Losing faith, looking for hope

Несколько минут в обществе Достоевского уже ощущались как пытка. Накахару пробирала видная дрожь и он невольно пугался каждого его движения. Вот он, будущий эспер портовой мафии во всём своём великолепии. Совсем беззащитный, со всеми слабостями, лежащими на ладони Фёдора. Его розовые глаза сверкают довольным блеском, видя податливость Чуи и его неумение сопротивляться внезапным обстоятельствам. —Не хочешь рассказать мне что нибудь о своей семье? —холодным тоном спрашивает он, садясь напротив своей жертвы. —Знаешь, я не единственный, кто сейчас мог бы задать тебе этот вопрос. Многие в Йокогаме с удовольствием разворошили бы твоё прошлое. Рыжеволосый непонимающе моргает, подпирая подбородок локтём. —Не хочу. Я больше не хочу затрагивать тему семьи. —уверенно говорит он, поднимая опустевший взгляд на своего слушателя. —Мы с родителями слишком плохо знали друг друга, чтобы я мог рассказать тебе что-то помимо их возраста, имени, фамилии и того, что они меня на дух не переносили. —шепчет юноша, инстинктно грустнея. Горькая правда снова ударила его в самое сердце, отдавшись болью где-то в груди. Достоевский лишь усмехнулся на это, скрестив руки и тихо фыркнув. —Грязная ложь. По твоим словам даже мне известно больше, чем тебе самому. —он резко поднимается с кресла и обходит Чую сзади. —Ты ведь знаешь что будет, если я не услышу от тебя нужной информации. Пострадают не только твои друзья. Стоит лишь подать сигнал Алану и он без сожаления убьёт их, хочется ему этого или нет. —голос Фёдора эхом разносится по полу-пустому кабинету, отражаясь от каждой стены. Вместе с этим голубоглазый ловит очередной приступ паники и вновь опускает голову, пряча лицо, искажённое страхом в ладонях. —Это так бесчеловечно.. —тихо произносит он, смотря на свои ноги. Фёдор истерически смеётся, опираясь о спинку кресла. —Люди склонны грешить всю свою жизнь. И ты, и Дазай-наглядный этому пример. Его руки в крови по плечи. Думаешь он бы не убил тех людей, которые не представляют для него никакой выгоды? —розовые глаза пристально уставлены ему в спину и в них горит неестественная, но уже привычная ему усталость. —Дазай не убил меня. А ведь сейчас я для него не представляю ничего. Он не знает о моей способности, физических особенностях и уровне интеллекта. Думаешь от меня есть выгода? —Чуя судорожно выдыхает, подгибая колени под себя и поднимая голову на парня. —Я не удивлюсь если он держит меня на коротком поводке из жалости. —Довольно. —раздражённо бросает Достоевский, не изменив на лице ни одну эмоцию. Внутри он так и кипит от злости, но маска равнодушия и усталости способна скрыть даже это. —Пора бы тебе уже признать, что ты не обычный ребёнок. Твой интеллект слишком высок для человека десяти и лет, а способность слишком сильна, чтобы считаться человеческой. И не считаешь ли ты совпадением то, что попал в мафию, где есть человек, способный контролировать твой дар? Огай невероятно умён, не так ли? Только вот я всё равно умнее. Накахара слышит его односложный монолог как в тумане. Голова заполнена недостающими фрагментами пазла, а глаза подходящей картиной. —Хватит. Вам меня не переубедить. Как мерзко думать о том, что я способен предать организацию, которая первой вступилась за мою жизнь и помогла выбраться из трущоб. Оставайтесь при своём мнении, но я не позволю так нагло клеветать на Дазая и его босса. Точка. —он отворачивается, внутренне крича от радости. Первая маленькая победа за первые десять лет жизни. Достоевского страшиться больше незачем, он его в любом случае не тронет. Чуя слабо улыбается переплетая пальцы в замок. —Я оказался не так прост, как вы думали. Искусная лесть и попытки перетянуть на свою сторону не заставят меня отречься от правильного выбора. Фёдор скрипит зубами, пытаясь держать себя в руках. —Что ж, —уже спокойнее говорит он. —Коль простая лесть тут действительно не поможет, у меня есть козырь получше. Дело в том, что способность Алана превосходит даже мою. И если сейчас запустить его в комнату, он с лёгкостью считает твои мысли, а после передаст их мне. Но поскольку в его распоряжении ещё двое эсперов, их тоже придётся привести сюда, для меня это отличная возможность допросить всех троих. Не ответишь мне сейчас, только усугубишь ситуацию. Рыжий смотрит на него сузившимися зрачками, застыв в нерешительности. Неверный выбор может стоить жизни. Одной или сразу трёх. —Я не стану слушать вас. Моё решение однозначно. —твёрдо говорит он, сжимая кулаки до побледнения костяшек. —О моей семье и Дазае вы не услышите ни слова. Можете делать всё, что вам заблагорассудится. Бить, насиловать, пытать, я ничего не скажу.—он боится собственных слов, холодея изнутри. —Брось, Чуя Накахара, перед кем тебе тут геройствовать? Никто не увидит твоей уверенности в себе, никто не узнает о том, что ты искренне хотел спасти жизни нескольких людей. Никто даже не подумает, что ты хотел быть полезен мафии,ещё не вступив в неё. Не лги самому себе, ты знаешь всё, что я хочу услышать.Расскажи мне и будешь вознаграждён. Голубоглазый срывается с места, не в силах слушать это дальше. Ноги подгибаются, колени дрожат, а разум туманит настоящая паника. Он бежит к выходу из кабинета что-то тихо шепча себе под нос. Фёдор не делает попыток остановить его, лишь следя задумчивым взглядом. Ему уже понятно, что Чуе не обойти навороченную систему безопасности и не покинуть место допроса так просто. Рыжий судорожно долбит по двери, теряясь словно в бреду. Маленькие пальчики скребут по закалённой стали, ломая ногти под самый корень. А ведь он и не думал, что кто-то, когда-то сможет довести его до беззвучной истерики одними лишь словами. Глаза застилаются белой пеленой, пока он разворачивается в сторону спокойного Достоевского. —Отпусти меня, отпусти немедленно..! —паника берёт от Накахары своё и он опускается до уровня упрашивания, сползая по двери. Фёдор встаёт с кресла и подходит к нему, поднимая одной рукой. —Ты слаб, Чуя. —звучит откуда-то сверху и мальчик осторожно поднимает голову, на что получает удар по щеке в полную силу. Он молча терпит, смотря на старшего ненавистным взглядом. —Вы ошибаетесь, я не слабый.. —шепчет он в ответ, с трудом дёргая руку Достоевского на себя и усилием припечатывая её к нужному участку двери. Та моментально отъезжает в сторону, а Чуя, оставшись без опоры со стороны спины летит следом. Старший даже крикнуть охрану не успел, как рыжеволосый поднялся, отряхиваясь и убегая в глубь коридора, прямиком к запасной лестнице, где система безопасности не стояла никогда. —Спасибо за фору, Фёдор-сан! —кричит он, скрываясь за дверью. Подошва спортивных кед шлёпает по лестнице, пока он считает этажи. Вот рыжий пролетает минус четвертый и уже собирается бежать дальше, только вот некуда. На этом этаже последняя лестничная площадка и последний коридор, через который вероятнее всего можно выбраться к обычному лифту. Голубоглазый прислоняется к стеклу и видит точные копии Алана. Люди в белых халатах периодически выходят из кабинетов, держа в руках множество пробирок. —Вирус А-37 готов к тестированию. —говорит один из них, передав коробку с ампулами другому сотруднику. Сзади слышится тихий топот Достоевского и юноша, собрав всю свою уверенность, толкает дверь вперёд, ускоряя бег. Система безопасности видимо дала сбой и сигнализация не включилась с первого раза, зато после нескольких криков со всех сторон заработала на ура. Лампы сменили обычный свет на красный, а датчики движения засекли в лаборатории чужака, вошедшего без пароля. Двери лаборантских автоматически заблокировались, покрывшись закалённой сталью. И всё бы ничего, но самая важная дверь, ведущая к лифту была в таком же состоянии. Сейчас Накахара оказался целиком изолирован от внешнего мира, будучи запертым один на один с двадцатью людьми, владеющими супер-пупер, навороченными биотехнологиями. Фёдор, переводя дыхание, распихивает людей по коридору, роняя многочисленные пробирки и колбы. Передние пряди его причёски прилипали ко лбу и их приходилось убирать каждые несколько секунд. —Разошлись все, —тихо рыкнул он, прокладывая путь к рыжеволосому, что всё ещё надеялся убежать. —Я хотел решить всё по хорошему. Без рукоприкладства, насилия морального и физического. Ты, видимо, хотел по-другому. Юноша в панике пятится назад, пока не чувствует, как спиной упирается в железную дверь. Фёдор тихо ухмыляется, подходя ближе и нависая сверху. —Я предупреждал, какими могут оказаться последствия? —говорит он, опускаясь к лицу Накахары и обжигая его ухо горячим дыханием. —Ты ведь понимал, на что идёшь, верно? Холодные руки ложатся на хрупкие плечи, сжимая их. —Скажу честно, попытка была неплохая. Не каждый девятилетний ребёнок решится на такой плохо спланированный побег. Я готов пожать тебе руку, рыжик) —ухмыляется Достоевский, спуская одну ладонь на уровень Чуеного локтя. Голубоглазый смотрит на него спокойно, почти безэмоционально. —Жмите, это будет заслуженно. —уверенно отвечает он, протягивая маленькую ладонь старшему. Оба серьёзно переглядываются, а Фёдор чувствует едва ощутимую вибрацию в кармане, одёргивая руку и устремляя её прямо туда. На экране телефона высвечивается контакт Алана и это первый звоночек, призывающий к беспокойству. —Да? —взволнованно отвечает Достоевский, нервно теребя заусенцы на пальцах. Чуя не мог не отметить того, что в таком состоянии Фёдора видит впервые. —Федь, тут такое дело.. —он на секунду умолкает, подбирая нужные слова для более безобидного объяснения. —Они сбежали. Вернее нет, не так. Не они сбежали, а Дазай помог им сбежать. И Рюноске, и Ацуши сейчас возможно где-то на основном этаже, выбираются из организации с помощью Осаму. —голос парня притворно дрожит, но кажется, что он только рад их побегу. Чуя молчит, пряча бурю эмоций за маской равнодушия. Каждое последующее слово эхом отдаётся в его ушах, звуча максимально неправдоподобно. Разум стоит словно в тумане, что не пропускает сквозь себя информацию. Достоевский едва сдерживает злорадный смех, наблюдая и упиваясь его реакцией. Ввести Накахару в ступор, упомянув лишь имя Дазая и привязав к нему какой-то случайный факт - проще простого. —Спасибо, Алан. Ты не слышал, чтобы он что-то говорил о Чуе? —с усмешкой спросил старший, пристально смотря на потерянного мальчика. —Вообще-то он и о Накаджиме с Акутагавай ни слова не сказал. Просто направил на меня автомат и выволок их из комнаты. —не задумываясь ответил парень, выдавливая из себя плаксивый голос, отражающий его "испуг". Фёдор задумчиво улыбается, переводя взгляд на заблокированные двери этажа. Любой дурак уже давно бы понял, что всё это является лишь безупречно проработанной постановкой и правды в ней нет ни грамма. Само собой Накахара догадался, едва только увидел неуверенную улыбку Достоевского и судорожно блестящие глаза. Однако образ - есть образ и выдавать себя рыжеволосому пока незачем. Лучше подольше посидеть с лицом умственно отсталого, а потом внезапно выставить торжественную речь о том, что он смог предугадать и этот шаг. С его стороны как-то странно быть таким предусмотрительным, но это пожалуй самая лучшая вещь, которой смогла научить его Мэри. Давние наставления матери наконец-то сыграли хоть какую-то роль, на что юноша едва заметно улыбнулся. —Чего это ты лыбишься? —удивлённо спросил старший, сбрасывая звонок и укладывая телефон обратно в карман. —Тебя ведь только что предал один - единственный лучший друг. Неужели тебя не смущает то, что он забрал Ацуши и Акутагаву, а тебя бросил на произвол судьбы? —выдыхает тот, беспокоясь, что его план пойдёт под откос. —Друзья приходят и уходят. —спокойной ответил Чуя, ломая пальцы. —Дазай предупреждал меня о том, что я лишь оружие портовой мафии в руках Огая. Поверь, сейчас меня ничто не удивило. Если он не пришёл за мной, значит им это не выгодно и ты можешь забирать меня. Знаешь.. Сейчас я уже не чувствую себя человеком, а ведь всё из-за этой чёртовой способности.. —тихо добавляет голубоглазый, опуская голову. Даже если он не покажет грусть во взгляде, она непременно будет слышна в его дрожащем голосе. —Мне жаль, что я надеялся найти настоящих друзей, а они сейчас где-то наверху, уже наверняка забыли обо мне и со спокойной душой, в компании Дазая, идут гулять. —теперь он говорит слишком по взрослому, чтобы считать это нормальным и оставлять без внимания. Буквы складываются в слова, а слова в чёткие, правильно поставленные предложения. —Хах, теперь ты можешь запереть меня здесь и искать в этом положении выгоду, так же, как это делала портовая мафия. —Нет. —резко обрывает его Фёдор. —Не смей сравнивать меня с ними. Это отвратительно. Моя организация не кучка отщепенцев, убивающая людей направо и налево просто "потому что". Мы гораздо благороднее, но я не обязан отчитываться перед тобой. —рычит старший, снова хватая его за руку и поднимая словно тряпичную куклу. Они проходят с десяток метров, как вдруг слышат, что звук сигнализации стал громче и кажется, звучит на другом этаже. Достоевский уже не пытается держать себя в руках, прожигая дверь безумным взглядом. Чуя стоит рядом, переминаясь с ноги на ногу и тихо посмеиваясь над его реакцией. Раздражающее пиликанье с обратной стороны двери заставляет насторожиться, а потом и вовсе осознать суть всего происходящего. Все мигом шарахаются от двери и только Накахара стоит не сдвинувшись. Его рука осторожно ложится на металлическую ручку двери, а в следующие секунды она с громким треском вылетает в обратную сторону. В лаборатории поднимается густое облако пыли. Все чихают, кашляют, пытаются проверить сохранность всех пробирок, что с треском лопаются, в то время как на пороге появляется величавая фигура разъярённого Дазая. Карие глаза горят желанием отомстить, пойти и разыскать каждого, а бинтованные ладони крепко сжимают в руках заряженный автомат. Судорожный кашель сотрясал тело Накахары, пока глаза слезились от едких химикатов, вытекающих из множества разбитых колб. Хрустальные капельки быстро скатывались по щекам и тут же сменялись новыми. Он поминутно вертел головой, пытаясь увидеть того, кто смог выбить дверь такой чудовищной силой, что большей части всех лаборантов заложило уши. Защитные костюмы их не спасали. Без сознания падали в основном те, кто ранее держал наиболее мощные вещества. Облако пыли и инородных веществ постепенно оседало, однако рыжеволосый до сих пор был в сознании и наконец-таки видел того, кто выбил дверь. Встревоженный взгляд Осаму бегал от одной части помещения к другой, внимательно ища Чую, что лежал рядом с разломанным напополам столом. Его глаза смотрят в сторону шатена не то испуганно, не то с искренним удивлением. Он хочет что-то сказать, спросить, а может просто накричать, но в горле стоит массивный ком неуверенности. —Чёрт.. —тихо выдыхает Достоевский, опираясь о ближайшую стену. Задетое ударом плечо болезненно ноет, а он прокручивает в голове мысли о том, где допустил просчёт. Всё таки в его планы не входило внезапное появление Дазая и сейчас, в решающий момент, он был полностью обескуражен. Загрязнённый воздух тоже давал о себе знать, отдаваясь адской примесью где-то в лёгких, отнимая тем самым почти все силы. —Чуя, вставай быстрее, идём. —скомандовал Осаму, прожигая его полу-пустым, раздражённым взглядом. —Зачем ты пришёл..? —тихо спросил голубоглазый, поднимая голову вверх. —Сейчас не время. Обсудим это в мафии. Поднимайся, Накахара, у нас мало времени. Мне ещё этих двоих вытаскивать. Я вам что, спасательный круг? —едва ли не криком повторяет он, катая ногой остатки пробирки. —Можешь не вытаскивать. Ни их, ни меня. Зачем ты пришёл, Дазай? Утром тебе было наплевать на меня. Ты сказал столько угроз, сколько я за всю свою жизнь не слышал. Знаешь как порой может напугать фраза "я убью твоих родителей?" или "мы выставим тебя из дома". —он отворачивается и притягивает колени к себе, зарываясь в них носом. Темноволосый устало потирает переносицу, переступив через тело одного из сотрудников. —Я знаю. И впредь постараюсь не говорить такого. Но и ты должен отвечать моим требованиям так, как бы ты хотел, чтобы относились к твоим. —шатен садится рядом, укладывая руку на плечо, с которого её тут же сбрасывают. Манипуляции Фёдора всё таки оставили на подсознании юноши неизгладимый отпечаток. Теперь это намного заметнее, нежели в первые секунды. —Вставай, Чу.. Я ведь не зря пришёл за тобой и твоими друзьями. Моя миссия - вызволить вас отсюда живыми и выполнить её я просто обязан. —голос становится строже, а Накахара сильнее прижимается к собственным ногам. —Даже после моего похищения для тебя это лишь миссия.. Вряд ли ты бы столь самоотверженно полез сюда, не прикажи этого Огай. —голос ощутимо подрагивает, а он с силой оцарапывает и без того разодранные запястья. Осаму слабо приобнимает его, осознав, что прежнего доверия и наивности в глазах больше не вернуть. Он тихо выдыхает, начиная перебирать огненно-рыжие волосы шершавыми ладонями. —Я попытаюсь вернуть то, что ты чувствовал раньше.. Сзади слышится истерический смех и Достоевский, едва переставляющий ноги, подходит к ним. —Парни, ваша сентиментальность просто отвратительна. —он делает последние пару шагов, после чего падает, нервно моргая. Личико Накахары приподнимается, одарив Дазая печальной улыбкой,а затем резко падает вперёд вслед за Фёдором. Теперь кареглазый пожалуй единственный, кто может исправить положение. Да он в принципе итак единственный. Многие сотрудники так и не добрались до антидота, а значит их в ближайшее время ждёт тоже самое, если не поторопиться.

***

—Я сломаю тебе шею, Чуя Накахара. —ворчит парень, с криво налепленным на нос пластырем. Сейчас Тачихара по настоящему злится. Естественно, не плакать же ему от радости после того, как кто-то попытался увести самую красивую девчонку класса у него из под носа. Все вокруг хихикают, а рыжеволосый самодовольно улыбается, закидывая ноги на чужую парту. —Ты даже представить себе не можешь сколько раз, от скольких людей я слышал эту фразу и поверь, ни у одного ещё не поднялась на меня рука. Само собой Чуе до сих пор не верится в то, что всё осталось позади и сейчас он обычный ученик восьмого класса, где два года программы проходят за один и он старательно восполняет свои пробелы в знаниях. После того дня Достоевский залёг на дно и теперь Накахару тревожит лишь одно - участившиеся попытки самоубийства со стороны Дазая. Темноволосый уже не говорит об этом как о шутке, больше не маскирует боль за улыбкой и перестаёт проявлять эмоции сверх надобности. Осаму не принимает психологической помощи от Огая, игнорирует справедливые замечания Коё о недельных синяках и частенько забивает на работу. Радость их дружбы часто пропадает в подсознании Накахары, когда он раз за разом видит мрачное лицо Дазая за другим концом стола. Раньше они часто обедали вместе, а теперь Осаму либо ест у себя в кабинете, либо не ест совсем. Горничные нынче работают только вечером и ночью, искренне боясь появления шатена в их смену. В конце концов он перестал быть похожим на человека и теперь его побаивался даже Чуя , что сейчас выстраивает на парте Пизанскую башню из учебников, пропадая из поля зрения учителя. Его одолевает сиюминутное желание написать Дазаю, спросить как у него дела, как прошёл день, что нового на работе, да и просто напомнить о своём существовании. Естественно он знал, что в ответ получит лишь скупое "Чуя, я работаю, поговорим дома", однако даже это его не остановило и он быстро вытащил из рюкзака новый телефон. Пальцы тихо постукивают по экрану блокировки, вводя нужный пароль. Рыжеволосый внимательно изучает их совместную фотографию на заставке и искусанные губы трогает печальная улыбка. Она была сделана с год назад, но на ней оба были счастливы. Сейчас же сердце болезненно сжимается при виде сообщения: "До завтрашнего дня не пиши мне, у меня совещания" в строке уведомлений и Чуя разочарованно опускает голову, подпирая её локтем. В его возрасте Осаму уже стоял во главе казино и со спокойной душой работал в мафии, в то время как Накахара до сих пор чувствует себя ребёнком и в буквальном смысле сидит на шее. Иногда его грудь буквально разрывает от чувства собственной бесполезности, слабости и глупости, а он всё чаще думает о поступлении в мафию. Слова столь странной просьбы уже не первую неделю вертятся на его языке и лишь ждут удачного момента, чтобы соскользнуть. Только вот есть одно но.. Дазай ясно дал понять, что раньше пятнадцати никакая мафия ему не светит. И что Огай, что Коё единогласно приняли тоже решение. Голубоглазый укладывает голову на парту и обиженно поджимает губы. Рыжие волосы неосторожно спадают на его лицо и Чуя нервно сдувает их на бок. Это несправедливо. Ведь всякий раз, когда он заводит тему поступления, шатен тут же, как ни в чём не бывало, переводит её, не обращая внимания на Накахару. Юноша медленно поднимает голову и вслед за ней трясущуюся руку. —Можно мне выйти? —тихо спрашивает он, не поднимая глаза на учителя. Тот поправляет квадратные очки и зло смотрит на него. —Неужели у вас не было времени прогуляться до туалета на перемене? Она перед этим уроком была целый час, чтобы такие как вы, —он слегка повышает голос. —Успели поесть и сделать всё, что нужно. К тому же, постоянные похождения с урока геометрии меня не устраивают. Вы что, не понимаете точные науки? Объясняю я всем всё одинаково, а не понимаете только вы. Рыжеволосый по привычке начинает кусать губы, сжав костяшки пальцев до побледнения. —Довольно. Я никому не давал права оскорблять меня. Даже вам. —сквозь зубы шипит он, поднимаясь из-за парты и быстро идя к выходу из класса. По рядам встаёт осуждающий гул, когда Накахара с силой хлопает дверью, оказываясь в коридоре. Тут пахнет хлоркой и моющим средством, а где-то с сзади слышатся тихие шаги. Парень нервно выдыхает, подходя как панорамному окну и складывая на его подоконник дрожащие руки. Во внутреннем дворе играют дети. Они весело бегают друг за другом, нагоняя на Чую ещё большее уныние. Не обходится и без мыслей о том, почему же Осаму стал таким, и что спровоцировало то, что он перестал с ним контактировать. Чуя прикрывает глаза и вытирает сочившуюся из обеих губ кровь. —Накахара! —окликают его в эту же минуту из противоположного конца коридора и он ушам своим не верит. Голос кажется до боли знакомым. Руки сами собой отталкиваются от подоконника, а ноги уже быстрым шагом несут его на голос. Он не поднимает головы, не старается разглядеть того, кто так внезапно позвал его. Мысли превращаются в сплошное: "Я хочу видеть там Дазая" и вот Чуя уже бежит. Сталкиваются они внезапно и он с облегчением выдыхает, видя потрёпанного темноволосого. —Осамушка.. Ты ведь говорил, что работаешь. Или ты ушёл со смены ради меня? Господи, как же это мило!) —рыжий буквально светится от счастья, обнимая растерянного Дазая. Тот ответно гладит его по голове, открывая рот, чтобы что-то сказать. —Я так скучал. Как раз о тебе сейчас думал, написать хотел. —радостно начинает голубоглазый, сжимая руку старшего в своей. —Чуя, я.. —Если у тебя сегодня свободный день, мы столько всего сделаем! У меня осталось три урока, не считая геометрии, но если я попрошу, Огай меня непременно отмажет. Наконец-то мы проведём время вместе! Резкий звук тяжёлой пощёчины громким эхом отдаётся в стенах коридора, а Накахара испуганно отшатывается, смотря на Дазая ошарашенным взглядом. —За что..? —радость в голубых глазах блёкнет, улыбка стирается с лица, голос становится тише, перетекая в резкий шёпот. —Очнись, придурок! —криком произносит Осаму, схватив его за плечи. —Когда ты последний раз в зеркало смотрел? А меня когда видел без мешков под глазами? —он поджимает губы, слегка ослабив хватку. Чуя нервно трясёт головой, отгоняя нахлынувшую панику и наконец начиная слушать Дазая. —Прости за этот порыв. На нас с Мори сейчас многое навалилось, я не всегда могу держать себя в руках. Рыжеволосый понимающе кивнул, сбрасывая его руку со своего плеча. —Скажи.. Как много ты помнишь с того момента, как Достоевский похитил тебя четыре года назад? С какого и по какой момент? Насколько детально и существенно? Мне важна любая информация, пусть даже не значительная. Естественно юноша понимает, о чем идёт речь, однако образы в его голове недостаточно чёткие, чтобы дать подробный ответ. —Последнее, что я помню, это то, как ты выбил дверь лаборатории и тем самым разрушил всё, что находилось внутри. Фёдор всё ещё пытался меня схватить, перенять на свою сторону, но тут же отключился. Я следом. —Кстати, если о Фёдоре, он пытался что нибудь сделать с тобой? —спросил шатен уже серьёзнее. —В каком смысле? —В том смысле, что он мог вколоть тебе любой вирус, как подопытному. Мог устроить извращённую пытку. Я знаю этого человека как лидера самой опасной преступной группировки в Йокогаме, а за последние две недели появились ещё несколько фрагментов пазла, одним из которых являешься ты. Неизвестно, что могло прийти в голову такому человеку. Рыжеволосый вновь роняет голову, опираясь на руки шатена. —Дазай, я устал. Очень.. Почему мы не можем просто уехать в другой город, устроить меня в новую школу, где не будет этого надоедливого Тачихары? —Кареглазый обрывает его на полуслове, даже не дав досказать. —Начнём с того, что у меня здесь всё. Работа, учёба. Да-да, я действительно учусь на переводчика, работая в мафии. У меня здесь единственный друг, нормальная квартира, а то, что ты не можешь разобраться со своим одноклассником, не заставит меня переехать. —он смотрит на младшего с холодом, поддерживая, чтобы тот не свалился. —Ты ведь даже не дослушал меня, а в первую очередь подумал о своей любимой мафии. Неужели тебя не смущает то, что я был похищен в первый же день прибывания за пределами трущоб? Тебе наплевать на то, что на меня может открыться охота? Мне уже четырнадцать, но я до сих пор не умею пользоваться способностью. —Хватит! —переходит на рык Осаму. —Я многое делал в твоём возрасте, а тебе нельзя. Мы не переедем из Йокогамы даже если на тебя откроется хоть десять охот. Способность это лишь способность. Я могу раскрыть её в любое время, стоит лишь понять, с чем она связана. Акутагава тоже не умел пользоваться своей, пока я не стал его наставником и не принял в мафию. —Что..?! —Накахара распахивает голубые глаза и смотрит на Дазая с плохо скрытым гневом. —Ты уже принял его в мафию? Ему тоже четырнадцать, он старше меня на три месяца, это не честно! Злость и обида пробирают до мозга костей, а разум туманится неконтролируемой ненавистью. —Я принял Рюноске в мафию лишь потому, что на то дали согласие оба его родителя. Поскольку Огай этого до сих пор не сделал, я не имею права начинать обучение до условленных пятнадцати лет. Надеюсь это понятно? —Ты никогда не слушал Мори, а теперь, с какого-то перепуга его слово для тебя закон! Темноволосый только и сдерживается из последних сил, чтобы не влепить Чуе вторую, более мощную пощёчину. —Ещё раз повысишь на меня голос, мы поругаемся. Мало того меня завалили работой в мафии, универе, так ещё и ты решил закатить истерику на ровном месте. Вот спасибо, Чуенька, надеюсь ты доволен собой. Он говорит на языке ядовитого сарказма, понимая, что ни к чему хорошему это не приведёт. Если они поругаются здесь и сейчас, на восстановление прежних отношений уйдёт слишком много времени. —Давай решим всё мирно. Без истерик, ругани и оскорблений. —выдыхает кареглазый, устало потирая переносицу. —Я не хочу потерять то доверие, которое пытался вернуть почти два года. Не хочу вновь игнорировать тебя, я лишь хочу.. —Да пошёл ты! Какой же ты всё таки эгоист, Осаму. Я, я, я, только я и никого больше. Чёртов нарцисс. Больше никогда не подходи ко мне, ты просто мерзок и никогда не сможешь измениться, пока состоишь в мафии и общаешься с Огаем! —он разворачивается и пулей летит к выходу из коридора. Портфель давно забыт в классе, а Накахара выбегает из школы в одной рубашке, оставив куртку где-то в раздевалке. Дазай подходит к окну и провожает Чую потерянным взглядом. Осознание того, что это первый человек, который сумел морально раздавить его словами вызывает уйму отвращения к самому себе. Идти в мафию не хочется. Возвращаться в общую квартиру - тоже. Теперь для него есть единственный путь. И этот путь ведёт на крышу.