The Bodyguard/Телохранитель

Часы на каминной полке пробили шесть, и Гермиона взглянула на них недовольно. Она и не заметила, что уже так поздно, и эти чертовы отчеты... Она вздохнула, взмахом руки собирая разбросанные куски пергамента, а затем сжимая их, чтобы уместить в портфель. Все остальные уже ушли, рабочий день был окончен, так что только она оставалась в офисе министра, и тишина вокруг стояла на удивление успокаивающая. Летний день вокруг нее превращался в нечто мягкое и желтое, как кусок шоколадной ириски. Ей не терпелось вернуться в дом, поужинать в саду и, возможно, выпить джин с тоником. По крайней мере, теперь там был сад, после того как Гарри — в их первую весну вместе — взглянул на него и чуть не потерял сознание от того, каким все оставалось мертвым, коричневым и замученным. Теперь их сад выглядел как сад при его старом коттедже, правда, с явно бОльшей лужайкой, а розы были вне досягаемости крошечных любопытных ручек. Гермиона принялась приводить в порядок остальную часть своего стола, и улыбка так и пробивалась на ее лице. Сама мысль о том, чтобы растянуться на теплой траве с холодным напитком в руке, закрыть глаза и прислушаться к крикам смеха и звуку бегающих ног… Внезапно огонь в ее камине вспыхнул зеленым, и посетитель вышел, рассеянно проведя по передней части своей рубашки, и его золотое обручальное кольцо сверкнуло на солнце. Гарри улыбнулся ей. — Министр. Она посмотрела на него, приподняв бровь. — Поттер, — она пролистала другую пачку инструкций, гадая, стоит ли ей брать их домой. — Что вы здесь делаете? Гарри слегка пожал плечами и подошел к ее столу. В мятых джинсах и рубашке, с ужасной прической он выглядел вполне естественно. — Устал ждать. Гермиона улыбнулась ему с легкой усмешкой. — Честно говоря, ты заставляешь меня чувствовать себя... — Трудоголиком?.. Не бери в голову, — он сократил расстояние между ними и поцеловал, одной рукой обхватив ее голову, а другой пробравшись к ее пояснице. Его рот был мягким, теплым, и она погрузилась в его объятия, внезапно очень обрадовавшись, что сегодня пятница, неделя закончилась, ее рабочая нагрузка невелика, у нее будет время провести их обычную субботнюю прогулку в музее… — Ты, — выдохнула она, — страшно мешаешь. — Я? — Гарри делал выдох, перемещая рот вдоль ее шеи, вынуждая ее вздрогнуть. — Да, — прошипела она, но не могла заставить себя выйти за пределы зоны его досягаемости. — Ты знаешь, что это так, не притворяйся. Я должна собрать... Гарри заткнул ее еще одним поцелуем, его язык скользнул по ее рту яростной, предупредительной линией, и она мурлыкнула, немного ослабев в коленях. Его рука соскользнула с ее спины, чтобы сжать ее задницу, притянув ее саму еще ближе. Это было прекрасно, за исключением… — Гарри, — выдохнула Гермиона ему в ухо, — мы не можем, дети… — Гремлины с твоими родителями до семи, — тихо прорычал он в ответ. — Я могу придумать, по крайней мере, пару способов провести свободный час, а ты? — Дерьмо, — выдохнула она, затем вцепилась ему в волосы и прижала его рот к своему. Их поцелуй стал небрежным и безжалостным. Через несколько мгновений он дергал ее блузку, его горячий и жестокий рот касался ее шеи, и она ахнула, ударившись о край стола задней частью бедер, ее руки скользнули под его рубашку, чтобы вцепиться в его голую спину… — Ты знала, что делала сегодня утром, — прорычал он громче, вонзившись зубами в кожу под ее ухом. — Надев эту юбку, как будто совершенно нормально расхаживать в ней передо мной… Каким-то образом Гермионе удалось рассмеяться. — Гарри, это не вина юбки... Он мурчал, успокаивая любовный укус языком. — Я и не говорил такого, — с этими словами он зафиксировал ее на столе. Все,что там было, разлетелось с шумом по комнате. Гермиона взглянула на учиненный страшный беспорядок. — Ты убираешь. Гарри дернул три верхние пуговицы ее блузки и ухмыльнулся, глядя на ее нахмуренные брови. — Конечно, — согласился он легко и спокойно, затем обвил ее ногами свои бедра, отодвинул бюстгальтер в сторону и оставил горячую полоску засосов на ее груди. Гермиона только ахнула, испытывая головокружение от внезапного удовольствия, ее рука вцепилась в его волосы, пытаясь притянуть его еще ближе. Его свободная рука подтолкнула ее юбку повыше, к бедрам, затем скользнула под подол, вверх по внутренней стороне бедра, и она заулыбалась, пока он поднимался все выше и выше, и... Его взгляд встретился с ее взглядом, и она уловила краешек его удивления, когда он, наконец, погладил ее. — Ты?.. Ты пытаешься убить меня, Гермиона... Ее улыбка росла, пока она пожимала плечами. — Ну, я знала, что юбка тебе нравится… Он издал приглушенный разочарованный рык, посасывая ее оголенный сосок с силой, достаточной, чтобы она увидела звезды. — И ты так просто заявляешь мне, что целый день проходила без трусиков… Я мог бы держать тебя у себя на коленях, шлифующей мой член… — Да, — выдохнула она, раскаленное добела наслаждение рикошетом разлилось по ее телу. Боже, долго она не протянет. — Господи… — он скользнул в нее двумя пальцами и заглушил ее стон поцелуем, посасывая ее язык и теребя клитор. Она чувствовала его эрекцию на своем животе и трепетала, сжимая пальцы Гарри, желая большего. Но знала, что он не позволит ей, пока... — Ты сделала это специально, да? — он выдохнул ей в ухо, и ее глаза закрылись. Он сделал паузу, чтобы поднести язык к ее соску и мучить, натягивая невидимые связи с клитором, пока она не задрожала и не дернулась к его руке. — Задумала, вернувшись домой, засунуть мое лицо себе под юбку, прежде чем опуститься и трахнуться на моем члене. Гарри подавил смешок между ее грудями, подарил поцелуй ее чрезмерно чувствительному соску и упивался, наблюдая, как ее спина выгнулась, а рот открылся. — Очень коварно. Гермионе едва удавалось простонать ответ, трахая себя на его пальцах. Его большой палец прижался к ее клитору, и ее живот превратился в жидкость, жар окатил ее спину, ее ноги. — Гарри, — выдавила она, от того, что его прижатый рот принялся всерьез посасывать вершину ее груди. — Пожалуйста… Он не унимался: продолжал кружить вокруг ее клитора, зацепившись, давил пальцами на точку G. Она извивалась, уткнув его голову в свою грудь, ненавидя и любя то, как он проходил границу между удовольствием и болью, ища тот бесконечный острый край, на котором ее телу было предназначено распасться. — Вот и все, — пробормотал он, и она сжалась вокруг него. Он прижал большой палец прямо к ее клитору и сказал: — Пора. Ее оргазм был внезапным, взрывным, и она задрожала, удовольствие хлынуло по ее телу, как ударная волна. Но едва она успела прийти в себя, расслабившись в его руках, как он расстегнул молнию и, лизнув ее рот, с приглушенным стоном скользнул в нее. Гермиона снова вздрогнула, растянувшись и наполнившись, его член излучал удовольствие сквозь ее сверхчувствительное тело, и она могла только держаться, когда он начал втрахивать ее в стол, твердо и безжалостно. Даже годы спустя она все еще не привыкла к его влиянию — к тому, как он ослеплял ее, подавлял ее. И, закрывая глаза, она схватилась за его руки. По чистой привычке их магия встретилась в воздухе и образовала запутанный пенистый узел с неровными краями и энергетическим потоком, сотрясающим ее изнутри. Ее угасающее удовольствие вернулось с удвоенной силой, проходя через их связь, и она прижалась к нему, когда он вздрогнул. Затем на нее, как волна, обрушилось ощущение его наслаждения, и она издала гортанный стон, прижимаясь к нему все сильнее, пока не почувствовала, что кожа на внутренней части бедер стала влажной. Они беспорядочно целовались, сталкиваясь зубами, и пот выступал по ее волосам, на изгибе спины, прохладный воздух, танцуя по ее коже, только усиливал безумие ощущений, Гермиона почувствовала, что возвращается к знакомой изысканной пропасти, и она строила, строила и строила, пока не распалась. Она могла бы закричать — и едва сдерживалась, впиваясь ногтями в бицепсы Гарри. Несколько мгновений спустя Гарри задрожал и дернулся в нее с приглушенным криком, уткнувшись лицом в ее шею. Они прижались друг к другу, влажные, липкие и бескостные, рот Гарри выводил бессмысленные узоры на ее груди… — Что ж, — выдавила Гермиона несколько минут спустя, возвращаясь к реальности. — Это, безусловно, один из способов убить время. Гарри фыркнул и отстранился, чтобы вернуть бюстгальтер на место. — У меня иногда возникают хорошие идеи, любовь моя, — он в последний раз поцеловал ее грудь и ухмыльнулся от того, что Гермиона его стукнула. — Что? Всем известно. — Да, — вздохнула она, улыбаясь. — Именно. Гарри отступил, быстро и нежно вытирая внутреннюю поверхность ее бедер, натянул джинсы и протянул руку. Гермиона ухватилась за нее и приподнялась со стола, слегка покачиваясь, пока ее тело возвращалось из жидкого обратно в твердое состояние. Она вернула юбку на место, разгладила одежду и, хмурясь, посмотрела на оторванные пуговицы на верхней части блузки. — Гарри. — Извини-извини, — он отвернулся от нее, вытягивая руки, словно собирался дирижировать оркестром. Раздался тихий гул, затем внезапно предметы с ее стола, валявшиеся в беспорядке там и сям, поднялись в воздух, зависнув на миг, прежде чем медленно перелететь на свое место, собираясь в свои обычные аккуратные стопки. Гермиона улыбнулась и закатила глаза. — Выпендриваешься. Гарри взглянул на нее, приподняв бровь: «Никогда». Она прижала кончики пальцев к разорванной части блузки и прошептала: — Репаро. Швы и узлы связались вместе, и недостающие пуговицы вылетели откуда-то с ковра, став на место. Гермиона застегнулась с улыбкой — беспалочковая магия всех форм и размеров стала большой частью ее жизни за последние пару лет, и каждый раз, применяя ее, она не могла сдержать чувство абсолютного удовлетворения. Гарри подавил зевок, немного потянувшись. — По крайней мере, нам не нужно беспокоиться о том, что твои родители накачивают их сахаром и отправят обратно к нам прямо перед истерикой. Гермиона кивнула, потянувшись за портфелем. — Тедди, с другой стороны... Он поднял руки, сдаваясь. — Он говорит, что усвоил урок об инциденте с шоколадным тортом. Конечно, он всегда быстро учился... Она улыбнулась. — Все случилось всего неделю назад. Дай ему две недели, позволь ужасу осесть и смешаться с мучительным чувством вины и парящим страхом. — Боже мой, — Гарри наклонился и украл поцелуй. — Ты безжалостна. — Абсолютно, — она с удовольствием поцеловала его в ответ, проведя рукой по его волосам. На каминной полке часы пробили семь, и она со стоном оторвалась. — Когда мы вернемся домой, ты должен сделать мне самый большой в мире джин-тоник, из целой пинты или около того… — Все для тебя, любовь моя, — ответил он сухо, но одновременно искренне и отошел за пригоршней пороха. Затем протянул ей свою свободную руку, поражая свирепым, пылающим силуэтом на фоне огня, и при виде такого Гарри — румяного и могущественного, сладкого и милого, ее охватила неистовая волна любви. — Готова? Гермиона вздохнула и шагнула вперед, взяв его руку в свою. — Да.