— Может, сигарету? — Аарон неуверенно протянул мятую пачку Блэку, однако тот с раздражением оттолкнул руку слизеринца. Сандрес поджал губы. — Тогда огневиски?
Вопрос проигнорировали вновь. Дышать было тяжело. Казалось, ему медленно перекрывали кислород. Регулус прикрыл глаза, стараясь унять дрожь. Гнев проник под кожу и уходить не собирался, а Блэку было не под силу его прогнать. Не сейчас точно. Пелену перед глазами прогнать было тоже тяжело. Слизеринец медленно лег на спину и уставился в потолок, приводя дыхание в норму. Сэм учил его такой технике, когда внезапно появившуюся агрессию было сложно контролировать. Точно также делал и сам Рабастан.
— Угомонись, — Крауч схватил его за запястье и потянул на себя. Барти выглядел нервно, но стоило Аарону прижаться к напряженному телу, как в миг становилось чуть легче, спокойнее.
Сандрес молча уткнулся носом в грудь слизеринца. Закрыл глаза и облегченно вздохнул, наконец почувствовав себя в безопасности. Все произошедшее до сих пор не укладывалось в голове. Вновь вспомнилась ослабленная и плачущая Нат, кричащий от боли Ремус и Регулус… Аарон невольно передернул плечами.
— Интересно, что Нат делала там ночью? — блондин нахмурился. Некие догадки тут же появились, однако озвучивать он их не стал. — Она выглядела такой странной и…
— Она всегда такая. Только один Мерлин знает, что у Клинс в голове творится, — Барти на секунду замолк. Громко фыркнул. — Хотя, наверное, даже он уже не знает.
Обычно за подобными словами всегда следовали укоризненные взгляды, но не в этот раз. Все молчали. Возможно, просто не было сил на банальный разговор. Аарон обвел темную комнату вымученным взглядом. Одному ему молчать в такой обстановке было сложно и просто невыносимо.
— Зачем вообще пошли ночью? Так и знал, что спокойно не вернемся обратно, — парень потер переносицу. Ответа вновь не последовало. — А хотя, чего я спрашиваю то? Если Регулус освоил беспалочковую магию, то и вам, двум идиотам, тоже обязательно нужно его примеру последовать. А тренироваться же обязательно ночью нужно!
— Не говори так громко, — Регулус повернулся к ним спиной. — Голова болит.
Блондин цыкнул, однако перечить не стал, постарался быть как можно тише. Барти успокаивающе поглаживал острое плечо. И было в этом жесте что-то удивительно особенное, то, отчего Аарон млел и доверчиво прижимался ближе.
— А что насчет Ремуса? — он заметил как Регулус в одно мгновение напрягся, но останавливаться не стал. Сейчас Аарон слишком нервничал, чтобы молчать. — Мы ведь ничего не сделаем ему. И не потому что не можем, а потому что…
— Он друг Нат, да, — устало прервал его Рабастан.
И никто даже не мог возразить. Это было так. Просто в какой-то момент каждый из них понял, что они не сделают ничего из того, что могло бы расстроить Клинс. Никто точно не объяснит причину этого. Это просто было. И это будет всегда. Они молча поняли и приняли. Гриффиндорская девчонка уж слишком близко подобралась к ним. Отпустить они уже не смогут, чтобы не говорили, как бы не думали. Не смогут. Но никогда в этом не признаются.
— Теперь все понятно… — вдруг заговорил Барти, задумчиво почесывая затылок. — А я все гадал причину ее раны.
Регулус резко встал с кровати и, не обращая внимания на непонимающие лица друзей, стремительно направился к окну и распахнул его. Холодный ветер ударил в лицо, на мгновение отрезвляя. Блэк откровенно устал. На лице больше не было этой маски невозмутимости и холода, больше не было ровной осанки и ухмылки, не было этой привычной укладки. Слизеринец качнул головой, ловя себя на мысли, что матушка была бы крайне недовольна, застав его в таком виде. Вальбурга снова бы посмотрела на своего сына ужасно холодно и принялась читать лекции о том, каким должен быть настоящий аристократ.
— Тебе стоит поспать, — осторожно произнес Лестрейндж, нервно заламывая замерзшие руки. — Беспалочковая магия отнимает слишком много сил, ты ведь знаешь это.
Регулус знал, но сейчас это волновало меньше всего. Он не думал о себе. Он думал о Натаниэль. Из раза в раз вспоминал ее испуганное лицо, ее трясущиеся руки, ее глаза, наполненные слезами боли и отчаяния. Блэк против воли вспоминал ее хриплый от крика голос, и кожа его вновь покрывалась мурашками. Слизеринец с силой стиснул зубы. Злость переполняла, не давала до конца осознать то, насколько плохо сейчас самой Нат, насколько тяжело ей было все это время, насколько сильно она ломалась от всего, что прятала внутри себя. Он просто злился. Злился на нее, злился на мародеров, злился абсолютно на всех. Хотелось крушить и заставлять других испытывать лишь страх. Злость ломала, просилась наружу. Регулус не позволял. Он научился одерживать над ней победу.
Вдруг громко хлопнула дверь. Блэк даже не обернулся. Со стороны послышался тихий вздох.
— Рабастан опять убежал, — Аарон сложил руки на груди, бездумно смотря на дубовую дверь. Это было частым явлением со стороны Лестрейнджа.
— Ему нужно успокоиться, — Барти протяжно зевнул. Глаза беспощадно слипались. Крауч приложил множество усилий, чтобы выглядеть таким невозмутимым и спокойным. — А для этого необходимо одиночество.
— Мне тоже надо успокоиться! — воскликнул Аарон, уже напрочь забыв о просьбе быть тише. — Но для этого мне нужны хороший огневиски и приятная компания.
Барти цыкнул, слабо пихнув блондина в бок. В ту же секунду послышался тихий треск. Регулус замер со сломанными пером в руке. Непонятно от чего поморщившись, Блэк кинул поломанную вещь в сторону и быстрым шагом направился в комнату.
— Эй, а ты куда? — Сандерс, кажется, уже был готов пойти за другом следом, однако Крауч предусмотрительно обвил его торс одной рукой.
— Мне тоже необходимо одиночество, — сквозь зубы процедил парень, под конец своей речи громко хлопнув бедной дверью.
Барти недовольно поджал губы. Агрессивные слизеринцы совсем скоро переломают тут все. Их гнев, словно вечный огонь, потушить было почти невозможно, хотя Крауч иногда позволял себе задумываться о том, что все же кое-кто мог бы справиться с этим. Однако все мысли вдруг испарились, стоило Сандерсу обнять его. Просто обнять. Мягко, осторожно, еще обязательно прижаться к нему посильнее и почти невесомо пару раз провести ладонями по спине. А Барти уже не мог сопротивляться, не мог оттолкнуть.
— Слишком сложная ночь, — пробормотал Аарон, закрывая глаза. — Хочу напиться и уснуть.
— Побыть с тобой? — грубые пальцы с мозолями аккуратно дотронулись до блондинистых прядей, играясь с ними.
Сандерс отрицательно качнул головой. Хотелось побыть одному совсем немного. Он неосознанно перевел взгляд на пергамент и чернила. Да. Ему определенно точно нужно было остаться в комнате одному, чтобы наконец решиться, чтобы наконец написать эти страшные строки.
— Если я так сильно буду тосковать по тебе, то непременно приду в твою комнату, — слизеринец лукаво подмигнул, искусно скрывая истинные эмоции.
Но Крауч легко повелся. Аарон мог его обмануть, мог сказать любую ложь, ведь Барти всегда ему верил. Наверное, только ему.
И стоило слизеринцу тихо закрыть за собой дверь, как милая улыбка с бледного лица спала. Аарон метнулся к столу, схватил первый попавшийся пергамент и принялся писать. Кое-где оставались кляксы, почерк был неаккуратным, размашистым, однако сейчас это волновало меньше всего. У Сандерса было плохое предчувствие, заставляющее сердце бешено колотиться. Он не знал, с чем конкретно это связано, но боялся, что времени может быть слишком мало. Написать письмо Софи не заняло много времени, оно вышло слишком коротким.
Слизеринец откинулся на спинку стула, на мгновение прикрывая глаза. Наверняка полночи он не сможет заснуть, потому что мысли будут заняты другими, потому что он будет пытаться написать самое страшное письмо в своей жизни, потому что из-за этого ему непременно захочется разрыдаться.
***
Натаниэль упала прямо на пол возле кровати, не смея отпускать холодную руку Ремуса. Он едва дышал, вечно что-то бормотал, но был жив. И это самое главное. Сейчас ее не интересовало ничего, кроме состояния Люпина. Хотелось пойти и разнести весь замок просто за то, что многие разделяли мнение слизеринцев. Но Клинс неподвижно сидела, не смея даже отвести взгляд от израненного лица гриффиндорца. Он не заслужил столько боли, не заслужил презрительных взглядов. Ремус Люпин заслуживал лишь счастье, но почему-то сейчас он лежал на своей кровати абсолютно измученный.
А Нат плакала. Плакала от боли и от обиды на весь мир. Плакала и сжимала склянку с мазью, спрятанную от чужих глаз в кармане мантии. Чувства были смешанными, абсолютно непонятными. Но одно она знала точно: что-то зловещее и опасное медленно начало выходить из Регулуса. И это пугало. Блэк показал свое настоящее нутро, показал свою жестокость. Нат всхлипнула. Все, кто говорил о Регулусе в подобном ключе, были правы.
— Нат, может, пойдешь к себе? — уставший Питер склонился над ней, мягко потрепав по плечу. — Мы поможем Ремусу, не беспокойся.
— Я останусь, — гриффиндорка быстро стерла влажные дорожки от слез.
— Иди к себе, — из ванной вышел Сириус, взгляд которого был направлен лишь на Люпина, словно другие и вовсе его не интересовали. — Зачем тебе здесь быть? Сходи к этим ублюдкам, пообщайся с ними. Они то точно примут тебя с распростертыми объятиями.
Нат криво усмехнулась. Питер и Джеймс молча обрабатывали раны друга, упорно делая вид, что ничего и не происходило вовсе. Клинс не могла их за это винить, и Сириуса за злые слова она тоже не могла винить. Блэк был слишком зол и напуган, чтобы думать над тем, что говорит. Его волновал только Ремус. Натаниэль была его подругой, однако сейчас Блэку было наплевать и на нее, и на ее чувства.
— Прекрати это, — голос дрогнул. Гриффиндорка сжала руку Люпина сильнее. — Просто прекрати.
— Значит, сейчас ты пускаешь слезы по Ремусу, а завтра снова будешь бежать к ним? — угрожающе прошипел Блэк. В серых глазах блеснул опасный огонек. Видимо, у всех из этой жестокой семейки был такой огонь с рождения.
Нат не хотела отвечать, не считала нужным, ведь сейчас Сириуса невозможно было переубедить в обратном. Для него она снова стала врагом. А врагов гриффиндорец не жалел.
В последний раз взглянув на спящего Ремуса, Натаниэль наконец поднялась. Сталкиваться взглядами хоть с кем-то из присутствующих совсем не хотелось. Клинс, едва держась на ногах, направилась в сторону выхода. Слезы были выплаканы, а силы на исходе. Это ужасающая ночь оставит едва заметный отпечаток на каждом из них.
— А мы ведь еще защищали тебя от других, — Сириус скривил губы в презрение. Он смотрел ей вслед и понимал, что в их дружбе появилась очередная трещина, но уже куда больше, чем предыдущие. — Если ты дружишь с такими чудовищами, то тогда чем ты лучше?
Нат резко остановилась. Она была слишком труслива, чтобы обернуться назад.
— Простите меня…
И дверь в комнату мародеров наконец закрылась. Клинс медленно брела к себе и верила, что недолгий сон поможет ей, обязательно поможет.
***
— Мой Лорд, прошу прощения, — Антонин низко поклонился, вкладывая в этот жест все восхищение и преданность к своему хозяину. — Мне пришлось задержаться по некоторым причинам.
На удивление, Лорд даже не обратил на него должного внимания, не наказал за опоздание. Их хозяин явно был в хорошем расположении духа. Он молча указал мужчине на свободное место в конце стола. На этом закрытом собрании Пожирателей было не так много, только самые преданные и доверенные лица. Антонин гордился тем, что смог попасть в этот список. Лорд доверял ему больше, чем другим его сторонникам. Пока все они оставались в неведении, Долохов и некоторые другие Пожиратели знали все. Их Лорд доверял им.
— Вы ведь знаете, почему мы собрались здесь? — подобно змее прошипел волшебник, крутя в руках палочку. Он внимательно рассматривал каждого из присутствующих, время от времени поглаживая Нагайну.
Все одновременно кивнули. Слухи о пророчестве ходили еще давно, шестнадцать лет назад, однако в узких кругах они появились вновь. Но настоящие слова о пророчество пропали, превратились в пепел. Все довольствовались неполной правдой, догадками, множеством слухов. И, как им казалось, только Лорд был единственным живым волшебником, который знал всю правду. Но Пожиратели поняли еще кое-что: их драгоценный хозяин до сих пор не поведал им полную историю, упорно продолжая скрывать некоторые моменты.
— Мы уже проделали немалый путь, даже если вам кажется по другому… — пугающий взгляд остановился на мистере Блэке. — Ты что-то хочешь спросить, Орион?
Тот медленно кивнул, прочищая горло. Мужчина, как и его супруга, на каждом собрании вели себя собранно, достойно, без лишних эмоций.
— Вы как всегда проницательны, мой Лорд, — медленно протянул Орион. — Но узнали ли вы имена остальных из пророчества? Мы знаем только двух девчонок и мальчишку.
На лице его появился странный оскал, причину которого не понял никто. Антонин заметно напрягся. Лорд все смотрел на них, тянул с ответом, будто что-то обдумывая.
— У меня есть догадки, о которых вы узнаете позже. Сейчас не время
Долохов чуть сощурился, стараясь не показывать очевидного подозрения. Антонин был выдающимся волшебником да и просто человеком, повидавшим многое. Мужчина даже на мгновение словил себя на мысли, что их хозяин уже знает имена остальных, но по какой-то причине молчит.
— Мой Лорд, Регулус следит за полукровкой, — Миссис Блэк смотрела на него с уважением, но без страха. Железная леди за столько лет научилась управлять своими эмоциями и чувствами так, как нужно было лишь ей. — Все это время ведет себя спокойно, но закрыто, никаких странных и опасных поступков за ней не замечено. На вид абсолютно обычная девчонка.
Волан-де-Морт кивнул на слова женщины и улыбнулся. Так устрашающе, как умел только он.
— Эта девочка не обычная. Несущая смерть. Живой мертвец. Она проводник между мирами! — голос был наполнен безграничной злостью. Кто-то даже вздрогнул. — Вот почему ее нельзя убивать. Слишком ценный экземпляр.
Вальбурга кивнула. Антонин, как и все остальные, молча слушали. Долохов невольно усмехнулся, ловя себя на мысли, что девчонке действительно не повезло родиться с таким даром и попасть в пророчество. В узких кругах полукровку и вправду называли так. Пожиратель прекрасно знал, что эту силу можно было развить и использовать в абсолютно разных целых. Страшный, мучительный, довольно сомнительный, но все же могущественный дар. За ее спиной все потусторонние силы…
— Мой Лорд, извините, но почему мы до сих пор не схватили ее? — тихо, словно боясь хоть как-то разозлить волшебника, поинтересовался старый Пожиратель.
— Она слаба и ничтожна сейчас. А, как вы знаете, после недавних событий мне тоже стоит набраться сил перед самым главным. Мы еще успеем сотворить все задуманное, подчиним все и всех. Совсем скоро мы будем на самой вершине.
Злые улыбки на их лицах расцвели. Об этом мечтал каждый Пожиратель. Они убивали, проявляли всю жесткость и бесчеловечность, напрочь уверенные в том, что совсем скоро придет их время.
— Каждый из этой шестерки силен по своему, а выживут в любом случае далеко не все, — он внимательно наблюдал за Нагайной, что сейчас ползла по длинному столу. Некоторые боязливо посматривали на нее, буквально прижимаясь к спинке стула. — Однако мне известно, что у них есть двое, чьи силы уж очень велики, особенно если их объединить. Поэтому они нужны мне живыми. А пока занимайтесь делами, которые вам были поручены ранее. Девчонка никуда не убежит. Она уже в ловушке. Пусть побудет там еще немного, свято веря, что у нее есть выход.
***
Нат обгоняла медленно идущих учеников, параллельно пытаясь заплести непослушные волосы. Нормально поспать не получилось, неожиданно появившаяся тревога поедала изнутри. Это была тяжелая ночь и Клинс действительно пыталась не заснуть прямо на ходу. Гриффиндорка шла по бесконечно длинным коридорам, понимая, что Хогвартс стал ужасно давить. Здесь больше не хотелось находиться по ряду причин. Она чувствовала скорый приход чего-то опасного, смертельного.
Натаниэль глубоко вздохнула, стараясь не поддаваться панике. Вместо этого она ускорилась, не желая опаздывать. Еще ранним утром ученица отправила Аарону письмо с просьбой встретиться. Сейчас он был единственным, к кому бы она могла обратиться. Сандерс был просто ярким светом в этой тьме. И она со всех ног бежала на свет.
— Милая Натаниэль! — стоило ей только показаться в поле зрение блондина, как она тут же попала в крепкие объятия. Клинс прикрыла глаза, вдыхая привычный запах табака.
— Долго ждал?
— Ерунда, — он отмахнулся. Парень грустно улыбнулся, осматривая ее лицо. — Лучше расскажи мне как ты себя чувствуешь?
Натаниэль замялась лишь на мгновение. Она не позволяла себя думать о произошедшем, запретила обращать внимание на уничтожающий взгляд Сириуса, запретила думать о Регулусе. Сейчас совсем не время…
Она лишь убедилась, что Ремус в порядке, а все остальное уже не так волновало.
— Это не так важно, — Клинс сглотнула тяжелый ком и неспешно прошла к окну. И снова природа завораживала как в первый раз. Нат словила себя на мысли, что наверняка будет скучать по этим видам. — Я хочу уйти, Аарон.
Вместо ответа Клинс услышала только рваный вздох. Конечно, Аарон понял ее сразу. Это все равно должно было случиться совсем скоро, но иногда им так хотелось отложить это, побыть здесь еще немного…
Они не могли позволить себе такую роскошь. У них не было времени.
— Ты уверена? — дрожащий голос он даже не думал скрывать. — Да, я сам думал об этом еще ночью, но мы бы могли побыть здесь немного, подготовиться получше, а не исчезать в самый неожиданный момент, — Аарон замолчал на мгновение, закрыв лицо дрожащими руками. — Здесь наши друзья, здесь все, Нат.
Клинс быстро смахнула одинокую слезу. Они в любом случае должны будут уйти. По другому нельзя. Им надо исчезнуть. Холодный ветер развевал светлые волосы, а после бессовестно пробирался под одежду. Хогвартс больше не их дом. Он останется приятным воспоминанием, а они пойдут дальше и не будут оборачиваться назад.
— Николо обещал помочь, обещал обеспечить нас всем нужным, — смотреть на подавленного Аарона было невыносимо. Клинс зажмурилась. — У меня плохое предчувствие. Надо уходить.
И они уйдут. Совсем скоро. Натаниэль чувствовала, что у них оставалось всего лишь несколько часов. И спокойные вечера в гостиной, веселый смех друзей, розыгрыши мародеров, посиделки в Выручай-комнате — все это останется в памяти навсегда, однако испытать на себе это вновь у них вряд ли получится. Нат ожидала ответа Аарона и остро ощущала, как от нее оторвали нечто очень важное.
— Я писал Марсо, спрашивал адрес, — лишь смог выдавить он из себя, закуривая. — Она сказала, что Николо ждет нас в любое время. Мы вполне можем проникнуть в кабинет директора и попасть туда через каминную сеть.
Натаниэль кивнула. Как только они исчезнут, Дамблдор тут же все поймет. Нат не поддавалась страху, пыталась не думать о друзьях, уверяла себя, что Альбус точно поможет слизеринцам, защитит их. Он обязан.
— Парни в надежных руках, — твердо произнесла она, отчаянно веря, что в этот раз не ошиблась, что они хотя бы немного обезопасены. — Твоему отцу я намекала, что совсем скоро мы убежим, он поймет.
Аарон заторможено кивнул. Они знали, что по-другому было нельзя, однако до конца готовы к этому не были.
— Собирай вещи. Во время ужина встречаемся возле кабинета Дамблдора. Обычно он проводит это время в Большом зале. У нас будет возможность пройти незаметными.
Сандерс невесело усмехнулся, пряча руки в карманах.
— Сегодня на ужин подают те вкусные булочки. Жаль, что мы их не попробуем.
Натаниэль усилием воли сдержала рвущиеся наружу слезы. Это их последние часы в Хогвартсе.
— Как-нибудь в другой раз.
Отвратительная ложь, от которой становилось лишь еще хуже. Другого раза у них, возможно, уже и не будет.
— Не хочешь попрощаться с Регулусом? — прошептал Сандерс надтреснувшим голосом. — Знаю, той ночью он поступил слишком жестко, но он тебя любит…
И дышать вмиг стало в тысячу раз тяжелее. Перед глазами возник образ мягко улыбающегося Регулуса. Эта улыбка была для нее чем-то невероятно светлым, почти спасительным. Она должна была исчезнуть и оставить его одного. Сердце будто разрывалось на кучу мелких кусочков лишь от осознания этого. Такие безнадежно влюбленные, но по разные стороны баррикад.
— Нет, не смогу, — гриффиндорка запустила пятерню в волосы и с силой сжала светлые прядки. — Если сегодня я останусь с ним наедине, то не смогу уйти. Я слишком труслива, чтобы сказать ему хоть что-то. На пергаменте это сделать проще.
Аарон понимающе кивнул, наверняка думая точно также и о Барти. Два подростка, два потерянных подростка, навсегда влюбленные и несчастные…
***
Регулус не спеша шел по людным коридорам, надеясь разглядеть в толпе подростков Сандерса. Тот пропустил ужин, хотя еще пару часов назад без умолку болтал, что сегодня будут подавать его любимые булочки . Блэк нахмурился, обходя медленно идущую компанию друзей. Оставалось только гадать, где искать Аарона и от каких неприятностей его спасать. Слизеринец поджал губы. Ему это не нравилось. Хотелось отыскать Натаниэль и увести ее куда-нибудь подальше от чужих глаз, поговорить, понять, что она не злится и он не стал монстром в ее глазах, но вместо этого юноша искал непутевого блондина, потому что его отсутствие на ужине очень взволновало Барти.
Однако уже через пару минут от поисков его оторвал запыхавшийся пуффендуец, которому на вид было лет двенадцать. Мальчик скромно улыбнулся, поправляя отросшую челку.
— Вам просили передать, — он протянул ему конверт и, не говоря ни слова больше, поспешно удалился.
Регулус смотрел ему в след еще несколько секунд, прежде чем перевести взгляд на конверт. Сердце пропустило удар, стоило ему увидеть до боли знакомый почерк. Холодные пальцы сжали бумагу сильнее.
«Прекрасному Регулусу Блэку от Натаниэль.»
Слизеринец отошел в сторону, неуверенно рассматривая помятый конверт. Плохое предчувствие нарастало с каждой чертовой секундой. Это было пыткой. Самой настоящей пыткой, ведь он знал заранее, что ничего хорошего в этом письме не будет, он уже чувствовал отчаяние, чувствовал медленно расползающуюся по всему телу боль. Пальцы слегка дрогнули, когда он наконец решился распечатать конверт. Почерк был слегка неаккуратным, а значит она писала это в спешке.
«Рег, если ты читаешь это, то в Хогвартсе меня уже нет. Не думай искать. Это бесполезно. Прости меня, моя любовь. Прости за все это. Мне жаль, но так было надо. Мы не могли по другому. Надеюсь, ты поймешь. Я боюсь умереть, правда очень сильно боюсь, однако я готова рискнуть. Готова бороться за жизни остальных. И если мне взамен придется отдать свою, то я отдам. Мне будет так страшно, но я сделаю это. Прости. Молю, Регулус, живи, и тогда я тоже буду стараться выжить изо всех сил. Я так хочу счастливого конца для нас, но с каждым днем перестаю четче видеть его. Мне безумно жаль.
Не ищи меня, Регулус. Умоляю, не ищи. Просто учись и береги себя. Я хочу только этого. Но когда мы наконец встретимся, я разрешу тебе ругаться на меня сколько угодно долго. А пока не смей покидать Хогвартс. Здесь тебя, Рабастана и Барти защитят. Верь мне.
И не смей больше вредить Ремусу. Никогда больше не смей.
Прости меня, моя любовь. Мой драгоценный Регулус, все будет хорошо. Я приму тебя любым, хотя мне порой бывает до безумия страшно. Ты не монстр, но ты можешь им стать, если встанешь на кровавый путь.
Передай ребятам, что я их очень люблю.
Прости. Прости. Прости.
Люблю тебя до Луны и обратно.»
Одинокая слеза некрасиво распласталась на пергаменте. Регулус показалось, что именно в этот момент что-то очень важное и хрупкое разбилось на тысячи осколков, больно поранив и его. Натаниэль Клинс покинула Хогвартс. Здесь ее больше нет. Он не найдет ее в библиотеке, не увидит в Большом зале, не подарит ей ту самую нежную улыбку, он не будет ждать ее в Выручай-комнате. Руки неудержимо затряслись. Это слишком больно, слишком невыносимо. Регулус безэмоционально смотрел на мимо проходящих учеников и понимал, что в этой толпе он не сможет найти Нат. Свою милую и прекрасную гриффиндорскую девочку.
— Регулус! Регулус, черт возьми!
К нему навстречу бежали запыхавшиеся слизеринцы. В руке Крауча был зажат чертов пергамент. Им понадобилось посмотреть друг на друга всего лишь несколько секунд, чтобы полностью все понять. Натаниэль Клинс и Аарон Сандерс сбежали вместе…
Теперь они где-то очень далеко.
