Путешествие длиною в...

Трандуил не мог упустить случая присмотреться к новым друзьям сына поближе, — уж очень была привлекательная ситуация, когда во дворце их оказалось всего двое, и это были не самые старшие и опытные из них. Можно было разговорить их за обедом, хотя Мири, конечно, будет опекать их, но если не давать повода, то и у него не будет причин прерывать разговор. Таур решил быть максимально дружелюбным, каким он легко становился, если сам этого хотел. Он не хотел сделать ничего плохого, ему было просто интересно. Леголас присоединился к отцу чуть раньше, но и Мири не опоздал; он представил магов, те элегантно поклонились и поприветствовали короля и старшего принца. Чувствовалось, что им с детства были привиты определённые правила поведения — это означало, что они не совсем простые маги, и это было ещё интереснее. — Могу я называть вас просто по первым именам или произнесение всех — это обязательно? — поинтересовался таур у мага, который производил интересное впечатление: чувствовалось, что ему вокруг всё очень интересно, и он был готов сам задавать десятки вопросов, но старательно удерживал себя в рамках пристойного поведения. У него было непростое имя, третье из которых довольно труднопроизносимо. — Безусловно, можете, мы с Августусом это даже приветствуем, сами же тоже прибываем в некоем затруднении, как именно принято титуловать короля в каких ситуациях. Ещё не было времени ознакомиться с правилами вашего этикета. Было бы великим одолжением получить информацию, так сказать, из первых рук. При всей витиеватости вежливых слов тауру показалось, что где-то в глубине глаз этого мага блеснула шальная хулиганская искорка. Совсем ненадолго, но она точно была, потому что второй маг явно неодобрительно скосил глаза на своего друга и вроде бы даже стукнул его ногой под столом, потому что там произошло какое-то движение. — «Владыка Трандуил» будет приемлемо за этим обедом. Рабастан, скажите, как вам наша еда? — Вполне достойна. Отличается, безусловно, от той кухни, к которой мы привыкли дома, хотя мы с Августом рады всему, так как были долгое время лишены нормальной еды в силу некоторых обстоятельств. — Кх-кх, — предупредительно кашлянул второй гость, которого представили как Августуса Уиллиса Руквуда, и сказал: — любезный мой друг Рабастан, мне кажется, нашим хозяевам совершенно неинтересны подробности нашей с тобой жизни. — Ну почему, мне очень интересно, — неожиданно вступил в разговор Леголас. — Вы были в долгом походе? — Мы четырнадцать лет сидели в одиночных камерах в тюрьме, — бесстрастно произнес Августус. — Кто же вас туда упрятал и за что? — спросил таур. — Если кратко, то вышло так. Наш сюзерен хотел вернуть старые обычаи и традиции, которые стали забывать новые поколения магов. Но пошёл он не по тому пути и, пытаясь достичь бессмертия, стал безумен. А безумный волшебник — это страшное дело, особенно, когда все его вассалы — тоже маги. Так случилось, что сам он по своей же глупости упокоился, и те, кто сейчас у власти, его вассалов, каких смогли, посадили в чёрный замок посреди холодного моря до скончания наших дней, — развел руками Рабастан. — А как же вы освободились? — заинтересовался Леголас. — Сюзерен наш воскрес и решил, что мы ему нужны на свободе, — пояснил Рабастан. — Как это — воскрес? — удивился Леголас. — Ничего особенного, обычный некромантический ритуал. Но что-то у него там пошло не так. Тело у него получилось человеческое, но с элементами змеи, — сообщил Августус. — Кость отца и плоть слуги не имели никаких изъянов, а вот кровь врага, взятая насильно… Но не могло же так сказаться то, что вы, принц — эльф? — спросил Рабастан Таурмириона. — Скорее, сказалось то, что в тот момент в моей крови постоянно циркулировал яд василиска, — предположил младший аранен. — Яд василиска? Откуда? И почему вы были живы?! — очень удивился Рабастан. — В Тайной комнате меня укусил василиск Салазара, которого я убил в конце моего второго курса. А выжил я потому, что феникс поплакал своими слезами мне на рану. — Простите, что перебиваю, просто хочу уточнить. У тебя, сын, кто-то насильно взял кровь, чтобы возродить безумного мага, но в ней оказался яд какой-то твари, которая укусила тебя, когда ты был ещё ребенком? Я ничего не упустил? — очень спокойно спросил Трандуил. — Ада, зачем ты всё это хочешь знать? Все, кто в чём-то был виноват — они все остались там, а мы все тут. Ты же не собираешься туда отправляться, чтобы кого-то там наказать? — Не собираюсь. Но ведь можно желать доставить виновных сюда, ты же не можешь мне это запретить? — Запретить желать — конечно, нет. Но все это так долго рассказывать… — А не надо долго рассказывать, — заметил Августус. — У меня с собой Омут памяти есть: поделитесь воспоминаниями про василиска и про ритуал воскрешения — мы все сами и посмотрим. — Давайте хотя бы доедим… — вздохнул Таурмирион. — Тогда вернемся к вопросу еды, — сказал Трандуил, довольный тем, что хоть что-то из прошлого сына потихоньку проясняется. — Наши блюда, наверное, кажутся вам слишком простыми? — Напротив, мне нравится их простота, — ответил Руквуд. — Никогда не понимал соусов из двадцати составляющих и пяти перемен горячего, когда достаточно подать хорошо приготовленную баранину в мятном соусе, и все будут довольны. — Это камешек в наш огород, — засмеялся Рабастан. — Хотя мы почти все англичане, исключая Антонина — но и он тоже с рождения живёт в Англии, — но Лестрейнджи происходят из Франции, где к еде другие требования. — А там, в том мире, у вас остались семьи? — мягко спросил таур. — Мои родители погибли, я был у них единственным ребенком, жениться до Азкабана не успел. Никого у меня там не осталось, — ответил Руквуд. — Моя мать умерла, когда мне было всего четыре года, отец всё время был занят, и меня растил мой старший брат. Отец умер, когда я и мой брат Рудольфус были в Азкабане, брат сейчас здесь, со мной. Я там никого не оставил; у Руди, правда, там осталась жена, но он только рад этому. — Я сейчас принесу Омут памяти, — сказал Августус перед тем, как крутануться на каблуках и исчезнуть. — Интересный способ перемещения, — заметил Трандуил. — А вернётся он так же? — Думаю, да, не идти же ему полчаса по коридорам с Омутом в руках, — ответил Таурмирион. Пока он договаривал последнее слово, Руквуд уже возник перед ними с Омутом. Таурмирион не очень охотно достал палочку и стал вытаскивать прямо из головы серебристо-молочные нити. — Что это? — удивился Леголас. — Это воспоминания. В этом артефакте можно просматривать как свои, так и чужие воспоминания о произошедших событиях, так сказать, погружаясь в них. Но вы должны помнить — это просто воспоминания. Чтобы вам ни захотелось там сделать — вы не сможете, потому что они не материальны, — пояснил Августус. — А главное, помните, что это всё закончилось, и я вот он, тут, с вами, — добавил Таурмирион, поглядывая то на отца, то на брата. — Почему мне не нравятся эти твои слова? — вопросил Трандуил. — Там будет что-то такое, что мне не понравится, да? — Боюсь, что очень не понравится, — вздохнул младший принц. Просмотр истории с василиском и возрождением Тёмного Лорда занял почти час. Хотя у Руквуда был достаточно большой Омут, больше четырёх голов в него не поместилось; и потому сам младший принц в волнении расхаживал по балкону отцовских покоев, блуждая взглядом по бескрайним лесным просторам, простирающимся перед ним. Вынырнувшие из Омута отец и брат выглядели полностью ошеломленными. Первым пришел в себя таур, который сразу же шагнул к сыну и крепко обнял его. — Ты там такой маленький и хрупкий, но такой герой. Я всегда знал, что у тебя душа дракона, но сегодня я убедился в этом сам. Но ты должен мне пообещать, что больше не станешь ввязываться ни в какие опасные дела. — Ада, как я пообещаю такое? А если кто-то нападёт? А если война?.. — Я понимаю, — тяжело вздохнул Трандуил, отпуская сына, которого тут же перехватил старший брат. — Ты, ты понимаешь? Ты мог не вернуться оттуда! — воскликнул Леголас, ухватив его за плечи и глядя ему прямо в глаза. — Лайкве, я же тогда даже не знал, кто я и откуда! Ты же видел — выбора не было: либо сражаться, либо умереть! — Мы ещё поговорим с тобой! — Хочу отметить, — раздался голос Рабастана, — теперь я понимаю, почему вас опасался наш сюзерен. У вас даже в теле мальчика Гарри были настоящие стальные… — Басти! — шикнул Руквуд. — Настоящий стальной стержень вместо позвоночника! — быстренько сориентировался Лестрейндж. Прикинув, что маг собирался сказать вначале, Трандуил мысленно рассмеялся и решил, что нужно запомнить это выражение, а сам сказал вслух: — Надеюсь, сын, что мы будем удостоены чести просмотреть много других твоих воспоминаний. А сейчас я хотел бы спросить: не считаете ли вы, что пещеры для Смауга и для сокровищ в Эмин Дуир сначала нужно подготовить? — Обязательно! Мы сегодня закончим с нашими ларями, а завтра я хотел отправиться туда, чтобы это сделать и установить там один из ларей. Проложишь нам, ада, быструю тропу? Мы там потом установим маячок и сможем туда аппарировать, то есть перемещаться, как ты сегодня видел. Лайкве, мне нужна будет твоя помощь там. — Я тоже с вами отправлюсь, — неожиданно сказал Трандуил. — Двести лет никуда не выезжал из дворца!

***

Поутру вместе с небольшим отрядом таур, оба его сына (Леголас категорически настоял на своём участии) и два мага отправились к лесным горам. Дорога заняла ещё меньше времени, чем в прошлый раз, но тем не менее маги и эльфы кое о чём успели перемолвиться по дороге. — Принц, не могли бы вы рассказать подробнее о ваших волшебных кольцах, которые вы периодически упоминаете. Что за кольцо гномов и Единое кольцо? Это какие-то артефакты? Мне очень интересно было бы послушать. — Лучше пусть владыка расскажет, как тот, кто жил в то время, когда они появились. Расскажешь, ада? — О кольцах? Ну хорошо. Вы знаете, кто такой Саурон? — Какой-то злодей, как мы поняли, — ответил Рабастан. — Можно и так сказать. Сейчас Мелькора здесь нет, он воплощение Зла в Арде. Саурон — майар, один из первых, перешедших на сторону Мелькора, впоследствии ставший его правой рукой, самым могущественным и преданным из слуг Владыки Тьмы. После поражения Мелькора он сам стал Тёмным Властелином. О нем можно говорить долго, но сразу перейдём к кольцам. В 1200 году Второй эпохи Саурон задумал подчинить себе всех властителей в Арде. Он принял прекрасный облик, имя Аннатар и явился к эльфам, назвавшись посланцем Валар и сообщив, что его отправили в Средиземье, чтобы для всех сделать жизнь там подобной той, что была в Валиноре. Часть эльфов — Галадриэль, Гил-Галад и Элронд — не поверили ему, но нолдор Эрегиона были ему рады, в том числе их владыка Келебримбор. Кузнецы Гвайт-и-Ми́рдайн, как называли нолдор Эрегиона, под руководством Саурона выковали специальные Кольца. Семь Колец были отданы Аннатаром королям семи родов гномов, они должны были помогали им умножать свои богатства: находить больше месторождений драгоценных камней и металлов. Девять Колец были розданы девяти королям людей, три из которых были нуменорцами, а один был истерлингом. Они давали людям, не имевшим своей магии, магические способности, в том числе силу влиять на волю народов, а также даровали королям долгую жизнь. Все эти кольца были связаны темной волей Саурона с Единым Кольцом, которое он сам выковал в огне Ородруина в 1600 году и в которое вложил большую часть своих сил, получив взамен власть над остальными Кольцами: он знал всё, что было сделано с помощью меньших колец; мог постигнуть разум их владельцев и управлять им. Гномы оказались устойчивыми к управлению ими через Кольца, однако они все равно не принесли им добра, пробуждая в гномах жадность и алчность. А короли людей, носившие Кольца, постепенно превратились в призраков, стали назгулами, полностью подчинёнными Саурону. Но это были ещё не все кольца. Втайне от Саурона Келебримбор создал Три Кольца для эльфов, и хотя их не коснулась его тёмная воля, они оказались связаны замыслом Саурона, так как были созданы по подобию других Колец. Кольцо, главное из трех эльфийских, сделанное из мифрила и украшенное белым мерцающим камнем, было Кольцом Воды и получило имя Нэнья. Кольцо, украшенное красным рубином, было Кольцом Огня, оно было названо Нарья. Кольцо Воздуха, золотое с сапфиром, именовалось Вилья. Когда Саурон надел Единое Кольцо и произнёс заклинание, чтобы связать с ним остальные Кольца, эльфы почувствовали это и постигли его планы. Келебримбор узнал об обмане. Зная, что Саурон придет за Кольцами, которые он выковал, эльф отдал своё кольцо, Нэнья, Галадриэль, а кольца Нарья и Вилья отослал королю Гиль-Галаду. Тот оставил Вилью себе, а Нарью передал Кирдану Корабелу. Саурон разрушил Эрегион, захватил Келебримбора и пытал его, желая узнать о кольцах, но тот ничего не сказал ему и был казнён. Эльфы не пользовались этими Кольцами до конца Второй Эпохи — до падения Саурона в Войне Последнего Союза и утраты Единого Кольца. Когда в Средиземье прибыли истари, Кирдан отдал своё Кольцо, Нарью, Гэндальфу. А кольцо Гиль-Галада перешло Элронду, который благодаря его силе сохраняет в Ривенделле неизменность и красоту мира, а также скрывает его ото всех, как и Галадриэль — Лотлориэн. — А Единое Кольцо? — спросил Августус. — А Единое Кольцо перешло к Исильдуру, который отрубил Саурону палец вместе с ним. Все советовали Исильдуру уничтожить его, но Кольцо уже начало влиять на нового короля Гондора, и он оставил его себе, посчитав вирой за погибших близких и отличной новой фамильной драгоценностью. Естественно, кончил он плохо: был убит, а перед этим потерял Единое, которое соскользнуло у него с пальца, когда Исильдур переплывал Андуин. Теперь никто не знает, где то Кольцо — унесло ли его в море, или оно залегло где-то на дне Великой Реки, ожидая своего нового владельца. — Всегда думал, что слишком мощные артефакты в конечном счете будут более опасны, чем полезны. Нельзя создавать что-то столь могущественное, ибо всегда найдется какой-нибудь Тёмный Властелин, который захочет при помощи этого подчинить себе мир, — задумчиво проговорил Руквуд. — Полностью с вами согласен, — кивнул Трандуил. — И мы уже на месте. Выставив по периметру охранение из эльфов и наложив чары сокрытия и оповещения, чтобы никто не мешал работе, маги и эльфы поднялись в ту пещеру, из которой в прошлый раз Рабастан выжигал адским пламенем пауков. — Что такое здесь произошло? — спросил Трандуил, удивленно разглядывая оплавленный камень. — Здесь было гнездо пауков, мы его в прошлый раз очистили магией, — ответил Таурмирион. — Мне кажется, что для Смауга эта пещера маловата, — заметил таур, — хотя я его видел давно и не очень близко. — Мы сейчас еще немного расширим и подравняем, — сообщил Августус и стал накладывать на свод чары расширения пространства, отчего внутренний объём пещеры вырос сразу в три раза. — Потрясающе, — заметил Трандуил. — А ты, сын, удивишь меня чем-нибудь? Хочу посмотреть, как ты колдуешь. — Думаешь, я сейчас буду искры выпускать или разноцветные лучи? — улыбнулся эльф. — Вообще, конечно, такое бывает, но в основном в боевых заклинаниях. А я могу сделать так. Таурмирион расплавил уже хорошо известным остальным магам заклинанием Флюидум Максима все камни и неровности на полу пещеры, превратив пол в единый ровный каменный монолит. — И зачем теперь приглашать гномов для ремонта сводов дворца, когда мой собственный сын может заставить камни течь? — улыбнулся краешками губ Трандуил, выражая этим крайнее довольство увиденным. — Я ещё так могу, — решил похвастаться аранен, магически расписав свод пещеры, который стал выглядеть, как небосвод. — Когда закончите свои дела с гномами, подумаем над новым видом некоторых помещений дворца. Украсим его по-новому, а потом позовем Элронда, пусть не думает, что его Ривенделл нельзя превзойти по красоте, — сказал сыну Трандуил. — О, это будет несложно, — вмешался Рабастан. — Можно достать из памяти любые образы, которые мы видели в самых красивых уголках нашего мира, и воплотить их у вас. Я, к примеру, когда ещё учился, посетил не один дворец в разных странах мира. А Северус учился на мастера в Италии, наверняка видел такие росписи на потолках… — Это вряд ли, — заметил Руквуд, — он, скорее всего, ходил, уткнувшись носом в свои книги, как в Хогвартсе, и заметил, что это Италия, а не Британия, только когда пришло время уезжать. — Ерунда. Рудольфус много путешествовал. Он бывал даже в Китае и Индии. В общем, найдём для вас всё самое красивое, — закончил Рабастан. Рядом была найдена ещё одна пещера, которую было решено использовать как временное хранилище для ценностей из Эребора. Решив покрасоваться, Лестрейндж очистил её так же, как и предыдущую — при помощи Адского пламени, чем привёл в восторг Трандуила и Леголаса. Копоть со стен, правда, пришлось смывать тоже ему. Но фонтаны воды понравились эльфам не меньше, чем струи огня. Намеченная работа была завершена. Таурмирион и маги собирались прямо оттуда аппарировать в лагерь к Эребору, а эльфы возвращались обратно во дворец. — Если понадобится ещё какая-то помощь — сообщай, — сказал сыну Трандуил, который давно не развлекался так, как сегодня.