Прошлое бывает слишком тяжелым для того, чтобы повсюду носить его с собой. Иногда о нем стоит забыть ради будущего
31 июля 1980, Годрикова Впадина Сириус шел неторопливо. Обычно он двигался резко, но бесшумно; быстро и почти всегда держал руку на пульсе, готовый в любой момент дать отпор. Но сегодня ему не хотелось быть рабом профессиональной трансформации. Он решил не аппарировать, а пройтись пешком. Молодой человек, хотя, он почти вошел в тот возраст, когда его можно называть мужчиной, не желал разбудить младенца хлопком аппарации. Конечно, если к его приезду младенец уже будет. Джеймс написал ему пару часов назад. Сообщил, что у Лили начались роды дома, и их семейный целитель, который когда-то помог и самой Юфимии, прибыл в кратчайшие сроки, но все должно было растянуться, поэтому нет нужды торопиться. Джеймс хотел сына. Конечно, фыркнул тогда Сириус, все хотели себе сыновей. Сам он ставил на девочку, слишком сильно влияние Эванс в доме Сохатого. Но сама волшебница сообщила ему по секрету — самому первому — что проверила все так, как проверяют магглы, и у них будет мальчик. Она даже попросила Сириуса помочь ей выбрать имя, потому что знала — Джеймс в этот день будет не в состоянии что-то решить. Блэк усмехнулся себе под нос. Еще в школе он считал ее заучкой и зубрилкой. Эванс раздражала его хотя бы тем, что обладала удивительной возможность перетягивать все внимание Джеймса на себя. Потом они начали встречаться, и Поттера вовсе стало невозможно оторвать от рыжеволосой красавицы. А после этого именно Лили стала той, кто часто отправлял Поттера к друзьям, чтобы они провели время. И вот, посмотрите на них, он — самый первый после будущей мамочки узнает, что у лучшего друга будет сын. В доме Поттеров весело горели окна, а на втором этаже трепыхались занавески открытого окна. Как только он преодолел защитный барьер, наложенный на территорию дома, то сразу же услышал протяжный женский крик. Сириус встрепенулся, уже достал было палочку, но вслед за этим раздались причитания Поттера и его немного раздражающее слух «давай, Лили, ты молодец», а после — «закрой рот, Поттер!». Он подошел и постучал. Дверь ему открыл белый, словно полотно, Ремус, чуть нервно улыбнувшись. Сириус спросил: — Что Ремус Люпин сказал Макгонагалл, когда она спросила, откуда у него книга из запретной секции, если он не получал допуска туда ни от кого? — Я сказал, что подкупил мадам Пинс шоколадкой и обещанием никогда не пускать в библиотеку вас, идиотов. Сириус довольно улыбнулся и приготовился к вопросу. Теперь, когда они не в Хогвартсе, Ремус не упускал возможности посмеяться над друзьями, поэтому всегда придумывал очень каверзные и смущающие вопросы. Он спросил: — Зачем Сириусу Блэку понадобилась на четвертом курсе мантия Джеймса? Блэк едва порозовел. — Чтобы пробраться в женскую душевую и посмотреть на голую Марлин Маккиннон, — Люпин фыркнул и подался вперед, обнимая Сириуса. — А когда я пришел, то был удостоен вопроса «откуда у Ремуса седой волос в пятнадцать»? Сириус расхохотался, вспоминая, как они все втроем доказывали Лунатику, что он счел ту аппетитную кабаниху весьма привлекательной для первого раза. Друг тогда и правда обзавелся парой седых волос и привычкой мыться в два раза тщательнее после полнолуний. — Ну как там? — спросил Блэк, проходя внутрь дома. Ему в нос ударил родной запах выпечки и молока. И каких-то цветов. Видимо, Поттер решил, что это будет милый подарок для жены. — Она кричит, он кричит, целитель кричит. А скоро будет кричать и ребенок, — фыркнул Ремус, проходя на кухню. Там сидел Питер, тоже бледный, но все же улыбнувшийся при виде друга. — Слишком много крика. — Привет, Сириус. Как дела в отделе? Блэк чуть сощурился, но тут же снова улыбнулся, не желая показаться недружелюбным. С Питером что-то происходило, и он не знал, как это описать. Словно Хвост перестал наслаждаться их обществом, словно он хотел свалить куда-то еще, но при этом допытывался обо всех делах. Но потом Сириус себя успокоил. Он же тут. И он точно также волнуется, чтобы у Лили все прошло хорошо. Это просто Хвост, который не сильно любит войну и кровь. А кто вообще войну любит, меланхолично заметил его внутренний голос. — Да все как обычно, — поморщился Сириус. — Теперь с новым министром все идет наперекосяк, никто не хочет работать, все меняется. — Изменения — это хорошо, — мягко заметил Ремус, протягивая другу чашку кофе. — Да знаю я, что это хорошо. Скримджер рвет и мечет, никто не хочет летом бегать за Пожирателями. Сверху раздался еще один душераздирающий крик, и Сириус вздрогнул. Судя по спокойным друзьям, в кофе был не только кофеин, но и что-то покрепче. — Грюм недавно вернулся с новым шрамом, — заметил Питер. — Я слышал, что он был на севере. — Там колония. Оборотни присоединились к Лорду, — кивнул Ремус, — они пытались помешать их перемещению ближе к новому начальнику, но те устроили бойню. — Это ужасно, — поморщился Пит, но потом заметил взгляд друга. — Я не про оборотней, а про самого Лорда. Имя он произнес с особым отвращением. — Я согласен с тобой, — кивнул Люпин, но взгляд его был все также грустен. Они обсудили последние новости, и прошло еще несколько часов, когда из спальни наверху послышался детский плач. Разговоры тут же стихли, потом послышались смешки, шаги, и, наконец, показался Джеймс. Он был ошалелый, радостный, с трясущимися руками и взъерошенными волосами. — Мальчик! — громогласно сказал он, улыбаясь во все тридцать два. — У меня сын! Блэк, который знал, что так и будет, радостно захлопал и засвистел, пока остальные Мародеры обнимали Поттера. Сириус поймал взгляд друга, тот кивнул, и парень поднялся наверх, столкнувшись с уже уходящим целителем. Они поприветствовали друг друга кивком головы, а потом Сириус вошел в комнату, где лежала Лили. Она была вспотевшая, растрепанная, и ее челка прилипла ко лбу, но она была очаровательна. На руках волшебницы лежал кряхтящий кулек, которому она корчила рожицы и слабо улыбалась. Услышав шаги, девушка повернулась к Сириусу и шире улыбнулась. — Привет, — сказала она тихо, кивая ему на постель, прося подойти ближе. Блэк приблизился, и ему в руки передали самого очаровательного младенца, которого он когда-либо видел. Малыш практически не мог открыть глаз. — Познакомься со своим крестником, Бродяга, — сказал Джеймс позади него, вернувшись в комнату с остальными Мародерами. Алиса тоже должна была быть тут, но она сама вчера родила. — Кр…кем? — переспросил Сириус, ошарашенный таким откровением. Нет, конечно, он предполагал, что ему предложат, но на самом деле не сильно в это верил. — Крестником, — весело повторил Сохатый, — это тот, чьим крестным ты будешь, — ехидно добавил потом. — Закройся, — проворчал парень. — Это Лили вообще-то предложила, — не успокаивался Джеймс, — я хотел Грюма попросить. Комната наполнилась смехом. — А назвали как? — полюбопытствовал Питер. — Гарри, — отозвалась Лили, нежным взглядом обводя своих мальчишек. — Гарри Джеймс Поттер. Джеймс с гордостью смотрел на своего сына. На своего сына! На своих лучших друзей и чувствовал только радость. На мгновение его глаза пересеклись с глазами Сириуса, и он прочитал в них отражение своих мыслей. Одного человека все же тут не хватает.***
А на другом конце Лондона, у самой его окраины, ночь была далеко не ясной. Ливень бился в окна, грозясь выломать их. Стихия сегодня бушевала, казалось, словно природа противилась страшным поступкам, происходящим где-то далеко. Заведующей Элоизе Тревис было холодно. Стены приюта для сирот магической Британии были холодными, но они же были и их спасением. Министерство позаботилось о том, чтобы никто из Пожирателей не смог подойти даже на пару метров к приюту, распложенному в старом особняке на юге столицы. За окном разбушевалась ночная гроза, которая, несмотря на теплую дневную погоду, заставляла всех мерзнуть. Согревающие чары быстро приходили в негодность, но Элоизе уже было просто лень обновлять их каждые полчаса. Детьми сейчас занимались, поэтому они были в тепле. А ей и так нормально, под теплой накидкой и около разожжённого камина. Неожиданно что-то зазвенело, и женщина окаменела. Звонок говорил о том, что кто-то оставил ребенка на пороге. Переливы говорили обычно о женщине, которой нужна была помощь, а другие звуки были такими редкими, что она и не помнит их значения. Но бросить на пороге дитя в такую грозу? Нет. Не на пороге. Она снова прислушалась к звону. Этот звонок означал, что кто-то бросил ребенка в этом квартале, а не на пороге приюта. Миссис Тревис вскочила на ноги и понеслась по лестнице, слыша, как вместе с ней бегут и две нянечки, которые также услышали звук. Они выскочили на улицу, не позаботившись даже пальто, а после побежали по бордюру, надеясь успеть. Дождь был очень сильным, и маленькому ребенку, брошенному на улице, придется очень несладко даже спустя всего пару минут. Наконец, одна из нянечек отправила Патронуса. На самом краю улицы, в сточной канаве лежала промокшая картонная коробка, прикрытая сверху марлей. Они подхватили коробку и поспешили вернуться в приют, где на пороге их уже ждали. — Идите к остальным, — сказала Элоиза, попросив остаться Мелинду для помощи. — И принесите, пожалуйста, теплых покрывал и грелок в смотровую, — они кивнули, с сожалением смотря на коробку. Элоиза быстро сняла марлю и охнула. Ребенок. Девочка. Маленькая, крохотная, со следами крови на лице, причем, чужой крови, не своей. Ей было всего пару месяцев, и она истошно кричала в руках миссис Тревис. Ребенок был почти ледяным, а на теле появилось несколько маленьких синяков от слишком сильных ударов капель. В коробке почти не было теплых вещей, лишь небольшой матрас и плед, которым укрыли ребенка. Под девочкой также лежала два письма. Элоиза рассматривала ребенка, пока Мелинда суетилась над ней, пытаясь помочь унять боль, голод и холод. Малышка замерзла, несмотря на плед, простудилась. Она чихала, плакала и громко-громко кричала, надрывая уже воспаленное горло. Мелинда напоила ее теплым молоком, потом дала пару зелий, чтобы малышка поправилась. Уже спустя десять минут она спала. — Ну что там? — спросила Мелинда, вытирая руки и указывая на коробку. Элоиза убедилась, что ребенок крепко спит, и достала чистую папку. Личные дела заводились для каждого малыша, который попадал к ним, как и личная корзина с вещами. В один момент они все захотят знать, почему у них нет родителей. Она передала папку Мелинде, чтобы та вписывала нехитрое имущество и принялась разбирать корзинку. Внутри, кроме писем и пледа, была странная игрушка в виде окками, которую миссис Тревис заметила не сразу. На одном письме было написано «для нашедшего», так что именно его женщина открыла сначала. Уважаемая как бы Вас не звали, Если вы нашли мою дочь, значит, сама Судьба к ней благосклонна, хотя я и не очень верю в предсказания. Девочку зовут Араминта, но имя можно и сменить. Ей его когда-то давно выбрала бабка по отцовской линии, в шутку заговорив со мной о браке. Мне оно совсем не нравится. Как меня зовут — тоже не важно, ведь если вы узнаете мое имя, то тут же побежите с Министерство Магии, а меня это не прельщает. В коробке вы также найдете и письмо для нее. Оно запечатано волшебством — лишь моя дочь, желая все узнать, сможет открыть конверт. Он сам ее найдет. Ни сжечь, ни порвать бумагу нельзя. Я оставляю ее не просто так, но вы этого и не поймете. Ведь я — Пожирательница смерти, и груз в виде младенца мне не нужен, особенно теперь, когда ее папаши нет рядом. Если вы нашли мертвого ребенка, то сожгите письма. Огонь позволит уничтожить все, что с ней связано, чтобы никто и никогда не узнал о моей дочери. И ведь так решила не я, а сама Судьба. Я хорошей матерью не буду, да и не хочу быть. Но и убивать ребенка я не собираюсь, пусть это сделает кто-то другой. Присмотрите за ней. Араминта еще ничего не сделала в этой жизни, и если она выжила в грозу, то этому есть причина. У нее вся жизнь впереди, и мне лишь радостно, что она может пойти по моим стопам и самостоятельно принять решение о том, на чьей стороне она будет сражаться. В этом же конверте вы найдете адрес гоблина по имени Мадорт. Свяжитесь с ним. Я передала в его владения ячейку, которую он передаст вам. Пятьдесят процентов денег — ее, и Мадорт проконтролирует это, не беспокойтесь. А вот вторая часть — ваша, как моральная компенсация за то, что моя дочь становится вашей обузой. Заранее спасибо за вашу заботу и улыбки, Да здравствует Темный Лорд! Миссис Тревис с презрением отбросила от себя конверт, закончив читать, а Мелинда схватилась за сердце. Они обе бросили взгляд, полный жалости, на ребенка, который сейчас спал под действием восстанавливающих зелий. Такая маленькая, и уже… — Однажды ей придется узнать правду, — сказала Мелинда, мягко гладя девочку по щеке. — Однажды. — Но не сейчас, — мотнула головой Элоиза. — Мы не станем называть ее Араминта. — И какое имя мы ей дадим? — воскликнула няня. Миссис Тревис задумалась. — Мишель, — проговорила она, наконец, — Мишель Махони. Это была фамилия моей матери до того, как она вышла замуж за отца. Мелинда тепло улыбнулась и подняла ребенка на руки. — Ну, здравствуй, Мишель. Миссис Тревис дописала все, что нужно в личное дело девочки, а потом бросила взгляд на адрес гоблина. Она тотчас же написала ему письмо, в котором сообщала, как именно к ней попала его карточка. Что-то подсказывало женщине, что тот будет не сильно рад ее письму. Элоиза поправила одеяльце, которым была укутана маленькая Мишель, а потом улыбнулась. Она сделает все, чтобы эта девочка никогда не познала от нее той жестокости, с которой к ней отнеслась родная мать.