нее.
— Считай, что ваши семьи выйграли джек пот… в каком-то смысле, — удовлетворенно проговорил Фасянь, — я был практически уверен в Лее. Хотя ей еще работать и работать над своей психикой и волей. С другой стороны, она развеяла ауры оппонентов сразу же.
— Майки, ты в порядке? — прошептал Дракен.
— Да, Кенчик, в ахуе просто. Моя Лея умеет заставить других беспокоиться, — криво улыбнулся парень.
— Ага, я никогда такой скорости не видел.
— Я тоже, но в силе отстает… Хотя ей это и не надо. Думаешь, с ней все в порядке?
— Ее лицо выглядит так, будто она обкурилась. Смотри! — А Лее, похоже, надоело веселиться. Она мягко улыбнулась и последовательно вырубила обоих парней, устремив взор на Манджиро и Фасяня. Монах удовлетворенно кивнул, подошел к парням и объявил победителя, подняв руку девушки вверх.
Манджиро сорвался с места и со скоростью пули побежал к Лее. Бегло осмотрел девушку отмечая, что синяков и мелких травм будет много. Ее восторженное состояние быстро начало растворяться в никуда, а зелено-золотистые глазки тускнели. Устала, смертельно устала…
— Как ты? — нежно провел Манджиро по ее волосам. Он боялся ее обнимать, вспоминая об избиении.
— И хорошо, и хуево. Как-то не могу определиться, — легко улыбнулась девушка, садясь на землю, — Не очень понимаю, что произошло. Только что готова была Землю с орбиты сдвинуть, а сейчас… будто силы меня покидают, очень все болит… и на ручки спать хочу! — потянулась девушка к парню. Тот с облегчением улыбнулся и усадил девушку к себе на руки. Осторожно обвил ее тело руками и на секунду затих, ощущая биение ее сердца прямо рядом с собой.
— Отнеси ее сразу к машинам, пожалуйста, езжайте домой. Какое-то время она не сможет двигаться нормально. Пусть как следует проспится, — обратился к парню отец Леи.
— Почему не больница? На ней места живого нет! — вызверился Манджиро, а Ран тяжело вздохнул вспоминая, что общается, по сути, еще с несдержанным ребенком.
— Фасянь считает, что в больнице нет нужды, — бросил он, уходя, — Не волнуйся, все прошло по нашему плану. Лея отлично выполнила свою роль, — «Роль? Серьезно?» Да ее чуть не убили, чтобы Фасянь не говорил о контроле над ситуацией… еще немного и… ни черта он не контролировал. Манджиро бросил взгляд на прижимающуюся к нему девушку и только это помогло ему сдержаться и не высказать что-то очень приятное ее отцу. С его точки зрения этим боем они всего лишь нарабатывали себе влияние ценой жизни Леи, ведь никто кроме него и Дракена и на минуту подошедшего Рана даже не пришел сюда. Даже Субару и ее братья с фальшивыми улыбками крутились вокруг свиты деда, оставляя сестру в стороне.
— Майки, — положил руку на плечо друга Дракен… — пойдем уже. Не до конца понимаю, что произошло, но Лее точно надо отдохнуть.
— Согласен, — прошипел парень сквозь зубы, — поехали. Знаешь, раньше мне даже Леин отец понравился. А теперь…
— Что теперь? Хотя… я вроде понимаю, почему ты злишься. Думаю, что нам просто доверяют ее, но никак не открещиваются от дочки. Ран же подошел посмотреть на нее?
— В общем, да.
— А те парни ее деда, насколько я понял, опаснее ядерной боеголовки. И для Леи в том числе. Сам подумай, они не могут высказать ему неуважение, отдав предпочтение безымянной девке с сомнительной родословной. Этот дед не очень адекватен, но влиятелен… вот и трясут хвостиками, даже когда одержали над ним верх.
— Ты то откуда знаешь?
— С Акайо и Хару много общался в последние сутки. С этой семьей все не так просто, как кажется. Поэтому успокойся и поразмышляй, уверен, тебе ответят твои вопросы. Тем более Ран неожиданно хорошо к тебе отнесся. Да и Лея на такие бои бы просто так не вышла. А дралась она не столько за себя, сколько за семью. Я понимаю, почему тебе хочется сейчас разъебать чьи-то рожи, — парни с Леей на руках и вещами вышли из стадиона и направились к одной из машин, — но не порть с ними отношения зазря и не заставляй в итоге Лею метаться между всеми вами.
— Кенчик, какой ты умный-то стал! — удивился Манджиро.
— Не то чтобы, я думал об этой ситуации, когда ты еще с Фасянем препираться стал. Предполагал, что следующим в списке «на посраться» будет Ран… ведь Лея очень важна для тебя, поэтому…
— Кен… спасибо. Я более-менее пришел в себя и обязательно с ними поговорю. Но сейчас меня только Лея беспокоит, если честно. Бледная такая…
— Ее навыки… различались. Как будто она была совершенно другим человеком.
— Нет, Кенчик, Лея… все время была самой собой, — мягко проговорил Манджиро, — И теперь я ясно это вижу… и на своем примере в том числе.
— Я тебя не понимаю, — Манджиро ясно улыбнулся.
— А пока и не надо. Думаю, я сам тебе расскажу. Это важно, но дай мне время, — мягко проговорил парень, удобно устраивая голову девушки на своих коленках на заднем сидении машины.
