Последняя воля павших небес

***

Темнейшие, практически чёрные, грозовые тучи мрачно сгущались на небосклоне. Холодный морской ветер беспощадно разбивал высокие волны, которые с шумом обрушивались на каменистый берег, разбрызгивая ледяные капли соленой воды в воздух. Песчаная полоса вдоль всего берега была сырой и тёмной от нескончаемых брызг и прошедшего дождя. Редкие зелёные участки около берегового обрыва, усеянные редкой травой, деревьями и кустарниками, казалось, громче шумели под напором ветра, чем беспокойное море всего с пяти метрах от него. Вокруг было настолько шумно, что не оставалось ни секунды тишины. Покинуть это крайне негостеприимное место являлось непростой задачей. Вдоль всей береговой линии тянулся высокий каменный утёс, словно неприступная крепостная стена. Именно эта отвесная стена, поднимающаяся на десяток метров, являлась непреодолимым препятствием для обычного человека без специального снаряжения. А мокрая поверхность гладкого камня разбивала любые надежды на преодоление крутого склона собственными силами. Однако, не о покорении вершин были мои мысли в данный момент. Прихрамывая на левую ногу, я пристально искал в воде среди обломков корабля что-то интересное или безжизненное тело кого-либо из экипажа судна. Прошло уже значительное время с тех пор, как я очнулся, однако до сих пор ничего особенного или ценного не находил вокруг. Повсюду лежали деревянные обломки, куски разорванного паруса и разнообразные ковры. Наше судно, до того, как мы попали в чудовищный шторм, занималось перевозкой товаров из Сумеру в Ли Юэ. В трюме на тот момент хранились сотни ковров, ожидавших своих будущих владельцев, а теперь лишь небольшая часть из них, покачиваясь на волнах, выброшена на безымянный берег. Но даже после кораблекрушения они сохранили свой товарный вид. Любой, кто найдет это место, наверняка обогатится, но не я. Я сейчас не в том состоянии и положении, чтобы думать о чужих вещах. Даже спустя время я окончательно так и не пришел в себя, что неудивительно. Первые минуты после пробуждения были для меня настоящим кошмаром. Я ощущал себя бочонком, наполненным водой. Порядка десяти минут я просто избавлялся от морской воды, что было крайне болезненной процедурой. От начавшихся спазмов вода текла буквально отовсюду, пока, наконец, не прекратилась, оставив меня истощенным трупом на песке. Тогда я мог смотреть только в небо, пытаясь вспомнить что-либо. Вначале мне это удавалось с трудом, так как периодически терял сознание, что мешало удержать первоначальную мысль. Но со временем ко мне всё-таки вернулась ясность ума, однако это не помогло мне вспомнить что-то особенно важное. Перед тем, как оказаться на берегу этой незнакомой земли, я спокойно сидел в своей каюте и вырезал из дверцы шкафа небольшие пули с помощью меча, которые мог в дальнейшем использовать как оружие в дальнем бою. Это была вторая ночь нашего плавания. После короткой вечерней прогулки по палубе и неплохого ужина меня никто не тревожил, и я занимался своими делами в комнате. Однако в какой-то момент настолько громко прогрохотал гром, что все предметы в комнате задрожали. Сразу же после этого раздался крик экипажа, а через несколько минут корабль начал сильно качаться. Нечто подобное уже бывало, поэтому я не уделил этому особого внимания, но вскоре потолок с полом резко поменялись местами, и всё, что находилось внутри, включая меня самого, стали летать по каюте. Это продолжалось недолго, ведь я потерял сознание, когда мне в голову ударилось что-то тяжелое. Пришел в себя уже на берегу. Помимо наполненных морской водой легких, я тяжело пострадал: левая нога и рука были серьезно повреждены. Мелкие раны и ушибы, несмотря на мою общую слабость и малое количество жизненной энергии, зажили относительно быстро. Но нога и рука вызывали наибольшее беспокойство. Колено болело так сильно, что я не мог полноценно опираться на ногу, а рука сильно немела и отказывалась подчиняться моим указаниям, что указывало на возможное повреждение лучевого нерва. В целом же, я чувствовал себя не так уж и плохо, в отличие от остальных членов экипажа торгового судна. Пробираясь по песку, случайно заметил ещё одно тело рядом с тёмным ковром. Видя, что в духовном зрении тело мертво, я медленно подошёл к нему, вступая в воду по колено. Откинув одной рукой коричневый ковер в сторону, я присел рядом. Море поглотило самые ценные и полезные вещи, поэтому маловероятно было найти что-то ценное, если только это не находилось у самого человека. Перевернув худощавого парня в открытой одежде, я невольно дернулся, увидев его лицо. Верхняя часть неизвестного была сильно повреждена, и череп был наполовину раздавлен, оголяя внутренности и остатки глаз. Но после того как я наткнулся на чьи-то ноги без верхней части, которую, возможно, кто-то откусил, проломленным черепом меня уже не проймёшь. Не теряя времени даром, я принялся обшаривать его карманы в поисках чего-то полезного. Однако у моряка я обнаружил только небольшую книжицу в кожаном переплете с заклепкой. Я решил по-быстрому проверить единственную находку, надеясь найти в ней карты или ценные заметки, но обнаружил… рисунки голых женщин. Сначала мне показалось, что это нечто другое, и я продолжал перелистывать страницы, находя всё больше и больше рисунков, нарисованных, казалось, простым карандашом. Но сопоставив это со всем остальным, я понял, что такая вещь для моряка была крайне необходима, поэтому удивляться тут нечему. Закрыв книжицу, я спрятал её во внутренний карман кителя и собрался встать, когда вдруг внезапно начался кашель. — Кху-кху!.. — кашлял я, прикрывая рукой рот, но приступ становился все сильнее. — Кха-а!.. Кх-ха!.. Острейшая боль в груди заставила мир потемнеть перед глазами, голова закружилась, и я рухнул на спину, в воду рядом с трупом. От кашля сводило горло, но, слава богу, приступ начал постепенно утихать. Держась за грудь, я совершал осторожные вдохи и выдохи, восстанавливая дыхание. — Боже... — прошептал я, взирая на серое небо. Молния прорезала небо, а через мгновение последовал жуткий гром. Это заставило меня прервать незапланированный отдых в ледяной воде и встать на ноги. Только удара молнии в воду мне не хватало для полного счастья. Выбравшись из воды, промокший до костей, я направился обратно к лагерю. Дальше в этом направлении я всё равно ничего не найду, да и времени оставалось мало. Заряд моих печатей скоро иссякнет, и Павел вновь почувствует все муки переломленного позвоночника. Помимо меня, выжить при крушении корабля смог лишь мой разговорчивый конвоир, который наконец раскрыл своё настоящее имя. Однако назвать Павла «счастливчиком» язык не повернётся. Он сумел выжить со сломанным позвоночником, разделенным на три отдельные части и расколотым местами на осколки, которые можно было легко нащупать под кожей. Именно от его истерических криков боли я пришел в себя, хотя не сразу осознал, что происходит. Когда я нашел его, пришлось действовать быстро, ведь его жизненная сила исходила на нет. Только благодаря печатям Бай Чжу, которые удивительным образом не сорвались с меня во время крушения, я смог на время спасти его от мучительной смерти и блокировать невыносимую боль. Но я знал, что моя сила не может полностью исцелить подобную травму, это была всего лишь временная помощь, о чём я сразу же предупредил Павла. Кроме того, сила в печатях не бесконечна, а моих сил едва хватало, чтобы самому не упасть замертво. Понимая перспективы, мужчина попросил меня пройтись вдоль берега и поискать какие-то лекарства, пока он сам придет в себя и соберется с мыслями. Однако, когда я вернулся в лагерь, я лишь укрепился в своём мнении, что ему нужно было время быть одному. Мы оба понимали, что он не жилец. Его жизнь была поддерживаема только благодаря печатям, раскинутым по всему его телу, которые по сути уже заменяли его собственную жизненную энергию. Травма чудовищная, и я едва мог представить, что может помочь в такой ситуации. Хирургия в этом новом мире развита не так сильно, как в мое время, и даже тогда... Если бы даже что-то получилось, человек остался бы инвалидом на всю свою жизнь. — Что-то ты… Быстро… Неужели, нашёл что-то? — натужно произнёс зеленоглазый блондин. Он лёжал на спине с оголённым торсом под единственным деревом на полянке, положив руки на живот. Всё его лицо было красным от слёз, а губы слегка дрожали, отчего его повседневная улыбка выглядела вымученной через силу. Рядом с ним лежали верёвки, а также порезанный фиолетовый фрукт, который висел на этом дереве. Пресной воды нигде не было, но зато сладковатый сок фрукта помогал утолить жажду и смыть соль с рта. — Нет, только похабную книжку у трупа нашёл. — Хах-ха… — тихо рассмеялся Павел. — Да, видел такие у моряков. Качественная работа... Говорят, сама художница рисует себя в этих эскизах и зарабатывает на этом целое состояние... Не дашь посмотреть? — Конечно, — ответил я, садясь рядом с ним на землю и вытаскивая из кармана сырую книжку. — Спасибо… — с радостью в голосе сказал он, беря сборник рисунков дрожащими руками. — Хоть на что-то приятное глазу взгляну перед смертью… — Уже смирился? — устало спросил я, глядя на волнующееся море. — Да. Я не чувствую ног, и боль начинает просачиваться снова, — тихо говорил он, не спеша переворачивая страницы. — Позвоночник никто не починит, как и то, что разорвалось внутри меня. Даже во время наших миссий мы добивали раненых с меньшими травмами, а здесь...— его прервала небольшая дрожь, но она быстро прошла. — Ох-х, прости, что так получилось. Не успели по графику проплыть и теперь вот… — Не думай об этом. Что сделано – то сделано. Ты уже полностью заплатил за свои ошибки, — успокаивающе сказал я, касаясь его плеча, делясь остатками жизненной силой. Однако, несмотря на мои утешения и помощь, аура вокруг Павла всё больше тускнела. — Это уж точно… Хорошо, что ты в порядке, иначе я бы себя чувствовал ещё хуже. Но не расслабляйся. В Инадзуме сейчас неспокойно, и отношение к чужакам может быть разным, особенно к тем, кто попал на острова нелегально… — И что ты предлагаешь? Павел ответил не сразу. Какое-то время он глубоко дышал, глядя куда-то вдаль, как будто пытаясь найти там ответ. — Госпожа Синьора, восьмая из одиннадцати предвестников Фатуи, хочет встретиться с тобой. Она проявила большой интерес к тебе и поручила мне организовать вашу встречу... Я не знаю, где мы сейчас находимся, но нас должны были встретить на острове Татарасуна. Там находится один из секретных объектов нашей организации… Даже я не знаю точные координаты этого места, но если тебе удастся найти кого-то из наших дозорных на том острове, можешь рассчитывать на помощь со стороны Фатуи. Я не знаю, чего от тебя хотят, но как я уже говорил, если встреча с госпожой предвестником пройдет гладко, тебя должны без проблем отправить обратно в Гавань Ли Юэ. По крайней мере, так было изначально запланировано и так мне сказали… — Павел сделал паузу, а затем продолжил. — Ох, как же тяжело… Запомни эти несколько цифр… 12.10.20.08... — Что это значит? — Хах, кто же тебе на слово поверит, что ты приглашен к предвестнику? — спросил он с усмешкой, но через секунду усмешка пропала с его лица. — Если грубо, это код миссии с кодом исполнителя и кодом заказчика. Если встретишь кого-то на пути из наших, то можешь им продиктовать эти цифры. Они сразу всё поймут, а если не поймут, то… лучше не связывайся с этими самозванцами… Понятно?.. 12.10.20.08 — Да, я запомнил. Есть ещё что-то? — Не знаю… Голова кругом ходит, — устало произнёс он, протягивая мне книгу. — Хорошие рисунки. Вещица дорогая, можно выгодно продать… Если кто-то из местных схватит тебя, то говори всё как есть, что корабль попал в шторм… В камеру посадить могут, но хотя бы история будет у тебя… Шшш!.. Боль возвращается… Если бы ты знал, насколько это больно… Жаль, что всё так вышло, но, видимо, это моя судьба и наказание за все мои поступки... Саша, будь так добр, оставь мне ножик, который ты нашел. Я сам справлюсь, а ты иди... За ремнём у меня находился короткий ножик с толстой деревянной ручкой, которая не дала ему утонуть вслед на моим пропавшим мечом. — Я… Я не могу позволить тебе наложить на себя руки, — серьезно сказал я, глядя Павлу в глаза, в которых я заметил слезы от боли. — Если ты позволишь, я закончу твои страдания сам. Мне тяжело дались эти слова, но я должен был это сказать. Ещё со времён работы в лазарете мне поведали простое и негласное правило. «Если взялся за обречённого пациента, то обязан вести его до конца». И я взялся за Павла, поэтому чувствовал на себе эту ответственность. А как по-другому? Оставить человека совсем одного с его болью и тупым ножиком в руках? Сделать последние минуты его жизни адской мукой? Разве так можно поступить? Меня давным-давно обучили, как быстро и правильно нужно «это» делать, чтобы окончить страдания, но я не думал, что эти знания мне действительно пригодятся когда-либо. — Врачебная этика? — слабо удивился Павел. — Знаешь... Я не мог даже мечтать об этом... — Это быстрая и безболезненная процедура, — угрюмо произнёс я, вставая и подбирая с земли тонкую веревку. — Вот как... Не ожидал от тебя такого… — Это всего лишь медицинская процедура, — повторил я, пытаясь убедить и самого себя. Сев у его головы, я аккуратно подтянул его к себе и обвязал шею верёвкой. Мужчина ослабленно повис, словно тряпичная кукла. — Гмхк… — тихо промычал Павел от боли. Укрепив захват на веревке, как меня учили, я крепко обхватил его шею руками, игнорируя боль в локте. — Готов? — Да… И спасибо… Выдохнув, я резкими движениями потянул за верёвку и сделал два последовательных движения, слыша знакомый хруст. Но я не сразу отпустил его шею, удерживая ещё несколько секунд. Свернуть шею взрослому человеку далеко не так просто, даже если ты обладаешь нужными знаниями, поэтому требуется верёвка или тугой жгут. Павел мгновенно ушёл из этого мира, избавившись от мучений смертного тела. Это я увидел своим духовным зрением, как свет его души гаснет, словно перегоревшая лампочка. В это же время последние крохи моих сил покинули печати на теле моего бывшего похитителя и шантажиста. Убедившись, что медицинская процедура прошла «успешно», я отпустил тело и положил его на траву рядом. В голове в этот момент царил хаос. Руки слегка дрожали, а слезы невольно потекли из глаз, которые я принялся тут же вытирать рукавом. Да, этот человек шантажировал и похитил меня, но чисто по-человечески его жаль. — Двенадцать. Десять. Двадцать. Ноль. Восемь, — прошептал я, вставая на трясущихся ногах. Дождь начал усиливаться, постепенно переходя в мощный ливень...