Я пыталась, Я, черт побери, действительно пыталась... Но дождь продолжал лить, Я наблюдаю, как тонет эта женщина...
Гарри переплел пальцы с пальцами Гермионы и несколько мгновений часто-часто дышал. Северус Снейп, летучая мышь из подземелий, был мертв, потому что отдал жизнь, чтобы защитить сына той, кого он любил. Гарри даже не знал, как к этому относиться. После просмотра его воспоминаний, Поттер даже не думал о том, что Снейп и не был ему ничем обязан. Но он делал это, потому что любил. Просто любил. Та самая пресловутая великая сила, которую всегда восхвалял Дамблдор, жила в Северусе Снейпе, направляла его и подталкивала его, когда он делал эту сложнейшую работу. — Пора, — хрипло сказал Гарри, и они вышли из Визжащей хижины, в которой Гермиона помогла просмотреть воспоминания бывшего преподавателя. Поттер нахмурился. Около леса стояли Тео и Драко, они переругивались, их одежда была залита кровью, немного подпалена, но, увидев пару, они тут же замолчали и приблизились к ним. — Ты что тут делал? — изумился Нотт. — Снейп мертв. Мне нужно было увидеть его воспоминания, — отрывисто сказал Гарри. — Ты убил профессора? — рыкнул Малфой. — Это сделал Темный Лорд, — покачал Поттер головой. — Защита пала десять минут назад, — проинформировал их Тео. Он взволнованно заламывал руки, косясь на замок. Там была его жена. — Мишель беременна, — выпалил вдруг Гарри, и повисла тишина. Нотт вздрогнул и резко на него обернулся, хлопая глазами. Парень как будто плохо слышал, и он в неверии уставился на брюнета. — Что? — Мишель беременна, — повторил Избранный. — Ей сказал об этом Грин-де-Вальд, тогда. — И она осталась внутри?! — рявкнул Нотт. — Она совсем больная? Погоди-ка, — парень нахмурился и посмотрел на Гарри. — А ты зачем мне об этом говоришь? — Малфой поздравительно хлопнул друга по плечу. — Береги ее. Просто ответил на это Поттер, а потом двинулся вперед. Если защита пала, значит, Волан-де-Морт уже ступил на землю Хогвартса, значит, там уже развернулась битва, и он не мог больше ждать. Час пришел. Гарри оттягивал неизбежное, но он знал, к чему все идет. Дневник был уничтожен. За ним кольцо, медальон, змея, чаша, диадема — оставался только Гарри, и нельзя было терпеть крики и смерть других. Все свои дела он закончил, теперь оставалось только выйти ему на встречу. Поттер протянул руку Гермионе, и они переплели пальцы, даже не смотря друг на друга. Зачем? Все, что они хотели друг другу сказать, они уже сказали. Вчетвером ребята вбежали в Хогвартс. После того, как Волан-де-Морт ступил на территорию, была тишина. Гермиона набросила на них скрывающие чары, и ребята смогли спокойно пройти мимо Пожирателей, расположившихся на передней площадке. Волан-де-Морт наколдовал смешные и издевательские часы, которые сейчас тикали, показывая, что осталось совсем немного времени. Когда из замка послышались странные завывания, он направил палочку на свое горло и громко произнес: — Вы храбро сражались. Я умею ценить мужество, но вы понесли тяжелые потерли и за что. Мои люди отступили. Я даю вам ровно половину часа, как полагается. Остаток того, что я предлагал. Защита Хогвартса пала, но на этой земле мне пока что не рады, я это чувствую. Достойно проститесь с вашими мертвецами. Окажите помощь вашим раненым. Гарри Поттер, ты позволил друзьям умирать. За эти полчаса наберись смелости, которой у тебя никогда не было. Я буду ждать тебя в Запретном лесу, а иначе, я уничтожу Хогвартс. Я накажу всех, кто посмел тебе помочь. У тебя есть полчаса. Он замолчал, а потом вместе со своими сторонниками покинул Хогвартс, и они направились в сторону Запретного леса. Все выжившие собрались в Большом зале. Они стояли или сидели группами, обнимая друг друга. мадам Помфри раздавала указания, и некоторые девочки бегали, помогая раненым, излечивая их увечья. Лаванда Браун лежала прямо на полу, на грязной простыне. Она тяжело хрипела, и кровь лилась из ее разодранного горла. Флоренц умостился рядом с бывшим столом Пуффендуя, на боку у него зияла рана от режущего заклятья, и он не мог стоять прямо, только лежать. Семья Уизли, а также Мишель, обнимающая Джинни, собрались в середине зала. А на полу, раскинув руки в стороны, спал мертвым сном Артур Уизли, его рыжие волосы поблекли. Гарри задохнулся. Миссис Уизли лежала у него на груди, и слезы падали с ее щек, пачкая и без того грязную рубашку мистера Уизли. На полу лежал Колин Криви. Мертвый. Он был несовершеннолетним, но, видимо, пробрался как-то обратно в Хогвартс, чтобы сражаться. И погиб. Из-за него. Это все из-за него. Мишель тоже была ранена. На ее плече был оторван рукав, и с ладони капали алые капли крови. Она обернулась на прибывших и, оставив Уизли, кинулась мимо отца и дяди, прямо в объятия Тео. — Ты живой, — пробормотала она, и Нотт кивнул, зарываясь носом в ее шею. — Ты живая. Малфой просто кивнул Мишель, и она легко улыбнулась. Она понимала, почему парень не хочет говорить. Его мать была сейчас там, вместе с Пожирателями смерти, она была там, потому что Люциус провалился, потому что он был мертв. Гарри прошел чуть дальше и почти ослеп. На полу лежала Тонкс. Она была бледной, дышала, но очень рвано и хрипло, а Регулус бормотал чары стазиса над ее телом. — Нет, — ахнула Гермиона, опускаясь около Ремуса. — Она пока что жива, — сказал Люпин, держась за ее руку. — Пока что. — Но ребенок… — Тонкс уже не помочь, — неожиданно горько, но твердо сказал Блэк. — Но ребенка еще можно спасти. — Если погрузить в кому, — подвела неутешительный итог Гермиона. Гарри обернулся на Мишель и Тео. Она что-то ему говорила, и оба улыбались. Сириус проследил за взглядом крестника, и его лицо вытянулось, когда Нотт коснулся рукой живота собственной жены, а потом притянул ее для поцелуя. — Вот те на, — пробормотал Сириус. — Да, — кивнул Гарри. Он не смог подойти к Уизли. Не смог заставить себя смотреть на Аберфорта, на Ли, у которого не было ноги. На Макгонагалл, которая сейчас хваталась за грудь и рвано дышала, будто у нее были сломаны ребра. Гарри посмотрел только на Гермиону, и она изменилась в лице, а потом протянула ему руку. Поттер на секунду сжал ее ладонь. — Все будет хорошо, — пообещал он, снова осмотрел родной зал, в котором когда-то его распределили на Гриффиндор, а потом посмотрел на Сириуса. Тот нахмурился. — Гарри, что ты задумал? — Дать ему то, что он хочет, — твердо сказал Поттер. — Нет! — завопил Блэк. — Прости, — покачал головой Гарри, и повернулся в сторону Мишель. Она кивнула. — Мне пора. И он бросился к выходу из Большого зала, из Хогвартса, дальше и дальше, пока не оказался в глубине Запретного леса. Хогвартс был его первым домом. Первым местом, в котором его любили, в котором ему дали стабильную крышу над головой. Гермиона. Тут он встретил Гермиону. Тут он встретил Мишель, Сириуса, семью Уизли, Молли, которая стала для него фигурой матери, которой у Поттера никогда не было. В лесу Гарри остановился, потому что вспомнил, что сейчас и настал тот самый конец. Он достал снитч из мешочка на шее, который ему подарил Хагрид, а потом посмотрел на золотой мячик, который когда-то поймал ртом на своем первом матче по квиддичу. Я открываюсь под конец Настало твое время, с грустью подумал Поттер, а потом снова прижал его к губам и зажмурился. Металлическая оболочка открылась, и Гарри достал оттуда небольшой черный камень с идеальной огранкой. Он слегка треснул, как раз в том месте, где был символ Даров, но этого должно было хватить, чтобы хотя бы увидеть тех, кто когда-то покинул его. Гарри услышал тихий шорох и открыл глаза. Они стояли перед ним, но не мерцали как призраки из Хогвартса. Было в них нечто, как было в тени Грин-де-Вальда, явившегося в Выручай-комнате. Они были практически осязаемы, похожие на живых, но мертвые. Отец был точно таким же, каким Гарри видел его на фотографиях. Тут была и улыбающаяся мама, она отбросила за спину рыжие волосы. И еще Гарри увидел Тонкс. Она была мерцающей, потому что пока осталась на границе, но она была тут, держала под руку мистера Уизли. Они все улыбались. Мягко и нежно, как будто гордились им. — Ты был таким молодцом! — сказала мама, подтверждая его мысли. Она жадно смотрела на лицо сына и улыбалась, а потом взяла Джеймса за руку, и в ее глазах, таких же, как у него зеленых, блеснули слезы. — Ты почти у цели, — сказал Джеймс. — Мы тобой так гордимся, Гарри! — Это больно? — спросил он, не в силах сказать что-то еще. — Умирать? Нет, — мистер Уизли рассмеялся. — Как будто ты падаешь на жесткую кровать, а потом тут же засыпаешь. Вот у меня было такое, знаешь, я однажды уснул в мастерской. Как раз когда ремонтировал Фордик! — потряс он кулаком, и Тонкс засмеялась, сменив цвет волос на зеленый. — К тому же, он мечтает покончить с этим, — кивнула Лили, а потом обернулась, и Гарри потерял голос вовсе. По траве важно вышагивал Северус Снейп. Джеймс поморщился. — Ах да, ты тоже тут. — Поттер, — сказал Снейп, и его взгляд остановился на Гарри. — Как путешествие по моей памяти? — В молодости вы тоже голову не мыли, — почти по-доброму усмехнулся Избранный, и Снейп, впервые на его памяти, расхохотался. — Да, возможно. — Я не хотел, чтобы вы умирали! — вырвалось у Гарри. — Мне так жаль. И Тонкс, — он повернулся к женщине. — Ремус и ребенок… — Мой сын родится, — успокоила его женщина, — а потом я уйду на покой. И мой муж расскажет нашему мальчику, ради чего умерла его беспокойная мамочка. Жаль только, что я с ним так и не познакомлюсь. Гарри чувствовал, что было пора. Волан-де-Морт терял терпение, и парень не мог рисковать здоровьем тех, кого он так любил. Ему было пора. — Вы останетесь со мной? — спросил он. — Ты это Нюниусу? — Лили строго посмотрела на Джеймса. — Снейпу? — Всем. — До самого конца, — пообещал мистер Уизли. — Он не увидит вас? — Мы видны только тебе, — подтвердила Тонкс. — Останься рядом, — попросил Гарри, смотря на мать. Она ласково ему улыбнулась и сделала шаг вперед, неосязаемой рукой касаясь щеки сына. Он ощутил лишь теплое дуновение ветра, но это была она, и Лили кивнула. — Всегда, — пообещала она, и Гарри кивнул Снейпу. Мальчик-Который-Выжил шел сейчас, чтобы умереть.***
Мишель сидела рядом с Тео, переплетя их пальцы. Второй рукой она обнимала Гермиону, сотрясающуюся в рыданиях, за плечи, когда все услышали шаги. Махони закрыла глаза, а потом поднялась с места, и они вышли на улицу, прямо во внутренний двор Хогвартса, куда уже шла армия Пожирателей смерти во главе с Волан-де-Мортом. — Кто это? — воскликнула Джинни. — Кто это у Хагрида на руках? Она будто ждала, что кто-то скажет, что это всего лишь муляж, но это был он. — ГАРРИ ПОТТЕР — МЕРТВ! — воскликнул Волан-де-Морт. — НЕТ! — профессор Макгонагалл закричала, и слезы покатились по ее щекам. Сириус крепче сжал палочку и обнял преподавательницу за плечи. — НЕТ! — Молчать, старая карга! — завопил Эйвери, и все замолчали. — Он мертв, — кивнул Лорд, и Мишель вздрогнула. — Пришло время вам признать меня! Присоединяйтесь! Он раскинул руки в стороны, довольный тем, что победил. Вот только он не победил, подумала Мишель. Он только разозлил тех, кто мог уничтожить его на раз два. Он сам уничтожил последний крестраж. Эта мысль заставила Мишель усмехнуться. — Драко! — услышали они голос Нарциссы Малфой. — Выходи. Давай. Займи свое место. Все внимание пало на белобрысого мальчика, и Мишель вдруг тихо охнула, обращая на себя взгляд Гермионы. Но ничего ей не сказала, потому что рука Гарри Поттера только что дернулась и далеко не от ветра. Крестраж мертв, но сам Избранный все еще жив. Он все еще здесь, и он будет бороться, надо лишь сделать так, чтобы у него было время победить, чтобы он смог выиграть. Но как отвлечь от него внимание? Малфой тем временем покачал головой, и Волан-де-Морт переменился в лице. — Ты хочешь остаться с этими отбросами? — рявкнул на него Лорд. — Я не останусь с убийцами моего отца! — заорал в ответ Драко, и Хогвартс, несмотря на траурное настроение, зашумел, поддерживая воевавшего почти все это время на их стороне Малфоя. Невилл хлопнул блондина по плечу, и тот дернул уголком губ. — Твой отец сам был причиной. Мишель вдруг вспомнила нужное заклинание, которое сможет дать Гарри немного времени. Она знала его. А разговоры с Лордом всегда были ее маленькой слабостью, которая радовала его разозленным лицом. Девушка высвободила руку из хватки Тео, и, не обращая внимания на его возмущенное шипение, сделала шаг вперед. — Как и ты, — кинула ему Махони, зажимая во вспотевшей ладони палочку. Повисла тишина, и Волан-де-Морт обернулся на нее. — Тебе хочется мне что-то сказать? — Много всего, Реддл, — она сделала еще шаг вперед, приближаясь к разлому в камнях, — но мало, что из этого приличное. — Как ты смеешь так говор… — Будь добр, Гойл, закрой рот, — рявкнула на него Мишель, и Пожиратель яростно вскинул палочку. — Подожди, — остановил его Волан-де-Морт, — тебе определенно есть, что сказать. — Ты сам себя уничтожил, — развела она руками, шагая еще ближе. Волан-де-Морт чуть склонил голову, прислушиваясь. — Столько лет мы гонялись за крестражами, уничтожали их прямо у тебя под носом, и ты так о них беспокоился, что проворонил один единственный, который был тебе важен, — хмыкнула Мишель. Еще шаг. — О, — Лорд расхохотался, — я знаю, сколько крестражей я создал, идиотка. — Нет, не знаешь, — поиграла она бровями. Еще шаг. — Потому что в ту ночь, когда тебя победил младенец, твоя душа снова раскололась, и к этому моменту у тебя оставался лишь один крестраж. Живой, — он нахмурился, кажется, начиная понимать. — Часть твоей души, которая рвалась к хозяину, но была подавлена. Шаг. Она уже рядом. — Крестраж, который ты самостоятельно уничтожил. Шаг. Она на месте. — Для особо непонятливых, — хмыкнула она, сжимая палочку, — я имею ввиду Гарри Поттера. Сейчас! — крикнула девушка, а потом воткнула палочку в прогалину в земле. Покореженный камень вспыхнул желтым золотом, ослепив на мгновение всех Пожирателей, а, когда они смогли увидеть, то попали под прицел палочки Гарри, который быстро встал около Махони. Все закричали в ликовании, казалось, что горькая тень, павшая на них при виде Избранного, наконец-то отступила, и все смирились с одной просто истиной: Поттера не убить так просто. — Как ты догадалась? — Ты совершенно не умеешь притворяться мертвым. Протего! Волан-де-Морт изменился в лице, а его сторонники тут же начали покидать Хогвартс. Большая часть из них взмыла в небо, и Мишель кинулась к остальным, подгоняя их в замок. — Я никогда не перестану говорить, что так общаться с Темным Лордом нельзя! — прокричал Тео. — Остолбеней! — А я не перестану так делать! Инсендио! — расхохоталась Махони. — Я люблю тебя. — И я тебя люблю! Они разбежались. Мишель отправилась укреплять стены, а Тео помогал Драко защищать вход вместе с остальными членами Ордена. Симус и Ханна вместе отбросили двоих Пожирателей к стене, из-за чего следующая «партия» спотыкнулась, и они кубарем покатились вперед, где Кингсли оглушил их и связал, отправив, словно мусор, в дальний угол зала. Все, кто остался на битву, вбегали по ступеням в Большой зал, откуда за то время, что Гарри не было, всех раненых и убитых перенесли в другое место. Вокруг них разгорался огонь, кентавры тоже присоединились и сейчас в буквальном смысле топтали тех, кто мешался на пути. Домовики выносили Пожирателей куда-то за территорию Хогвартса, возможно, прямо в Запретный лес, к паукам. По крайней мере, Мишель, перебрасываясь проклятиями с Джагсоном, надеялась именно на это. Мишель заметила Кричера, который вместе с Добби кидал с постаментов на головы Пожирателей кастрюли, наполненные кипятком. Не лучший выбор, но действенный, зато. Волан-де-Морт оказался в самой гуще, он крушил все, что попадало ему под руку, а близнецы, крикнув «За Ли» повалили на землю Яксли, превратив его в червяка, которого, впрочем, почти сразу же раздавил Рон. Сам Уизли стоял рядом с сестрой, они оглушали, ослепляли и делали все, чтобы Пожирателей становилось меньше. Вдалеке Мишель увидела Нарциссу Малфой, которая пыталась уговорить Драко уходить, но он только нервно отталкивал от себя мать и выкрикивал заклинания, прижимаясь к спине Невилла. Тео видно не было, но Мишель знала, что он в порядке. — Протего! — послышался крик, и Мишель обернулась, увидев Гарри. Он наставил палочку на Волан-де-Морта. Сам же Гарри полыхал от ярости. Он вспомнил всех, кто был убит в этой глупой войне, развязанной обиженным сиротой, и не мог представить, что ради этого змееподобного упыря кто-то решился убивать живых людей, чьи души были целы и невредимы. Он ощущал ярость. Кто-то однажды сказал ему, возможно, это был Крауч, что для того, чтобы использовать убивающее заклинание, нужно хотеть причинить боль, но он не хотел боли. Он хотел, чтобы Лорда не было. Тогда груз, висящий на его шее, хоть немного сможет ослабнуть, тогда его родители будут отомщены. Тогда будут отомщены все жертвы, и все они будут не напрасны. Было ли ему страшно? Да, ему было очень страшно, и ему было больно от того только факта, что он может проиграть прямо сейчас, когда никаких препятствий больше нет. И Волан-де-Морт тоже был напуган. Гарри видел это в его красных змеиных глазах — он боялся больше всего того, что проиграет, но Поттер был готов биться до самого конца, пока есть силы. Они кружили по залу, оскорбляя друг друга, и пока Гарри объяснял тупому Тому то, что тот никак не смог понять, он ощущал, что битва почти остановилась, и что даже Пожиратели восторженно смотрели на это зрелище. Гарри Поттер был настоящим хозяином Бузинной палочки, он был владельцем Воскрешающего камня, и он был наследником той семьи, которая веками хранила мантию-невидимку. Дамблдор был прав. Он был Повелителем смерти. Не кто-то еще, а только он. — Авада Кедавра! — Экспеллиармус! Бузинная палочка, вырвавшись из рук Волан-де-Морта, признала Гарри своим хозяином, и в то же мгновение Том Реддл рухнул навзничь, сморщившись до неузнаваемости. Он был мертв.***
Большой зал ликовал. Гарри обнимали руки, его трепали по голове и гладили по плечам, словно хотели коснуться мессии, который только что избавил их от самой страшной участи. А потом все немного успокоились и расселись на оставшиеся места. Гермиона была рядом с ним, заживляла царапины и раны, оставшиеся после боя, а Сириус и Регулус хвалили Кричера, который стирал слезы. Добби был мертв. Но, казалось, будто победа слегка сгладила все углы, и они могли позволить себе хотя бы несколько минут побыть счастливыми. — Поверить не могу, что ты правда пошел сдаваться! — поднял руки Сириус, и тут же его кто-то обнял за шею. — Ну, а Гарри у нас такой, — Мишель звонко рассмеялась, а потом опустилась на скамейку около отца, позволяя Регулусу обнимать ее за плечи. — Мы поговорим о том, что ты вышла замуж? — спросил он с усмешкой. — Не сейчас, пап, — поморщилась Махони, но все же хихикнула. — Вы Тео не видели? Никак не могу его найти. — Может, он на улице? — предположила Гермиона. — Я слышала, что там еще кто-то остался. — Наверное, — кивнула брюнетка, а потом подмигнула Гарри. — Я пойду, поищу его. — Давай. Она ушла, и Гарри блаженно вздохнул. Победа. Да, она была горькой, и картины мертвых тел все еще стояли перед его глазами, но сейчас ему больше не казалось, что эти люди умерли напрасно. Будто теперь они нашли свой покой, избавились от войн… — НЕТ! Гарри вздрогнул, услышав крик, и он тут же посмотрел на Гермиону таким взглядом, словно он был обречен. Так не плакала миссис Уизли, потерявшая мужа; так не плакали рыжие дети, потерявшие отца; так не рыдала Нарцисса, похоронившая Люциуса; Деннис, смотрящий на мертвое тело брата; и даже не рыдали так Орденцы, измученные битвой. Это был вой дикого животного, болезненный, раздирающий душу и сердце. Обладатель голоса на самом деле кричал, орал, пытаясь избавиться от чего-то внутри. Крик, который порождал желание закрыть уши и забиться в угол. Плач потерявшего…нет, не так. Это был плач выжившего. Скорбная песнь того, кто навсегда утратил любимого человека. И Гарри не думал, что когда-то услышит подобное. Все повернули головы к выходу из зала, Фред оторвался от изучения собственных ботинок, и тут Гермиона ахнула, закрыв рот рукой, чтобы не закричать в унисон. Она покачнулась и схватилась за плечо Гарри, а потом подскочила на скамейке, оббегая вставших Сириуса и Регулуса. Тело Теодора Нотта было обезображено рваными ранами по всему его телу, и его рука свесилась с носилок, пока его товарищи со змеиного факультета тащили его внутрь, подальше от пыли, оставшейся после Волан-де-Морта. Это сделал не оборотень, а гораздо более жестокое животное — человек, которому дали в руки волшебную палочку. Тео был покрыт кровью с головы до пят, его лицо, грудина и даже ноги были разодраны, и Гарри затошнило, когда он понял, что то, что он принял за ошметки рубашки, на самом деле было куском его ребра, торчащим из груди. Черные волосы некогда красивого Нотта прилипли к его лбу, оставляя на нем кровавые разводы, а взгляды всех, кто достаточно хорошо его знал, привлек отблеск от золотого кольца на его руке. Такого же, какое было у Мишель. Ее не пускал к телу Драко Малфой, надежно держа в своих руках. Махони скулила и кричала, вокруг нее клубился туман темной магии, и она рыдала безудержно, как если бы ей вырвали сердце, а она осталась бы жива, испытывая безудержную боль каждую минуту. Гарри зажмурился на несколько мгновений. Они поженились за сутки до того, как Тео умер. Она овдовела слишком быстро. А Мишель все плакала и плакала, так горько, жалко. Она всхлипывала и вырывалась, отказываясь верить в смерть того, кого любила. Гарри не уверен, но, кажется, она молилась, чтобы Тео очнулся, хотя в глубине души наверняка понимала. Теодор Нотт больше никогда не очнется. Он не откроет глаза, не сделает вдох раскуроченной сейчас грудью и не скажет ей, что любит еще хотя бы один раз. Он не увидит их ребенка, не отпразднует годовщину. Их «пока смерть не разлучит нас» только что стало правдой. Малфой за голову прижимал ее к себе, что-то тихо шепча, но Мишель это не помогало. Гарри наморщился и подумал, что это нечестно. Она столько раз была около того самого «счастливого конца», но никогда не могла его получить. И вот, как только девушке начало казаться, что все только начинается, Тео погиб. Погиб в этой битве, которую Гарри принес сюда вместе с собой. Погиб в этой битве, в которой Мишель сражалась ради него. Ради всех тех, кого любила жадно и яростно. Война струилась по венам Махони с тринадцати лет с тех пор, как она узнала про родителей. С тех пор, как Питер Педдигрю, чье тело сейчас валялось перед Запретным лесом, испытал на ней Круциатус — первый в ее жизни, но далеко не последний. И сейчас Мишель теряла все. Она хотела семьи, хотела покоя, а теперь… Девушка уперлась каблуками в пол, пытаясь вырваться из рук Драко, черная магическая тень уже практически достала им до колен, и Малфой зашипел, пытаясь убраться подальше от материи, и поэтому Махони смогла вырваться. Но она и пары шагов не прошла. Мишель только бросила взгляд на Тео, на его тело, и ее ноги ослабели, девушка рухнула на пол Хогвартса, а потом снова закричала, прижимая руки к груди. Черная, будто сотканная из ночной темноты, густая и немного склизкая магия вырвалась из ее груди, распространившись по всему залу. Безумная сила, таившаяся в теле Мишель, вырвалась на свободу, обскур, выкормленный ее темной магией, выбил окна и перевернул некоторые скамейки, повалив сидящих на них на землю. Стекло с дребезгом осыпало выживших, как вывернутая наизнанку метафора о разбитом сердце. Все вскочили со своих мест, готовясь отражать атаку, но как только туман рассеялся, ничего больше не произошло. Мишель уперлась лбом в холодный камень, покрытый пылью и кровью, и в полнейшей тишине Большого зала остались слышны только слабые, почти умирающие в начале звучания, всхлипы и тихий срывающийся шепот: — Тео…пожалуйста, только не ты… Тео…только не Тео… Больше никто ничего не сказал.