Море наших надежд

В простенькой и довольно мрачной квартире Софи в одно мгновение стало еще мрачнее и ужаснее. Просто потому что здесь был он. Так хотелось обвинить его в том, что обшарпанные стены пуще прежнего давили на потерянную Марсо, что дышать стало труднее, что несчастные картины и колдографии на стенах вызывали уже не боль, а отвращение. Но Софи молчала. Рядом с ним всегда старалась молчать. Доверяла, слепо шла позади, внимательно слушала, но почти всегда молчала. Так было проще, легче. Николо стоял к ней спиной и все смотрел и смотрел на грязные улицы. Софи отвернулась, поскорее закрывая глаза. Смотреть на что-либо в этой квартире было ужасно неприятно. Так хотелось выть во все горло, чтобы показать как ей плохо, но Конте не любил шум. И только это заставляло ее прикусывать нижнюю губу до крови. Тишина поглощала их двоих, однако Марсо знала, что мужчина совсем скоро разрушит ее. Софи любила тишину, а Конте, по всей видимости, понравилось разрушать все то, что так любила юная волшебница. Она уже привыкла, приняла как данное. По другому не может и уже не хочет. — Ты полная идиотка, — процедил сквозь зубы, с силой сжимая подоконник. Марсо вместо этого хлипкого подоконника невольно представляла свою бледную шею, покрасневшие запястья. Она отчаянно пыталась скрыть появившуюся дрожь. — Ты хотя бы осознаешь последствия? — Я все прекрасно осознаю, — Марсо почти вся сжалась, когда мужчина медленно повернулся к ней. Взгляд колючий, злой. — Просто так все получилось. Мы заложники этой чужой тайны, ничего не поделаешь. И девушка усилием воли заставила себя не вздрогнуть от громкого удара кулаком по стене. Это стало чем-то обыденным. Софи больше не плакала, не просила успокоиться. Она молчала. — Нет, это не просто чужая тайна! — злобный крик разразился по всей кухне. В несколько больших шагов Николо преодолел расстояние между ними, больно хватая девушку за плечо и заставляя смотреть прямо в ему глаза. Софи зрительный контакт не любила, но мужчине было все равно. — Это чертово пророчество! Думаешь, я не знаю о Жане? Многие знали о нем из-за его дара, — на последнем слове он презрительно сморщился. — Оказывается, этот идиот немного умнее, чем я думал. Но это все равно не отменяет того, что вы уже одной ногой в могиле. Софи хотела скинуть его сильную руку с собственного плеча, но не могла. Что-то внутри заставляло не двигаться и молчать, терпя слабую боль. Николо никогда не умел контролировать свою силу. Марсо иногда думала, что только с умершей женой он был другим. Софи не его любимая жена. Софи просто юная, наивная и удобная. — Ты обещал помочь. Конте неприятно рассмеялся. Марсо не любила его смех, ведь он всегда был таким неискренним, жутким, холодным. При жене он наверняка смеялся по-другому. Он все делал по-другому. Девушка впилась ногтями в мягкую кожу ладоней, раз за разом напоминая себе, что она не его любимая жена. Софи просто так. Ей он заполнял душевную пустоту, на ней он отыгрывался, выпускал скопившуюся злость. Софи была очень удобной и покладистой. — Помогу, но вам придется выполнять ряд моих условий, ты же помнишь, — сухая ладонь переместилась на ее щеку, слегка сжимая. Дышать вмиг стало еще тяжелее. Он никогда не спрашивал разрешения на прикосновения. Марсо не думала ни о чем, когда наконец осмелилась тихо произнести: — Я сделаю все, но только не трогай их. Они совсем подростки. Что они для тебя сделают? Холодная ладонь сжала ее щеки сильнее, невольно заставляя поморщиться. Софи не смела уклоняться от этих прикосновений, она смиренно сидела и старалась не отводить взгляд, потому что он не любил этого. — Ты порой бываешь такой глупой, — он раздраженно цыкнул, придирчиво осматривая бледное лицо, искусанные в кровь губы. — Даже удивляюсь тому, как ты до сих пор жива. Марсо, признаться честно, это тоже удивляло. — Я успел покопаться в голове девчонки. Она даже почти ничего не утаила, — Николо наконец убрал руку и задумчиво почесал подбородок. Девушка почувствовала, что дышать стало намного легче. — Там детки далеко не бедных родителей. Я удивлен, что в этом бракованном списке героев есть Регулус Блэк. Он и его дружки точно станут предателями, вот только пока не совсем понятно, какую сторону предадут, — мужчина поджал губы, устремляя взгляд в окно. — Как интересно все выходит… Софи с трудом сглотнула тяжелый ком в горле. Она знала каждый его взгляд, каждую усмешку. За этот кошмарный, наполненный болью, год она успела выучить его. Марсо знала, когда ей стоило быть покорной, когда ей нужно быть веселой, в какой момент ей нужно поддержать, в какой момент ей стоит ретироваться, когда ей нужно прятаться в порыве его гнева. Софи выучила все и надеялась, что так будет проще, однако проще никак не становилось. — Что ты собираешься делать? Николо медлил с ответом, явно о чем-то размышляя. Марсо, начав нервно заламывать пальцы, молилась всем свыше, чтобы наконец побыть одной. — Не наврежу я твоим детишкам, — Николо усмехнулся. — Это ведь и в моих интересах, иначе Непреложный обет ты бы от меня не получила. Я всего навсего хочу извлечь немного выгоды из этого. А Марсо молчала. Желание Конте извлечь выгоду всегда имело не самые лучшие последствия. Это же желание и погубило его жену. Мысли об этом вызывали табун мурашек. Софи взглянула на полку, где стояла нетронутая бутылка огневиски. Сегодня она хотела напиться. — Ты много знаешь про эту Натаниэль? — мужчина, кажется, даже и не собирался покидать чужую квартиру. Софи опустила взгляд на деревянный стол. Видеть его лицо не хотелось, оно вызывало легкое отвращение. Девушка надеялась, что это пройдет совсем скоро. Николо никогда не интересовался ее состоянием, никогда не заботился так, как хотела именно сама Марсо. У Николо была странная забота, своеобразная, которую нормальные люди обычно не проявляли. — Я задал вопрос, а ты должна незамедлительно ответить, — в хриплом голосе сквозили неприкрытые нотки угрозы. Раньше Софи боялась этого до дрожи во всем теле. — Копаться в ее голове почти то же самое, что копаться в голове у психбольного. — Мы не так много общались с ней, — медленно произнесла девушка. — Но мне показалось, что все эти события сильно отпечатались на ней и на ее поведении. Николо громко хмыкнул, а это означало лишь одно: ответ ему не понравился. Марсо прикрыла глаза, ожидая чего угодно, но только не прикосновения к ее шее. Глаза испуганно распахнулись. Касание нежным было недолго, уже через секунду стало ужасно неприятно. Бледную шею больно сдавили. Софи издала хриплый стон, впиваясь ногтями в чужую руку. Николо смотрел на нее своим тяжелым взглядом, в котором не было ни капли пощады. — Будь умницей, Софи, иначе мне придется разозлиться. Ты ведь знаешь, что будет, если я узнаю о любом твоем вранье? Марсо затравлено кивала. Конечно, она знала абсолютно все, помнила каждый их совместный вечер, какой-то из них заканчивался слабыми улыбками и поцелуями, а какой-то синяками на ее нежной коже. Последние такие вечера преследовали Софи и в кошмарах. — Меня очень огорчил тот факт, что ты так долго скрывала от меня все это, — длинные пальцы надавили на кожу еще сильнее. — Не делай так больше, хорошо? В этот раз она кивнула с большим трудом. Сейчас ему не хотелось ничего говорить, не хотелось видеть его, слышать. Марсо прекрасно знала, что это ненадолго. Стоило Николо проявить хоть каплю внимательности или же заботы, как Софи тут же отгоняла эти ужасные и злые мысли о нем. — Молодец, — улыбка окрасила суровое лицо мужчины. Марсо нравилась его улыбка… *** Спокойствию в Хогвартсе не было места. По коридорам бродили толпы учеников, громко переговариваясь, а возле стен стояли беспристрастные авроры. Смешавшиеся воедино звуки были похожи на пчелиный рой. В этом не было ничего удивительного, однако Нат почему-то все равно раздражалась. Даже весело болтающие мародеры на радовали ее абсолютно. Хотелось забиться в угол и закрыть уши руками, но из раза в раз Клинс отгоняла от себя такое желание куда подальше и продолжала бодро шагать вперед. Нужно было всего лишь прожить этот день и не утонуть в водовороте собственных мыслей. С каждым часом гриффиндорке казалось, что у нее не получится… — О, Сохатый, не будь так самоуверен! — Сириус изящно откинул прядь волос, закидывая руку на плечо товарища. — Лилс снова отошьет тебя, я уверен. Девушка заинтересованно повернула голову в их сторону. Она снова обратила внимание на необычное прозвище, значение которого не знала и, признаться честно, не совсем стремилась узнать. Мародеры были знакомы давно, их связывало много всего, а потому эти прозвища, вероятно, пошли из детства. — Ты в него никогда не веришь, — отозвался Ремус, на ходу поправляя растрепанные волосы. Питер пытался ему в этом помочь. — Потому что Эванс его не подпускает к себе уже несколько лет. Джеймс больно пихнул друга в бок и поправил очки. Кажется, он уже привык к безобидным издевкам друзей и к вечной невзаимности со стороны Лили. Однако Клинс иногда казалось, что парень лишь хорошо притворяется. Если бы гриффиндорке пришлось столкнуться с таким, то она бы точно не смогла сдержать обиду, злость и всепоглощающую грусть. А вот Поттер спокойной умудрялся шутить и пробовать вновь пробиться к недоступной гриффиндорке. — А мне кажется, нужно подождать еще немного, — пожав плечами, наконец заговорила Нат. Хотелось поддержать Джеймса, даже если он особо и не нуждался в этом. Гриффиндорец прищурился. — Думаешь? Клинс молча кивнула, пряча холодные руки в карманы мантии. Она часто наблюдала за Лили, прекрасно видела ее метания, бесконечные сомнения. Совсем скоро холодная Эванс оттает. Было лишь грустно от того, что скорее всего этот момент Нат вживую не застанет, ведь будет так далеко от Хогвартса. — Позови ее на свидание, — подал голос Питер. — В сотый раз? — Сириус с сомнением выгнул бровь, а затем качнул головой. — Нет, здесь нужно что-то другое… Они медленно брели по коридору, наперебой споря о том, как лучше подступить к Лили. Гриффиндорка не могла скрыть искренней улыбки. Как же ей будет не хватать друзей, их смешных историй и шуток… Нат невольно задумалась, как они будут чувствовать себя, когда узнают о ее пропаже. Лили наверняка расплачется, а Марлин будет злиться. Клинс с силой закусила внутреннюю сторону щеки, настойчиво прогоняя из головы все мысли и образы. Ремус вдруг аккуратно дотронулся до девичьего плеча, переключая все ее внимание на себя. Парни так и продолжали спорить. Люпин смотрел на нее с легким переживанием. Он почти всегда так смотрел на подругу, когда замечал ее состояние, отсутствие улыбки, слабость. Ремус был невероятно проницателен. — Тебя что-то тревожит? Выдавить из себя подобие улыбки в этот раз получилось довольно хорошо. — Задумалась. Все в порядке. Конечно же, он не верил, однако Ремус был не из тех людей, кто стал бы лезть в душу и пытаться все прояснить. Он и сам такого не любил. — Есть что-нибудь новое про твою… — гриффиндорец на мгновение замялся, отводя взгляд в сторону, — ну, про это историю. Извини, что спрашиваю о таком. Я действительно волнуюсь. Мародеры, абсолютно не вовремя закончившие разговор, одновременно повернулись на двух гриффиндорцев. Любопытство съедало их, это было видно невооруженным взглядом. Натаниэль удрученно вздохнула. Сейчас она не могла сказать им, что все в порядке, что все под контролем. — Мне сложно, — она опустила голову вниз, боясь пересечься взглядами с кем-то из них. — Все в принципе довольно сложно. У меня есть некоторые мысли, но я не готова делиться с ними. — Хочешь опять натворить делов и в один неожиданный момент вывалить на нас еще кучу тайн, от которых мы будем неделю отходить? — обиду за долгое молчание Сириус не скрывал. Он не любил, когда от него что-то утаивали, до ужаса не любил. — Сириус, это мои проблемы, — отрезала она, кидая на него холодный взгляд. Блэк отступать не желал, в ответ впиваясь злыми карими глазами. — И эти проблемы я решу, а потом расскажу вам абсолютно все, когда придет время. Клянусь. И она понимала, что таким исходом каждый из них не доволен. Мародеры мучались от многочисленных вопросов, которые, кажется, только прибавлялись. — Что ты собираешься делать? — устало спросил Джеймс, потирая переносицу. Колокол прозвенел, оповещая о начале урока. Вопрос остался без ответа… *** Нат быстрым шагом направлялась в кабинет профессора Слизнорта, желая поскорее отдать забытое эссе и наконец отправиться в комнату. Усталость снова накатила неожиданно и бесповоротно. Даже слизеринцы не скрашивали серый день своим присутствием. Нат удалось застать их всего лишь несколько раз, однако привычно постоять в стороне и пообщаться им не удалось. Вся их компании была мрачнее обычного. Даже лучезарный Аарон не радовал своей улыбкой. Это настораживало. Но в их компании бывали такие дни, ссоры не обходили никого стороной. Клинс понимала, что в таком случае необходимо лишь время. Гриффиндорка поправила волосы, на мгновение задумавшись о скорой покраске, ведь уже можно было заметить отросшие корни. Нат ненавидела это, всегда стараясь вовремя убрать появление родного цвета. Принимать себя с таким цветом по-прежнему было слишком тяжело. Клинс думала, что уже никогда не сможет это преодолеть. Невольно в голове появились воспоминания Жана, где другая Натаниэль, более взрослая и сломленная, была с черными короткими волосами. Точная копия Андреи. Клинс вздохнула, пальцем подцепляя светлую прядь. Было совсем не ясно, как в том будущем она вообще решилась на такой поступок. Для шестнадцатилетней Натаниэль это было чем-то невероятным и просто страшным. Когда кабинет Слизнорта оказался в ее поле зрения, Натаниэль встряхнула головой и нацепила дежурную улыбку. Она осторожно постучалась в дубовую дверь, однако ответом послужила тишина. Профессор почти всегда был в своем кабинете, поэтому не застать его там было редкостью. Гриффиндорка медленно приоткрыла дверь, заглядывая внутрь. В помещении, насквозь пропахшем травами и зельями, действительно никого не было. Клинс неуверенно прошла вперед. — Профессор Слизнорт? И снова тишина. Нат недовольно вздохнула, нетерпеливо постукивая ногой по скрипучему полу. Ждать мужчину совсем не хотелось. Взгляд невольно зацепился за приоткрытую дверь в маленькую подсобку, где обычно мужчина хранил все необходимое для зельеварения. Клинс уверенным шагом направилась к двери, надеясь наконец застать Слизнорта там. Аккуратно спустившись вниз по скользким ступенькам, гриффиндорка оказалась в тесном помещении, которое освещали лишь два небольших факела. В нос ударил запах сырости и различных зелий. На полках проглядывался слой пыли, до которой, видимо, никому не было дело. Натаниэль недовольно поджала губы. Искать Слизнорта по всей школе не было абсолютно никого желания. Клинс уже было хотела развернуться и наконец отправиться в комнату, как вдруг непонятно откуда появившееся любопытство заставило замереть на месте. Почти все было усеяно книгами, зельями, непонятные травами. Натаниэль медленно, боясь издать лишний звук, прошла вперед. Здесь были такие зелья, названия которых она видела впервые. Клинс почти невесомо провела пальцами по склянкам разных форм, остановившись на самой последней. Нат не знала, почему именно это неизвестное на вид зелье притянуло ее внимание. «Вредящее зелье» Гриффиндорка нахмурилась, а уже всего лишь через мгновение ошарашено отпрянула. Она знала о нем совсем немного, однако отчетливо помнила, что такое зелье являлось самым настоящим ядом. Не меньше удивляло и то, что профессор действительно держал такую опасную вещь в школе, где повсюду были ученики самых разных возрастов. Однако больше всего пугало то, с каким интересом она смотрела на это зелье, как ей тяжело было отвести взгляд и просто уйти. Тело будто и вовсе перестало слушаться свою хозяйку. Натаниэль усилием воли заставила себя отвернуться. До дрожи в пальцах пугали разные мысли, которые ранее никогда не посещали ее. Клинс настораживала непонятно откуда взявшаяся тяга к подобной жестокости. Воображение как назло подкидывало картины, где она все-таки тянется к запретному плоду, как рассматривает эту чертову склянку, крутит в руках. Натаниэль громко сглотнула, покачав головой. Хотелось все списать на усталость и прочие травмирующие события. Клинс вела внутреннюю борьбу с самой собой, пыталась просто взять и уйти, пыталась не смотреть на чертовы зелья, пыталась просто не думать. Нат ненавидела необоснованную жестокость и боль, однако сейчас она ощущала необходимость в этом. И это чертовски пугало. Как назло взгляд опять вернулся к зелью. Сердце бешено колотилось. — Мисс Клинс? Она сильно вздрогнула, резко обернувшись на голос, и едва не потеряла равновесие. На лестнице стоял профессор Амерон, настороженно поглядывая на ученицу. Натаниэль облегченно вздохнула. Ей было все равно на то, что профессор мог ей сделать замечание, либо же доложить Слизнорту о ее нахождении здесь. Главным было лишь то, что она не была одна. В присутствии Кастиэля Клинс не могла совершить то, что обычно так презирала. — Вы в порядке? — она и сама не поняла как мужчина так быстро оказался рядом, придерживая ее за локоть. — Почему вы здесь? — Я искала профессора Слизнорта, чтобы отдать ему эссе, — в доказательство своих слов гриффиндорка показала ему свернутый пергамент. — Его не оказалось в кабинете и… — И вы решили, что спуститься туда, где хранится множество зелий, начиная от безопасных и заканчивая опасными, будет хорошей идеей? — Амерон хмыкнул и чуть издевательски выгнул бровь. Нат пристыжено отвела взгляд, однако сильного страха перед профессором не ощущала. Кастиэль явно был не из тех, кому нравилось проявлять всю строгость по отношению к детям. — Стало любопытно. Амерон молча кивнул, быстром взглядом пробегаясь по помещению, видимо, подозревая ее в воровстве чего-нибудь важного. Нат недовольно вздохнула, но все же приняла решение молчать. Она по-прежнему чувствовала себя странно, не узнала себя, не понимала свои мысли. Это сильно нервировало. — Любопытство не всегда является хорошим качеством, — сказал вдруг он, возвращаясь к ученице. — Иногда стоит не совать свой нос туда, куда совсем не надо. Натаниэль хотелось кинуть что-то в ответ, однако взгляд ее невольно зацепился за чужое золотое колечко. Брови удивленно взлетели вверх. Все без остановки говорили об Амероне и, кажется, в короткие сроки узнали про него все, но самую важную деталь так и не удосужились принять во внимание. На губах взыграла ничем не прикрытая усмешка. — Мои слова показались вам смешными? — Нет, ни капли, — ученица пожала плечами. — Я просто только что поняла, что мои сокурсницы зря пытаются привлечь ваше внимание, хотя за этими попытками смешно наблюдать. Потребовалось всего пару секунд, чтобы Кастиэль понял значение ее слов. Мужчина демонстративно вздохнул, однако от Нат не укрылось и то, с какой нежностью он поправил обручальное кольцо. — Идите уже к себе, — он махнул рукой в сторону выхода, окончательно теряя интерес к гриффиндорке. — И хотя бы иногда вспоминайте мои слова про любопытство. — Непременно, профессор. Уже через пару мгновений она оставила Кастиэля абсолютно одного… *** Поместье семьи Лестрейндж было как никогда мрачным и тихим, почти умирающим. Сэм впервые видел этот дом таким… Обычно поместье было по особенному величественным, гордым и, возможно, немного шумным из-за друзей Рабастана, но живым. Сейчас все изменилось. Фергюсон сделал глоток горячего кофе, осматривая комнату Роланда. Благодаря эльфам здесь было чисто, но каждый угол помещения пропах различными медикаментами. Парень ненавидел этот запах. Молодой Пожиратель прошел к окну и распахнул его, наконец впуская свежий воздух внутрь. В последнее время он бывал здесь чаще, чем кто-либо другой из семьи Лестрейндж. Времяпровождение и уход за Роландом ни капли не радовал, однако бросить его он не мог. Хотя бы потому что обещал Регулусу и Рабастану помочь. Сэм качнул головой, коря себя за излишнюю эмоциональность и доброту, ведь только из-за этого он предложил свою помощь. Пожиратели не должны быть такими. Пожиратели сеют только разруху, хаос и боль. Ничего другого. Дверь в комнату скрипнула. Мэл перешагнула порог, на ходу заплетая свои черные волосы в пучок. Сэм лишь кивнул ей. Мэл Хьюгс была его личным спасением в этой ситуации. Далеко не обычная целительница, давняя знакомая самого Фергюсона, на просьбу помочь Роланду отреагировала мгновенно. Мэл всегда была такой серьезной, чуть язвительной, но невероятно ответственной. Она стала вечной гостье этого поместья, иногда даже оставалась ночевать, дабы следить за состоянием Роланда. — Как он? Уставшие темно-карие глаза уставились на него. Сэм слишком часто задавал этот вопрос, но почти никогда не получал в ответ чего-то нового. — Стал чуть чаще приходить в себя, но ничего внятного не говорит, — девушка облизнула искусанные в кровь губы и принялась менять повязку. — Его запытали, Сэм. Я уже не раз тебе это говорила. После такого редко восстанавливаются. Можешь считать, что он больше не в ваших рядах. Поэтому, будь так добр, перестань постоянно задавать один и тот же вопрос. Сэм выдохнул сквозь сжатые зубы. Все это он понимал и без Мэл, но до конца верить все равно не хотел. Фергюсон все больше думал о Рабастане, о том, как ему будет лучше преподнести новость об отце. Пожиратель понимал, что молодого Лестрейнджа это, вероятно, разобьет окончательно. — Думаю, самое время писать Рудольфусу, — осторожно начала Хьюгс. — Рабастан еще подросток, ему нужна поддержка и сильное плечо рядом. И, если я не ошибаюсь, Рудольфус не такой уж и придурок. Сэм неопределенно пожал плечами. Парень все время откладывал написание письма старшему из сыновей Роланда, однако теперь медлить уже было нельзя. — Он ублюдок, но семью свою любит. Мэл удовлетворенно кивнула и, закончив процедуру, поднялась со стула. Она поправила свою дорогую одежду, вальяжным шагом направляясь к Сэму. Даже сейчас, будучи неимоверно уставшей, она не утратила ни капли своей изящности. Фергюсон хмыкнул. Мэл была самой настоящей аристократкой даже после того, как ее выгнали из собственной семьи. — Я лечу его уже столько времени, а ты так и не рассказал мне о причине его состояния, — Мэл ухмыльнулась, рассматривая ногти, покрытые черным лаком. — Не доверяешь? Но дело было вовсе не в этом. Хьюгс хоть и не являлась Пожирателем, но у Сэма вызывала полное доверие. Стервозной аристократке можно доверить любые секреты и не переживать о том, что их кто-то узнает. Мэл всегда была такой. — Никто не знает точно. Хотя, может быть, более приближенные к Лорду люди и знают, но трепаться точно не будут. — Однако все равно что-то известно? — сощурилась девушка. — Молодые и очень болтливые утверждают, что Роланд пытался узнать или уже узнал о чем-то. Лорду это не понравилось. А почти сразу после этого он приказал убить в Хогсмиде какую-то старуху, — Сэм поморщился от недавних воспоминаний. — Эта идиотка Белаткрис знатно поиздевалась над женщиной. — О, узнаю эту сумасшедшую суку, — губы Хьюгс скривились в презрении. Их ненависть друг к другу, кажется, была слишком крепкой и неугасающей. — Так ты думаешь, что эти два события как-то взаимосвязаны? — Да, думаю. Лорд медленно набирается сил и уже разрабатывает какой-то план. Но некоторые его действия мне по-прежнему непонятны, — Фергюсон задумчиво почесал подбородок. — Его приближенные знают намного больше, чем кто-либо другой из нас. Ты же помнишь, как раньше в узких кругах трепались о каком-то пророчестве? Мэл нахмурилась, явно пытаясь откопать в памяти нужную информацию. Сэм хмыкнул. Хьюгс всегда была безумно забывчивой особой. Наверное, именно поэтому ей и доверяли многие личные секреты. — Ну-ну, вспоминай, прелестная, — парень потрепал ее по шелковистым волосам. — Пророчество о каких-то людях, которые могут свергнуть Лорда. Мэл рвано вздохнула. Вспомнила. — Вроде какой-то мужчина предвидел это, да? — Именно так. Он и боролся против Лорда, создавая свою организацию. Однако их всех все равно перебили, — он на мгновение замолчал, разглядывая расписной потолок. — Но люди из пророчества живы. — Почему они до сих пор не убиты? Сэм потер переносицу и пожал плечами. Признаться честно, такой вопрос интересовал и его тоже. — Я пока не понимаю, чего хочет Лорд и какие конкретно цели преследует. Может, они еще нужны ему. Мэл истерично рассмеялась, прикрывая лицо руками. Сэм привычно сжал ее плечо в знак немой поддержки. Хюьгс ни капли не изменилась за все это время. Она осталась такой же эмоциональной и родной. — Друзей держи близко, а врагов еще ближе? Но Сэм ничего не ответил… *** Натаниэль сделала последнюю затяжку и выкинула окурок в траву. На небе появлялись первые звезды. Клинс слабо улыбнулась, мечтая побыть в такое время с Регулусом. Он бы опять учил ее искать созвездия, параллельно рассказывая о каждом, а потом, когда она нашла что-нибудь, определенно похвалил бы. Гриффиндорка встряхнула головой, заставляя себя идти вперед. Она даже не обратила внимание на полную луну. Голова была забита совсем другим. Слова Трелони не забывались вот уже который день. И наконец Нат решилась. Просто взяла и покинула замок ночью, дабы попытаться сделать то, чего так сильно боялась. Авроров стало меньше, а потому покинуть замок в такое время стало на немного проще. Клинс, вечно оглядываясь по сторонам, осторожно пробиралась к территории Запретного леса. Заходить в самую чащу она не собиралась, однако именно лес казалась ей хорошим местом для проведения ритуала. Кровь необходимо было пролить именно на землю, дать проникнуть глубоко под нее. Нат не могла успокоить бешено колотящееся сердце, все время смотрела на дрожащие руки и усилием воли заставляла себя не оглядываться на замок. Если она посмотрит туда, то тут же развернется и уйдет. Такой трусости она позволить себе не могла. Девушка выбрала самое укромное место около Запретного леса. Сегодня никто не мог потревожить ее. Клинс сжала волшебную палочку до побелевших костяшек и аккуратно опустилась на сырую землю. Попыталась выровнять дыхание, но тщетно. Пути назад больше не было. В последний раз посмотрев на дрожащую ладонь, гриффиндорка наконец навела палочка и закрыла глаза. Достаточно глубокий порез заставил тихо вскрикнуть от резкой боли. Алая жидкость стремительно покатилась вниз. Натаниэль завороженно наблюдала за тем, как зеленая трава темнеет из-за ее крови. Клинс рвано вздохнула, задирая голову. Сжав руку в кулак, Нат начала шептать: — Я принимаю и понимаю вас, но подчиняться не буду… Резкая головная боль заставила согнуться пополам. Девушка открыла рот в немом крике. Голоса были недовольны, они нарастали с каждой секундой, показывали всю свою злость. Проклятый дар обернулся против нее самой. — Нет, не буду, — голос пропитан сталью. Она теперь не заложница этого ужаса. — Пошли все прочь. Я живая. Я пролила кровь, которой вы так жаждете. Подчиняйтесь мне. Я вам неровня! Редкие вороны, ранее сидевшие на высоких ветках, вспорхнули вверх, громко каркая. Крупные капли крови так и скатывались вниз. Голоса на мгновение стали звучать менее озлобленно. Видимо, действительно долго ждали крови. Дождались. — Все прочь. Не смейте больше лезть ко мне. Я хозяйка. Не вы. Дышать было тяжело. К горлу подкатила мерзкая тошнота. Клинс не выдержала, рухнув на землю. Трава щекотала бледные щеки. Сил не хватало даже на то, чтобы залечить рану. Из глаз брызнули слезы. Она слишком слаба, чтобы подчинить их себе окончательно. Натаниэль была способна лишь на такие кровавые ритуалы. Это давало ненадолго почувствовать власть над ними. Но скоро им снова понадобится кровь… Тишину разрушало стрекотание сверчков. Гриффиндорка безотрывно смотрела на темное небо и плакала. Так хотелось увидеть Регулуса, упасть в его объятия. Он бы определенно помог и успокоил, выслушал и поддержал. Блэк всегда так делал. Он дарил чувство бесконечного спокойствия. Он всегда был на ее стороне. Слизеринец вместе с ней окунулся в этот страшный омут, переводя часть мертвецов на себя. Регулус пошел на это, дабы облегчить ее ношу. Он справлялся с ними, умел давать отпор и подчинять, а Нат не умела. Именно поэтому она сейчас здесь. Громко всхлипнув, девушка осторожно приняла сидячее положение. Слабость по-прежнему ощущалась очень остро. Гриффиндорка подняла окровавленную руку, поспешно залечивая рану. Холодный ветер завыл, кусая за открытую кожу. Натаниэль вздрогнула. Ей нужно было уходить. Избавив одежду и руку от крови, девушка предприняла первую попытку подняться. Ноги не слушались. Уже через пару мгновений она вновь упала на колени. Нат ударила кулаком по сырой земле, скривившись. Собственная слабость раздражала. Только с четвертой попытки ей удалось устоять на ногах и даже сделать несколько шагов. Хватаясь за редкие стволы деревьев, Натаниэль побрела к замку. Никаких мыслей больше не было. Сплошная пустота. Она не знала, как будет оправдываться перед Лили и Марлин, не знала, что будет делать, если сейчас ее кто-то увидит. Она ничего не знала. Клинс старалась идти так тихо, насколько это вообще было возможно. Вместе с усталостью прибавилось и чувство тревоги. Но стоило гриффиндорке услышать приглушенные голоса, как она окончательно остановилась, вжавшись в дерево. Клинс напрягла слух. Голоса не приближались, но и тише не становились. Ей потребовалось несколько минут, чтобы понять, что разговор вели подростки. Это точно не были авроры или учителя. Натаниэль двинулась вперед, стараясь оставаться незамеченной. И как же был прав Амерон, когда говорил, что любопытство не всегда является хорошим качеством. Чем ближе гриффиндорка приближалась к группе учеников, тем лучше слышала их разговор, который открыто перерастал в конфликт. Нат уже было подумала уйти прочь, но все мысли вмиг испарились, когда ей наконец удалось разглядеть их. Мародеры и слизеринцы… Клинс, уже полностью игнорирую всю усталость, рванула вперед. Она больше не волновалась о том, что может быть замеченной. Их палочки, направленные друг на друга, волновали и пугали намного сильнее. Нат невольно обратила внимание на изнеможенного Ремуса и защищающих его мародеров. В голове что-то резко щелкнуло. Нат взглянула на небо. Полнолуние… — Прекратите это немедленно, — как назло голос дрогнул. Парни мгновенно обернулись на нее, не скрывая удивления. Натаниэль Клинс, растрепанная и такая же уставшая, сжимала в дрожащей руке палочку. Она наткнулась на взгляд Регулуса. В серых глазах горела злость и презрение. Однако с ее появлением там появилась тень беспокойства. — Нат, уходи немедленно. Она качнула головой. Клинс ни за что не уйдет отсюда, пока не убедится, что все в порядке. Гриффиндорка шагнула к тяжело дышащему Люпину, но тут же была перехвачена Рабастаном, который стоял ближе всего к ней. Вырваться из стальной хватки было почти невозможно. — Объяснитесь. Первым заговорил Барти, что не спускал глаз с Ремуса и его друзей. — Обормот Люпин оказался оборотнем, какая жалость… — голос был пропитан злой издевкой. — А его дружки неофициальные анимаги, — протянул Регулус, направляя палочку на Сириуса. Братской любви здесь уже не было места. Они растеряли ее за все эти года. — Интересная компания, да? В каком же удивлении будут министерство и родители учеников. Гриффиндорка рвано вздохнула. Теперь то девушка понимала каким способом они помогали Ремусу. — Закрой рот, ублюдок! — Поттер было рванул в его сторону, но почти сразу упал на колени. Рабастан среагировал мгновенно. Но хватка его ослабла, а потому Нат тут же отскочила в сторону. Заклинание, брошенное Сириусом в следующую секунду, легко отразил Регулус. Барти хотел атаковать уже Питера, но в этот раз Нат оказалась быстрее. — Хватит. Остановитесь, черт возьми. Было страшно и невыносимо. Она не могла смотреть на их перекошенные от злости и отчаяния лица, не могла смотреть на ослабевшего Ремуса, не могла вынести пытливый взгляд Регулуса. — Нат, уходи, пожалуйста… — прошептал не менее напуганный Аарон. — Она не уйдет, — Блэк хмыкнул. — Ты ни капли не удивлена. Знала и покрывала их? Натаниэль больно закусила губу. Она просто не могла иначе. Не могла взять и погубить Ремуса. Он не был для нее опасным оборотнем. Он был милым Люпином, с которым она читала книги по вечерам. — Эта не наша с вами история. Мы не имеем право говорить о ней. Ремус никому не вредил. Люпин закрыл израненное лицо руками. Он снова до бесконечности ненавидел себя. Как же Нат хотелось утянуть его в свои объятия, полностью наплевав на собственные проблемы. — Ты не можешь знать этого наверняка, — холодно ответил Рабастан. — Он оборотень. Он не контролирует себя в полнолуние. И Клинс хотелось поспорить, хотелось накричать и заставить их молчать, но вместо этого молчала она. Нат даже не отреагировала, когда Регулус быстро преодолел расстояние между ними и схватил ее за подбородок, заставляя приподнять голову. Слизеринец не смотрел в ее глаза, как делал это почти всегда. Все внимание было обращено лишь на рану. Сердце забилось быстрее. Блэк догадался. — Ты так и не рассказала нам историю об этом шраме, — холодные пальцы неприятно сдавили кожу. — Рана действительно напоминает след от когтей. Пора раскрыть карты, не так ли? Аарон сдавленно ахнул, прикрывая рот ладонью. Страшная тайна Натаниэль Клинс оказалась раскрыта. Все снова разбилось вдребезги. — Так вот оно что… — пробормотал Рабастан. Нат закрыла глаза, давая одинокой слезе скатиться вниз. Регулус зло усмехнулся, делая несколько шагов назад. Тишина убивала. Клинс приоткрыла глаза, оглядывая мародеров по очереди: Сириус, кажется, был на пределе. От веселого и харизматичного парня не осталось ни следа. Друзья были для него самым главным. Люпина он будет защищать до конца; Питер выглядел потерянным, но Нат видела как он старался все время находиться около Ремуса, дабы в случае чего быть готовым защитить его; от Джеймса веяло решительностью. Он не боялся их. Если слизеринцы сделают неверный шаг, то парень кинется в бой самым первым; Люпин был сломлен окончательно. Он просто смотрел в одну точку, абсолютно не интересовавшись ничем вокруг. Смирение. Клинс повернулась к слизеринцам. Аарон был абсолютно напуган и вечно старался быть рядом с Барти. Его руку он отпускать тоже боялся. Сам Крауч молча сжимал хрупкую ладонь Сандерса. Рабастан выглядел абсолютно равнодушным, однако уверенно направленная на мародеров палочка ясно давала понять, что он будет готов напасть в любой момент. Регулус был другим. Не нежным и ласковым слизеринцем, который не выпускал ее из объятий, а истинным Блэком. Жестоким и непоколебимым. Он смотрел на Люпина безотрывно. Палочки у него не было, однако Нат заметила, как длинные пальцы были напряжены. Он будто пытался сконцентрироваться, сделать что-то… По поляне раздался истошный крик. Ремус дергался в конвульсиях, кричал, выгибаясь в спине. Ужасающая боль пронзила все израненное тело. Натаниэль пошатнулась. Кровь стыла в жилах от этого звука. Ремус кричал без остановки. Клинс поняла почти все сразу. Беспалочковая магия поддавалась далеко не всем, но даже здесь Регулус смог достичь определенного результата. Это удивляло и пугало одновременно. — Хватит! Прошу хватит! Но Блэк не останавливался. Он наблюдал за мучениями Люпина и был доволен. Никто из слизеринцев не останавливал его. Они считали это правильным. Сейчас Блэк предстал перед ней в облике чего-то ужасно злого и жестокого. — Мелкий ты ублюдок! Джеймс, Сириус и Питер одновременно вскинули палочки, разбрасываясь заклинаниями без разбору. В них бушевала ненависть и желание защитить друга. Слизеринцы давали отпор. Все они были искусными дуэлянтами. Нат почти не наблюдала за ними. Взгляд был прикован к страдающему Ремусу. Голос его ужасно охрип. Он бился в страшных муках. — Регулус! Регулус, я умоляю тебя. Прекрати! Молю, останови это, — кричала она отчаянно, почти рыдая навзрыд. И все в одно мгновение прекратилось. Блэк пошатнулся, однако равновесие все же удержал. Теперь серые глаза не выражали ровным счетом ничего. Яркие вспышки заклинаний тоже пропали. Натаниэль рванула к гриффиндорцу, падая перед ним на колени. — Ремус… — она осторожно провела рукой по грязной щеке. — Мерлин, Ремус… Но он не мог вымолвить ни слова. Клинс была готова молиться всем свыше, лишь бы все наконец прекратилось. Она не обратила внимание даже на тихие шаги. Вдруг к ее ногам упала очень знакомая склянка. Это была та самая мазь, которую создал Регулус. Для нее… — Следите за своим отродьем повнимательнее, — выплюнул Блэк, уходя прочь. Пошел дождь, снова смывая всю пролитую кровь.