Deprimo

И сидит, сидит над дверью Ворон, оправляя перья, С бюста бледного Паллады не слетает с этих пор; Он глядит в недвижном взлете, словно демон тьмы в дремоте, И под люстрой, в позолоте, на полу, он тень простер, И душой из этой тени не взлечу я с этих пор.

1 июля 1997 Похороны все же были на территории Хогвартса. Попрощаться с Дамблдором приехали волшебники со всей Англии: кто-то знал директора лично, кто-то учился с ним или у него, а кто-то просто почитал Дамблдора и хотел выразить свое уважение. Мишель методично укладывала свои вещи в чемодан, когда в дверь комнаты постучали. Она открыла ее палочкой — на разговор сил не было. Дафна, Мили и Панси уехали ночью, их забрали родители, испугавшись расправы, которую могли устроить студенты других факультетов. И они имели на это право. Тео вошел тихо, приблизился к Мишель, со спины обнимая ее за плечи. Девушка откинулась на его грудь, позволяя Нотту поцеловать ее в висок. — Я знаю. Она кивнула. Говорить не хотелось от слова совсем, и она заставляла себя произносить слова, чтобы остальные не подумали ничего странного. Но с Тео она могла не притворяться — он знал об этом. Он знал все, и он знал ее. Лучше, чем кто бы то ни было. Наверное, лучше, чем она сама знала себя. — Теперь все будет иначе, — хрипло сказала Махони, чуть наклонив голову. Поцелуй пришелся на пульсирующую вену. — Не думаю, что Поттер вернется в школу в этом году, я прав? — спросил Тео. — Наверное. Мишель повернулась к парню, обхватывая его за пояс. — А ты? — он чуть приподнял брови, и Махони видела в его глазах волнение, что девушка не вернется. — Я должна остаться, — покачала она головой. — Не могу бросить тут остальных после всего, что случилось. — Ты не должна, — пожал плечами Тео. — Если хочешь, могу поселить тебя в моем мэноре. Будешь там. — Нет, — Мишель слабо улыбнулась и, привстав на носочки, легко чмокнула его в губы, заставив Нотта окаменеть, — спасибо, но я не могу. — Ты никому не обязана оставаться здесь. — Тео, — девушка слегка отклонила от него голову, — ты же понимаешь, что теперь будет твориться в школе? Волан-де-Морт стал слишком силен, Дамблдор мертв, а Скримджер заботится только об имидже Министерства. Теперь все станет слишком другим, и я не могу позволить тебе бросить тут людей. — О себе подумай, — нахмурился парень. — Пожиратели ненавидят тебя почти так же сильно, как Поттера. — Им есть, за что, — покорно кивнула Махони, поджав губы. — Эй, — парень слегка встряхнул ее, — посмотри на меня, эй! Не смей. Не сдавайся сейчас, еще слишком рано. Трудно, знаю. Но если ты останешься, то ты не можешь прятаться. — У меня просто в голове бардак жуткий, — усмехнулась девушка, а потом снова на него посмотрела. — Я приду в себя, еще целое лето есть. — Да. Если тебе нужно будет сбежать, беги ко мне. — Я не заслужила тебя, — пробормотала Мишель, обнимая его и прижимаясь щекой к груди, в которой быстро стучало сердце. — Тебе кажется, — Тео поцеловал ее в макушку. — Все будет хорошо. — Спасибо, что ты здесь. Тео ушел, а Мишель, закончив собирать вещи, отправилась в Большой зал. Есть не хотелось, но она все же опустилась за стол Гриффиндора — профессор Макгонагалл сказала, что у нее есть право сделать это, если девушка хочет. Мишель встретила невидящий взгляд Гарри и поджала губы. Никто почти не притронулся к еде. Кресло Дамблдора пустовало, как и кресло Хагрида, а вот на месте Снейпа восседал Скримджер. В его свите стоял Перси Уизли, присутствие которого Рон начисто игнорировал, тыкая вилку в селедку с особой злостью. За столом Слизерине переговаривались Крэбб и Гойл, тихо шептались младшие курсы. Почти все взрослые студенты уже вернулись домой, подчинившись своим родителям. Да и, вряд ли кто-то вообще хотел видеть их сегодня. Жестоко, если учесть, что виновен только Малфой, но они не были святыми, это знали все. — Пора, — сказала профессор Макгонагалл. — Пожалуйста, выходите из замка за своими деканами. Гриффиндорцы, за мной. Все молча покинули стены Хогвартса, и они направились в сторону озера. Около него рядами расставлены стулья, на которых уже сидели некоторые гости. Большинство из них Мишель не было знакомо, но она увидела членов Ордена Феникса: Кингсли, Грозного Глаза, розоволосую Тонкс, держащую Ремуса за руку (на их пальцах поблескивали кольца), Сириуса, Регулуса, мистера и миссис Уизли. Тут был и Билл, которого придерживала Флер. За ними — Фред и Джордж в черных куртках. Здесь присутствовала и мадам Максим, и Том, владелец «Дырявого котла», и басист группы «Ведуньи», и водитель «Ночного рыцаря» Эрни, и мадам Малкин, и бармен из «Кабаньей головы». И даже волшебница, которая возила по Хогвартс-экспрессу тележку со сладостями. Около рядов стояли привидения замка. Гарри, Рон, Джинни, Гермиона и Мишель устроились в конце одного из рядов, ближе к озеру. Люди шептались, но никто не смел говорить в голос. На зеленую мантию Слизнорта смотрели так, словно ждали, что из-под нее появился Волан-де-Морт. Мимо них прошел Фадж, сидела неподалеку Рита Скитер. Мишель вздрогнула и толкнула Гарри, указывая на передний ряд — там умостилась профессор Амбридж, которая горестно вздыхала и держала место для Министра. Она специально села подальше от кентавра Флоренца, который замер у самой кромки воды. Фадж же сидел рядом с профессором Макгонагалл. Послышалась музыка, которую играл хор водяного народа — даже они пришли отдать Дамблдору честь. Когда все расселись, по среднему проходу прошел Хагрид. Его лицо было красным, а на щеках блестели слезы — он нес завернутое в темно-фиолетовый с золотыми звездами бархат тело Альбуса Дамблдора. Мишель судорожно вздохнула, а потом зажмурилась — она не могла смотреть на тело Дамблдора. Просто не могла. Это она. Она его убила, из-за нее сегодня все пришли на его похороны. Девушка отвела взгляд от директора и столкнулась с мрачным Фредом Уизли. Она поджала губы, а потом стерла слезы с лица. Казалось, что ее руки покрыты кровью, хотя она знала, что это не так. Фред отвернулся первым, смотрел только вперед, сжимая кулаки. Наверное, сейчас он хотел ее убить, а, может, не хотел даже касаться. Мишель не знала этого. Невысокий человек в простой черной мантии поднялся ближе и остановился перед телом Дамблдора, желая прочитать речь. Но Мишель даже слышать этого не могла. Ее воля — она бы прямо сейчас сбежала отсюда, подальше. Ей было тяжело дышать. Волшебники установили белоснежную гробницу, появившуюся из огня. Она укрыла и тело Дамблдора, и стол, на котором он лежал. Дальше прощались кентавры, напугав всех присутствующих, но профессор Макгонагалл лишь склонила голову, и они вернулись в лес. Люди начали постепенно расходиться, кто-то останавливался около гробницы, чтобы проститься с директором лично, а кто-то стремительно покидал место его захоронения, стирая жгучие слезы. Гарри о чем-то говорил с Джинни. Мишель подошла к Гермионе, стирающей слезы, и они остановились по другую сторону от гроба Альбуса Дамблдора. — Ему было не больно, — пробормотала гриффиндорка, ласково улыбнувшись, — это было быстро. Знаешь, эта мысль, почему-то, меня успокаивает. — Он мучился долго, — кивнула Мишель, — от проклятья. Смерть…смерть была его спасением. Гермиона промолчала. Махони положила ладонь на гробницу, зажмурилась и поджала губы. Простите, директор На миг луч солнца осветил ее лицо, а затем небесное светило скрылось за облаками. Почему-то девушка почувствовала себя лучше. Наверное, ей просто нужно было, чтобы хоть кто-то простил ее. Мимо них прошел Гарри, говоривший со Скримджером, и Мишель невольно растянула губы в улыбке, услышав твердое: — Дамблдор покинет школу только тогда, когда в ней не останется никого, кто ему предан. Когда министр ушел, Махони приблизилась к Гарри. К ним подошли и Рон с Гермионой. — Что он хотел? — шепотом спросила Грейнджер. — Того же, что и на Рождество, — пожал плечами Поттер, — получить от меня секретные сведения о Дамблдоре и обзавестись для Министерства новым рекламным мальчиком. Рон молчал минуту, а потом громко сказал: — Слушайте, погодите меня минуту, я сбегаю, дам Перси по морде. — Нет! — Гермиона схватила его за руку. — А мне бы так полегчало, — криво усмехнулся рыжий. Гарри рассмеялся, а Гермиона и Мишель обменялись странными улыбками. Потом гриффиндорка посмотрела на замок, и ее лицо снова потемнело. — Как подумаешь, что мы сюда можем и не вернуться… Ну как можно закрыть Хогвартс? — Надеюсь, что не закроют. Тут безопаснее, чем дома, — отозвался Рон. — Как думаешь, Гарри? — Я не вернусь в школу, даже если она откроется снова, — ответил Поттер. Мишель это знала. Они уже обсуждали это все, и она была с ним согласна. Надо скорее уничтожить чашу и змею. И им нужно поговорить с Грин-де-Вальдом. Как можно быстрее. — Я ждала от тебя этих слов. Но что ты будешь делать? — печально спросила Гермиона. — Загляну на пару часов к Дурслям. Скажу им, чтобы собирали вещи и уезжали. Если понадобится — заставлю. А потом покину их навсегда. — Но куда ты отправишься? — Осталось только два крестража, — сказала Мишель, обнимая себя за плечи. — Три, если верить Грин-де-Вальду. — Я отправлюсь за чашей. — Но она в Гринготтсе! — воскликнула Гермиона. — Значит, я его ограблю, — уверенно кивнул Поттер. — А потом я пойду за змеей. Но перед этим я отправлюсь в Годрикову Впадину. — Зачем? — не понял Рон. — Я думаю, что должен побывать там. И я хочу навестить могилы родителей. — Хорошо, — Гермиона помолчала минуту, а потом они втроем обменялись взглядами, и она посмотрела на Гарри. — Мы будем с тобой. — Что? — В доме твоих дяди и тети. И в Годриковой Впадине. И дальше, куда бы ты не отправился. — Нет, — быстро возразил Гарри. — Тут ты прав, — кивнула Мишель. — Не все мы. Гермиона и Рон отправятся с тобой, а я беру на себя Хогвартс. — Что? — нахмурился Рон. — Ты о чем? — Подумайте сами, — пожала плечами Махони. — Амбридж все еще в Министерстве, Скримджер не видит дальше своего носа. Его скоро или убьют, или сместят, или заколдуют. Хогвартс — опасное место. Волан-де-Морт не собирается сдаваться. — Он приведет их сюда, — кивнула Гермиона. — А оставить всех без защиты, — Мишель поморщилась. — Я соберу Отряд Дамблдора. Но не думайте, что останетесь без поддержки, — девушка достала из кармана фальшивый галлеон и покрутила его между пальцев. — Надо придумать способ, как нам связываться. Письма будут читать, их будут перехватывать. Я смогу добираться до вас и помогать. Но Хогвартс я не брошу. На мне все еще висит клятва присматривать кое за кем. И я не могу оставить все так. — Возвращаясь к вам, — вспомнил Гарри, — вы со мной не пойдете. Это слишком опасно. — Ты говорил нам когда-то, — тихо сказала Гермиона, протягивая руку и кладя ее на щеку Поттера, — что у нас есть время отступиться, если мы того захотим. Мы этим временем не воспользовались, верно? Мы вместе в этом. С первого курса и до самого конца. — Мы с тобой, что бы ни случилось, — подтвердил Рон. — Но только, дружище, сначала надо заглянуть к маме с папой. — Зачем? — Ты про свадьбу Билла и Флер, случаем, не забыл? Гарри ошеломленно замер, и Мишель хихикнула. — Да, — отстраненно кивнул Поттер, — ее мы пропустить не сможем. — И я прикрою вас, когда будете уходить, — сказала Мишель. — Иначе Сириус кинется следом. — Ладно. Гарри зажмурился, а потом Рон и Гермиона притянули его в общее объятие. Мишель к ним присоединилась. Она прижалась макушкой к плечу Гермионы и тихо заплакала. Война началась. 2 июля 1997 — Он доволен, — сказала Нарцисса, присаживаясь на постель сына. Она потрепала его по волосам. — Он доволен тобой, Драко. — Я знаю, — кивнул тот, поднимаясь и садясь около матери. — Скажи мне честно, это был… — Махони. — Ясно. Они посидели в тишине. Драко коснулся руки. Вчера вечером, в день похорон Дамблдора, все Пожиратели праздновали. Волан-де-Морт держал его под Круциатусом долгие полчаса, ломился в его память, но видел там лишь руку Драко, его собственную палочку и зеленое пламя, которое убило директора. Он поверил, что именно младший Малфой сделал это, а потом остался доволен. Драко даже увидел некое подобие отцовской гордости, промелькнувшее в глазах хозяина, когда тот его отпустил. Пожиратели праздновали победу, но главное сражение было все еще впереди. — Что дальше? — спросил он. — Снейп будет директором, — кивнула Нарцисса. — Лорд хочет полностью контролировать школу, чтобы грязнокровок там не было. — Ясно. Мам, я хочу побыть один. — Конечно, Драко, — улыбнулась она. — Ты молодец. Когда мать ушла, блондин откинулся на постели. Он не был молодцом, Мишель была. Если бы она не согласилась на эту сделку, его семья была бы мертва, как и он сам, а Малфой знал, что такое долг. И он хотел его отдать. Но мысли переносились к Гермионе Грейнджер, которая вернется в школу. Если у нее получится это сделать, ее будут пытать, как подругу Поттера. Малфой перекатился на постели и зажмурился. Он влюбился в грязнокровку, когда ему было тринадцать. Все бы подняли его на смех: девчонка ударила его по лицу, а парень оказался в полном восторге. Он старался приглядывать за ней, но было бы намного легче, не суйся Грейнджер за Поттером. Выбор компании у нее был ужасным, и теперь Малфой жалел, что не может по щелчку пальцев отключить все, что чувствовал к ней. Нотт, наверное, его понимал, но, судя по редким письмам друга, у него-то как раз все было хорошо. Драко тяжело вздохнул. Он уже в который раз приходил к выводу, что все было бы горазд легче, если бы Поттер победил Лорда на четвертом курсе. Или на втором. Или на первом. Без Волан-де-Морт мир был бы гораздо лучше, и Драко готов был поклясться каждым фамильным украшением — он не единственный придерживался этого мнения.