Колдовстворец - волшебство на Руси

Вольга сидел за столом и зачаровывал свой зимний плащ. За прошедший сезон и заклинания, и ткань совсем прохудились. Нити чар окутывали предмет, переплетались с вязью плаща, восстанавливая былую новизну вещи. Комната была погружена в уютный вечерний полумрак, только лучина потрескивала над плечом, отбрасывая пляшущие тени. Матушка посапывала где-то в соседней комнате, Тишка копошился в погребе, очевидно проверяя остатки зимних запасов. За окном выла метель. Вольга отложил законченную работу, и потянулся, разминая затекшие мышцы. Тонкая работа отнимала много сил и времени, а глаза побаливали от долгого напряжения. Волшебник открыл ставни, впуская в дом морозный поток. Вместе с ветром, в избу влетели снежинки, оседая на поверхности. Вольга вспомнил снежных сильфов, что помогали ему в недавнем путешествии и не сдержал нежной улыбки. Тем временем, суета в погребе утихла, и не слышно было треска лучины. Волшебник огляделся. Вид в окно открывался на бесконечный зимний лес, уходящий в неизвестность снежной пурги. Странно было, что холод не кусал голые руки и плечи. Вольга взял свечу и щелкнул пальцами, зажигая её. Огонек не колебался. Окинув взглядом плащ, волшебник решил не брать его, прихватил только неизменную дорожную сумку, и вышел за порог, осторожно прикрывая за собой дверь. Перед ним лежал знакомый двор, знакомый сад. Деревья сгибались под сильным ветром и снегом, пурга жестоко испытывала их прочность. Дальше, за яблоневыми деревьями, не видно было ни зги. А где-то за снежным бураном, за облаками, сияло солнце, освещая дорогу. Вольге казалось, что оттуда, из марева, доносилось невнятное эхо знакомого голоса, зовущего его. Движимый огоньком надежды, юноша двинулся ему навстречу. Сколько волшебник ни шел, калитка всё никак не появлялась. Только деревья становились больше, гуще. Ветки склонялись над головой, закрывая от метели, но всё же снег мягко падал на волшебника, покрывая пшеничные волосы. Давно уже скрылся из виду его сад и материнская изба. Вольга шел по зачарованному лесу, ожидая какого-нибудь знака от Нави. Ткань между мирами трещала, и где-то там, вдали, откуда всё ещё доносилось эхо, было нечто, что её сотрясало. С каждым шагом, солнце становилось ближе к горизонту, наливалось алым цветом. Начинал кусаться мороз. Стоило волшебнику подумать о том, что плащ всё же не мешало захватить, как вдали, сквозь тьму, замерцал свет. Юноша ускорил шаг. Скоро очертания стали прорисовываться, стало ясно, что свет он видел сквозь окошка высокой избушки. Вольга подошел ближе, обходя избу кругом и гадая, где же здесь порог. Со всех сторон были лишь стены да окна. — Милок! Откуда ж ты тут, в такой час? Дела пытаешь, аль от дела лытаешь? Вольга вскинул голову на голос, и обнаружил в оконце бабушку, с любопытством глядящую на него в ответ. Волшебник поклонился и ответил: — Я, бабусь, дорогой своей иду. Куда позовёт - туда и я следом. — Эк храбрец. Дорога-то мало ль куда завести может. Заходи, сынок, а то околеешь. После слов бабушки, Вольга почувствовал жгучий мороз, проникающий под кожу. С угла дома, где он только что проходил, открылась дверца. Ледяной ветер толкал волшебника в спину, поторапливая путника. В сенях было светло и тепло. Волшебника мигом разморило. Снег растаял, но ледяное оцепенение не хотело уходить из промерзшей кожи. Захлопнувшаяся за спиной дверь отрезала завывания вьюги, и терзавшее волшебника эхо. В горницу вела белая, как снег, тропинка из домашнего холста, на которой не осталось ни единой капли растаявшего снега. В глубине дома слышалось шевеление и стук посуды. — Проходи, сынок, садись, гостем будешь. Чаю попей, мигом тебя взбодрит. Вольга взял кружку, принюхиваясь к травам. Пахло васильками и ромашкой. Волшебник осторожно пропустил чары от тела через кольцо, отводя возможный заговор. — Что же ты, сынок, не доверяешь бабушке? Ведьма, очевидно, заметила нехитрые попытки юного волшебника. Вольга вздрогнул, но бабушка всё ещё без злобы смотрела на него своими белесыми глазами. Вольга хлебнул теплый отвар. Холод, пробиравшийся к костям, отступил. — Ну что вы, — улыбнулся маг. — Если сам о себе не беспокоишься, то и других просить нет смысла. — Это ты молодец, — Закивала ведьма, ковыляя к столу с двумя дымящимися тарелками, — Это ты правильно. Только вот, как же ты в лес к нам забрел? — Это не я к нему забрел, бабусь, это он ко мне, сам пришел. — Ха! Ты гляди ж, какие самостоятельные все нынче стали. Ты кушай-кушай. Разговорами сыт не будешь. Вольга осторожно хлебнул, попробовав на язык. Каша как каша, без масла только. Уже увереннее, волшебник взялся за предложенный ужин. Ведьма некоторое время наблюдала за ним поверх своей тарелки, и только когда гость отложил ложку, продолжила беседу. — Возвращаться тебе надо, сынок, пока солнце за горизонтом не скрылось. Не то из лесу уже дороги назад не найдешь. Вон, ты даже избушке-то моей как приглянулся. Вольга бросил взгляд за окно. Солнце было всё там же, где его оставил волшебник, заходя в дом, словно и не двигалось совсем. И лишь краем глаза заметил блеснувшее в отражении чая красное марево заката. Вольга поборол желание отбросить кружку. — Что будет, когда солнце сядет? — Что будет, что будет. Ночью, сынок, мороз крепчает. Чем дальше в лес уйдешь - тем ближе к нему станешь. На обратный путь силенок не хватит, даже кашка моя не поможет. Волшебник вспомнил эхо, зовущее его из марева бурана. — Когда я вошел сюда, мне казалось, что лес меня звал. Не знаешь, бабусь, кто или что это могло быть? Вопреки ожиданиям Вольги, ведьма не ответила ему, замолчав на долгое время. — Домой, или из дому — вижу я, волшебник, — у тебя одна дорога. Один конец её вперед ведет, а другой вниз, ниже некуда. Тебе решать, куда идти. Вольга встал из-за стола и поклонился бабушке и поблагодарил, как завещали традиции. Ведьма проводила волшебника до дверей, и помахала на прощание, наблюдая за удалявшейся фигурой. Обратный путь был против ветра. На этот раз Навь волновалась и шла рябью, не хотела отпускать жертву. Снег слепил глаза, а дорога ускользала из-под ног. С каждым его шагом, ветер неохотно утихал. Вот уже, и родная калитка. А за ней дом, наполненный светом. Солнце ярко светило над горизонтом, окрашивая небосвод в яркую палитру красок. Матушка уже, должно быть проснулась. А может, Тишка разбудил. Войдя в сени, Вольга крепко закрыл дверь, отгоняя налетевший снег. Матушка и вправду сидела за столом, и под мерцающим светом волшебного огонька, вязала ажурный платок. Видно было, как руки потряхивало мелкой дрожью, хотя на вязании это не сказывалось, ловкие пальцы умело перехватывали петли. Увидев сына, Марфа отложила крючки, и потянулась обнять замерзшего юношу, растрепав мокрую и покрытую изморосью шевелюру. — Вернулся, путешественник. Я тебе отвар сварила, выпей. Хоть бы записку матери оставил, подумать только, в такую непогоду! Вольге на ум пришли слова лесной ведьмы и отражение в совсем другом отваре. Вольга взял у матери чашку - но в этой ничего подобного не увидеть уже не смог, как ни пытался - Навь схлопнулась, отпуская волшебника из своих щупалец. Плечи матери расслабились, и глаза повеселели, хотя больше она ничего не сказала, пока волшебник устраивался на лавке у её бока. — Простите матушка. Я, должно быть, увлекся. Женщина тяжело вздохнула. — Я лишь прошу, чтобы ты всегда помнил, что я тебя жду. Вольга кивнул, и бросил взгляд в окно, на утихающую бурю, согревая руки о горячую чашку. В отражении мягко покачивалась домашняя изба, погруженная в тишину ночи.