***
— Не слишком ли ты жёстко с ними? Какаши страдальчески разглядывал поверженных подростков, часть из которых ждала прибытия медиков, а другая часть мрачно косилась на Итачи, не вставая с травы. — Вам ли это говорить, Какаши-сан? — С мрачной усмешкой парировал Итачи, на что Копирующий ниндзя самодовольно хмыкнул. — Я пришёл поговорить с тобой, — сказал Какаши, — о Саске. Итачи настороженно нахмурился, после чего оглянулся в сторону своих новоиспечённых подопечных. — Ты, ты, ты и ты, — Итачи поочерёдно указал на кандидатов, — прошли. Жду завтра. Все остальные — поздравляю. Вам несказанно повезло. Коротким смешком Какаши красноречиво завершил немногословную речь Итачи, после чего оба шиноби направились в сторону лесной чащи подальше от посторонних ушей. —Что с Саске? — Требовательно осведомился Итачи. Какаши, как всегда расслабленный и вялый, облокотился к дереву и сложил руки на груди. — Я беспокоюсь, — осторожно начал он. — Саске… как бы это сказать… хочет куда больше того, что имеет сейчас, гораздо больше. — О чём вы? — Итачи был сбит с толку, как и всегда при разговорах с Какаши. — Я думаю… нет, я уверен, что Саске желает получить шаринган*. — Многие Учихи этим грешат, — пренебрежительно отозвался Итачи. — Не вижу смысла беспокоиться. — Видишь ли, жажда силы Саске — отнюдь не простая проблема. Если бы дело было только в соперничестве с Наруто, я бы не волновался. Но, боюсь, проблема кроется куда глубже. Да, Наруто становится всё сильнее и сильнее и порой удивляет всех неожиданными поступками, а Саске, который привык быть лучшим, это очевидно злит и угнетает. Вот только… проблемы Саске начались не в команде, а… —… дома, — тут же подхватил Итачи весьма обречённо. — Я не хочу лезть в ваши семейные разборки и не буду, но Саске — мой ученик, и обстановка в доме плохо сказывается на нём и на его обучении. Полагаю, ваш отец не мыслит силу и престиж Учихи без шарингана… Итачи растерянно откинулся к дереву напротив и задумчиво отвёл глаза. — Отец никогда не давил на Саске, более того, мне всегда казалось, что Саске слишком уж берегут, в том числе и я, что скрывать… Возможно, началось что-то после моего переезда… Саске говорил вам что-нибудь? — Нет, он не из тех детей, что готовы делиться чем-то личным. Но кое-что я понимаю и прекрасно вижу. И мне кажется, что дело не в твоём переезде, а в том, что Саске боится разочаровать отца и, что хуже, остаться в твоей тени. Итачи непроизвольно дёрнулся, потому как слова Какаши сильно его задели. Он вдруг понял, насколько его собеседник попал в самую больную точку. Когда-то, когда Саске был ещё маленьким, Итачи сказал ему, что в будущем может стать для него препятствием, которое необходимо преодолеть. Итачи отдавал отчёт своим словам, хотя и надеялся в глубине души, что такого не произойдёт. Последнее, чего бы он хотел, это стать соперником своему брату. Но всё к этому шло уже давно: Саске взрослеет и начинает многое понимать. Возможно, не за горами время, когда младший брат возненавидит старшего. А ведь всему виной родной отец. Конечно, он никогда не стравливал сыновей и не воспитывал в них соперничества друг к другу, но его позиция силы и власти своё дело сделала. Итачи всё давалось легко, Саске — нет. В возрасте Саске и ранее Итачи был близок с отцом и часто слышал от него похвалу и слова поддержки, Саске — нет. Итачи рано повзрослел, Саске — нет. Отец всегда и во всём ставил старшего сына в пример, а раннее развитие шарингана у Итачи вызвало у него настоящую гордость, словно боль потери и страдания — это великое достижение. Непроизвольно Фугаку воспитал в Саске комплекс неполноценности, ощущение слабости, впечатление, будто он в тени брата. Неудивительно, ведь отец частенько грешил сравнением двух совершенно разных сыновей. Саске другой, он лучше, он способен достичь куда больших высот, чем Итачи, который уже достиг своего предела. Просто брату нужно больше времени. Возможно, отец таким образом хочет уберечь младшего от бед, но его методы давят на Саске, угнетают его. И Итачи это злило. — Я понял, — наконец, выдавил он. — Я поговорю с отцом. — Полагаю, это бесполезно, — равнодушно ответил Какаши. — В противном случае я пошёл бы сразу к нему, а не к тебе. Я прошу тебя поговорить с Саске. Для него ты образец для подражания, он хочет быть таким же сильным, как и ты. Хотя я бы предпочёл, чтобы он равнялся на тебя в других вещах, смотрел на другие твои качества. Без обид, но… твоя сила и твои умения весьма пугающие. Итачи ничего на это не ответил, как и на призыв поговорить с Саске. Он был чрезвычайно зол на отца, жаждал доказать ему, в чём он неправ. Итачи исполнился злой холодной уверенности, хотя прекрасно знал, что такого твердолобого человека, как Фугаку, ничем не проймёшь. Оставалась только надежда на его любовь к младшему сыну, заодно станет ясно, что для Фугаку важнее: престиж клана или благополучие семьи. — Боюсь, что Саске начинает терять себя, — подытожил Какаши. — Мы должны не допустить этого. Мы с тобой знаем, чем это обычно заканчивается. Итачи коротко кивнул. На мгновение он поблагодарил судьбу за такого учителя для Саске, проницательного, внимательного и сильного. Брат в надёжных руках, вот только далеко не всё, к сожалению, зависит от Какаши. — Я понял, — снова повторил Итачи. — Я поговорю с Саске. Он не слукавил: им с братом предстоял серьёзный разговор. Однако куда важнее было сперва поговорить с отцом. Какаши ушёл, а Итачи какое-то время стоял возле дерева и размышлял. План на день кардинальным образом изменился: после работы Итачи намеревался наведаться к Кин, с которой они не виделись две недели, со дня возвращения. Теперь же он вынужден был идти в родной квартал на встречу с отцом, которого не видел ещё больше, со дня переезда. Итачи не сильно скучал по нему.***
Белый веер, раздувающий огонь, рябил в глазах и вызывал раздражение. Итачи как никогда раньше чувствовал неприятие к своему клану, хотя прекрасно знал, что среди Учих достаточно порядочных людей. Раньше он с поразительным хладнокровием мирился с высокомерием клана, но не теперь, когда это оставляло чёрный след на судьбе Саске. Хотелось взять брата в охапку и утащить прочь из этого квартала, но это уже решать Саске. Итачи сделал уверенный шаг вперёд и гордо прошествовал мимо стражника, который со скучающим видом стоял возле ворот. Он даже не шелохнулся и равнодушно проводил прибывшего взглядом. Итачи целеустремлённо шагал по родным улицам и ловил на себе недоуменные взгляды Учих. Они не выказывали презрения или агрессии, лишь удивление. Итачи же отвечал им полным безразличием. Он без колебаний вошёл в полицейское управление, где два солдата в форме тут же перекрыли ему путь. — Куда? — Строго пробасил один из них. Итачи в недоумении нахмурился. Шиноби клана всегда могли свободно входить в управление, даже если не состояли на службе в полиции. Видимо, теперь Итачи был чужаком. — К отцу, — сухо ответил он. — Встреча согласована? — Чего? — Не сдержался Итачи. Он и так был на взводе, теперь начинал окончательно выходить из себя. Он презрительно оглядывал двоих полицейских, и, вероятно, его взгляд становился страшным. Мужчины непроизвольно поёжились, но не отступили. Итачи понял, что такими методами пользоваться бесполезно, потому опустил глаза и глубоко вздохнул, чтобы собраться с силами. — Не согласована, — уже спокойно отозвался он. — Мне нужно решить с ним один важный семейный вопрос. Полицейские переглянулись, безмолвно договариваясь о чём-то. Они явно колебались и не знали, как поступить, и потому Итачи решил им помочь. — Отец ведь не давал никаких распоряжений насчёт меня? Итачи не был уверен, что так и было. Фугаку не относился к импульсивным людям, но вполне мог полностью обрубить все концы, чтобы наказать Итачи. Шиноби снова переглянулись, потом оба растерянно посмотрели на Итачи. — Не давал, но… — Тогда я могу войти, — без колебаний отчеканил Итачи и уверенно прошёл вперёд между солдатами. Они не стали препятствовать и с ошарашенным видом глазели на Итачи. Отец сидел за своим столом и сосредоточенно изучал какие-то свитки. Он даже не поднял глаза, чтобы взглянуть на вошедшего, но Итачи знал, что Фугаку заметил гостя. Он умел сосредотачиваться на чем-то одном и при этом не упускать из виду всё остальное. Итачи медленно, но уверенно прошёл вперёд и присел на татами в знак уважения к старшему. Он с иронией понял, что учиховская вышколенность навсегда засела в мозгу, и от неё уже не избавиться. Итачи упрямо молчал и ждал, когда отец первым начнёт разговор. Он уже совладал со своей злостью и был спокоен, заранее настраивая себя на провал. Кроме того, Итачи не прогадал насчёт тактики молчания. — Неожиданный визит, — сухо констатировал Фугаку, не поднимая головы. — По какому вопросу? Итачи не задевал этот нарочито деловой тон и даже не злил. Было скорее забавно и весьма необычно смотреть, как отец обижается и не может это скрыть. — По личному, — спокойно отозвался Итачи. — Я пришёл поговорить о Саске. Видимо, данная тема заинтересовала Фугаку, и он, наконец, поднял глаза. Бесстрастный и жёсткий взгляд сканировал Итачи сверху вниз, и в этом взгляде явно проглядывался оценивающий огонёк. Отец определённо приглядывался ко внешним изменениям, наверняка ожидал увидеть грязного и тощего беспризорника, умирающего от голода. Итачи в очередной раз разочаровал ожидания отца, потому как всегда сам мог заботиться о чистоте своей одежды и обеспечивать себя пищей. Фугаку всегда на этом настаивал, да и суровая школа шиноби обязывала уметь позаботиться о себе. Странно, что отец надеялся на это, ведь он прекрасно знал Итачи. — А что с ним? — Настороженно осведомился отец, деловито откладывая свитки в сторону. — Ко мне приходил Какаши-сан и высказал беспокойство относительно Саске, — сдержанно начал Итачи. — Он неоправданно требователен к себе и концентрирует внимание не на том, что действительно важно. Это очень мешает ему… — Приходил к тебе? — Резко перебил Фугаку. — Почему он не пришёл ко мне? Итачи недовольно нахмурился. — Ты вообще услышал, что я сказал? У Саске проблемы… — Это неуважение ко мне, как к отцу Саске и главе его клана, — сухо отчеканил отец. — Какаши-сан не пришёл к тебе, потому что ты не слушаешь, — мрачно произнёс Итачи. — Если так, то зачем пришёл ты? — Бесстрастно спросил Фугаку и сложил руки на столе. — Потому что мы всё ещё семья, и нас объединяет любовь к Саске, — без колебаний отозвался Итачи, уверенно глядя отцу прямо в глаза. Фугаку не изменился в лице, суровый взгляд продолжал неотрывно сканировать Итачи. Было похоже, что он ищет подходящий ответ на весьма провокационную реплику. Итачи не ждал, что отец растает и тут же смягчится относительно сыновей, но секундное замешательство на его лице дало Итачи надежду на успех. — В чём конкретно состоит проблема? — Наконец, спросил Фугаку, и Итачи мысленно выдохнул. — Саске хочет шаринган, потому что без него считает себя слабым, — подавленно ответил Итачи. — Это нормальное желание любого шиноби клана Учиха, — с лёгким раздражением в голосе отозвался Фугаку. — Во-первых, не нормальное, — резко возразил Итачи. — Спроси у тех, у кого уже есть шаринган, и большинство ответит не самым радостным образом. А во-вторых, проблема Саске в том, что он боится разочаровать тебя, потому что ты считаешь наличие шарингана единственным и главным достижением Учихи. — Шаринган — это великое наследие наших предков, уникальная сила, дарованная… —… сила, которая даруется за страдания, — повысив голос, перебил Итачи. — Мы оба знаем, через какие беды проходили наши предки ради этой силы и через что проходили после её обретения. Новое поколение не должно так страдать! — Хочешь сказать, что новому поколению не нужен шаринган? — Угрожающе начал Фугаку. — Мы готовы страдать и терпеть лишения ради силы, которая защищает нас, наши семьи, наши дома и нашу деревню. Учиха становится сильным по-настоящему, когда получает возможность пройти через серьёзные испытания. Если сейчас Саске считает себя слабым, значит он должен пройти своё испытание и стать сильнее. — Слышишь ли ты себя, ото-сан? — Обречённо прошептал Итачи, чувствуя, как горечь разочарования разливается от затылка к самому сердцу. — Неужели ты не понимаешь? Жажда силы приведёт Саске во тьму, как и многих других Учих до него. — И что ты предлагаешь? — Сварливо огрызнулся Фугаку. — Запереть его дома и до конца жизни укрывать ото всех опасностей? — Вовсе нет! — Воскликнул Итачи. — Он шиноби, и трудности — часть его жизни. Он всего лишь хочет, чтобы ты им гордился не смотря ни на что… — И я горжусь, — уже громче ответил Фугаку. — Он уверен, что нет, — со всей серьёзностью заявил Итачи. — Оглянись вокруг, посмотри на него не как на Учиху, а как на своего сына. Посмотри на него так, как… смотрел на меня. Итачи не сразу обнаружил, что на протяжении всего этого разговора ему было по-настоящему больно. Не за себя, а за Саске, который умело скрывал свои переживания. Он всегда хотел казаться мужественным и суровым, как отец, но Саске совсем на него не похож, а потому все его попытки подражать Фугаку ожидаемо проваливались. Итачи всегда боялся за брата, но теперь, когда Какаши буквально вколотил в него свои опасения, страх стал почти безумным. Он готов был умолять отца, унижаться, если потребуется, только бы Саске не попал в беду. Фугаку всё так же бесстрастно смотрел на Итачи, казалось, будто его ни капли не тронули слова старшего сына, и от этого становилось ещё больнее. — Ты был совсем другим, — наконец, ответил отец. — Да, я отвечал всем требованиям клана Учиха и прославлял твоё имя, как ты того и хотел, — желчно проговорил Итачи. Теперь он начинал злиться и еле-еле подавил желание вывалить отцу всю правду о том, что произошло несколько лет назад, когда они с Шисуи предотвратили восстание. — Ты был спокойным и с тобой не было проблем, — сухо проговорил Фугаку и отвёл задумчивый взгляд к приоткрытому окну. Реплика эта привела Итачи в настоящее бешенство, и он медленно и угрожающе встал, испепеляя отца недобрым взглядом. Впрочем, на Фугаку это никак не действовало, и он продолжал равнодушно смотреть в окно. — Хорошо, что ты признаёшь свою несостоятельность как отца, — едва сдерживаясь, тихо сказал Итачи, и Фугаку тут же перевёл на него разъярённый взгляд. — Когда твои дети не создают тебе проблем, то ты можешь чувствовать себя лучшим родителем на свете, не так ли? Саске, в отличие от меня, был непоседой, любопытным и активным ребёнком, которому было мало просто стать сильным шиноби. Он не отвечал твоим требованиям, потому что не был безмолвной машиной, которая исправно выполняет все поставленные тобой задачи. У него не всегда всё получалось, но он старался изо всех сил, чтобы угодить тебе, чтобы услышать хоть пару слов похвалы. Твоя заветная мечта — прославить имя клана и своё собственное. Каково осознавать, что ни один из твоих сыновей не годятся для воплощения твоих желаний? Фугаку резко встал из-за стола и оперся на него руками. — Итачи! — Грозно рявкнул он, но, видимо, не нашёлся с достойным ответом. — Я сомневался, хотел увидеть, что для тебя важнее, — уже более спокойно проговорил Итачи. — Теперь сомнений не осталось. Он медленно развернулся и направился обратно к выходу, чувствуя, как голова пылает от накативших чувств. Итачи вроде бы сказал всё, что хотел, но этого всё равно было недостаточно. Он жаждал найти такие слова, которые смогли бы пронять отца, ведь иначе какой во всём этом смысл? Итачи хотел плюнуть на всё и покончить с этим, но без этого теперь жить невозможно. Он не смог бы. — Не смей уходить! — Прорычал Фугаку. — Разговор не окончен. — Мне больше нечего тебе сказать, ото-сан, — подавленно проговорил Итачи, не оборачиваясь. — Зато мне есть что тебе сказать, — в голосе Фугаку появились стальные нотки. Он вышел из-за стола и подошёл к Итачи, глядя на него сурово сверху вниз. Отец был выше, больше, сильнее, опытнее, он невообразимой громадой нависал над Итачи и подавлял его волю. Теперь это чувствовалось куда яснее, чем раньше. Итачи с трудом выдерживал этот тяжёлый натиск, но, тем не менее, твёрдо стоял на месте и отважно смотрел отцу в глаза. — По какой-то причине ты считаешь меня злодеем, что желает сломать вас с Саске, — более спокойно начал Фугаку. — Ты думаешь, будто клан для меня важнее, чем вы. Ты намеренно идёшь со мной на конфликт и встаёшь в оппозицию, но в конечном итоге ты так ничего и не понял. Ты не осознаешь важность сохранения нашего наследия, не осознаёшь, чем мы обязаны нашим предкам, не осознаёшь, какую тяжёлую ношу мне приходится нести ежечасно. Тебе кажется, будто власть и сила стоят во главе угла, и мне жаль, что ты так думаешь. Это и моя вина тоже, ведь почему-то я не смог воспитать в тебе уважение к нашему клану и даже ко мне. Ты сопротивляешься тому, что Саске куда лучше осознаёт важность наших традиций и куда сильнее привязан к клану, чем ты. Тебе хочется, чтобы он начал бунтовать, но я скажу тебе сразу: даже не думай подстрекать его. Саске на верном пути, и я не позволю тебе сбить его. Итачи был в таком шоке, что даже не нашёл, что ответить. В речи отца были и прямые угрозы, и прозрачные намеки, и попытки оправдаться, и даже признание своей несостоятельности. Но самое страшное заключалось в том, что он хотел намеренно вести Саске по тёмному пути и воспитать его в худших традициях клана. Итачи не удивился бы, если бы Фугаку намеренно спровоцировал у Саске пробуждение шарингана. — Саске избрал тебя своим кумиром не за твою непримиримость, — жёстко подытожил Фугаку, — а за силу, которой ты обладаешь. Не забывай об этом. Итачи не мог бы возразить на это, ведь отец, к несчастью, прав. Но стоило попытаться. — Трагедия в том, отец, что ты совсем нас не знаешь, — глухо отозвался Итачи, чувствуя, как голос слабеет. — Ты обрекаешь Саске на проклятье клана Учиха. — Ты можешь называть нашу силу как угодно, но суть не меняется. Ты захотел жить своей жизнью вдали от нас. Вот и живи, а заботу о семье оставь мне. Теперь тебя это не касается. Эти слова, словно пощёчина, ударили резко и наотмашь. Плата за свободу — семья. Таков закон Учихи Фугаку. — Надеюсь, ты понимаешь, что это не мой выбор, а твоя прихоть, ото-сан, — холодно заключил Итачи. Он учтиво поклонился и поспешил покинуть наэлектризованное до основания помещение, где только что от него отказался родной отец. Свобода ли это?