Deprimo

Мы погребены под обломками наших надежд, Мы преклонили колени не для молитвы, Я не хочу узнать, что такое жизнь без тебя, Не хочу узнать о другом мире — мире без тебя.

15 октября 1997 Мишель крепче обняла себя руками, смотря на то, как гроб ее мужа опускается в землю. Тео решено было похоронить рядом с его отцом, на кладбище около Нотт-мэнора, который теперь, по завещанию, принадлежал ей, как и все имущество Ноттов, их бизнес. Родственники Тео, самые дальние, отправляли ей письма почти каждый день, но Мишель ни на одно из них не отвечала. — А кого ты хотел предупредить? — Тебя. Я хотел предупредить тебя. Найти не смог. Она любила его. Так любила, Мерлин, помилуй. А теперь от того, кому Мишель вручила собственное сердце, остался только гроб и надпись на треклятом камне, будто она и без этого не сможет забыть этой страшной даты. Теодор стал для нее всем. Он принимал ее такой, какая она есть. Он не был на стороне света или зла, он был на ее стороне. И Мишель сейчас пугало то, что она использовала слово «был» по отношению к собственному мужу. Теодор Нотт был. Здесь, тут, на этой земле, в этом мире, и от него не осталось ничего, кроме памяти, которая будет исковеркана его принадлежностью к семье Пожирателей смерти. — Никогда. Я больше никогда не причиню тебе боли. Мишель помнила все. Она помнила, как солнце играло на его черных кудрях рано утром; как он, сонно зевая, делал что-то на кухне, пока сама Мишель прижималась к его лопаткам и мурлыкала песню, одну из тех, которые любил слушать Сириус. Она помнила лицо Тео в раскаянии после того, как он отравил ее. Помнила, как он отнес ее в Больничное крыло на руках, когда Гарри случайно сбил ее на лестнице. Она помнила, как он подарил ей кулон. — Моя мама сказала мне, что однажды я найду девушку, с которой захочу провести остаток своих дней. В которую влюблюсь так, что не смогу дышать без нее. И я должен буду подарить ей этот кулон. Чтобы она знала, что я к ней чувствую. И я подарил его тебе. Ты не можешь не знать об этом. — Но ты подарил мне его, когда мы были на третьем курсе! Мы тогда даже не разговаривали нормально! — Я уже тогда знал. Ощущение, будто я всегда знал, что это ты. Она не помнила, как покинула Хогвартс десятого октября, когда Волан-де-Морт официально был повержен. Лицо было красным от слез, а голос не слушался, и она даже слова сказать не могла. По прибытии на Гриммо Мишель просто заперлась у себя в комнате и не выходила оттуда, пока Драко не завалился к ней сам, говоря про то, что скоро будут похороны. — Я выбрал свою сторону: твою сторону. Махони не позволила никому из родственников прийти. Они были сторонниками Волан-де-Морта, они не поддержали Тео, поэтому она просто выставила барьер, когда все, кто должен был прибыть, прибыли. — И я тебя люблю. Куда бы я не пошла… — Я пойду за тобой. Чего бы я не боялся… — От того тебя защищу. Как бы больно я не падала… — Я всегда тебя поймаю. Что бы со мной ни стало… — Я никогда тебя не осужу. И будем мы идти нога в ногу… — Вечно… — Одной дорогой… — Пока смерть не разлучит нас. — Мерлин, Моргана, Магия и Таинства… — Мерлин, Моргана, Магия и Таинства… — Я беру в мужья Теодора Нотта, обязуюсь любить его и никогда не покидать. — Я беру в жены Мишель Махони, обязуюсь любить ее и никогда не покидать. — Я вверяю тебя себе, как повелела тому сама магия, дабы не разорвали нас препятствия, и дабы вечно мы были единым целым. — Я вверяю тебя себе, как повелела тому сама магия, дабы не разорвали нас препятствия, и дабы вечно мы были единым целым. Постепенно знакомые и друзья расходились, Драко попрощался с матерью и остановился около Мишель, набрасывая на ее плечи вторую мантию. — Мне не холодно, — хрипло соврала она, потому что холод ее никогда уже не покинет. Она не отрывала взгляда от дат на могильном камне. Ему было семнадцать. Ему было всего лишь семнадцать лет. — Ты сейчас заледенеешь, а я на смертном одре обещал ему, что позабочусь о тебе и о вашем сыне. — Сыне? — Тео думал, что это сын, — пожал плечами Драко и засунул руки в карманы. — У Ноттов первыми всегда рождались сыновья. Он выглядел необычайно взросло в простом черном костюме. Но казался постаревшим на много лет из-за того, что ему пришлось пережить. Судебный процесс над его матерью длился ровно три дня, но в итоге ее отпустили, пообещав, что она покинет страну и больше никогда не вернется в Британию, только если у нее будет разрешение от Министра магии. — Но хотел больше дочку. — А я хотела его, — всхлипнула Мишель, но слез больше не было. — Мерлин, я даже не помню, что последнее ему сказала. Я…я так скучаю, черт! Она выплакала все, что только можно было, еще в первые дни, а потом просто лежала, словно мертвая, уставившись в потолок. Рыдания не останавливались, она почти не ела. Иногда ребята заходили ее проверять, но она не могла спокойно разговаривать с ними, потому что как только открывала рот — начинала безудержно плакать, давясь собственными слезами. — Я люблю тебя, — сказал Драко и посмотрел на девушку с болью. Сейчас седых прядей на ее голове прибавилось, и девушка даже не думала их закрашивать, ей было все равно. Прошло всего пару дней, она похудела, побледнела, под глазами пролегли круги. — Что? — хрипло переспросила Мишель. — Последнее, что ты ему сказала, — пояснил Малфой. — Вы были на поле после того, как Поттер ожил. Он сказал, что тебе не стоит говорить так с Волан-де-Мортом, и потом он сказал тебе, что любит тебя, а ты ответила. Я слышал. Мишель стерла слезы и едва улыбнулась. — Да, — девушка снова перевела взгляд на могилу мужа. — Да. Война закончилась, но она не ушла из них. Мишель просыпалась с кошмарами, кричала и срывала голос, а потом плакала. Чаще звала Тео. Реже — молчала. Она не выходила из комнаты, и даже с Гарри не говорила. Конечно, она его ни в чем не обвиняла, просто не хотела ни с кем разговаривать. — Когда ты уезжаешь? — спросил Малфой, вырывая ее из мрачных мыслей, и Мишель вздрогнула. — Что? — Когда ты уезжаешь? — С чего ты взял, что я уеду? — вскинула она брови. — Потому что я был у тебя в комнате. На комоде стоит одна сумка, на столе — письма из Гринготтса, и больше ничего. Итак? Он был прав, она действительно собиралась уехать. У ее матери был коттедж во Франции, который достался ей от родителей. Они с Гарри уже это обсудили, и Мишель забрала домик себе. Остальные деньги от Джулии она разделила, после ее отъезда четыре совы разнесут официальные банковские письма с ее личными записками тем, кому она собиралась эти деньги оставить. Одну часть — на восстановление Хогвартса. Вторую — Гермионе, чтобы она могла нанять врачей и вернуть собственным родителям память, которую ее заставила отобрать у них война. Третью — Ремусу, потому что ему понадобятся деньги, когда родится ребенок. Четвертую — близнецам для их магазина. Ей пришло письмо от Грин-де-Вальда, которое тот отправил призраком при помощи гоблинов. Оказывается, такая практика весьма популярна. Геллерт завещал ей свое хранилище, в котором помимо галлеонов хранились многочисленные книги, написанные им самим. И письмо, в котором он просил ее работать с этой магией, рассказывать о ней, публиковать книги и восстанавливать Нурменгард. Делать с ним все, что ее душе захочется. Возможно, его призрак решит однажды вернуться туда. После этого письма в ее голове сформировался план, но Мишель пока что не была готова привести его в исполнение. Она все продумала, собрала вещи, даже списалась с Кингсли по поводу работы, и ее единственное дело — это… — После заседания в Визенгамоте, — призналась Мишель. — Ты идешь на заседание? — изумился блондин. — Зачем? — Меня буду судить по статье о правомерном использовании магии. К тому же, — она вздохнула, — у них есть сведения от твоей матери, я убила Дамблдора, — пожала девушка плечами. — Мне дали отсрочку, чтобы похоронить Тео, но это все. — Ты же беременна! — Это не повод не сажать меня в Азкабан, — поморщилась Махони. — И никто не знает, что я беременна. — Я готов свидетельствовать в твою защиту, — тут же сказал Драко. — И я поговорю с остальными, — попытался подбодрить ее он. — Да брось, — фыркнула Мишель. — Дафна пыталась заставить всех схватить Поттера, большинство наших слиняло, некоторые — поддержали родителей. Никто и слушать их не станет. Тебя — возможно. Но точно не их. — Может, ты и права. — Как там Полумна? Как оказалось, захваченная Пожирателями Лавгуд пострадала куда больше, чем они могли себе представить. После битвы за Хогвартс ее кровь атаковало проклятье, и теперь она лежала в Мунго, пытаясь поправиться. Насколько слышала Мишель, прогнозы пока что не были утешительными. — Держится, — пожал плечами Драко. — Но дальше загадывать глупо, мы не знаем, как все повернется. — Да. — Он даже успел предложить имя, ты знала? — Что? — голос ее дрогнул, и Мишель впервые посмотрела на Малфоя беззащитным оленем, словно он только что пообещал маленькому ребенку конфету. — Он…предложил имя? — Ага, — улыбнулся Драко. — Я думаю, что это ужасный выбор, ты знаешь. Ему понравилось имя Лукас. Лукас Теодор. — Лукас? — нахмурилась Махони. — Оно же маггловское. — Нет, некоторые так детей и называли, даже в древе Ноттов оно было. — А для девочки? — Он не успел мне сказать. Мишель снова помрачнела. Тео много, чего не успел сделать. Он не успел увидеть их ребенка, и он не успел побыть ее мужем. Он пожить не успел, когда его жизнь оборвалась из-за проклятья. Они так и не выяснили, кто именно это сделал. — Я будут там, в Визенгамоте, — пообещал ей Малфой. — И дальше, каждый день, пока буду нужен. Я буду рядом. 4 ноября 1997 Визенгамот собрался судить Мишель в полном составе. Многочисленные волшебники и волшебницы, назначенные на эти посты после войны, казались Мишель смешным и непонятными. Они не воевали. Они сидели в своем Министерстве, словно крысы, и ждали, пока Гарри Поттер всех спасет. Свое недовольство и неприязнь к этим людям Махони даже не пыталась скрывать. На ее стороне здесь точно были Кингсли, назначенный на пост Министра магии, Перси Уизли, повышенный до главного помощника, и, собственно, все. Остальные волшебники были для нее безликой массой. На трибунах сидели свидетели, Рита Скитер и несколько слушателей, которые хотели узнать, что будет с Махони. Тут были и Уизли в полном составе, и Сириус, и Ремус, и Гарри с Гермионой, и даже Регулус. Макгонагалл и Помфри тоже пришли, рядом с ними восседал Флитвик, Финниган, Дин Томас и мистер Лавгуд. Дальше Седрик Диггори, Крам и Флер. Они все были тут ради нее, и хотя бы для них Мишель должна была постараться, но вести себя прилично она не будет. Она столько потеряла, в то время как они даже задниц со стульев не подняли. — Что ж, — сказал Кингсли, когда все успокоились и устроились на своих местах, — давайте начнем. Слушание от тридцать первого октября тысяча девятьсот девяносто седьмого года объявляю открытым. Разбирается дело о правомерности использования магии в период военного положения магической Британии мисс Мишель Махони. — Нотт, — прервала его Мишель, чем заслужила почти незаметный, но одобрительный взгляд Кингсли. Он ей подмигнул. — Простите? — елейным тоном осведомилась женщина, сидящая в правом секторе, на втором ряду. — Я вышла замуж за сутки до битвы за Хогвартс, в Аллее Основателей, магия приняла мой брак с Теодором Ноттом, — с милой улыбкой ответила ей Мишель, впиваясь ногтями в собственную ладонь. Она все еще с трудом могла произносить его имя, прошло всего-то три недели. — Конечно, миссис Нотт, — кивнул ей Кингсли. — У нас сегодня достаточное количество обвинителей, но еще больше защитников. Сначала члены Визенгамота хотели бы опросить саму миссис Нотт, а после уже перейти к разговору со свидетелями двух сторон. Давайте начнем. — Итак, — та самая женщина поднялась, — если вы не знаете, меня зовут Ванесса Боуд, сегодня я одна из представителей обвиняющей стороны. Миссис Нотт, скажите, когда вы впервые в своей жизни использовали темную магию? Мишель нахмурилась. Ничего себе у них вопросы. — Относится ли заклинание кипятка к темной магии? — спросила она. — Нет. — В таком случае, я начала тренироваться в начале четвертого курса, — ответила Мишель, — но пока что только тренироваться. — А первое заклинание, которое вы использовали? — Сектумсепра, пятый курс. Убила Беллатрису Лестрейндж, — Боуд покачнулась. — Но, если мы считаем те заклинания, которые заставлял нас применять Барти Крауч-младший под видом Аластора Грюма, то тогда четвертый курс, Империо, на занятиях по Защите от Темных сил. Думаю, тут большая часть присутствующих тоже так делала. — Не ставьте себя вместе с ними, — сказала Боуд, — вы стали убийцей в пятнадцать. — У меня был выбор, — отчеканила Мишель, смотря точно на женщину, — запачкать руки или смотреть на то, как человек, заменивший мне отца, умирает. Я свой выбор сделала. Регулус вздрогнул на трибунах. — Хорошо, — откашлялась Боуд, — давайте поговорим о сделках, заключенных вами. Как это случилось? — Их было несколько, — снисходительно посмотрела на женщину Мишель, закинув ногу на ногу. — Какую конкретно вы имеете ввиду? Впервые после тех недель, которые она провела в собственной постели, Махони ощутила себя в своей тарелке. Она была провокатором, она имела острый ум и подвешенный язык. И она была из рода Блэков, поэтому сейчас, когда была возможность поставить зазнавшуюся дамочку на место, Мишель собиралась ей воспользоваться. — Сделку, которую вы заключили с Люциусом Малфоем и его женой, — начала перечислять Боуд. — Сделку, которую вы заключили только с Нарциссой Малфой. Были еще? Мишель сощурилась. — Оказывается, их не так много, — пожала она плечами. — Что вам интересно? — Зачем? — Когда я заключала клятву на крови, я только искала информацию о крестражах Волан-де-Морта, мне нужна была их библиотека, к тому же, все, кроме, конечно, Министерства, понимали, что он скоро вернется. Мне нужна были информация, а я взамен присматривала за списком людей. — И за кем же? — Вас это так волнует? — подалась Мишель вперед. — Не собираюсь отвечать на этот вопрос. — Хорошо. А вторая сделка? — лицо Боуд изменилось, она едва улыбалась, словно акула, почуявшая кровь. — Я согласилась на Непреложный обет с Нарциссой Малфой за информацию о ценных предметах, которые и были крестражами. А также я потребовала портал в магические Альпы в Австрии. В обмен на помощь ее сыну, Драко, с заданием от Волан-де-Морта, — процедила Мишель. Вот, ради чего все собрались. Послушать, как подруга Гарри Поттера признается в убийстве Альбуса Дамблдора. — И что это было за задание? — То же задание, которое Дамблдор поручил мне. Тут их взгляды с Волан-де-Мортом сошлись. — Итак? — Боуд подалась вперед. — Волан-де-Морт за провал Люциуса Малфоя в Отделе Тайн попросил его сына убить Дамблдора, — сказала Мишель, — я обещала помогать и, в случае неудачи Драко, выполнить задание за него. Все замолчали. Этого не знал никто, кроме Гарри, и сейчас Мишель чувствовала, как на нее направлены абсолютно все взгляды. — Тогда как же сам Альбус Дамблдор мог попросить вас о том же? — снисходительно спросила Боуд. — Дамблдор коснулся одного из крестражей, его рука почернела, что помнят многие. Он умирал. Заботой Дамблдора была душа Драко Малфоя, поэтому он поручил это задание мне. — Почему его не волновала ваша душа? — спросил мужчина со стороны защиты. Мишель напрягла голову, пытаясь вспомнить, где видела его раньше, но так и не поняла, где. — Моя магия в тот момент начала исчезать, — призналась Мишель, и кто-то на трибунах охнул. — Я уже начала занятия в Нурменгарде, а потому моя магия перестраивалась. — Почему? — А вы не могли бы изучить этот вопрос сами, раз не понимаете? — вскинула брови Махони. — Мишель, — попросил голос Сириуса с трибун, и та закатила глаза. — Волшебники рождаются на свет со стихийной магией, она нейтральна. Не плохая и не хорошая. Она просто есть. Если в подростковом возрасте начать овладевать темной магией, то она будет изменять магическое ядро волшебника, но, конечно, все зависит от мотивов. Я исходила из необходимости защищать мою семью, поэтому не сошла с ума. Волан-де-Морт, увы, не был столь удачлив. — Таким образом, — сказала Боуд, — в ту ночь на Астрономической башне. Справился ли Драко Малфой? — Вам нужно сказать, кто именно убил Дамблдора? — хмыкнула Мишель. — Его убила я, — зал заседаний охнул в один голос. — Палочкой Драко. А потом заставила идти вниз и хвалиться тем, что он победил, иначе его мать убили бы, как и его самого. Таков был уговор. Рита Скитер взвизгнула, строча свои заметки, и Мишель осмелилась бросить взгляд на трибуны, где сидел ее отец. Регулус был бледен, как смерть, вцепился в поручни и не слышал настойчивого шепота Гарри, который уверял всех, что так и было запланировано. Регулус был потрясен, как и Сириус, а Макгонагалл закрыла лицо руками. — Кто-то знал об этом? — спросила довольная Боуд. — Драко Малфой, Теодор Нотт, Нарцисса Малфой, — лицо обвинителя становилось довольнее по мере перечисления имен, ведь все они были Пожирателями или их близкими, — а также Гарри Поттер. Не тут-то было, старая карга. Визенгамот был оглушен. — Повторите, пожалуйста, — нерешительно попросила Боуд. — Я повторю за нее, — подал голос Гарри, поднимаясь со скамьи — я знал о том, что в ту ночь на Астрономической башне именно Мишель убила Дамблдора, — Джинни, сидящая за ним, ахнула. — Также, как и знал о будущей гибели профессора. Могу предоставить свои воспоминания, если члены Визенгамота не верят мне на слово. Боуд хватило ума смутиться под пристальным взглядом Избранного. — Что ж, — она откашлялась и поправила прядь светлых волос, — давайте пойдем дальше. Миссис Нотт, вы упомянули Нурменгард. Я правильно понимаю, что речь идет о тюрьме Грин-де-Вальда? — К тому моменту это уже была не тюрьма, — кивнула Мишель. — Волан-де-Морт убил Грин-де-Вальда в тот же год, как вернулся, поэтому я спокойно общалась с приведением. — И что именно вы изучали? — Темную магию, — сказала Мишель. — Праведный огонь Грин-де-Вальда, обскура, который до сих пор жив. И многие другие вещи. Секреты фирмы предпочитаю не раскрывать. Боуд поджала губы, казалось, что из ее ушей сейчас повалит пар. — Вы считаете, что имели на это право? — спросила она. — Формально, у меня были на это права, — спокойно кивнула Махони. — Почему же? Грин-де-Вальд был заключенным, а вы… — Он был мертв, — прервала ее Мишель, — к этому времени он был уже мертв, тюремные чары были уничтожены, осталась лишь родовая и номинальная защита Нурменгарда. После того, как я открыла его, мне больше ничего не мешало. — И все же, его магия — темная магия. — И все же, я не пытаюсь захватить власть, — улыбнулась Мишель, — хотя одного обскура хватило бы, чтобы прямо сейчас убить всех присутствующих. Мировое господство — не совсем моя тема, миссис Бут. — Я мисс Боуд, — процедила Ванесса, едва побледнев. — Соболезную. — Ведите себя прилично, — попросил ее Кингсли, метнув предостерегающий взгляд. После этого Мишель начала скучать. Процесс затянулся на долгие часы. Они вернулись к теме убийства Джулии Поттер, потом к Гринготтсу, а дальше и в школьные годы, и в другие времена. Ее заставили признаться в стирании памяти Фреду Уизли, в убийстве нескольких Пожирателей смерти. — Я хочу предложить Визенгамоту не заслушивать сторону защиты, — пискнула Боуд и вышла из-за трибуны. — На каком основании? — нахмурился Кингсли. — Перед нами сидит преступница, которая неправомерно использовала темную магию, оправдывая это защитой своей семьи, хотя всем известно, что она — сирота, — сказала женщина. — Я не считаю целесообразным вести процесс дальше, а просто отправить ее в Азк… — Тринадцать лет, — лениво прервала ее Мишель, и Боуд развернулась на волшебницу. — Простите? — На мне использовали Круциатус впервые, когда мне было тринадцать лет, — сказала Мишель, смотря женщине четко в глаза. — Я продолжила дело отца, нашла крестражи, помогла Гарри Поттеру. Я виделась с Волан-де-Мортом, и я не раз видела некомпетентность Министерства магии в целом. Я начала воевать в тринадцать лет, а Министерство не сделало ровным счетом ничего, пока подростки спасали целый мир от гнусного волшебника, которого упустил сам Дамблдор. Я сделала то, чего никто из вас не смог, и вы не имеете права называть меня преступницей на основании лишь одной стороны медали. Да, — кивнула Мишель, — я сирота. Но, если вы ограничены средним умом, я могу объяснить вам, что семья на крови не заканчивается. Я убила многих, я убила родную мать, и, если мне придется сделать это снова, чтобы спасти Сириуса или кого-то еще, я это сделаю. Пока вы, — Махони указала на Боуд, — сидели на заднице, как приклеенная, в Министерстве, которым заправляли Пожиратели, и смотрели на то, как магглорожденных обращают в камень для декоративной статуи, я помогала спасать этот чертов мир. Я вышла замуж и овдовела за один день, меня травили, пытали, мучили, почти убили. Обстоятельства заставляли меня делать вещи, на которые вы никогда не будете способны. Я беременная вдова в семнадцать лет, так что не смейте даже предполагать, что я преступница! Потому что единственные преступники — это те взрослые волшебники, которые положили эту ношу на Гарри Поттера и попросили его самого разбираться с проблемой под названием «Темный Лорд» сразу после того, как он целый год подвергался унижениям со стороны того же самого Министерства. — Мисс Махони, — возмущенно начала Боуд, — Министерство никогда не позволяло себе переступать закон! — Сириус Блэк был отправлен в Азкабан на двенадцать лет без суда или рассмотрения дела. Долорес Амбридж вырезала на наших руках собственную правду кровью, пыталась использовать Круциатус на подростках, а потом сидела здесь, возглавляя Комиссию по учету выродков. Рита Скитер — незарегистрированный анимаг, на которую можно только за последние пять лет навешать столько дел о шпионаже, что она встретит в Азкабане старость вместе со своими праправнуками, — отчеканила на одном дыхании Мишель. — И где были вы во время войны? Прятались? Многие потеряли своих несовершеннолетних детей, которые не ушли из Хогвартса, потому что это их дом, а где были вы? Пока дети сражались — вы прятались за их спинами! Боуд покраснела. — Что ж, — откашлялся Кингсли, кивнув самому себе, — прошение о закрытии дела без рассмотрения показаний защитников отклонено. После этого Мишель пересела за отдельную трибуну, а для ее защиты вызывали свидетелей. Она крепко сжимала кулаки, вела счет тех, кто все же переменил свое мнение после слов о смерти Дамблдора. Миссис Уизли, как и все ее дети, признали, что шокированы этим откровением, но Мишель не раз и не два спасала им жизни, поэтому они готовы подписаться под ее освобождением. Седрик рассказал об эссенции феникса, которая спасла ему жизнь. Мишель так и не призналась, где именно взяла ее. Он тепло улыбнулся слизеринке и кивнул ей, вспоминая, как следующим утром благодарил ее за то, что смог сказать собственным родителям, что любит их. Только благодаря Мишель. Ремус Люпин также подтвердил, что Мишель не представляет угрозы. С особым пристрастием опрашивали Сириуса Блэка, но и тот сторону не сменил. А вот Регулус мнение поменял. Когда его пригласили давать показания в ее защиту, мужчина извинился и сказал, что не собирается этого делать, так как не уверен, что оно того стоит. Сириус уставился на брата, как на приведение, а Мишель побелела, и она не могла поверить в то, что в нужный момент Регулус решил отказаться от того, через что им пришлось пройти. Макгонагалл сказала честно: она убийства Дамблдора не простит. Но потом она вспомнила, как Мишель поведала о рунах, как она стояла в первой линии с теми, кто сражался в битве, как она бросилась в Отдел Тайн за Гарри, и присутствующие не нашли в себе смелости возразить ей. Вот кто-кто, а миссис Тревис на заседании была для Мишель самым настоящим сюрпризом. Глава детского дома, в котором Мишель росла, буквально напросилась на заседание и позволила всем им посмотреть на ее воспоминания из детства Махони, и для Сириуса они были самым настоящим сокровищем, судя по его лицу. Регулус тоже на эти воспоминания смотрел как на манну небесную, но этого Мишель не видела, все еще пребывая в шоке от того, что мужчина не решился поддержать ее сейчас. Драко и его мать говорили мало. Подтвердили все сделки, потом парень показал воспоминание относительно смерти Дамблдора. Гарри Поттера опрашивали дольше всех, но на нем все и закончилось. Мишель Махони, официально Нотт, была оправдана по всем статьям и отпущена домой. — Я поздравляю тебя, — сказала миссис Тревис, когда все они стояли в Атриуме. — Я и представить себе не могла, что вы придете, — крепко обняла она женщину, и та ласково рассмеялась. — Конечно, я пришла. Я знала, что что-то не так, когда твои письма перестали приходить в конце того года. Но думала, что, возможно, ты не ввязалась во что-то опасное. За эти годы миссис Тревис заметно постарела. — Вы были лучшей матерью, о которой я могла мечтать, — честно сказала Мишель, прижимаясь к ее груди. — О, милая, — воскликнула миссис Тревис. Она обняла лицо девушки ладонями. — Я помню письмо твоей настоящей матери, Мишель. Она хотела, чтобы ты сделала свой выбор. И ты сделала самый правильный из всех, — ласково улыбнулась она. — Ты выросла могущественной волшебницей, я горжусь, что знакома с тобой. — Для меня честь носить имя, которые вы мне когда-то дали, — призналась Махони, а потом они снова обнялись, и миссис Тревис исчезла в зеленом пламени министерских каминов. Тем же вечером девушка сложила все вещи, которые еще у нее оставались, в сумку, а потом трансгрессировала из Англии, не сказав об этом никому, лишь оставив после себя лишь несколько коротких записок.