.
17 сентября 2021 г. в 22:27
С самых первых минут знакомства с Чаном Чанбин не переставал думать о том, насколько же тот странный. Во всех смыслах этого слова.
Да даже их первую встречу Со не забудет до конца жизни, потому что в день заселения в общежитие он, ужасно уставший от перетаскивания своих вещей на четвертый этаж, зашел в комнату с последней коробкой в руках, надеясь за прошедший час присесть на кровать хотя бы разок, но застыл прямо у порога, бесконечно удивленный тому, как через всю комнату к его ногам прикатилась какая-то штука. Чанбин не эксперт, но вроде бы оказался прав, когда узнал в этом анальную пробку, и спустя пару мгновений взял себя в руки, решив опустить этот момент, потому что с кем не бывает, святых людей в мире нет, и не такое некоторым нравится. Поднимая взгляд, Чанбин ожидал увидеть смущенную девушку, которая сразу начнет суетиться и оправдываться.
Но встретившись взглядом с парнем, Со едва не выронил коробку, сделал шаг вперед, чтобы удержать равновесие, и наступил на игрушку, с грохотом растягиваясь посреди комнаты.
Остаток дня Чанбин провёл в больнице, куда его великодушно отвел Чан, который случайно и выронил пробку из своей «секретной коробки». Со предпочел бы о ней не знать, но его сосед не посчитал эту информацию лишней. Как и то, что должен сразу же сообщить, что вообще-то является геем и скрывать это ни разу не собирается.
Чанбин, будучи не таким уж и тупым, понял это сразу, стоило узнать, кто владелец сего богатства, а вот врач, который накладывал швы ему на рассеченный лоб, едва не ткнул Со в глаз, услышав неожиданное признание.
По правде говоря, Чанбину было без разницы. Пусть Чан хоть апельсины трахает, плевать, не его дело, как говорится. Поэтому особых проблем в их совместном проживании парень не видел. Ну гей и ладно.
Но проблемы все-таки возникли.
По сей день Со ловит на себе странные взгляды Чана, подмигивания и прикосновения, якобы случайные и вообще-то, если честно, совершенно обычные, ведь похлопать по плечу или соприкоснуться коленками под столом не звучит как что-то страшное. Но Бан эти простые вещи делает с такой обаятельной ухмылкой, подкрепляя двусмысленными фразочками, что Чанбин всерьез стал видеть в каждом действии и слове Чана прямые подкаты, которые иногда даже колеблют его исключительную гетеросексуальность. О ней, кстати, он так же предупредил в самом начале.
Пусть время от времени Чанбин и устает от такого внимания, какой-то огромной проблемой назвать это у него язык не поворачивается. Да, немного доебывает, но жить пока можно. А Со деваться в принципе и некуда. Даже если он будет валяться в ногах управляющего и молить о переселении, соседа ему не поменяют, никаких веских причин у него нет, да и не нужно ему это.
Флирт и жирные намеки он просто игнорирует, а на прикосновения не реагирует. Сохраняет дистанцию, так сказать. Чанбин сам по себе неконфликтный, скандалы разводить не собирается и просто не думает о том, чего хочет добиться Бан, предпочитая называть их взаимодействие «дружбой».
Они конечно не близки, но в такие рамки сложившиеся отношения укладываются. Ведь, несмотря на странные подкаты Чана, он очень даже удобный сосед. Убирается по расписанию, выносит мусор, когда Чанбин забывает, уходя на пары, да и просто может помочь с чем-нибудь, если попросить. Естественно за помощь Со кормит его за свой счет, но Чан и правда этого заслуживает, так что Чанбину не сложно купить мороженое или куриные крылышки в знак благодарности за распечатанный доклад или постираную футболку.
Чан не раз говорил, что готов помочь с чем угодно просто так, почти всегда пытался отказаться от мелких подарков соседа, но Чанбин брал его за руку и вел в ближайший супермаркет. Но теперь Со неловко даже задумываться таким способом отблагодарить парня, потому что за ту помощь, в которой он сейчас нуждается, сидя перед пустым файлом и пытаясь выдавить из себя что-нибудь еще, кроме названия своей дипломной работы, никакими бургерами и мороженками расплатиться невозможно.
Чан, как всегда, лежит и читает очередную книгу, и Со даже не может припомнить, чтобы тот занимался чем-нибудь другим. Именно поэтому внутри не угасала надежда на то, что парень очень хорошо разбирается в теме дипломной работы Чанбина. На самом деле в этом не было почти никаких сомнений, и иного варианта, кроме как попросить немного помощи, на горизонте не маячило.
Чанбин насилует пустой файл глазами еще пару минут, собирая по крупицам свою решительность, и, наконец, тихонько зовет Бана.
— Чан. Слышишь?
— Слышу.
Резкий ответ заставляет Со вздрогнуть и сразу же обернуться. Чан больше не увлечен чтением и смотрит на своего соседа, готовый внимать каждому слову.
— А ты случайно не разбираешься в колониальной политике Японии? — заискивающе интересуется Чанбин, наперед зная ответ.
— Разбираюсь, но свою дипломную работу ты должен написать сам.
— Но я ничего не понимаю в этом… — Со хватается за голову и откидывается на спинку стула, пытаясь не поддаваться панике, — Всего неделя до сдачи. Даже названия глав не придумаешь?
— Чанбин…
— Я куплю тебе очень много еды, — надежда на то, что Чан расценит такую плату достаточной, умирает последней. И все-таки умирает.
— Слишком мало.
Чанбин ничего другого конечно не ожидал, но разочарования от этого не поубавилось. И, морально готовый к отчислению, он снова тупо пялится в монитор, когда слышит за спиной скрип половиц.
— Ладно, у меня есть предложение, — стоя над отчаявшимся соседом, издалека начинает Чан, — Не знаю, насколько оно будет заманчивым для тебя, но для меня — очень даже.
Мгновенно просиявший Чанбин расплывается в улыбке и разворачивается всем телом к парню.
— Проси все, что угодно.
— Не спеши, — Бан кладет руку на плечо Со, дабы немного успокоить, — Ты мне нравишься…
— И поэтому ты решил помочь своему любимому другу с дипломной работой, — у Чанбина глаза блестят как у ребенка, он едва не прыгает от радости, но усмешка Чана не выглядит так, будто предвещает что-то хорошее.
— Ты немного не понял, — Бан тяжко вздыхает и опирается руками по обе стороны от парня, окидывая его странным взглядом с ног до головы, — Ты мне нравишься.
От запоздалого осознания становится тяжело дышать, а по спине пробегает холодок. Внутри все сжимается, будто Со увидел несущегося на него волка. Хотя его сосед наверное именно так сейчас и выглядит.
— И поэтому я готов полностью написать за тебя дипломную работу, — прекрасно понимая, что это далеко не конец заманчивого предложения, Чанбин надеется на чужое благоразумие, — А ты подаришь мне ночь с собой.
— В смысле? — на секунду у него отказал мозг.
— В смысле — секс.
Несколько мгновений они смотрят друг на друга в абсолютной тишине, обдумывая сказанное, и Чанбин готов поклясться, что слышит каждый удар своего сердца и едва удерживает его от преждевременной остановки. А Чан прикидывает в голове время приезда скорой помощи, которую уже готов вызывать, потому что с таким ужасом, который он видит в глазах Со, долго не живут.
На самом деле Чанбин не столько боится, сколько сомневается. Все это конечно реально страшно, но получить готовый диплом ему хочется сильнее, чем сохранить анальную девственность.
— Слушай, — голос Чана звучит до жути громко в этой тишине, — Я знаю, мне не на что рассчитывать касательно наших отношений, поэтому и предложил взаимовыгодный вариант. Ты получаешь, что хочешь, — и я тоже. Потом просто забудем об этом, и все будет как раньше. Это не значит, что я мечтаю только трахнуть тебя, просто осознаю, что это максимум, который мне может перепасть, и я правда готов обойтись им.
Чанбин туго переваривает каждое слово парня, но суть вроде улавливает. И если за дипломную работу ему действительно придется подставить свой зад, он вполне готов, потому что если подумает об этом еще хотя бы пару минут, то точно передумает. Просто ему слишком нужна помощь Бана, а Чанбин не в том положении, чтобы торговаться.
— Хорошо.
— Что «хорошо»? — Чан на секунду теряется, потому что к положительному ответу себя совсем не готовил.
— Давай переспим, — Со хватает парня за руки и резко поднимается, сталкиваясь с ним носами, ведь, несмотря на удивление, способность твердо стоять на ногах тот не растерял.
— Уверен? — Чан заглядывает в чужие глаза, которые нарочно прячут, пытается разгадать, возможно, какой-то подвох, но пока ничего, кроме наигранной смелости, не видит.
— Абсолютно, — Чанбин едва сдерживает внутреннюю дрожь, — Начнем?
Со клянется, у Чана в ту же секунду потемнели глаза. Это, конечно, жутковато, однако факт того, что они оба уже каким-то образом оказались около кровати, напрягает сильнее.
— Отказаться нельзя, — хитро улыбаясь, Бан опускает оцепеневшего парня на кровать и придерживает за талию, чтобы не сбежал.
— Как-то нечестно, что я узнаю об этом уже после того, как согласился, — Чанбин тянется к чужому ремню, вообще не понимая, под воздействием каких таких рефлексов он проявляет инициативу, и предпочитает оправдывать это тем, что ему просто хочется все поскорее закончить.
— Ты бы тогда отказался? — Чан удерживает руки Со за него.
— Нет, — ни секунды не раздумывая, отвечает Чанбин, выпутывая пальцы из хватки, — Почему медлишь?
— Наслаждаюсь, — Бан ухмыляется и оглядывает нервного парня под собой, — Говорил же, что не хочу просто с тобой потрахаться.
— Но условия были именно такими, — Со замирает, уже не зная, к чему готовиться.
— Поцеловать себя хотя бы позволишь? — Чан склоняет голову и ни разу не скрывает своего желания урвать чужой поцелуй, жадно наблюдая за каждым движением чанбиновых губ.
— А это разве не включено?
Чанбин предпочитает строить из себя идиота в стрессовых ситуациях, но в душе все же осознает, как для Бана важен тот сиюминутный момент, когда его пальцы очерчивают контур чужих губ, поэтому Со терпеливо ждет.
Последний раз встретившись взглядом с Чаном, он чувствует его мягкие губы на своих, пытаясь стереть из памяти странную грусть, которую уловил в глазах напротив. Окончательно отвлечься от этого помогает тепло, постепенно разливающееся по всему телу от перешедших на шею коротких поцелуев, заставляющих выгибаться им навстречу.
Это реально приятно, Чанбин не собирается отрицать очевидное и переживать внезапный кризис ориентации, потому что ему не пятнадцать. Совместное проживание с Бан Чаном ощутимо поколебало его взгляды и предпочтения. Нет, полностью на члены он переключаться не собирался, но уж точно стал относиться ко всему этому немного проще.
И может поэтому Чанбин все еще не сбежал. Лежит под Чаном и отвечает на его голодные поцелуи, тем более, что игнорировать такой очевидный факт, как потрясающее владение Бана своим языком, правда невозможно и совершенно бессмысленно.
Не пуская в голову мысли о том, кто сделал из Чана такого профессионала, Чанбин позволяет ему стянуть с себя футболку и тянет за края чужой, прося сделать то же самое.
Грудь Бана медленно вздымается от тяжелого дыхания, все его мышцы напряжены и сам он выглядит как натянутая струна.
Чанбин не может себе отказать в том, чтобы прикоснуться к его прессу и провести по нему вниз, под конец упираясь рукой в край джинс. В предвкушении сердца у обоих колотятся как бешеные, и если у Чана это наверное от радости, то у Чанбина — скорее от ужаса, потому что ему совсем не ясно, что им движет прямо сейчас, когда его дрожащие пальцы расстегивают пуговицу на чужих штанах и тянут вниз замок, лезут Чану в боксеры и касаются его горячего члена.
— Надеюсь, ты понимаешь, что творишь, — голос Бана отдает хрипотцой, а почерневшие глаза прожигают в Со дыру, пока тот оттягивает джинсы пониже и делает первое полноценное движения от верха к низу, обхватив ствол ладонью.
Смотреть на это невыносимо всем. Чан боится кончить через минуту, а Чанбин — своей инициативности. Оба пытаются как-то отвлечься, чтобы продержаться еще немного, но первым не выдерживает Бан и подминает парня под себя, убирает его руку из своих штанов, уводя наверх и крепко удерживая.
До этого момента Со, возможно, полностью не осознавал последствий своего импульсивного решения, которое списал на безысходность, но теперь ему правильным оно не кажется. Хотя бы потому, что морально он не успел подготовиться к тому, что Чан свободной рукой выудит почти из ниоткуда смазку и таким образом намекнет на грядущую растяжку чанбиновой задницы.
— Так, минуту, — Со протестующе выставляет ладонь перед парнем и пытается вырвать вторую руку из хватки, — Давай-ка обсудим.
Чанбин хочет смягчить ситуацию и перевести в шутку своим глупым смехом, но у Чана настолько пустое выражение лица, что через мгновение комнату заполняет звенящая тишина.
— Обсудим что? — Бану нисколько не смешно, и от его ледяного тона Чанбину становится жутко.
— Обсудим наш секс.
В глазах напротив мелькает тень раздражения, и Со это совсем не нравится, но, на его счастье, Чан правда умен, поэтому почти сразу успокаивается и слезает с него, усаживаясь рядом.
— Страшно?
Иногда Чанбину не хочется, чтобы его сосед обладал такой наблюдательностью, потому что слабости перед ним скрывать невозможно. И всё, что Со может делать сейчас, так это молчать и неловко смотреть в потолок, потому что Чану не нужно подтверждения, чтобы понять всё.
— Хорошо, послушай, — Бан наклоняется над лежащим парнем, — Не нужно воспринимать это как какую-то пытку. Ты для меня не кукла, и в первую очередь я беспокоюсь о твоём удовольствии. Поэтому не нужно бояться, потому что мне правда важно не причинить тебе боль.
Легче не становится конечно, но Со хотя бы чуть-чуть приближается к принятию того факта, что ничего ужасного с ним не случится, если он разок раздвинет ноги ради благого дела.
Чан вздыхает и вновь целует его губы, развеивая гнетущую нервозность и возвращая приятное возбуждение. Чанбин бы не против его поблагодарить за терпение и понимание, но думает, что лучше позволит наконец-то снять с себя штаны.
Хотя Бана уже не интересуют всякие разрешения и позволения, которыми его могут кормить весь вечер, но так и не соблюдать, поэтому он наслаждается каждым миллиметром обнажённой кожи, которую открывает для себя, стягивая одежду ниже.
Чану нравится абсолютно всё, что сейчас происходит, кроме того, как его прерывают каждые две минуты. Чанбину, судя по всему, в кайф доводить соседа даже накануне секса.
— Чан, — зовёт его, когда вновь видит смазку неподалёку, — Что ты хочешь сделать?
— Подготовить тебя, — Бан разводит чанбиновы ноги, становясь между ними.
Положение для Чанбина неприятно-уязвимое, и он не может без тревоги наблюдать, как Чан разогревает в руках смазку и уже готовится вставить первый палец.
— Нет, стой, подожди, — останавливает его в тот момент, когда чувствует липкую ладонь между ягодицами. Бан замирает и исподлобья глядит на Чанбина, ожидая очередную отговорку.
— Хочешь сам?
— Нет, — вышло резковато, прямо как и думает насчёт этой идеи Со.
— Ну если ты хочешь насухую, то у меня для тебя плохие новости.
Чанбин, как только может, оттягивает неизбежное. Его правда страшит неизвестность, а Чан пытается её развеять, терпеливо объясняет и отвлекает от сомнений. Чанбин видит, как тому тяжело уговаривать. Уверен, что для правильного Чана это сродни принуждению, но знает, что если сказать «нет», он остановится. А у Со на самом деле пока нет никаких причин его останавливать.
И после едва заметного кивка от Чанбина, Бан вводит первый палец и касается влажными губами чужой шеи.
Нет ничего приятного, но и ничего ужасного тоже. Поэтому мысль реально переспать с Чаном уже не кажется такой уж безысходностью. Тело у него отличное, лицо тоже, да и его навыки пока что заставляли Чанбина задуматься о том, чтобы дать своему соседу еще пару раз за просто так.
— Видишь, всё не так страшно, как ты думал, — Чан успокаивающе гладит его бёдра, вставляя ещё один палец, и срывает нетерпеливый стон с чужих губ, — Тише, Чанбин, тут картонные стены.
— Боже, что ты сделал? — Со ищет ответ в чужих глазах, хаотично соображая, с чего бы низ живота так резко свело от удовольствия.
— Нашёл твою простату.
— Сделай так ещё, прошу, — Чанбин уже почти не чувствует пальцы внутри, только ерзает в нетерпении, всё же замечая, как стало немного теснее.
— Думаю, для начала хватит, — Чан очевидно издевается, когда смотрит на парня и усмехается, нарочно двигая пальцами в нём так, чтобы ещё раз не попасть по комочку нервов.
На самом деле Со всерьёз думает, что точно бы кончил, выполни Чан его просьбу. Но ему и обжигающих поцелуев сейчас хватает, чтобы еле держаться на грани, даже не прикасаясь к себе.
— Чанбин-а, — Бан зовёт парня, вытягивая на мгновение в реальность, — Готов?
Чанбин уже на всё готов и просто ждёт, чего такого потрясающего ещё можно провернуть, что бы могло довести его до безумия.
И оставив последний поцелуй на губах Со, Чан убирает из него пальцы и тянется за презервативом, исподлобья наблюдая, как тот до треска сжимает простынь от нетерпения.
Бесконечная минута ожидания, которую Бан нарочно растягивает, ужасно нервирует и изводит, у Чанбина пылает всё внутри адски, и он даже не думал, что когда-нибудь в своей жизни будет так сильно хотеть оказаться на чужом члене, при этом ни разу не вспомнив, зачем на нём вообще собирается побывать.
Чан тянет парня за бёдра ближе к себе и медленно входит, наблюдая за реакцией. Со хмурится и мычит, но не останавливает, сжав губы в тонкую полоску.
Бан по крупицам собирает свою выдержку, потому что правда боится сорваться. Он так долго ждал и даже не надеялся, поэтому в происходящее почти не верит и иногда ловит себя на мысли о том, вдруг это всего лишь сон или галлюцинация.
Но Чанбин вроде реальный. Кожа его горячая и живая. Тихие стоны не похожи на эхо, и внутри так по-настоящему узко, что Чан не может сдержать хриплого вздоха, когда полностью входит и даёт им обоим время, чтобы привыкнуть. Но, как бы это эгоистично ни было, больше минуты он дать не может. Хотя Чанбин бы тоже дольше не вынес.
— Чан, умоляю, двигайся уже, — Со ощущает первые толчки и пытается держать стоны в себе, потому что тонкие стены общаги могут раскрыть все их секреты. Но Чана похоже это вообще никак не волнует, поэтому он продолжает делать все, что непременно ослабляет чанбиново самообладание.
Тихий скулёж пробивается сквозь ладонь, которой Со пытается себя заглушить, когда член внутри с каждым движением задевает простату. Чан уверенно держит ритм, но его дрожащие руки на чужих бёдрах не остаются без внимания Чанбина, видно, что не только он на грани.
Бан хмурится и постепенно ускоряется, убирая ладонь парня от его лица. Безумные глаза Чанбина влажные, но в то же время лихорадочно искрятся, и в сочетании с теперь ничем не удерживаемыми стонами это всё доводит Чана до крайней точки, и спустя всего пару толчков он кончает, крепко удерживая такого же заходящегося в оргазме Чанбина.
Вдохнуть становится каким-то непосильным испытанием, но Со так душно и жарко, будто его опустили в жерло вулкана, а свой последний кислород он отдаёт парню, слишком жадно исследующему его рот, наверное думая, что это последняя возможность урвать что-нибудь напоследок.
— Чан… — нехотя обрывая поцелуй, зовет Чанбин.
Бан замирает, словно приходя в себя, и слезает с него, тут же подхватывая с края кровати свои джинсы, и поспешно одевается, накидывая простыней обнажённое тело Со, который едва ли вернулся в реальность, но всё же недоуменно наблюдает за парнем.
— Я скину твой диплом через два дня, — Чан не ожидал от себя такого равнодушия, поэтому скорее вздрогнул от этого, чем от Чанбина, который вскочил с кровати и рванул за ним, чуть не забыв прикрыть хотя бы свой зад.
— Это всё, что ты скажешь? — Со морщится, потому что не хотел бы становиться истеричной девушкой из дешёвого сериала, которую поимели и кинули, но поведение Чана заставляет Чанбина ощущать себя именно так.
— А что нужно ещё говорить?
Глаза Бана страшно пустые, смотрит он как-то больно, и Со уже не надо от него никаких дипломных работ.
Потому что ему обещали, что ничего не поменяется, но почему-то теперь всё совсем по-другому.
— Ну мне, например, есть, что сказать, — Чанбин говорит уверенно и чётко, но видит, как Бан чуть расслабляется и с трудом сдерживает рвущуюся улыбку, глядя на голого Со Чанбина, готового произнести внушительную речь.
На самом деле стало правда спокойнее. Чанбин и сам начинает улыбаться.
— Чан, и ты готов просто уйти, не узнав, насколько потрясающе справился? — крайне неловко выдавать из себя комплименты, но Со думает, что вполне неплохо вышло, когда заметил на чужом лице ту самую ухмылку, которая теперь обещала стать для него триггером.
— Рад слышать, — Чан больше не выглядит бесконечно потерянным, и Чанбин хочет считать это за личную победу, — Но всё равно жди диплом через пару дней.